У них никогда не было шанса

      Снежинки, беспрерывно падающие с неба, залетали даже за шиворот — противными холодными колючками. Альфино поёжился и поддёрнул капюшон повыше, потом сделал то же самое для сестры, которая мраморной статуей стояла на краю наблюдательной площадки церулеумовой вышки.       Ализе словно проснулась. Медленно повернула голову, моргнула, сбросив с ресниц налипшие грозди снежинок. Благодарно улыбнулась, но Альфино с замиранием сердца заметил в её улыбке оттенок беспомощности.       — Ты в порядке?       Улыбка Ализе стала грустной.       — Я бы сказала «да», но ты же знаешь, когда я лгу.       Она держалась обеими руками за поржавевший кое-где поручень, рукав задрался, обнажая покрытую мурашками кожу. Альфино положил свою руку на эту полоску, грея её теплом варежки.       — Я всё думаю... он действительно решил отказаться от нас? Или это только бравада, маленькая родительская ложь, служащая цели вызвать в нас чувство вины и принудить к послушанию?       Альфино помрачнел. Он, как и Ализе, был ребёнком своего отца. И он тоже задавал себе подобный вопрос, но не мог ответить на него.       Слишком мало информации получили брат с сестрой. Слишком резко и неожиданно принял своё решение Фуршено Левеллёр.       «Я отрекаюсь от своих детей!»       Будет ли у них возможность узнать, почему?       Альфино и предположить не мог, что стремительность, с которой развернутся события, очень скоро приведёт их под крышу родного дома, чтобы получить ответ на этот вопрос.       Простота его поставила в тупик обоих близнецов — отец ВОЛНОВАЛСЯ за них.       Холодность, за которой Фуршено Левеллёр прятал истинные чувства, могла обмануть его детей, но не смогла — жену. Амелианс Левеллёр знала его очень хорошо. И детей своих, конечно же, тоже.       — Вы представить себе не можете тревогу родителя, чей ребёнок вылетает из гнезда раньше, чем сам родитель успевает к этому подготовиться. Вы не понимаете, каково нам было каждую минуту думать о том, что с вами может что-то случиться. Что в любую секунду нам могли доставить весть о том, что вас больше нет.       Подавленный и виноватый взгляд Альфино встретился с таким же — Ализе.       — Знаю, знаю. «Прости». Не раз и не два я видела это слово в ваших письмах. Чтобы вы знали, отец изучал их по строчкам, по буквам. Я видела его страх и беспокойство, и понимала его как никто другой. Но в то же время я доверяла вам. Ведь не унаследовать упрямый характер своего отца у вас никогда не было шанса, не так ли?       Альфино встретился взглядом с сестрой. Вина, древоточцем съедающая их изнутри, уступала позиции облегчению и трогательному чувству единения с семьёй. Да, отец всё ещё был не с ними, всё ещё упирался в свои принципы, но после того, как мать объяснила его мотивацию, близнецам стало легче его понимать.       Ладонь Альфино обхватила тонкую полоску кожи между перчаткой и рукавом Ализе. И сестра улыбнулась ему. Теперь уже — отнюдь не беспомощно. А с желанием доказать упрямому, как все Левеллёры, отцу свою непоколебимую истину.