Aqua et ignis

Переместившись с Эйджиро в комнату самого Хизаши Ямады и увидев большую кровать с кучей подушек, Бакуго на радостях задвинул пафосную речь о том, как мало нужно человеку для счастья — удобная постель и возможность выспаться на ней по-человечески в обнимку с любимым парнем. Эйджиро хохотнул, что Бакуго наловчился уже выражаться, как учитель по деловой коммуникации, а потом неожиданно оторвал его от пола и плюхнулся вместе с ним на постель. Опешивший Бакуго хотел было цыкнуть, дескать, какого? Но, почувствовав, как всё тело буквально утопает в мягкой-премягкой перине, а уставшие за день мышцы благодарно расслабляются, решил не портить момент своими комментариями: сам сколько раз так же делал… Вместо этого притянул к себе довольно улыбающегося Эйджиро, крепко обнял и очень вдумчиво поцеловал. — Кто начинает первым? — Бакуго зарылся пальцами одной руки в чуть влажные красные пряди и принялся их «сушить». Эйджиро закинул на него ногу, прижался теснее и довольно прикрыл глаза. — Давай ты. Все же у тебя злободневнее информация. — Злобо… Что, бля, за слово такое заковыристое? — Злободневный — это актуальный. Такой, который происходит сейчас, в данный момент, — пояснил Эйджиро, хихикнув на его мат и нахмуренные брови. — Прости, снова тебя невольно загрузил. — Да не, нормально, — Бакуго пару раз произнес про себя новое слово, уже второй рукой перебирая волосы с другой стороны головы, и выдал: — Злободневная информация херовая, Ваше Величество. О, не споткнулся даже! — Насколько херовая, Ваше Высочество? — Паразиты имеются. В количестве четырех штук… Эйджиро распахнул свои глазищи и ошарашенно на него уставился. — А четвертый кто? — Или сын хозяина постоялого двора или младший брат. Эйджиро не удержался и грязно выругался, зная, что Бакуго уж точно его не осудит. Тот покивал и добавил вдогонку парочку сочных выражений, что и куда бы следовало засунуть советнику султана, и в каком направлении тому со всем этим добром пойти. Эйджиро уткнулся носом ему в шею и недовольно засопел. Бакуго помолчал, но так и не дождавшись ответа, начал излагать свои соображения: — Думаю, что маг даже не стал заморачиваться тем, чтобы самому выкинуть в море четвертый камень — просто нашел достаточное количество марионеток. — Но ведь это же ребенок! — возмутился Эйджиро. — Неужели ни стыда, ни совести нет?! — В том-то и дело, что нет — цель оправдывает средства. Деда вообще не переваривает темных магов и называет бездушными тварями: для них все и всё — расходный материал. — Пиздец… — Эйджиро и отодвинулся немного назад, чтобы смотреть Бакуго в глаза. — И что нам теперь делать, Кацу? Мы с одним-то паразитом еле справились, а тут четыре. Четыре, Кацу! Даже если я плюну на конспирацию и покажусь в частичной трансформации, не уверен, что всех наших общих сил хватит на то, чтобы их уничтожить… — Наших может не хватить, да, — кивнул Бакуго и заложил за ухо упавшую на лицо красную прядку. — Но есть мысль, кто может помочь. — Не томи, Кацу… — Алекстраза. Если достучимся до нее и обрисуем сложившуюся ситуацию, то она в стороне не останется. Сам посуди: какой-то в конец охреневший черный маг творит в ее королевстве черт знает что… Я бы стопроцентно разозлился, узнав про такое. Осталось только насобирать достаточно аргументов, чтобы побудить мать красных драконов после такого долгого срока появиться в мире людей. — Блин, как я мог забыть про Алекстразу… — недовольно цыкнул сам на себя Эйджиро, но после вдумчивого поцелуйчика, хитро заулыбался. — А знаешь что? У нас ведь достаточно веских аргументов, если я прав. — Теперь ты не томи, Эйджи, — передразнил Бакуго и пощекотал его под мышкой. — В общем, слушай, — хихикнул Эйджиро и немного поерзал шеей по его руке, устраиваясь поудобнее. — Мне пришло в голову вот такое объяснение произошедшего: мой дядя или должен был быть хорошо знаком с советником султана, чтобы тот продал ему паразита, или же они заключили сделку — паразит в обмен на что-то. — Но ведь могло бы и быть предложение о сотрудничестве, разве нет? — Могло, да. Но мы перепутали дяде все карты: я не умер, а Шото, хоть и превратился в марионетку, но прикончить меня и полностью отыграть свою роль так и не успел. Потом мы общими усилиями уничтожили тварь, а Алекстраза разобралась с дядей. Соответственно, дядя не выполнил условия сделки с советником султана, тот явно догадался, что паразит уничтожен, и начал искать дядю сам. Статуя жены султана вполне могла быть лишь предлогом, чтобы, не привлекая лишних подозрений, заявиться в Калестраз на разведку. — А затем, когда память жителей совсем пропадет, подмять под себя город, потом Валестраз, который был бы к тому времени уже отравлен железом, ну и в итоге крестовым походом на Алекстразу… — закончил его мысль Бакуго, раскусив многошаговую стратегию противника. — Посадили бы в тебя и Шото новых паразитов, королеву увезли бы в гарем к султану и, как говорит Тошинори, дело в шляпе. — Именно, Кацу! — Эйджиро обрадовался, что он идеально уловил ход его мыслей. — А сейчас, когда ты убрал купол и советник султана второй раз не получил желаемое, нас может ждать все, что угодно, вплоть до войны… — Ну что, аргументы у нас достаточно веские, — хмыкнул Бакуго и чмокнул его в нос. — Уверен, Алекстраза будет не то, что зла — в бешенстве. Кстати, можно будет ее также упросить разобраться со всеми этими заморскими мудаками, раскатавшими губу на наше королевство. И нам с дедой не придется плыть чёрт знает куда и можно будет заниматься тем, что запланировали: строить школу, библиотеку и больницу и организовывать народное голосование. Без этих сраных арабов дел невпроворот… Эйджиро громко расхохотался. — Говоришь, как истиный правитель, Кацу. — Ну а разве я не прав? — улыбнулся Бакуго и перевернулся вместе с ним на спину. — Вот так хочу полежать. И шершавый поцелуйчик в частичной трансформации. Зрачки Эйджиро мгновенно вытянулись, по ноге Бакуго скользнул чешуйчатый хвост, а за спиной хлопнули и расправились перепончатые крылья. «Хорошо, что мы одеваться не стали, и ограничились только полотенцами, — хмыкнул про себя Бакуго, прикрывая глаза и вздрагивая от соприкосновения языков. — Всё-таки в драконьей форме шершавые поцелуйчики самые офигенные». Похоже, не один он так считал: совсем скоро лежать друг на друге стало не совсем удобно. Эйджиро предложил вернуться полностью в человеческую форму: вроде как договаривались только о поцелуях, а бедный Бакуго не на шутку завелся, но тот категорически отказался: зачем прекращать что-то настолько приятное? Ну, подумаешь, заляпает полотенце, потом сам же его магией и очистит… Эйджиро возмутился: так не пойдет. Раз он вчера экспериментировал на Бакуго, то сегодня его черед: пусть скажет чего бы хотел попробовать. — Эйджи, а можешь для меня сделать чешуйчатый член? — недолго думая, попросил Бакуго. — Неужели ты собрался… — округлил глаза Эйджиро, осекся и покраснел. — Кацу, ты же себе так весь рот поцарапаешь… — Так я не ртом, Эйджи, рукой. Хочу два вместе: один чешучатый, а второй — лысый. — Тогда ты и руку, и свой лысый член поцарапаешь, Кацу, — скептически пробубнил пунцовый Эйджиро. — Может, всё-таки без чешуек? — Почему? Ты же можешь сделать их помягче, а я поставлю защиту… Соглашайся, Эйджи, должно быть офигенно! Эйджиро помялся-помялся и согласился: все равно с возбуждением надо было что-то решать. Он убрал крылья и хвост, скатился с Бакуго, лег на спину и на мгновение зажмурился. Бакуго же поспешил содрать с себя полотенце, кинуть его на пол, усесться ему на ноги и наложить защищающее заклинание на все стратегические части тела. Как только Эйджиро открыл глаза и кивнул, он распахнул на нем полотенце и восторженно уставился на гордо стоящий член, до самой головки покрытый красными поблескивающими чешуйками. — Охренеть… — восторженно матернулся Бакуго, забывая о собственном возбуждении и осторожно оглаживая всё это великолепие подрагивающими пальцами. — Эйджи, у тебя самый красивый на свете член! Отвечаю! В конец смущенный Эйджиро охнул от прикосновений и вымученно улыбнулся. — Такого мне ещё никогда не говорили… — Ещё бы кто-то посмел тебе такое сказать! — шикнул на него Бакуго, продолжая гладить пружинящие под пальцами чешуйки, не забывая уделять внимание темно-розовой головке. — Ну, пиздец, красота! Как произведение искусства! И ощущается дико прикольно! — Кацу, — Эйджиро застонал и закусил губу. — А можно уже как-то более целенаправленно восхищаться? Например, вверх-вниз? Бакуго хрюкнул от смеха, но пожелание своего парня поспешил исполнить: сам же всё это начал. Обхватил оба члена и усердно задвигал рукой, мелко вздрагивая от колких мурашек, пробегающих по позвоночнику каждый раз, когда драконьи чешуйки соприкасались с нежной человеческой кожей. Ощущения в этот раз были намного острее, потому Бакуго надолго не хватило: он выплеснулся первым, а Эйджиро сразу за ним. — Ну ведь было же офигенно, скажи? — довольно осклабился Бакуго, убрав все следы «преступления» и разлегшись на разморенном Эйджиро. — Было просто охренительно, — согласился тот, открывая глаза. — Только честно мне ответь: тебе было больно или это от удовольствия тебя так потряхивало? — Исключительно и только от удовольствия, Эйджи, — Бакуго чмокнул его в губы. — И спасибо, что всё-таки согласился. Я очень ценю, что ты не отказываешься пробовать со мной новое, хотя многое тебя дико смущает. — Не попробуешь, не узнаешь. Ну вот и пробую, чтобы самому иметь представление как это, — Эйджиро погладил его по щеке. — И я не против продолжать расширять свой кругозор, но только при одном условии — никаких травм. — Само собой, Эйджи, — Бакуго был сама серьезность. Эйджиро погладил его по голове и внезапно спохватился: — Кацу, а нашу одежду из ванной ты переместил в комнату? А то Хизаши или Денки зайдут, увидят и черт знает что подумают… — Не забрал. Но никто не зайдет, не увидит и не подумает: Хизаши все равно убежал ночевать к Шоте, а Денки с Белоснежкой и Одеялком остались у Эми. — Ничего себе сколько изменений, пока я мылся. — Ага. Сначала я подумал, что Шота и Хизаши больше, чем друзья, но потом вспомнил про его хитрющую улыбку, когда передавал ему серьги, и обещание позаботиться, чтобы их носили, и у меня появилась новая догадка — Эми нравится Шота, но тот подтормаживает прям, как Денки с Ураракой. — И Хизаши решил помочь другу: вручить серьги, чтобы Шота их презентовал Эми. Так она их точно наденет, — хмыкнул Эйджиро. — Именно. Завтра и проверим, — расплылся в довольной улыбке Бакуго, водя пальцем по веснушкам на лице Эйджиро. — Кстати, Эми нам всем троим подарила очень интересные книги: про странную штуку, плавающую под водой; про поиски пропавшего брата и копи царя Соломона; и про ребенка, которого воспитала обезьяна. — Звучит очень интригующе. Какие достались нам с тобой? — Денки взял себе про Тарзана — сына обезьян, но мы ведь всегда можем отжать у него почитать. Королю-то он не посмеет отказать, — хохотнул Бакуго. Эйджиро шутливо ткнул его в бок, но тоже похихикал. — Так, давай ещё один поцелуйчик, и мы разбираемся с одеждой, уборкой ванны, а потом забираемся под одеяло и связываемся с Миной и Мицуки, чтобы те сильно не волновались. Бакуго вытаращил глаза, смачно матернулся и пристыжено уткнулся носом в грудь Эйджиро, пряча покрасневшие щеки: опять про родителей забыл — что он за сын такой-то?! Его успокаивающе погладили по голове и чмокнули в макушку. — Я никому не скажу, не переживай. — Спасибо, — все ещё красный Бакуго поднял голову и благодарно посмотрел на своего замечательного парня. — Тогда ты забирайся уже под одеяло, а я быстро наведу порядок и вернусь к тебе. — Отличный план, — Эйджиро резко рванулся вперёд и звонко чмокнул его в губы. — Для мотивации. Бакуго улыбнулся, чмокнул в ответ и переместился в ванную. Пока магия все раскладывала по местам, он наколдовал деревянные плечики, какие висят в королевском шкафу, повесил на них одежду, вычистил ее, окатил обувь и все помещение заклинанием очищения и, подхватив свою сумку с пола, со всей поклажей телепортировался обратно в комнату. Эйджиро уже успел забраться под тонкое одеяло и балдел, раскинувшись звёздочкой на многочисленных подушках. Бакуго, хихикая, прицельно запулил в него чистым нижним бельем, поставил обувь на пол, повесил плечики на приоткрытую дверцу шкафа и натянул на себя уже привычные трусы, наблюдая, как Эйджиро кряхтит и извивается под одеялом, делая то же самое. Пафосно щёлкнув резинкой трусов — вот какой он молодец, даже нижнее белье надел — Бакуго громко ойкнул, когда резинка больно отщёлкнула обратно, и вместо похвалы, получил добродушный смешок. Бакуго рассерженно цыкнул и громко ворча, что «даже проклятущая одежда его ни во что не ставит и смеет давать сдачи», достал из сумки шар и книги и перелетел с ними по воздуху прямо Эйджиро под бок. — Ну ты видел, да? — возмутился он, передавая книги, а сам забираясь под одеяло и пристраивая шар на своих ногах. — Никому верить нельзя, даже трусам! Тот понимающе улыбнулся, чмокнул его в голое плечо и внезапно всполошился: надо же хотя бы рубашки накинуть, да и не из кровати общаться… Бакуго непонимающе пару раз моргнул: почему это? Родители и Мина с Хитоши его в полуголым видели — плавали же вместе, да и про их отношения в курсе… Эйджиро привычно что-то начал ворчать про воспитание и манеры, а потом плюнул: отложил книги в сторону, расправил складочки на одеяле и заявил, что готов. Бакуго махнул рукой над шаром и на противоположной стене и появилось изображение гостиной. Родители и нянечка с кузнецом весело проводили время за игрой в лото и не заметили, что за ними невольно наблюдают. Бакуго с Эйджиро тоже не спешили обозначать свое присутствие: улыбаясь, смотрели, слушали их реплики друг другу и наслаждались непринуждённой атмосферой в гостиной. Они воспитанно дождались выигрыша матери и нянечки, переглянулись и хором поздоровались. — Заразы, — беззлобно цыкнула на них мать, подскочила на стуле от неожиданности. — Чего так долго? Бакуго невольно захохотал, а Эйджиро, солнечно улыбаясь, затараторил извинения, дескать, в Калестразе у них возникли неожиданные сложности и пока плюс-минус разобрались и смогли уединиться, прошло много времени. Бакуго отсмеялся, дождался, пока Эйджиро закончит и честно признался: — Блин, я так рад вас всех видеть, вы себе даже не представляете… Жутко соскучился. — И я, — тут же поддакнул Эйджиро. — Ну, до встречи осталось совсем чуть-чуть, — подбодрил их отец. — Расскажете, что стряслось или уже по возвращению? Эйджиро с Бакуго переглянулись: обоих переполняло желание поделиться и получить поддержку, но надо же не только о себе думать, не так ли? Пока они оба мялись, мать привстала со стула и хлопнула по столу. — Мальчики, вот что я вам скажу. Если вы не хотите нас волновать неприятными новостями, то зря — не зная всех подробностей, мы волнуемся и переживаем ещё больше. Поэтому, выдохните и расскажите нам все, как есть, а мы уже как-то с этим справимся — не первый день живём. — Согласна с Мицуки, — поддакнула Мина, обеспокоенно их рассматривая. — Вы выглядите замученными, парни. Так что, давайте, выкладывайте всё с момента, как выехали за ворота дворца. Бакуго с Эйджиро шумно вздохнули, все ещё не решаясь вывалить столько всего за раз. — Это будет очень долгий рассказ. Вы точно готовы? — Бакуго предпринял последнюю попытку соскочить с темы. — А мы никуда не торопимся… — подал голос, молчавший до этого Хитоши и посмотрел на Мину, отца и мать. — Верно? Те согласно закивали: верно. Бакуго глянул на Эйджиро, увидел улыбку и нехотя начал рассказ с затребованного момента. Старался пересказывать максимально детально, поэтому, когда дошел до момента, как он поднял со дна затонувший корабль с красным железняком и домчал его до пристани, куда потом подъехали Эйджиро, Денки, Тошинори и стражники, во рту все пересохло. Передав эстафету Эйджиро, Бакуго наколдовал поднос, целый графин воды и два стакана — чего уж мелочиться, раз собрались долго и вдумчиво посвящать кузнеца, нянечку и родителей в подробности своих злоключений — налил себе полный стакан и жадно присосался к нему. Эйджиро в свою очередь успел рассказать все до того, как они вернулись поздней ночью домой к Тошинори после изучения записей Минору Минеты, кивнул Бакуго, мол, продолжай, а потом тоже схватился за графин и стакан. Мина, воспользовавшись паузой, предложила их компании переместиться с шаром на кухню: что-то ей от волнения есть захотелось, да и успокаивающий чай никому не помешает, и взрослые перебрались туда. Хитоши молча вытащил бутылку малиновой наливки поставил на стол две стопки для себя и для отца, дескать, у них свое успокоительное, а мать кинулась к магическому шкафу — доставать все для бутербродов, пока Мина ставила чайник. Бакуго дождался пока они накроют на стол и рассядутся, и начал рассказывать про то, как на следующий день удалось вычислить главных подельников Минору Минеты, и они придумали план, как их всех вместе заманить в здание городского совета, чтобы предать справедливому суду. Родители и Мина с Хитоши по достоинству оценили гениальное решение превратить воров в лошадей и заставить их отрабатывать на благо Валестраза, порадовались за Одеялко и Белоснежку не оставшихся спать в саду, и поумилялись самоотверженности Денки, бросившегося их искать и в итоге вымокшего до нитки. А когда повествование дошло до закрытых ворот Калестраза, напряглись, закономерно ожидая очередного несчастья, приключившегося уже с соседями Валестраза. Услышав про темный артефакт и купол забвения, установленный над городом, застыли, неверяще смотря на Бакуго, но тут же опомнились и засыпали вопросами: кто посмел? Удалось ли убрать? Что с жителями? Бакуго самоуверенно улыбнулся: купол они общими усилиями разрушили, жители живы, правда, почему-то помнят как жили под заклятием, а про то, кто за этим стоит, будет чуть позже. Взрослые с облегчением выдохнули и немного расслабились, пока Бакуго вещал про то, как они сообща разбирались с четырьмя артефактами, а потом, встретив ответственного за Калестраз, ехали к Эми — очень радушной женщине, которая их вкусно кормит и даже подарила книги в подарок. Но тут же снова напряглись, когда Бакуго заговорил про шейха, капитана Даби и советника султана, который по его предположению и был тем темным магом, установившим купол забвения над городом и поместившим темных паразитов в тела нескольких жителей, чтобы те стали его марионетками и разложили камни под воротами и в море. После такой новости, мать с Миной налили себе по второй порции чая, а Хитоши плеснул себе с отцом наливки: кто-кто, а они не понаслышке знали, какой ценой далось извлечение магической твари из Шото. Хитоши опрокинул рюмку в себя и сухо поинтересовался: — Предположительно сколько тварей может быть? — Предполагалось, что три, но сегодня выяснилось, что четыре. — Четыре… — жалобно застонали Мина с матерью. — Как же мы с ними справимся? — ужаснулся отец. — Хотим обратиться к Алекстразе. У нас с Эйджиро достаточно веских аргументов, чтобы она пришла на помощь. Без нее точно не справимся. — Это опасно, Кацуки? — дрожащим голосом поинтересовалась мать. — Ну, в смысле, обращение к Алекстразе? — Намного опаснее ввязаться в это без нее, — достаточно расплывчато ответил Бакуго, но мать всё и так поняла: глаза заблестели от подступивших слез, а пальцы, держащие кружку, аж побелели от напряжения. — Ма, я не собираюсь умирать, правда. Я же тебе обещал так больше не делать. Просто доверься мне, ладно? Послезавтра приплывает дедушка, и мы возвращаемся. Мне уже тут собирают янтарь и травы, чтобы я дома меньше времени на это тратил. Наварим с дедой восстанавливающего, наделаем артефактов, заручимся поддержкой Алекстразы, вернёмся в Калестраз подготовленными и сожжем этих сраных паразитов! Мать шмыгнула носом. Отец тут же притянул ее к себе и крепко обнял. — Кацуки, а что мы можем сделать за завтра, чтобы помочь тебе? Я вот в травах ничего особо не понимаю, но мы можем собрать дополнительный янтарь… — Я договорюсь о травах, — поднялся со своего места Хитоши. — Сейчас схожу за бумагой и карандашом. Назовешь сколько и каких надо. — А завтра я пообщаюсь с одним моряком — у него есть катер, и мы сплаваем до пляжа, — кивнула нянечка. — Так, всё! — мать снова резко хлопнула ладонью по столу. — Я отправляюсь с вами! Буду ухаживать после того, как вы достанете паразитов. — Мы отправляемся оба, — цыкнул на нее отец. — Нет, отправляемся все вчетвером! — припечатал вернувшийся Хитоши. — И это не обсуждается! Я не собираюсь сидеть сложа руки в Алекстразе, когда вы все собираетесь там своими жизнями рисковать. — И я не собираюсь! — вставила Мина свое веское слово. — Пусть в Калестразе уже готовят большой дом на нас всех. Так им и скажите — без группы поддержки вы никуда не поедете! Рядом неожиданно надрывно вздохнул Эйджиро, и Бакуго обеспокоенно покосился на него: оказалось, сильный и бесстрашный наследный принц Алекстразы растроган почти до слез. Бакуго испарил поднос и крепко обнял его обеими руками, баюкая, и даже зубоскалить не стал: у самого в горле стоял предательский ком, который никак не сглатывался. Откашлявшись и чмокнув красную макушку, он благодарно улыбнулся взрослым, обеспокоенно смотрящих на них обоих, и хмыкнул. — Завтра скажу Хизаши, чтобы готовил большой дом со всеми удобствами и запасал продукты на несколько дней. Довольны? — Спрашиваешь ещё, — хмыкнул Хитоши, тоже обнимая Мину и подмигивая ему. — Один в поле не воин, так и запомни. — Да, папа, — хохотнул Бакуго, чувствуя будто гора с плеч свалилась. — Нет, папа — это он, — Хитоши кивнул на отца и шутливо цыкнул на Бакуго. — Нечего тут мне внебрачные связи приписывать. Когда все отсмеялись, Эйджиро шумно сглотнул и солнечно улыбнулся взрослым. — Я даже не могу словами описать, насколько я тронут. Хитоши абсолютно прав: один в поле не воин. И я бесконечно счастлив, что у меня такие замечательные близкие и настолько мощная группа поддержки! Мина с матерью всё-таки расплакались, и отец с кузнецом принялись их утешать. Бакуго с Эйджиро растерянно переглянулись и уже было собрались извиняться: довели-таки беременных, а ведь так не хотели… Однако мать, шмыгая носом, улыбнулась: ничего они страшного не натворили — у них с Миной просто повышенная эмоциональность. Сегодня немного поплачут, а завтра снова будут спокойными и энергичными. Самое главное — они теперь знают, что делать, и все вместе они справятся. На этой положительной ноте решили расходиться спать: утро вечера мудренее. Бакуго продиктовал Хитоши каких и сколько трав ему надо, они с Эйджиро ещё раз тепло поблагодарили взрослых, что выслушали и поддержали, пожелали спокойной ночи и распрощались, пообещав завтра вечером обязательно связаться. Как только шар погас, Бакуго посмотрел на своего взволнованного парня. — Тоже будем ложиться? Хочешь спать или не очень? — Если честно, то не очень, — Эйджиро повернулся к нему и уткнулся носом в шею. — Тогда, может, я почитаю тебе про неведомую хрень, плавающую глубоко под водой? — А давай. Бакуго убрал шар и вторую книгу в сумку, откинулся вместе с Эйджиро на подушки, подтянул повыше одеяло и подвесил в воздухе «Двадцать тысяч лье под водой» на уровне глаз. Книга раскрылась на первой странице. Бакуго откашлялся и выразительно зачитал: — Глава первая. Плавающий риф…