Марин Николаевич, подойдите после занятия

— Марин Николаевич, как ваши дела-а-а? — бесстыдно ворвавшись среди лекции, тянет Аркаша. Подростки сразу же прекращают обсуждать заданную тему, замолкают и своими большими любопытными глазами следят за преподавателями. — Аркадий Романович, что вам надо? — интересуется Марин и, поудобнее расположившись на кресле, кусает колпачок ручки.       Аркаша сегодня невозможно сексуальный в своей широкой рубашке, первые несколько пуговиц которой расстёгнуты, а чёрный галстук, свободно висящий на его шее, болтается из стороны в сторону, когда он, держа в руке синюю папку, опирается на маринов стол, самодовольно смотрит, заметив, как по лицу визави расползается румянец. — Я вам принёс пару бумажек, — Аркаша улыбается. По-коварному, хитро так, явно что-то задумав. Он с умным видом, словно ни при чём, достаёт из папки несколько листов с анкетами, кладёт на стол, а затем, подмигнув, произносит: — Марин Николаевчи, подойдите после занятия в мой кабинет, у меня к вам разговор.       И тут же по рядам шёпот-шёпот-шёпот, заставляющий Аркашу усмехнуться, а Марина покраснеть до самых кончиков ушей. Ведь кто, если не Марин, прекрасно знает, чего от него хочет Аркаша. — Хорошо, Аркадий Романович, — смущается Марин, перекатывая в пальцах ручку.       Аркаша лыбится, довольный выходит из кабинета, предвкушая их «встречу».

***

      Костяшками двух пальцев Марин быстро стучит в дверь, а затем, не дожидаясь приглашения, входит, прикрывает за собой. — Аркаш? — окликает его Марин, пока его любимый преподаватель общается с одной из учениц. — Ой… Аркадий Романович? — Марин Николаевич, подождите за дверью, пожалуйста, — просит Аркаша, небрежно махнув рукой. Марин поджимает губы, тихонько выходит из кабинета, чувствуя неприятную тяжесть в груди. Обидно. Он же сам просил зайти.       Марин, расчувствовавшись, уходит в свой кабинет, не оглядывается.       Аркаша там водится с какой-то девушкой, которая точно строит ему глазки (ведь как не подкатывать к такому горячему мужчине). Марин сидит за столом, что-то чиркает, проверяет работы на автомате, даже не задумываясь. Хмурится, стискивает зубы, пока ревность бьёт прямо под дых. — Можно? — звучит знакомый голос после двух коротких стуков, которые Марин удачно прослушал. — Мари-и-иш, зайка, ты что, обиделся?       Марин только старательнее вчитывается и спрашивает у самого себя, почему не запер дверь. Проворачивается замок, звенят ключи. Марин чувствует себя слишком неуютно, смотрит вбок и замечает болтающиеся ключи в замочной скважине — оставляет ему выбор, возможность уйти или остаться. Но каким бы невыносимым Марин ни был, он не уйдёт. — Ну котёночек, сладкий мой, — нежнит Аркаша, обнимая Марина со спины, сразу лезет с поцелуями в шею.       Марину хватает пары секунд, чтобы сдаться и напрочь забыть о ревности: по телу разливается сладкая истома. Аркаша легко принуждает его встать и подойти к ближайшей из парт, выставленных буквой «П». Его губы скользят по шее, оставляя такие нежные поцелуи, что подгибаются коленки, а в голове пропадают все трезвые мысли, остаётся только сплошная вата. Марин ему отдастся и не подумает, что это прямо на рабочем месте, что за дверью туда-сюда снуют ученики. Аркаша прикусывает его кожу на изгибе шеи, жмётся ближе, трётся пахом о любимую задницу, выправляет рубашку из штанов и пробирается под неё холодными ладонями. Марин резко вдыхает, когда от действий любимого «англичанина» возбуждение концентрируется в самых чувствительных частях тела: губах, сосках и паху. В них приятно покалывает, а на щеках вспыхивает румянец. — Ну чего ты, любимый мой, — медленно разворачивая его к себе лицом, шепчет Аркаша, тычется носом в его шею, щёку, согревает дыханием нежную кожу.       Марин шумно вдыхает, цепляясь пальцами за его плечи, пока Аркаша, подхватив его под мягкие бёдра, усаживает на край парты. — Что говорила… та девушка? — его сиплый голос вгоняет Аркашу в полусознательное состояние. — Ах… так ты приревновал? — притягивая к себе за талию, задаёт риторический вопрос Аркаша, и Марин предпочитает на него не отвечать. — Милый мой…       Аркаша в несколько ласковых поцелуев мимо губ укладывает его на парту, удобно устраивается между ног, точно покрывшихся мурашками. Марин прогибается в пояснице, выставляя своё возбуждение на показ, и Аркаша, закусив губу, ловким движением пальцев расстёгивает его брюки, и они, стоит парню приподнять таз, легко стекают по его ногам, а «англичанин» снимает их окончательно, откладывая на спинку стула. — Так что она говорила? — интересуется Марин, не в силах вырваться из оков горящих карих глаз. — Просила дополнительное задание, чтобы исправить оценку, — с улыбкой произносит Аркаша, отойдя к учительскому столу. Он, наклонившись, вынимает из последней шуфлядки знакомый тюбик вместе с презервативом. — А професор Мокану тоже хочет исправить оценку?       От его властного тона у Марина бурлит желание ниже пояса, а в глазах пляшут чёртики. Для Аркаши его реакция становится положительным ответом, и он снимает нижнее бельё, оставляя на мариновых ногах только белые носочки да классические туфли. Как же он любит наблюдать за тем, как Марин каждый раз борется со своим не сгорающим желанием, сводя дрожащие от предвкушения бёдра, стискивая края парты и глядя на своего парня из-под приоткрытых глаз. — Мой хороший, — мурчит Аркаша, смазывая пальцы, а затем закидывая его ногу к себе на плечо. — А помнишь, как вначале ты морозился и смущался трахаться на работе? — шепчет Аркаша ему на ухо, толкаясь пальцами, быстро входит до тихих хлюпов. Марин выгибается, громко стонет, зажимая ладонью рот. — По-о-омнишь, — улыбается он, рассматривая его раскрасневшееся лицо и глаза, потерявшиеся в удовольствии. Аркаша прекрасно знает, как надавить, как подвигать пальцами, как глубоко войти, чтобы довести Марина до полусознательного состояния. — Хочешь, чтобы я прямо сейчас тебя трахнул? Чтобы вошёл в тебя до самых яиц? Чтобы ты задыхался от удовольствия и не мог кричать, потому что за дверью ждёт группа? — Да… да-а-а… да-да-да, Аркаш, — тихо-тихо выстанывает Марин в небытие.       Аркаша самодовольно улыбается и, почти доведя его до оргазма, резко вынимает пальцы. Марин недовольно хнычет, царапая его затылок. — Не-е-ет… — тянет он, когда Марин движется обратно-навстречу его пальцам. — Ну ещё чуть-чуть!.. — умоляет Марин, вцепившись в Аркашу, и когда его парень не даёт, то сам тянется к сокращающейся дырочке. — Я знаю, что ещё чуть-чуть, поэтому и нет, — юлит Аркаша, стягивая с себя штаны сразу с бельём. — Господи, возьми меня, молю, — сипит Марин, в беспамятстве хватаясь за… хоть что-то, за что может ухватиться. Пылающее в нём желание сводит с ума, заставляет желать настолько, что сознание распадается на части и становится совершенно всё равно, где они, есть ли вокруг люди, нужно ли быть тихим.       И он не сдерживает себя, чувствуя, как входит в него Аркаша, заполняя до предела. И ему до безумия хорошо. Приходит он в себя, когда Аркаша, зажимая ладонью рот, мучает его, не позволяя получить долгожданный оргазм. Дрожь пробивает бёдра — и Марин теряется в удовольствии.       Мнётся пиджак, рубашка, сбиваются пряди, а по пояснице мучительно медленно скатывается капля пота.       Аркаша берёт его, берёт жёстко, входя сразу полностью, вбиваясь до гортанных стонов, вытрахивая из учителя румынского все силы. Марин в полусознательном состоянии теряет над собой контроль — и Аркаша ускоряется, чтобы побыстрее довести его, ведь не очень хочется, чтобы весь факультет знал, что его парню очень хорошо. — Кончай, Мариш, — похабно произносит ему на ухо Аркаша, накрывая ладонью истекающее возбуждение. Ему и самому уже «хорошо».       Марин, скуля, как та ещё сучка, выгибается, сам подмахивает бёдрами, кончает ярко, пульсирует и старательно расслабляется, чтобы и Аркаша мог взять его и закончить начатое. — Я тебе ночью припомню, — сбившимся шёпотом произносит Марин ему в губы, и Аркаша, накрывая их своими, делает последних пару глубоких толчков, изливается в презерватив, в очередной раз вытрахав своего «коллегу» на рабочем месте.       Марин, взглянув на часы, усмехается: урок начался пять минут назад, а они только закончили. Им ещё минут пятнадцать приводить себя в порядок, и то, это в быстром темпе.

***

— Аркадий Романович, а чего вы такой красный? — интересуется девушка с первой парты. Аркаша кусает губу, неспециально вспоминая о том, как же преславутый стесняшка-милашка Марин Николаевич выгибался под ним буквально с полчаса назад. — Да так… Марин Николаевич очень настаивал на проверке документов, а я не смог отказать.