in another universe?

Время шло, но они оставались в тех же объятиях. Казалось, что весь мир вокруг замер, оставив их в своей маленькой вселенной, где нет места ни боли, ни страху. Только тепло, взаимопонимание и тишина, которая лечит. Когда напряжение окончательно спало, Чонин начал тихо рассказывать что-то незначительное, какую-то забавную историю, чтобы отвлечь друга. Сынмин слушал, изредка кивая, иногда даже невольно улыбаясь. Не из-за слов, а из-за человека, который был рядом. Его лицо всё ещё было бледным, но теперь в глазах появлялся слабый проблеск жизни. Разговоры их были бессвязными, лёгкими, словно они старались затерять себя в этих неважных темах. Сынмин впервые за долгое время почувствовал, как в его груди разгорается маленький огонёк. Он не мог сказать, что это за чувство — облегчение, благодарность или что-то ещё, но это было хорошо. Чонин продолжал говорить, и его голос становился мягким фоном для их общей тишины. Всё, что сейчас нужно было Сынмину, — это просто быть рядом с ним, чувствовать его заботу. Он не хотел думать о том, что будет дальше. Сейчас всё было именно так, как нужно.

࣪ ָ☾.

Как же Сынмин ненавидел время. То оно тянется невыносимо медленно, то пролетает неуловимо быстро, словно не может до конца определиться, что ему больше хочется. Здесь он может понять, но не в этот момент. Просто сам запутался и не может сказать, прошёл час или пять? И теперь сидел на диване, его взгляд был устремлён в пустоту. Рядом, в кресле, уютно устроился Чонин, который, кажется, даже не замечал его задумчивости. Парень что-то напевал под нос, перебирая пальцами воображаемые клавиши пианино. Этот момент должен был казаться обычным, но для Сынмина он был важным. Он только сегодня узнал, как тот любит играть на этом инструменте, поэтому наблюдать за этим было даже как-то забавно. Смотрел на парня и думал о том, как же сильно этот человек изменил его жизнь. Ещё совсем недавно его дни были наполнены лишь серостью, монотонностью, в которые он погружался, как в бесконечный омут. Ему казалось, что мир вокруг — это пустыня, лишённая даже малейших признаков жизни. И вот появился Чонин. Тёплый, яркий, словно луч солнца в холодный зимний день. Этот человек вошёл в его жизнь неожиданно, как летний дождь, и принёс с собой столько тепла, что порой не понимал, как вообще жил до этого момента. Чонин был его спасением. Спасением от самого себя, от того мрака, в котором он застрял, от мыслей, которые тянули его вниз. Каждое действие Чонина казалось невероятным. Его доброта была искренней, его забота — безусловной, а его улыбка — самой настоящей. Сынмин чувствовал себя виноватым за все те разы, когда думал, что таких людей не существует. Он был уверен, что искренность — это редкость, но этот лучь солнца доказал обратное. «Почему именно он?» — думал, невольно скользя взглядом по его профилю. Парень был так увлечён своим занятием, что, кажется, даже не замечал этого взгляда. Но у Сынмина в душе поднималась буря. Снова вспоминал все те моменты, когда Чонин помогал ему, когда вытягивал его из того мрака, в который он сам себя загнал. Сынмин чувствовал благодарность. Огромную, безмерную благодарность за то, что этот человек просто был рядом. За то, что раз за разом спасал его, даже тогда, когда он сам не просил об этом. За то, что Чонин оставался с ним, даже когда всё указывало на то, что оставаться было бессмысленно. Он понимал, что таких людей, как Чонин, практически не осталось. Его доброта и тепло — это то, что выделяло его из толпы. Это делало его особенным. И с каждым днём парень осознавал, что его чувства к нему выходят за рамки простой дружбы. Эта мысль приходила к нему уже не впервые, но сейчас она казалась особенно острой. Он думал о том, что, возможно, стоит признаться. Сказать, что творится у него в душе, что он чувствует к нему. И хотя страх всё ещё сковывал его, внутри появлялась странная уверенность. «Может, ему действительно стоит дать шанс?» — снова возникла в голове мысль. Сынмин знал, что это непросто. Признаться в своих чувствах значило обнажить душу, показать все свои слабости. А это пугало. Пугало сильнее всего. Но однажды шаг уже был сделан, тогда, наверное, останавливаться поздно. Да и Чонин не был таким, как все. Он видел в нём особенного человека, которому можно было довериться. Он считал его настоящим. Слишком настоящим для этого мира, но таким необходимым ему самому. Эти размышления завладели им полностью. Он вспомнил, как тот оставался с ним в самые трудные моменты. Вспомнил его слова, его поступки. Они были не просто значимыми — они стали для него спасением. Вновь. Всё это время Сынмин думал, что любовь — это не для него. Что такие чувства, как любовь, слишком сложны, слишком недостижимы для него. Но он показал ему, что это не так. Именно он показал, что любовь может быть простой, искренней, такой, что хочется улыбаться только от одной мысли о человеке. Но кажется, сам не осознавая этого. Только Сынмин это чувствует. Парень смотрел на него, не отводил взгляд, и в этот момент всё стало ясно. Он больше не хотел бежать от своих чувств. Ему не нужно было доказывать себе или кому-то ещё, что он может справиться с этим сам. Он хотел открыть свою душу, позволить Чонину увидеть её такой, какая она есть. Больше. Глубже. Но, несмотря на эту уверенность, он решил, что ему нужно немного времени. Ещё немного. Чтобы подготовиться, чтобы найти правильные слова. И хотя Сынмин знал, что это решение примет окончательно, он чувствовал, что момент, когда он откроет свои чувства, уже близок. С этой мыслью он перевёл взгляд на Чонина, который продолжал что-то напевать. И впервые за долгое время на губах Сынмина появилась искренняя, тёплая улыбка, а сердце забилось чуток быстрее. Ночь была тёплой, как будто весь мир решил поддержать этот момент своим спокойствием. Явно какие-то высшие силы манили к себе, чтобы помочь. Так станет легче. И Сынмин молча вышел на балкон, облокотившись на прохладные металлические перила. В руках он держал сигарету, а в голове бурлили мысли. С каждым вдохом табачного дыма, он как будто пытался вдохнуть уверенность, но вместе с этим ощущал, как сомнения только усиливаются. Откуда они и почему так быстро появились? Его взгляд блуждал по небу. Чёрная глубина, вкраплённая светящимися звёздами, казалась бесконечной, как и его размышления. Он никогда не чувствовал себя таким уязвимым. Всё внутри словно кричало: «Скажи ему! Сейчас или никогда!» Но в то же время что-то останавливало, сковывало, будто бы его собственные страхи стали невидимыми цепями, не позволяющими сделать шаг вперёд. Сигарета дымилась в ночной прохладе. Парень опустил глаза, наблюдая, как тонкая струйка дыма уносится в сторону, сливаясь с тьмой. Ему нравилось это состояние лёгкого отрешения, которое давало курение. Это был его способ отвлечься, замедлить бег мыслей. Однако сегодня это не работало. Как жаль. Он ещё раз глубоко вдохнул, позволяя себе на мгновение расслабиться, но в этот момент ощутил что-то тёплое и неожиданное. Сзади к нему прижалось знакомое тело. Тепло тонких, но таких надёжных рук обхватило его талию, и он сразу знал, кто это. Чонин прижался теснее, его лицо спряталось где-то в районе плеча другого тела. Он ничего не сказал, но Сынмин почувствовал, как его дыхание касается футболки. На секунду замер, а потом снова перевёл взгляд на небо. Звёзды показались ему ещё ярче, как будто их сияние отражало то тепло, что исходило от любимого человека. Стоп. Любимого? Сигарета в руке вдруг показалась чем-то ненужным. Запах табачного дыма всегда раздражал Чонина, и он знал об этом. Он не раз замечал, как тот морщится, едва уловив запах. Но сейчас, несмотря на это, стоял, обнимая его так крепко, будто боялся, что тело, окольцованное его руками может исчезнуть. Это было странно. Странно и удивительно. Чонин, который всегда отчитывал его за вредную привычку, сейчас молчал. Его руки не отпускали, словно он пытался сказать что-то без слов. Сынмин вздохнул, выпуская очередную струю дыма, но в этот раз это показалось ему неправильным. Он затушил сигарету о перила балкона, не говоря ни слова, и просто выбросил окурок в пепельницу. Руки Чонина тут же крепче обвили его, будто в благодарность. Сынмин почувствовал лёгкое покалывание в груди. Оно разлилось теплом, которое заполнило всё его существо. Ему не нужно было смотреть на другого, чтобы понять, что тот думает. Это была не просто забота. Это был страх. Страх потерять его. И этот страх был настолько осязаемым, что Сынмин едва сдерживал порыв сказать что-то, нарушить тишину. Но вместо этого он медленно положил свою руку на руки Чонина, что лежали у него на талии. Этот жест был тихим, но таким важным. Парень, кажется, тоже это почувствовал, потому что его объятия стали ещё теплее. Сынмин перевёл взгляд на горизонт. Он чувствовал, как в груди нарастает волна эмоций, слишком сильных, чтобы с ними справиться. Все его страхи, сомнения, тревоги словно растворились в этом простом моменте. Ощущение того, что он рядом, так близко, делало его сильнее. Он знал, что должен сделать этот шаг. Не сегодня — так никогда. Но слова не шли. Вместо этого он просто стоял, чувствуя, как руки Чонина обнимают его, как его тепло проникает в каждую клеточку тела, растапливая холод внутри. Сынмин знал, что ради него он готов на многое. Даже на то, чтобы бросить курить, хотя раньше он не думал, что это возможно. Всё ради этого человека, который был для него самым важным. Ради этого ангела, что спасал его раз за разом, не требуя ничего взамен. В этот момент он понял, что больше не хочет ничего скрывать. Он больше не боится. Завтра или через неделю он всё равно скажет. Скажет о своих чувствах. О том, что Чонин для него значит. И это понимание вдруг наполнило его невероятным покоем. Звёзды на небе казались ближе, а тишина, что царила между ними, была самой приятной и уютной, какой только могла быть. Под звёздным небом, окутанным тонким мерцанием бесконечных огоньков, ночь дышала спокойствием. Звёзды, будто тысячи маленьких огоньков, скопившихся на небе, были живыми и яркими, словно вселенная хотела, чтобы этот момент стал ещё более запоминающимся. Луна, большая и серебристая, висела над горизонтом, излучая мягкий свет, который озарял их лица. Воздух был прохладным, но не слишком. Тепло, исходящее от рядом стоящего Чонина, словно барьером, защищало Сынмина от лёгкой вечерней прохлады. Он перевёл взгляд с небес на спутника и вновь почувствовал ту самую волну эмоций, которая не отпускала его уже несколько дней. Его сердце билось учащённо, но не от страха, а от решимости. Решимости сделать шаг, который он так долго откладывал. Сынмин глубоко вздохнул. Его пальцы слегка дрожали, но он спрятал их в карманы, чтобы не выдать своей нервозности. Слова всё ещё не складывались в его голове, но он знал, что это неважно. Сейчас не нужны тщательно продуманные фразы. Всё должно быть настоящим, искренним, таким, каким он чувствует это внутри. А Чонин, словно почувствовав перемену в настроении, чуть отстранился, но не ушёл. Вместо этого он встал рядом, плечо к плечу, и тоже посмотрел на небо. Его взгляд был спокойным, но наполненным чем-то тёплым и домашним. Он буквально был синонимом этого слова — тепло. Сынмин поднял глаза на луну, которая в этот момент выглядела особенно яркой и близкой. Он медленно выдохнул и тихо произнёс: — Сегодня луна красивая, не так ли? Его голос прозвучал мягко, как лёгкий ветерок, рассекающий ночной воздух. Чонин повернул голову, немного удивлённый таким началом, но быстро нашёл ответ: — Да, очень. В его голосе была та самая тёплая радость, которую Сынмин всегда чувствовал рядом с ним. Эта радость заставляла его улыбнуться даже в самые тёмные моменты. Он слегка повернул голову, чтобы встретиться с его взглядом. Глаза Чонина, удивлённые и внимательные, смотрели на него с тем выражением, которое невозможно описать словами. Это был взгляд человека, который полностью присутствует в моменте, который понимает, что что-то важное сейчас происходит. Сынмин невольно улыбнулся. Не прошло и минуты, как он увидел, как на лице Чонина появляется осознание. Он моргнул несколько раз, будто собираясь с мыслями, а затем, широко раскрыв глаза, спросил: — Стоп, это признание? Его голос звучал так, словно он сам не мог поверить в то, что только что услышал. Сынмин тихо засмеялся, отворачиваясь. Это был короткий, но настоящий смех, в котором было больше облегчения, чем веселья. Он кивнул, подтверждая, и снова повернул голову к Чонину, встретившись со слегка растерянным взглядом. Тот молчал, всё ещё переваривая сказанное, и Сынмин понял, что сейчас именно тот момент, чтобы выразить всё словами. Его голос был чуть тише, но в нём не было ни капли сомнения. Он говорил просто и от души, как чувствовал, не стараясь скрыть эмоции: — Ты для меня… больше, чем просто друг. Ты для меня как свет, который всегда рядом, даже когда всё вокруг кажется тьмой. Я не могу больше это держать в себе. Я знаю, что, возможно, это неправильно, возможно, это испортит всё… Но я должен был сказать. Его слова разливались в тишине, как мелодия, которая заполняла весь окружающий воздух. Он чувствовал, как напряжение в груди постепенно уходит, уступая место лёгкости. Чонин, кажется, задержал дыхание. Его лицо выражало смесь удивления, счастья и какого-то внутреннего тепла, которое было сложно описать. Он смотрел на парня так, будто видел его впервые. Но в то же время в этом взгляде была та самая неизменная нежность, которую Сынмин так часто замечал. Пауза показалась вечностью. И в этот момент звёзды начали тускнеть. Небо, ещё минуту назад казавшееся бескрайним и тёмным, начало окрашиваться в мягкие оттенки розового и оранжевого. Начинался рассвет. 4:52 — Сынмин признался в своих чувствах, в первую очередь — себе. Чонин медленно поднял руку и положил её на плечо Сынмина. Его прикосновение было тёплым и уверенным. Он слегка сжал плечо, давая понять, что эти слова дошли до него. — А я… Я должен был услышать, — наконец тихо произнёс он, ― Ведь думаю также. Его голос был хрипловатым, но в нём звучала такая искренность, что у Сынмина перехватило дыхание. Он даже не ожидал услышать ответ, тем более такой. Но вместо слов ему достаточно было увидеть лицо Чонина, полное светлого счастья. Вдруг он почувствовал, как на глазах начинают наворачиваться слёзы. Это были не слёзы боли или страха, а слёзы облегчения. Он сделал этот шаг, несмотря на весь внутренний протест. И ему ответили. Ответили так, как он даже не мог мечтать. Солнце медленно поднималось над горизонтом, озаряя их лица мягким золотым светом. Этот момент казался бесконечным, как будто время решило остановиться, чтобы дать им возможность насладиться этим счастьем. Но в глубине души Сынмин знал: это только начало. Он понимал, что впереди будет много трудностей. Его тёмные мысли, его внутренние демоны — всё это не исчезнет в один момент. Но теперь он был готов бороться. Ради Чонина, ради их светлого будущего. Его рука медленно поднялась, чтобы коснуться руки Чонина, которая всё ещё лежала на его плече. Он сжал её, будто обещая, что теперь всё будет по-другому. Что он сделает всё, чтобы сохранить этот свет, даже если придётся забрать всю боль на себя. Чонин улыбнулся, и эта улыбка была ярче любого рассвета.