Trinitas

      Иса решил не заселяться в дом тем же вечером, вместо этого переночевать на постоялом дворе, ведь за комнату было уплачено, а уже утром собрать немногочисленные вещи в единственную суму и вступить в права владения домом. Собственным домом. Просто немыслимо! Да и за какие заслуги? Город даровал ему дом лишь оттого, что Иса был омегой из Науфаля. Правильно ли было с его стороны принимать подобную щедрость как должное? Нельзя сказать, что Иса не чувствовал никакой неуверенности, но он доверял Марджане, к тому же устал вечно переживать и сомневаться в искренних намерениях людей, которые были к нему исключительно добры. Можно же было хоть раз просто на кого-то положиться, правда?       Утром следующего дня Иса появился в доме уже не как гость, а как хозяин. В помещении суетилось несколько слуг, вероятно, узнавших его по скрывающему лицо платку — потому как они побросали свои дела и склонили перед ним головы.       — Мир вашему дому, господин, — почти хором поздоровались двое, не отрывая взгляда от пола. Они определенно были бетами. Хоть и не такими рослыми, как Син, но значительно выше Исы, а потому для того, чтобы в поклоне оказаться ниже омеги, им пришлось согнуться чуть ли не пополам.       Такое неожиданное поведение испугало Ису, отчего он забормотал торопливо:       — Ах, извините! Я не господин… просто буду жить здесь. Выпрямьтесь, пожалуйста!       Они повиновались приказу, но говорили все также вежливо и не глядя в глаза.       — Господин, мы слуги из дома господина Марджана и господина Фатхи. Мое имя Фируз, а это мой младший брат Азул. С сегодняшнего дня мы будем служить вам, господин, — говорил от имени обоих старший.       От всех этих бесконечных «господин то», «господин се» у Исы голова шла кругом. Он совсем не ощущал себя выше их по статусу, поэтому любезности так резали слух. Неужели придется терпеть этот дискомфорт до тех пор, пока живет в этом доме?       Внезапно на помощь пришел Син, который, стоя у него за плечом, склонился и шепнул в ухо, будто мысли прочел:       — Нет надобности терпеть, если тебе что-то не нравится. Просто прикажи называть так, как тебе удобно — и они обязаны будут подчиниться.       Приказывать было непривычно, но уж лучше перетерпеть разок, чем покрываться испуганными мурашками каждый раз, когда будет звучать это неподходящее ему «господин». Втянув в себя воздух, Иса вскинулся, метнулся взглядом по лицам двух бет, и произнес как мог строго:       — Я запрещаю называть себя «господином»! — воскликнул он чересчур эмоционально, сам перепугавшись неожиданной громкости. Даже беты, казалось, дрогнули, невольно на мгновение подняв к его глазам свои прежде опущенные взгляды. Иса даже опешил, заметив наконец, что под широкими темными бровями у обоих глаза были голубыми — почти как у Сина.       Слуги вновь опустили взгляд в пол, а Иса опомнился и продолжил уже куда тише и спокойнее:       — Меня зовут Иса, а не господин. Так и называйте. Договорились, Фируз и Азул?       — Да… Иса, — с трудом выдавил Фируз, а Азул ему поддакнул. Они были похожи, как настоящие братья, с чуть загорелой оливковой кожей и длинными темными волосами, заплетенными в толстые косы. Черты их лиц не вызывали особого интереса, но вот глаза… Неужели Марджана специально отобрал именно этих двоих за цвет глаз, так похожих на одного голубоокого кочевника? И Син ведь тоже просто не мог не заметить…       Омега предложил Сину выбрать себе комнату, а сам от неловкости сбежал в спальню, которую еще вчера присмотрел для жизни. Там Иса оставил свою единственную ношу и упал лицом на кровать, которая оказалась мягкой, чистой и пахнущей ароматным мылом. На ней хотелось провалиться в прекрасные сны, но Иса за ночь ими насытился сполна и сейчас был полон энергии. К тому же вся эта ситуация со слугами, подобранными будто для того, чтобы удовлетворить вкусы нового хозяина дома… У Исы вовсе не было никаких таких вкусов, а теперь все именно так и выглядит! Он схватился за затылок и глухо простонал в постель. Под тканью платка стыдливый румянец ощутимо пощипывал щеки.       Внезапный стук в дверь заставил омегу подскочить.       — Иса, — позвал из-за двери Син, вынуждая еще больше занервничать. — Мне надо отойти в войсковую часть. Ты не против остаться здесь один?       Однако омега даже вздохнул облегченно — сейчас ему было слишком неловко встречаться с Сином лицом к лицу. Побыть немного времени наедине с собой и успокоиться казалось лучшей возможностью.       — Иди, я не против, — достаточно громко и как можно спокойнее отозвался Иса с постели.       — Скоро вернусь, — пообещал напоследок Син.       Подождав пару минут, прислушиваясь к тишине за дверью, Иса скатился с кровати и занял себя делом, раз уж заимел немного времени обжиться. Он ознакомился с комнатой, поместил одежду в сундук, взял в руки пустую вазу и выглянул за дверь, ведущую прямо в сад. Тот был наполнен пышными кувшинками, ароматными фрезиями и раскидистыми папоротниками. Омега прошел по тропинке вглубь наполовину затопленного сада, зачерпнул из озера воды, поставил на землю вазу и принялся собирать цветы. Потянувшись за очередным стеблем, Иса поместил его к букету и придирчиво осмотрел — вроде достаточно. Взгляд метнулся к голубым цветам, но их Иса проигнорировал. Вернувшись в комнату, поставил букет на стол у окна, который обозначил как рабочий. Фрезии благоухали свежестью и радовали глаз яркостью фиолетовых, желтых и белых бутонов.       Не зная, чем себя еще занять, Иса задумался, не обеспокоит ли он Фируза и Азула, если решит посетить купальню прямо сейчас? К своему стыду, он не имел ни малейшего понятия о том, как она работала. Но размышления вдруг прервал очередной неожиданный короткий и деликатный стук в дверь, вслед за которым раздался уже знакомый голос:       — Это Фируз беспокоит, госп… то есть, Иса.       Омега открыл дверь, довольный тем, что приказ подействовал. Завидев на пороге бету, спросил:       — Что такое?       — Прибыл гость, ожидает в гостиной, — сообщил бета. И прежде, чем Иса успел решить, удивиться ему ситуации или возмутиться самоуправством слуг, Фируз виновато пояснил: — Пришел господин Фатхи, мы не могли не впустить.       Что позолоченному альфе могло понадобиться от Исы, раз он прибыл вот так с визитом ни с того, ни с сего? Конечно, вчера они вели непринужденные беседы, но уж близки не стали точно. Решив, что такого как Фатхи слуги, чем более бывшие у него в услужении в прошлом, уж никак не могли остановить, а потому винить их ни в чем не стоило, Иса попросил Фируза провести его в гостиную и подать каких-нибудь угощений, если есть. Но, как оказалось, в гостеприимстве не было нужды, потому как Фатхи уже сам успел отдать такой приказ слугам дома Исы.       — Мир твоему дому, — поприветствовал незваный гость как-то смешливо, стоило омеге войти. Фатхи вальяжно развалился на тахте, точно как у себя дома, разве что одет был приличнее, хоть и в те же золото и шелка.       — И твоему дому мир… — не нашелся с другим ответом Иса. Хоть наглость гостя его и возмущала, но таким уверенности и невозмутимости, пожалуй, нельзя было не восхититься. Да и не сказать, что омега был сильно против его визита, ведь все никак не мог до конца поверить, что перед ним сидел альфа, оттого почти не боялся. И все же, когда Фируз и Азул принесли чая и сладостей, Иса попросил их остаться — быть с гостем наедине оказалось слишком неловко. А вот Фатхи, напротив, чувствовал себя абсолютно вольготно в окружении знакомых лиц, говоря совершенно беззастенчиво:       — Как тебе обживается в новом доме, как слуги? Оценил мой подарок?       — Что ты имеешь… — растерянно начал Иса, но вдруг его осенило: — Так это ты сделал? Ты их ко мне послал?       Фатхи весело вздернул темную, но будто золоченую краской бровь:       — Ну конечно я, не Марджи ведь, он бы не додумался.       — Зачем ты это сделал? — возмутился Иса, весь подобравшись. Его пробирало негодование, но даже он сам не до конца понимал, отчего был так взбудоражен.       — А что не так? — лениво протянул Фатхи, бесстыдно угощаясь неизвестно откуда взявшимися лакомствами и чаем. — Твой кочевник ведь уедет меньшее через месяц на очередную войну, и что, будешь в одиночестве тосковать? Я же о тебе забочусь, вот и подослал Фируза и Азула — чем тебе не красавцы? Твоего кочевника я без платка не видел, но разве ж глаза не похожи? Очень даже, как по мне.       Слова об отъезде Сина кольнули болью, но Иса не позволил себе задуматься об этом раньше срока и сосредоточил внимание на другом, вскинувшись с претензией, перебарывая стыд от всех этих брошенных в него неблаговидных намеков:       — Кто ты такой, чтобы обо мне заботится? Мы не друзья и не товарищи, ты ничего обо мне не знаешь!       Фатхи закатил глаза:       — Да что там знать. Лицо может и закрыто, но ты весь — открытая книга. Или даже не так — развернутый свиток. Думаешь, никто не замечает, как провожаешь своего кочевника глазами? Брови еще так тоскливо сводишь, глядя в его удаляющуюся спину, — внезапно Фатхи растерял свой ленивый вид, подался корпусом к Исе и несмотря на то что их, сидящих напротив друг друга на тахтах, разделял столик, омега едва сдержал в себе желание дернуться назад. — Твоя правда, Иса — ты мне никто, уже завтра я могу забыть твое имя. Но не стану, потому что Марджи попросил приглядывать за тобой, в особенности после его отъезда. Я о тебе ничего не знаю и знать не хочу, но, желаешь ты того или нет, придется терпеть как мое внимание, так и мою заботу, понял?       Покончив с тирадой, альфа откинулся обратно на подушки, забрасывая в рот виноградину. Вздохнув, он нервно провел рукой по волосам и заговорил вновь уже прежним скучающим тоном:       — Не хочешь развлекаться с этими двумя — дело твое, помирай потом тут в одиночестве от тоски.       Казалось, он хотел добавить что-то еще, когда один из слуг, стоящих в сторонке у стены, встрепенулся и торопливо вышел в прихожую. Спустя минуту он вернулся уже в сопровождении Марджана, неожиданно встрепанного и будто запыхавшегося.       — Вот ты где был! — воскликнул он с порога, подлетая к мужу и хватая за руку, чуть не вздергивая с тахты.       — Где я есть — не твоего ума дело, — скривил пухлые губы Фатхи, легко вырывая руку. Изящно поднявшись, он обогнул замершего истуканом Марджану и направился на выход, даже не удосужившись попрощаться с Исой, которого так бесцеремонно потревожил.       Накиб же, отмерев, резко обернулся и рявкнул громогласно:       — Куда ты снова собрался?! Фатхи! Остановись немедленно!       Но альфа и не думал слушаться, уже исчезнув за поворотом коридора.       Марджана шумно дышал, пребывая в ярости, сжимал кулаки и смотрел вслед ушедшему мужу. Иса же, наоборот, вообще не дышал, тихонько сидя все на том же месте с прямой спиной и боясь даже пошевелиться. Что это все вообще было?       Вдруг накиб выдохнул протяжно, весь будто сдуваясь, и бессильно повалился на тахту, которую еще несколькими минутами ранее занимал его альфа. Проведя рукой по волосам, точь-в-точь как муж, он наконец повернул голову к Исе.       — Прости нас за эту сцену. И за его внезапный визит, — извинился Марджана уставшим голосом. Выглядел он на удивление плохо, будто не спал всю ночь. — Я и подумать не мог, что он сюда заявится. Фатхи ведь ничего не сделал?       — Кроме того, что прислал мне двух ваших голубоглазых слуг — ничего такого, — отозвался Иса, обретя голос. Он не был уверен, что стоит передавать Марджане остальное содержание их разговора.       Накиб глядел непонимающе.       — Двух голубоглазых слуг?.. — он оглянулся на стоящих у стены Фируза и Азула, будто впервые их увидел, и даже ахнул. Рявкнул вновь: — Вот ведь поганец! Я же выбрал омег, думал с ними тебе спокойнее будет. Почему он меня никогда не слушает?       Значит это правда, что шутку с Исой сыграл именно Фатхи. Правда, помня его неожиданное поведение, омега все больше склонялся к мнению, что шуткой его поступок отнюдь не был.       — Ха-а, вот уж этот Фатхи, вот он получит у меня ночью… — вздохнув тяжко, забормотал Марджана. Он потер лицо руками и глянул на Ису из-под бровей. — Не пойми неправильно, я не думаю, что он изменил мои распоряжения из желания как-то тебе навредить. И я сегодня же верну все как должно быть, обещаю.       — Я тоже не думаю, что он желает мне зла, — поспешил уверить Иса. — К тому же раз Фируз и Азул уже здесь, я не вижу необходимости отправлять их обратно и кем-то заменять.       — Если ты не против, то пусть будет так, — не стал упрямиться Марджана, откидываясь на подушки.       — И раз ты тоже здесь, то останься, выпей чаю, если никуда не спешишь, — пытался Иса сыграть радушного хозяина, хотя слабо понимал, как должен это делать.       Накиб ему улыбнулся.       — Не откажусь.       Угостившись чаем, фруктами и сладостями, Марджана расслабился и даже чуть повеселел, но мрачная тень, которой еще вчера не было на его лице, никуда не исчезла. Переживая за одного из немногих, кто стал ему близок, Иса спросил осторожно:       — Вы с мужем поругались из-за чего-то, да?       Но вместо того, чтобы ответить прямо, Марджана поведал кое-что о Фатхи:       — Как ты знаешь, омеги Джафара очень свободолюбивы, особенно в сравнении с иными оазисами — в этом смысле нам ровня только омеги из числа бади. Но сам будучи джафарцем и зная многих бади, среди омег я в жизни не встречал столь же свободолюбивого человека, как Фатхи. Его внешний вид специфичен даже для Джафара, а все потому, что родом Фатхи из Биляла. Его семья занимает там завидное положение, родители богаты и при должностях, однако он оставил позади и роскошь, и родных, потому как желал только свободы. Ему ненавистно было мириться с уготованной обществом ролью и потому Фатхи пришел в Джафар, чтобы отыскать новую судьбу. Заняв положение моего мужа, он получил все, чего прежде желал, и обычно выглядит вполне довольным.       Искоса глянув на Ису, Марджана вновь перевел взгляд и, смотря куда-то перед собой, объяснил к чему было столь долгое вступление:       — Я это все к тому, чтобы ты не думал, будто он какая-то жертва нашего брака, вынужденная терпеть измены неверного мужа. Фатхи тоже волен развлекаться в мое отсутствие как ему вздумается — что он и делает, ничуть не стесняясь приводить своих пассий в наш дом, — он говорил достаточно легко все это время, но вдруг замялся и слегка нахмурился. — Среди его развлечений, правда, были лишь беты, но меня не возмутит, даже если Фатхи станет спать с другими омегами. Напротив, может я даже остался бы тем доволен, ведь гораздо больше головной боли доставляют беты, которых он все стремиться мне навязать, чтобы собрать полноценную триаду.       Марджана досадливо поморщился и так посмотрел на чашку в своей руке, словно хотел, чтобы в ней оказалось что-нибудь покрепче. Однако алкоголя в доме Исы не водилось и накибу пришлось довольствоваться настоянным на мяте чаем.       — Почему ты против? — не понимал Иса. Если триада сделала бы Фатхи счастливее и наличие беты скрасило ему месяцы ожидания Марджаны из похода, то почему бы не согласиться?       — Меня совсем не интересуют беты, — сказал Марджана таким тоном, будто это все решало. Иса сразу понял, что и Фатхи, должно быть, слышал что-то такое в ответ каждый раз, как поднимал эту тему. А раз триада была все еще не собрана, значит уговорить Марджану не получалось, как и донести до него свои чувства, и в итоге все заканчивалось такой вот ссорой.       В голове эхом прозвучали его слова: «Помирай потом тут в одиночестве от тоски». Видимо, этим Фатхи и занимался в отсутствие Марджаны долгие месяцы, развлекаясь только тем, чтобы скрашивать свои дни в объятиях разных людей, может быть даже отдаленно на Марджану похожих. Поэтому он прислал Исе двух голубоглазых слуг, зная, что Син вскоре его покинет? Может, это был действительно по-своему заботливый жест. И еще между делом от Фируза Иса узнал, что сладости и фрукты в качестве гостинца принес с собой именно Фатхи.       Марджана решил не оставаться на обед и вскоре покинул дом. Фируз и Азул были заняты на кухне, пообещав позвать по готовности, а Иса в задумчивости прогуливался по своим новым владениям. Было так непривычно от мысли, что все вокруг отныне было его собственностью. Он, проклятый магией омега, которому даже собственная жизнь не принадлежала, в одночасье обрел так много. Оттого и лишаться хоть чего-то было больнее вдвойне. Мысль о расставании с Сином приносила муки, но просить кочевника остаться Иса не мог — попросту не имел права. Кто они были друг другу? Товарищи, может друзья, но не более. Иса ведь сам этого хотел. Ведь так?       К обеду вернулся Синан, а вместе с ним пришел и Огненный Анкаа с сумой, перекинутой через плечо. Дом хоть и был небольшим, но еще одна свободная комната для него нашлась, итого жителей стало пятеро: Иса, Син, Анкаа, Фируз и Азул. Среди них Иса был единственным омегой, но как-то особенно неуютно от этого себя вовсе не чувствовал: Сина он знал достаточно хорошо, Огненному Анкаа вполне доверял, а слуг из дома Марджаны, к тому же ведущих себя так смирно, совсем не мог заподозрить в каких-либо недобрых намерениях. В доме, который пока что был совсем чужим, Иса чувствовал себя на удивление безопасно.