Горящий тур до Гонолулу

      Ох уж эти Гавайи. Палящее солнце, чистый песчаный пляж, море туристов и огромный выбор маршрутов, куда можно отправиться, чтобы насладиться отпуском. А отпуск мало того, что долгожданный — он долгосрочный и вынужденный. Вынужденный, потому что Мин Юнги — трудоголик каких поискать. И в свои двадцать семь, только став самым молодым директором в истории компании «А», он считал, что самое лучшее качество любого сотрудника — это преданность своему рабочему месту. Таким образом, Мин Юнги был верным псом для своего просиженного кожаного кресла в течение пяти лет. Пять лет он не задумывался, что молодость проходит мимо него, пока он сидит в огромном светлом кабинете, разбираясь с бумагами, проектами, спонсорами, инвесторами и, вообще-то, ещё много чем очень скучным и прибыльным. Он и не задумался бы, пока в один прекрасный день, в его день рождения, между прочим, его любимые друзья не подарили ему путевку на Гавайи. Путевка сроком в сорок пять дней и угроза разорвать все дружеские отношения, если он откажется от нее или вернется из поездки хотя бы на один день раньше. Вот ему и пришлось смотать удочки. Дать указания всем подчиненным, выключить рабочий телефон, оставить его в сейфе дома вместе с рабочим ноутбуком и улететь в страну свободы под радостные улюлюканья этих, так называемых друзей, возомнившие себе, что они счастливее, чем Юнги.       По мнению Юнги, они действительно были счастливее. Чон Чонгук, к примеру, был владельцем крупной сети тренажерных залов и получал, можно сказать, пассивный доход, так как все в его бизнесе работало как часы, а ему работать уже не приходилось. Добился он всего сам, не без инвестиций со стороны Юнги, которому он был словно младший брат, но он и не дурак, чтобы не справиться с вложенным в себя капиталом. Собственно, Чонгук в свою очередь вложился в своего парня Чимина, который, вроде как, тоже не дурак, поэтому эти средства направил на создание танцевальной школы. Ей он стал руководить со своим лучшим другом Хосоком. Чон Хосок в свои двадцать семь обзавелся двумя детишками и красавицей женой. С ним у Юнги были особенные отношения, как и с его детьми. И наконец, его любимые одногруппники Ким Сокджин и Ким Намджун. Эти двое начали встречаться еще в средней школе, вместе прошли сквозь огонь, воду и много других препятствий, чтобы ошарашить свою небольшую компанию новостями о заключенном браке и планами на усыновление ребенка.       В эту слащавую компанию одинокий трудоголик вроде Юнги как будто бы не вписывался. Однако это именно он всех их объединял. И именно он был главным связующим звеном этой тусовки. Чувства юмора ему не занимать, как и харизмы с любвеобильностью в придачу. А одиночкой он был только из-за своей преданности работе. Не будь он таким трудоголиком, давно бы пополнил их ряды еще одним красавчиком.       Именно этим он и решил заняться в своем отпуске. Найти красавчика. Как минимум Юнги рассчитывал на хороший секс, как максимум — на качественный курортный роман. На то, что он в первый же день встретит корейца, который поразит его своей красотой и обаянием, он не рассчитывал.       Он появляется в баре отеля очень внезапно и сразу приковывает к себе взгляд. Такой изящный и элегантный: идеально уложенные черные волосы, коричневый брючный костюм и даже галстук. Юнги чувствует себя в каком-то ретро детективе. Незнакомец производит именно такое впечатление, его наряд неуместен обстановке. Вокруг люди едва ли не в пляжной одежде. Да и бар совершенно соответствует гавайским традициям. Он на свежем воздухе, на берегу океана. Вокруг песок, деревянные столики, пальмы и декор из кокосов. Все сотрудники одеты в шуршащие юбки и на шеях у них висят леи из цветов. А этот азиат плавно проходит к барной стойке и садится на соседний высокий стул рядом с Юнги. И все это время глаза незнакомца буквально прикованы к нему. Его взгляд цепкий, заставляющий вздрогнуть всем телом от пристального внимания. Так что Юнги, который уже и не вспомнит, когда чувствовал такое в свою сторону, уже готов ему отдаться прямо здесь, хоть на барной стойке. Просто потому что он с первого мгновения вызывает неподдельный интерес.       Но Юнги решает ему ничего не говорить. Он сглатывает густую слюну и возвращается к своему стакану и разглядыванию янтарной жидкости в нем. Пальцы его подрагивают от напряжения. Парень сидит совсем близко, а лицо его выражает какую-то тягучую меланхоличность. Он кажется каким-то нереальным, словно действительно играет в кино и где-то за пальмой стоит оператор, который снимает сцену. И Юнги внезапно тоже начинает рисоваться, будто подыгрывая. Он даже придумывает себе роль. Через мгновение детектив с ним заговорит. Спросит как его дела, узнает о нем всю необходимую информацию: откуда он, как давно заселился, какие у него планы. Ему это нужно, чтобы разведать обстановку, либо он в чем-то Юнги подозревает. Но Юнги на самом деле эпизодический персонаж. Они немного поговорят, а после этот загадочный парень удалится, чтобы записать их диалог в свой кожаный ежедневник.       Возможно, Юнги просто пьян. Или воображение такое активное, потому что больше заняться нечем, в виду отсутствия бесконечного потока смс и звонков по работе. Но ему нравится фантазировать об этом человеке.       Незнакомец заказывает мартини и спрашивает у бармена, можно ли курить в баре. Юнги улыбается уголком губ. Типичный следователь из фильмов девяностых. Внезапно он ловит себя на мысли, что хотел бы посмотреть, как тот достанет большую металлическую зажигалку из внутреннего кармана пиджака, чтобы встряхнуть ее, громко вжикнуть ей и подкурить толстую сигарету мальборо или кэмел, те, что с желтым фильтром. Но бармен говорит, что курить запрещено, и для этого стоит отойти к специализированным курилкам. Юнги пытается подавить печальный вздох, а после просто додумывает эту сцену в своей голове. В момент когда, детектив делает глубокую и шумную затяжку, а после выдыхает сизый дым, Юнги буквально видит, как он едва приоткрывает губы, чтобы это сделать, тот оборачивается к нему.       — Привет, я погляжу, здесь словно кто-то устроил какую-то конференцию для корейцев, — произносит он на чистом корейском, и Юнги вздрагивает. Это произошло наяву, но идеально вписалось в его фантазию.       Он удивленно смотрит на него, а после неловко улыбается, лишь уголками губ.       — По вашему внешнему виду сложно судить о вашей национальности, если честно, — говорит он очень тихо, но взгляд его мгновенно проходит по чертам лица незнакомца. Он очень красивый. Таких он редко встречал.       Парень усмехается и тут же отвлекается на бармена, что подает ему бокал с прозрачной жидкостью и оливкой, проткнутой зубочисткой-зонтиком. Классика.       — Что ж, рад, что и я не ошибся. Приятно говорить на родном языке, особенно когда английский не слишком легко поддается. Давно вы приехали? — задает вопрос он и слегка склоняется к Юнги, чтобы его голос не терялся в музыке и шуме, которые наполняли все пространство вокруг.       Юнги улыбается ярче. Ему приятно, что тот не просто так говорит, что ему важно быть услышанным. Потому что Юнги хочет услышать и ответить. Ему хочется говорить с ним с первого брошенного на него взгляда.       — Сегодня утром. Перелет был ужасным. Но сейчас я уже не могу вспомнить, каково это было. Здесь я за один день успел отвлечься от сеульской суеты, — говорит он вполголоса.       — О, очень хорошо вас понимаю. От работы нужно отдыхать, — весомо замечает он.       Юнги кивает и решает, что не хочет обсуждать дорогу или работу. Лучше пообщаться на более интересные темы.       — Вы знаете, когда вы зашли, я подумал, что вы выглядите точно как из детективного фильма. И даже представил себе сцену, как вы задаете мне разные вопросы, чтобы проверить меня, как подозреваемого, — говорит он, слегка смущаясь, все же решает поделиться своими размышлениями. Почему-то для него всегда имело значение, к месту ли одет человек.       Парень усмехается, прикрывая глаза, а после наклоняется ближе, чтобы спросить:       — И как, по вашей задумке, вы виновны? — его брови взмывают вверх. Кажется, он на что-то намекает, и Юнги не может разобрать на что. Он только тушуется.       — По правде, я еще не придумал. Только решил, что хочу сыграть роль в вашем фильме, — Юнги говорит как-то слишком пафосно, но разве в таком кино не всегда слишком картинные диалоги? Да и вечер располагает к тому, чтобы немного окунуться в другую реальность. Может же Юнги позволить себе побыть другим человеком, когда он на другом континенте.       — Я буду очень рад, если вы мне подыграете, — вновь смеется он. — Я Ким Тэхен, расследую дело о похищенном… гм… сердце, — произносит он с придыханием, словно играет в театре, но уже точно никак не в кино.       Юнги поднимает бровь, слегка ухмыляясь.       — А сердце украли из какой-то больницы? Или у трупа? Или… это все же убийство? — предлагает он свои мысли, пытаясь вернуть Тэхена в нужное русло. Ему нравилось видеть все именно таким, каким ему это показалось изначально. До театра он явно не дотягивал, да и не был бы такой спектакль слишком романтичным.       — Меня поражает ваша осведомленность, я бы точно отвел вас на настоящий допрос. Это убийство. Бедолагу застрелили прямо в его доме и труп доставили в больницу, откуда выкрали его сердце, — говорит Тэхен, уже глубже погружаясь в эту странную фантазию.       Юнги защищается.       — Но у меня есть алиби. Ведь я приехал только сегодня, — произносит он и поднимает руки, показывая свою непричастность.       — Может быть, у вас есть сообщник? — настаивает Тэхен. — Вы здесь одни? — и снова какой-то намек. — И вы так и не представились, как мне к вам обращаться, господин…       — Мин Юнги, — подсказывает он и продолжает. — Я здесь совершенно один. И даже знакомых в штатах у меня нет. Так что я точно чист.       Тэхен сверкает своей квадратной улыбкой, которая теперь точно заставляет Юнги потерять голову.       — Это просто замечательно. Ведь… Детективу не пристало пытаться подкатить к подозреваемому, — произносит он, а Юнги усмехается. Так быстро. И он все еще готов отдаться ему прямо на барной стойке.       — О, вы знаете толк в детективах. Это действительно было бы неуместно. — Он мягко улыбается и прикладывается губами к своему бокалу. — Как же хорошо, что у меня железное алиби. Вы можете попытаться, — говорит он и слегка щурит взгляд, на что Тэхен только довольно улыбается, опрокидывая залпом свой бокал с мартини.       — Вы любите детективы? Или может… Это просто я так выгляжу, что он пришел вам на ум? — спрашивает он, уже уходя от темы их разговора.       Юнги задумывается ненадолго, пока Тэхен своими тонкими пальцами теребит зубочистку. Когда он наконец выуживает ее из стакана и погружает в рот оливку, Юнги не может оторвать взгляд от его губ. Ему хочется их почувствовать своими.       — Мне просто нравится хорошее кино. Сейчас вы выглядите слишком загадочно и ваш наряд словно совсем не сочетается с антуражем. Поэтому я и подумал, что вы здесь по какому-то делу, — вслух рассуждает Юнги. — Скажем, будь вы одеты в хулу, я бы подумал, что вы снимаетесь в каком-то американском комедийном сериале, где кореец пытается доказать всему миру, что он коренной гаваец, — хмыкает он, представляя сюжет подобного фильма.       Тэхен смеется. Слишком заразительно, чтобы Юнги ему не вторил.       — Хула, значит. А если бы, скажем, я был одет, как все, я бы все равно показался вам кинематографичным? — вопрос с подвохом. Юнги не знает на него ответ, но, возможно, он бы и не заговорил с ним, если бы Тэхен не притянул его взгляд с первого мгновения.       — Вы очень красивый. — Юнги улыбается. Это не ответ, но это правда.       — Вы тоже. И я заметил вас еще оттуда. — Тэхен указывает на невидимую границу, где бар заканчивался и перетекал в песчаный пляж, где некоторые отдыхающие наслаждались ночным купанием.       Юнги смущается этому комплементу. О себе он в таком ключе не размышлял. Мог ли он так же притягивать, как Тэхен его?       — Спасибо, эм… Но я вполне обычный, разве нет? — спрашивает он, оглядывая свой внешний вид. На нем хлопковая рубашка и широкие синие джинсы.       Но Тэхен машет головой в отрицании.       — Вы словно сияете, я увидел вас и подумал, что точно должен познакомиться ближе. Потому что просто бы не простил себе, если бы не попытался. Ведь, в конечном итоге, максимум, что мне грозило, это странный взгляд и грубый отказ, — пожимает плечами он, а глаза его выражают неподдельное восхищение.       Юнги кажется, что Тэхен его пожирает взглядом. И это слишком приятно, до того, что он хочет выложить ему о себе все. О том, что он скучает по физическому контакту, что он слишком давно не целовался и что он надеется, что хотя бы один из сорока пяти вечеров закончится крышесносным сексом в его номере. Причем позиция не важна. Важно с кем. И с Тэхеном Юнги готов уже сегодня. Просто потому что он какой-то до жути красивый и загадочный. И потому что Юнги чувствует себя персонажем фильма, а в фильмах все случается очень быстро, пропускаются всякие маловажные вещи вроде знакомства, узнавания об интересах, хобби, работе. В фильмах всегда все очень легко и просто. И Юнги хочет так же. Теперь он хочет стать эпизодическим персонажем, с которым детектив проведет ночь. И это его будоражит.       Ему Ким Тэхен очень приятен. Юнги особенно не углубляется с расспросами, и он тоже не слишком погружается в детали. Это им обоим неважно. Они говорят о всякой чепухе и ненароком признаются в том, о чем в родной стране говорить прямо не принято. Если ты не в интернете или не в специализированном месте. Они в обычном баре, не гей-клубе, где и так все понятно. Но они в стране, где никто не стесняется своей гомосексуальности. И им обоим не хочется ее стесняться. Потому что они бы все равно не встретили друг друга дома. И они друг другу никто. Просто незнакомцы.       Тэхен зовет порядком захмелевшего Юнги на танцпол, чтобы вместе исполнить хулу. Юнги сложно ему отказать, хоть он и не танцует. У Тэхена изящные черты лица с россыпью родинок на нем и лисий разрез глаз. Когда они выпивали у бара, Юнги даже успел рассмотреть, что одно веко было двойным, а другое монолитным, настолько его завораживал этот мужчина. Он встал со стула и протянул ему свою руку. Юнги, смущенно и хмельно улыбаясь, вкладывает туда свою и ловит себя на мысли, что ему крайне приятно чувствовать чужую ладонь. Пальцы его тонкие, очень красивые и приятные наощупь. Он очень ухоженный. На руке есть пара колец и на запястье видно тонкую золотую цепочку. Да, он совершенно не к месту разодет. Но Юнги это нравится. Нравится сниматься в кино. Это головокружительно приятно. И то, как на него смотрит Тэхен ему тоже очень приятно. Юнги себя чувствует желанным и таким же притягательным. Тэхен его таким видит и делает.       Они отходят от барной стойки и смешиваются с группой островитянок, исполняющих свой традиционный танец. Танцпол, организованный в основном для выступления сотрудников, представляет собой небольшую круглую арену, засыпанную белым мягким песком. Вокруг него натуральные факелы, образующие полукруг, освещающий своеобразную сцену. Музыка наполняет бар отеля, факелы издают хлопающие звуки горящего пламени, а Ким Тэхен, плавно покачивающий бедрами в такт музыке, синхронизирует движения с девушками в шуршащих юбках. Юнги очаровательно обнажает розовые десны в широкой улыбке и пытается приноровиться к ритму чужих движений. Дается это нелегко, потому что с собственным телом он не очень дружит. Он, конечно, не неуклюжий, но все же слегка деревянный. С Ким Тэхеном ему точно не сравниться, но он усердно пытается не показывать виду, что он вообще-то в этом фильме должен был быть в массовке.       — Наверное, танцы — это не мое, — тихо признается Юнги, когда в очередной раз чувствует себя смешным и нелепым.       — Вам очень идет улыбка, это главное. Продолжайте улыбаться и никто не заметит, что вы плохой танцор, — отвечает ему Тэхен и приближается к нему. — Впрочем, мне нравится то, как вы двигаетесь. Вы меня слишком завораживаете, — а теперь его новый знакомый говорит высокопарно, но Юнги по-прежнему это нравится. И он хочет, чтобы Тэхен был к нему еще ближе.       — Спасибо, вы меня тоже, — говорит он вполголоса, поднимая голову и заглядывая ему прямо в сияющие каким-то космическим блеском глаза.       Вечер обещает стать лучше, когда Тэхен переходит от нелепой пародии на хулу к плавному танцу бедрами в миллиметре от Юнги. Это слишком похоже на то, что его желания исполняются просто от того, что он об этом думает. Словно стоит Юнги чего-то захотеть и он это получит. Чужие руки нежно поглаживают его бока, а пьяным взглядом он спрашивает разрешения. Можно ли коснуться тебя, незнакомец из бара? Можно ли мне быть напористее? Юнги согласен на все.       Ему сносит крышу от такого флирта. Первый день на Гонолулу, а он уже нашел идеального парня для курортного романа. Он откликается на чужие движения в свою сторону и приближается, сталкивая свои бедра с чужими в этом незамысловатом танце. Руками он обвивает талию недавнего незнакомца, тем самым давая разрешение на то, чтобы прикоснуться к себе. И их ничего не смущает. В своей стране они бы не могли себе такого позволить, и, похоже, эта открытая близость их обоих одинаково будоражит.       Танец становится совсем эротическим, когда Тэхен носом проводит по его шее, щекоча ее своим рваным дыханием с ароматом вермута. Мурашки на теле Юнги появляются отнюдь не от ночной прохлады. Его постепенно накрывает возбуждение, которое он очень сильно не хочет сегодня подавлять. Он вжимается в чужой пах своим, позволяя ощутить, какое влияние на него оказывает Тэхен. А он в ответ проводит своими тонкими ладонями по чужим плечам и нежно сжимает светлые щеки Юнги, а после, слегка наклонившись, клюет его в губы. А Юнги только этого и ждал. Он буквально жаждал почувствовать этот привкус мартини на губах прекрасного парня из бара. Он приоткрывает рот и позволяет этому поцелую стать более откровенным. Юнги закрывает глаза и целует его. Губы движутся навстречу и все чувства концентрируются там, где они так откровенно касаются друг друга. Тэхен горячий и соблазнительный. Он сперва медлит, давая прочувствовать весь спектр эмоций, в которые Юнги погружается. А после становится напористым. Язык его проскальзывает внутрь и его, кажется, уже не остановить. Остается только двигаться дальше, ни в чем себе не отказывая.       Не успевает Юнги обернуться, как они уходят с танцпола и сливаются в еще более страстном и необузданном поцелуе у него в номере. На кровати. Уже почти совсем голые. С Юнги бережно снимают рубашку и джинсы. А он, в свою очередь, избавляет его от костюма. И кажется, он действительно в чертовом кино. Потому что в его сознании все случилось слишком стремительно, словно это была какая-то пятиминутная сцена знакомства. Словно все показано вспышками. Это заставляет его еще больше терять голову.       Тэхен крепко сжимает его талию, чтобы прочувствовать каждый миллиметр его светлой тонкой кожи, а Юнги тихо постанывает в поцелуй, ощущая чужое возбуждение своим. Чувств и эмоций слишком много, он в них утопает и пропадает. Первый встреченный кореец на Гонолулу весь какой-то слишком потрясающий. Он так идеально ему подходит, что Юнги уже готов покаяться за то, что хочет его вместе с собой домой увезти в качестве сувенира. Его руки движутся по телу Юнги и он каждой клеточкой ощущает, насколько Тэхен его желает. Его губы горячие и такие, черт возьми, мокрые, покрывают его поцелуями. Его всего. Лицо, шея, ключицы, соски. Особенно соски. Юнги думается, что он сорвет голос, если он продолжит так стонать от того, как Тэхен ласкает его соски языком. Он ведь и не задумывался о том, насколько они чувствительные.       Тэхен проходит по прессу поцелуями, мягко лижет и после кусает его за низ живота и для Юнги это уже конечная остановка. Сильнее или больше уже быть не может. А они ведь не дошли даже ни до чего. Его члена даже не коснулись, он все еще спрятан за плотной тканью нижнего белья. И Юнги не знает, чудо ли это или сказка какая, но кажется, Тэхену самому не нужно ничего и он просто кайфует от того, что он может приносить удовольствие Юнги. Потому что все, что делает Юнги — только гладит его по спине и сжимает и взъерошивает его короткие волосы. Его на большее уже просто не хватает с таким напором от Тэхена. С такой тактильной перегрузкой.       Когда Тэхен стягивает с него боксеры, Юнги надрывно стонет, ощущая неприятное трение ткани по своему крепко стоящему члену. Но он сам тянется руками к чужому белью и более осторожно освобождает его от лишней одежды, чтобы следом медленно провести рукой вверх и вниз по его члену, размазывая выступившую смазку. Во рту пересыхает от нестерпимого желания ощутить тяжесть его головки на своем языке. Наверняка этот космически красивый Тэхен, который словно из фильма сбежал, обладает еще и вкусной спермой. Он такую никогда не пробовал, но очень хотел бы.       — Я могу взять в рот? — спрашивает Юнги, понимая, что у Тэхена могли быть свои собственные планы.       Он смущается слегка, но после кивает и помогает подняться. Юнги не хочет, чтобы только он получал. Его этот парень слишком сильно волнует и потому он, сев на колени, притягивает его в поцелуй. Долгий, развязный, распаляющий. Его руки сами по себе ласкают чужое тело, и Юнги удивляется тому, какой он красивый даже на ощупь. Стройный и жилистый. Крепкий, такой, о каком Юнги мечтал всегда. Он хочет так же его расцеловать всего и потому спускается ниже. Трепетно целует его грудь и пресс, а руками подбирается к члену и стимулирует его.       Ему до дрожи в коленях приятно слышать чужие стоны. Он опускается ниже и кладет свой язык на его головку. Член у него и на вид, и на ощупь крайне привлекательный. А на вкус он просто умопомрачительный. Юнги не верится, что такое бывает. Он любит делать минет, но делает это не часто. Мало времени на встречи и знакомства. Сложно найти подходящего партнера. В его реальной жизни все слишком сложно. А с Тэхеном все стало до одурения простым. Он просто ласкает его уретру языком и сам едва ли может себе дать отчет, почему его собственный член так дергается, когда он слышит несдержанный высокий стон Тэхена. Он руки свои не распускает, на голову не кладет, хоть Юнги и хотелось бы. Тэхен очень вежливый и потому только мягко гладит и трет его спину. И Юнги очень приятно осознавать, что этот человек такой.       Он мягко губами обхватывает его головку и спускается ниже, всасывая щеки. Это безотказно. Он хочет, чтобы Тэхену было хорошо и как можно быстрее, потому что самому уже слишком не терпится. Его действия довольно просты, но кажется, все свои желания он не сможет выполнить, если только не…       — М, — громко мычит Тэхен, когда Юнги в очередной раз стискивает его своими щеками. Ему это очень нравится и для Юнги это очень приятный комплемент.       Он мягко отстраняется и поднимает голову вверх. Смотрит на задыхающегося в экстазе Тэхена и говорит что-то, что незнакомцу никогда бы не сказал:       — Ты сможешь кончить дважды? — Юнги хочет быть уверенным, что все будет отлично. Он хочет только на “отлично”. — Я хочу проглотить.       Тэхен ахает и кивает, прикрывая глаза.       — Мой максимум был трижды. Думаю я быстро восстановлюсь… — очень откровенно и надломленно говорит он и Юнги млеет. Слишком идеальный.       Он вновь опускается на член и уже не прекращает. Тэхен вне себя от этой стимуляции. Он стонет хрипло, а руки его сходят с ума. Они гладят, легко царапают, сжимают спину Юнги. И ему это нравится. Он от этого в восторге. Потому что он любит, когда им восхищаются, а Тэхен свое восхищение в прикосновениях закладывает и показывает ему. Юнги продолжает, и, когда Тэхен кладет свою руку на его голову и все же сжимает его длинные волосы в кулаке, он чувствует, как его горячий член во рту начинает подрагивать. Юнги опускается ниже и все принимает. И это было… вкусно? Черт возьми, насколько идеальным он может быть? Он отстраняется и кладет его падающий член на свой язык, слегка шлепая по нему головкой. Тэхен, кажется, от Юнги без ума. И Юнги этой реакцией доволен на все сто десять процентов. Он садится на кровати, глядя на него горделиво. Приятно быть хорошим.       — Ты какой-то волшебный, — прикрывает глаза Тэхен, садясь на пятки. — М-м… Я думаю о том, что ты сделал и начинаю снова возбуждаться.       — Э… Спасибо? — усмехается Юнги, чувствуя себя каким-то новым, другим человеком. — Ты вкусный, — говорит он в качестве ответного комплемента. Ему уже не терпится продолжить.       — Я… Ох, правда? — спрашивает он, словно стоило Юнги слегка перенять инициативу и он стал стеснительным и робким.       — Да, очень! — говорит Юнги, кивая, а после снова поднимается и подползает ближе. Он отнимает руки от его лица и шепчет ему прямо в губы: — попробуй. И припадает к нему в поцелуе. Тэхен с охотой погружается в него и стонет нетерпеливо, когда ощущает остатки собственного семени в его рту. Он мычит заведенно и отстраняется с хриплым вздохом, когда Юнги вновь обхватывает его твердеющий член рукой, пытаясь помочь ему подняться для продолжения.       Внезапно Тэхен вскидывается и отстраняется. Он озирается по сторонам, пытаясь выцепить взглядом что-то подходящее по назначению. В тускло освещенном номере сложно что-то разглядеть. Планировка самая обычная: широкая кровать и пара тумб с обеих сторон, обе пустые. Сквозь открытое окно чувствуется запах ночной прохлады и океана. На мгновение воцаряется тишина, в которой слышно только сбитое и дыхание Юнги. Теперь ему видится какой-то очень камерный фильм об однополой любви. И это уже до ужаса романтично.       — Смазка в ванной. В косметичке, — подсказывает Юнги, когда до него доходит причина замешательства. — Я принесу, — бросает он, прекращая действия на его члене. Не будет же Тэхен рыться в его вещах.       — О, ты прямо планировал здесь оторваться! — в восхищении говорит Тэхен, широко улыбаясь. Юнги в эту улыбку, кажется, влюбился с первого взгляда, еще в баре.       Его не смущает замечание.       — Честно говоря, я действительно планировал здесь оторваться, — он бросает хитрую самодовольную улыбку в его сторону, когда сползает с кровати и направляется в сторону ванной.       Возвращается он с тюбиком смазки и презервативами.       Потрясающе. Так Юнги мог бы описать свое новое знакомство одним словом. Потому что Ким Тэхен потрясающий любовник.       Безболезненная растяжка и такая невероятная нежность в совокупности с неудержимой страстью. Тэхен настолько мастерски подвел его к грани, что Юнги и сам не замечает, как начинает просить больше. Больше, чем пальцы внутри. Он хочет Тэхена. Хочет, чтобы он довел дело до конца и полностью убедил Юнги в том, что секс как в кино существует. Что любовники как в кино существуют. Потому что Тэхен, он весь такой. С первого появления. Он такой красивый и такой, черт возьми, притягательный, что Юнги просто потерял голову. Окончательно и бесповоротно.       Он раздвигает ноги и тянет руку к его члену. Вновь стимулирует его, слушая сорванные вздохи и наслаждается ими. Он себя чувствует прекрасным, головокружительным. Да Юнги сам себя хочет, когда слышит это желание от другого. Он такое редко испытывает, но он действительно желает сорвать крышу этому парню так же, как и он ему. Он натягивает презерватив и склоняет Тэхена ниже, чтобы вновь припасть к его губам. Пылко и страстно. Юнги не боится показаться слишком несдержанным. Они оба такие.       Тэхен толкается и Юнги задыхается. Это слишком. Слишком для первого встречного. Слишком для двух незнакомцев. Это не может быть таким. По размеру, по темпу, по всем параметрам. Тэхен словно действительно какой-то ненастоящий. Как сон. Словно Юнги просто так давно ни с кем не был, что ему приснился этот любовник. И он ходит на грани между сном и реальностью, когда его методично трахают идеальным членом. Потрясающе точно, потрясающе правильно, потрясающе нежно, а затем потрясающе быстро. Юнги срывается на крик, когда Тэхен перехватывает его руки и держит крепко, вбиваясь в него что есть сил. И сам стонет так красиво, что Юнги бы с радостью записал этот звук на диктофон и отправил куда нужно, чтобы этот звук переработали и создали хитовую песню, под которую он бы мог мастурбировать и вспоминать свой первый день отпуска. Он не хочет забывать его. Он боится, что Тэхен растворится в ночи, словно его не существует на самом деле. Тэхен буквально разбил ему сердце, потому что так ужасно несправедливо дать такой качественный секс, показать, каким секс может быть. Чтобы потом вернуть в реальный мир, где они — всего лишь незнакомцы, которые около часа разговаривали у барной стойки, прежде чем оказаться в постели, несдержанно стонать друг другу в губы и кончать громко, смаргивая слезы от этого удовольствия.

***

      Все закончилось так же быстро, как и началось. Или это для Юнги несколько часов сжались до нескольких минут. Потому что когда Тэхен целовал его на прощание, на часах было четыре утра, а в бар он пришел около девяти вечера. На губах осталось приятное послевкусие и, может быть, оно было приятным не только от вкуса чужого семени и, может, все произошедшее этим вечером действительно было до безобразия вкусным.       — Сегодня встретимся в баре? — шепчет Тэхен ему в губы.       — Конечно. Обязательно! — пылко отвечает Юнги.       — Тогда до встречи, господин Мин Юнги с железным алиби, — шутит он. — Я буду очень ждать нашей встречи.       — До встречи, детектив Ким, — уже на грани от того, чтобы провалиться в сон говорит Юнги.