Hate you

Москва. Июль, 2008 год. Рублевка. — Он, сука, всë у меня забрал! Если бы не Громов, я бы щас остался с голым задом! Ничего, я его оставил ни с чем. Будет, сука, знать, как предателям тяжко живется. — Может всë совсем не так? — Жаным, я сам лично бумаги видел и подпись этого придурка. Ненавижу! Тимур, иди сюда! Дом напротив. — Этот ублюдок не подписал контракт с «SM», но зато с Громовым подписал! — Саш, что будет то? — Я разорвал с ним договор, но неустойку «SM» пришлось выплатить за обе стороны. Оль, клянусь, я выберусь из этого. У нас всë будет хорошо. Август, 2007 год. Рублевка. — Тимур, Софа, идите за стол уже! — Они так хорошо дружат, хоть это и редкость в их возрасте. — Да, обычно девочки и мальчики лет в шестнадцать только дружить начинают. — Оль, ты как ляпнешь! — Ну, а что? Я с Сашкой в пятнадцать познакомилась, так до сих пор «дружим». Первый год только убить друг друга пытались, но потом я узнала, что он то сразу влюбился, как на стадионе увидел. Эх, может у наших тоже что-то получится? — Мне Ихтияр признался только в девяносто четвертом, хотя общались с девяностого. Боялся он моего отца. А папа мне дома мозг выносил, что Гаязов парень хороший, надо присмотреться. Вот и присмотрелась, что где-то моё чудо девятилетнее бегает и не показывается. А второе уже два месяца не вижу. — А старший где? — У деда остался. Говорит, что там ему дышать легче, чем «в этой бензино-газовой обители». — Так, оболтусы, вы где были? — Папа, мы лазили на дерево и я победила! — Ты же девочка, Софа, ë-моë! А если бы упала? — Меня Тимур внизу ловил. Он сказал, что себя подставит, но мне упасть не позволит. — Тимур настоящий мужик! В школе тоже тебя защищает? — Я сама себя защитить могу. Июль, 2008 год. Рублевка. — Гаязов нас кинул. Дом придется продать, переедем на квартиру, Софу переведем в другую школу. — Саш, я рядом. Мы уже один раз смогли и сможем снова. — Поговори с дочкой, чтоб рядом больше не было Тимура. Я про эту семейку слышать не хочу. Сентябрь, 2008 год. — Почему Софа переехала? — Потому что ее отец предатель, сынок. Запомни простую истину: яблоко от яблони далеко не падает. Вы с Софой больше не увидитесь. — Она же меня не предавала! Я хочу к ней в гости! — Они переехали. Мы больше не работаем с ними, ты больше не общаешься с ней. — Нет! Софа меня не предавала! Центр Москвы. — Мне не нравится эта школа. Я три года сидела за одной партой с Тимуром, а тут посадили какого-то Сережу! Он меня отвлекает! Я хочу в свою школу и с Тимуром сидеть! — Доча, его отец предал нас, оставил ни с чем. Мы продали дом, чтоб переехать и начать всë с самого начала. Прости, но Тимура придется забыть. — Тимур не виноват! — София, разговор окончен. Займись учебой, нам с мамой нужно работать. — Дай мне позвонить Тимуру! — Они сменили номер. Софа, иди к себе и учись! Глава 1. Август, 2013 год. Девушка собирает длинные блондинистые волосы в низкий хвост, а после завязывает черную повязку. Три дня назад сердце ее мамы, самого близкого человека, остановилось. Тогда же и выяснилось, что этого можно было бы избежать, расскажи она о лечении, которое назначал врач. Ольга молчала лишь потому, что денег на такие препараты вряд ли хватило бы, учитывая, что отец все еще пытается вернуться на ту вершину с которой его скинул лучший друг пять лет назад. На кладбище людей не много. Ольга была лучиком света в черном мире бизнеса. Она умело разряжала обстановку на любых встречах. Ей улыбались даже те, кто давным давно отключил свои эмоции. Ее действительно любили. Только вот уберечь никто не смог. Муж не стал превращать прощание с любовью всей своей жизни в цирк, поэтому пустил только самых близких. Софа чувствует пустоту внутри, а снаружи утопает в слезах. У нее забрали самое важное, вырвали из груди с корнями и оставили сквозную дыру. Ее мудрой, доброй и понимающей мамы больше нет. Она больше не даст совет, не пошутит о скорых женихах, не расскажет историю про Ромео и Джульетту со своей точки зрения. Она ушла и оставила после себя серое небо, два разбитых сердца и бесконечную боль. — Мамочка, я их всех ненавижу, — Софа склоняется над гробом и оставляет поцелуй на холодном лбу. — Прости, что я ничего не замечала! — София, идем! — Бабушка по линии отца оттаскивает девчонку в сторону и протирает лицо влажной от воды ладонью. — Девочка моя, успокойся! — Как я буду жить без мамы? — Хочешь, я с тобой буду? Или давай мы вместе с тобой поедем к бабушке Свете? Она ведь ребенка своего потеряла, мы ей сейчас нужны. — Если бы эти уроды не подставили папу.! — Ну, Софочка, дыши поглубже. Твоя мама была сильной и ты должна стать такой же. Мы все потеряли часть себя. Бабушка Света ребенка, твой отец любовь всей своей жизни, ты маму. Я Ольгу любила, как дочь родную, мне тоже безумно больно. Мы должны помогать сейчас друг другу. Постарайся взять себя в руки. Софа переводит взгляд на отца. Она стирает рукавом кофты слезы и делает неуверенный шаг вперед. Бабушка подталкивает внучку вперед, а сама отходит к мужу. — Папа, — София кладет на плечо отца руку и поджимает губы. — Мы справимся? — Справимся, девочка моя, — Мужчина хватает дочь обеими руками за плечи и встряхивает. — Мама была сильной, а значит мы теперь с тобой будем сильными сразу за троих. — Только ты меня не оставляй, пожалуйста. Я за двоих сильной буду, а если надо и за тебя тоже. Не оставляй только. — Никогда, доченька. Тимур собирает сумку, чтоб уже через неделю покинуть родительский дом и вернуться в закрытый лицей в другом городе. По мнению родителей — там безопасно. По мнению Тимура — скука смертная. В общежитии может и весело, но в самом лицее ничего хорошего. Программа сложная, учителя строгие, выходить за пределы нельзя. Он там уже четыре года, этот станет пятым, но не последним, как хотелось бы. Из лицея после девятого не выпустят, но об этом Тимур узнал только на этих каникулах. Спасибо, родителям. — Ольга Сатинова умерла от инфаркта, — Татьяна закрывает рот рукой и смотрит на мужа. — Боже, ей же тридцать пять только. — Зато мужа ее ничем не пробьешь, — Ихтияр перелестнул страницу газеты и продолжил читать что-то об акциях и инвестировании. — Нельзя в такой ситуации злорадствовать. — Напоминаю, что Ольга совладелец компании и без ее слова Сатинов и шагу шне делал. Они нас кинули. — Да, кинули, — Тимур присаживается между родителями и берет в руки вилку. — Но через два года Громов вывел свои активы и ты чуть не обанкротился. Вроде об этом тебя предупреждал Сатинов. — Как раз из-за «SM» Громов и вывел активы. А кто у нас хорошо общается с ними? Сатиновы. — Ладно, может ты и прав. — Я прав, сын, а ты слишком легкомысленно относишься к людям. Я вот тоже таким был, а в итоге меня предали «лучшие друзья». — Давайте просто поедим? Поперек горла уже эти разговоры о бизнесе, мне с ним после окончания института еще возиться. — Кто ж виноват, что мой старший сын нашел себя в музыке, — Мужчина откладывает газету в сторону и вздыхает. — Продюсер хренов. Сегодня две песни записал, завтра ноль. Никакой стабильности ведь. — Пап, там все немного по-другому. — Давай еще ты туда уйди! — Не, мне проще в кабинете сидеть и молниями из глаз стрелять в сотрудников. Еще бы закончить девять… — Мы закрыли тему! — Вмешивается мать и парень закатывает глаза. — После одиннадцати поступишь на свой выбор. Сумку собрал? — Почти. Остальное укладу уже за день до выезда. — Сложу. Чему вас учат? — Точно не «сложу», «звони́т» и подобному. Приятного аппетита! Сентябрь, 2013 год. София еле успевает за женщиной в строгом сером костюме. Та рассказывает как устроены законы общежития, что запрещено строго, а за что можно сразу вылететь. Сатинова старается сложить все это в голове, но спешка сбивает с толку. Пока запомнился только строгий запрет на посещение мужского крыла после отбоя и любой выход за территорию лицея без сопровождения родителей. Если с мужским общежитием проблем не будет точно, то с выходом в цивилизацию сложнее. София в заперти никогда не сидела, да и одиночество угнетает ее. В столице остались подруги, друзья, папа. Там она всегда была рядом с людьми и одна оставалась только на время сна. — Вы будете проживать с одноклассницей, — Стальным голосом сообщает женщина и указывает на черную деревянную дверь. — Свободное место было только в этой комнате. Алиса девочка с характером, так что будьте терпеливее. Вот ваш пропуск. — Спасибо, — Сатинова берет из рук воспитателя пластиковую карту и осматривает ее. — А какая буква класса? — Юная леди, это вам не школа, а лицей. Здесь всего один девятый класс. Как и другие, собственно. Вы, кстати, были зачислены на последнее свободное место, вам повезло. — Хорошо, поняла. Как я могу к вам обращаться? — Элеонора Вольфовна. Мне пора за работу. Распологайтесь. Занятия начинаются в семь пятьдесят. До свидания, София. — Да, до свидания, Элеонора Вольфовна. София стучит в дверь пару раз, но никто по ту сторону не откликается. Девушка ждет несколько секунд, насколько хватает терпения, а затем просто дергает ручку и входит в комнату. Встречает темнота, несмотря на светлое время суток за окном. Сатинова достает мобильный и светит экраном себе под ноги, чтоб не встретить какой сюрприз. Слева от двери она находит выключатель и нажимает. Белый свет резко ударяет по глазам и девушка сама жмурится от яркости. В комнате две кровати по углам и между ними два письменных стола. Слева шкаф, справа вешалка с несколькими крючками, под ней небольшая тумба, видимо, для обуви. Стены светлые, окна закрыты плотными черными шторами в пол. Над кроватью соседки, что стоит справа, вся стена увешена рисунками на тетрадных листах. На тумбе девушки только лампа и единственная книга. Не сказать, что уютно, но в целом неплохо. Перед поездкой Софа облазила весь интернет в поисках фото этого лицея и общежития, но не нашла абсолютно ничего. Оно и понятно, ведь перед заселением ее и отца заставили подписать договор о неразглашении и запрете на публикацию фото. — Или проходи, или вырубай свет, — Из-под одеяла вылазит девушка с растрепанными черными волосами. — И потише. — Меня Софа зовут, — Сатинова натягивает дружелюбную улыбку и делает пару шагов к кровати. — Я тоже в девятый класс. — Была бы в другой, жила бы не здесь. — Ты до одиннадцатого? — Как карта ляжет. — Ну, год нам точно вместе жить. — Посмотрим. — А ты не очень то общительная, — Софа снова улыбается, чтоб разрядить обстановку, но строгий взгляд соседки пробирает до мурашек. — Извини, других комнат не было. — Только в подружки не набивайся, не получится. — Я просто хочу прожить здесь спокойно. — О, голос повышаешь, значит все-таки адекватная. Жить будем спокойно, но взаимодействия сразу сводим на ноль. Я люблю тишину и покой, будь добра соблюдать. — Хорошо. Софа хотела бы поспорить, как она любит, особенно за равенство, но сил не было. Сначала марш-бросок от Элеоноры, затем сразу же злющая соседка. Если еще полчаса назад девушка была уверена, что будет сложно, то сейчас она знает, что будет чертовски тяжело. После знакомства с Алисой стало еще страшнее идти на занятия завтра. Зато здесь не нужно таскать учебники и трястись в автобусе по десять минут. На этом плюсы, видимо, заканчиваются. Софии страшно не только из-за соседки, ее предупреждали, что она с характером, но и воспоминания о первых месяцах в новой школе давали о себе знать. Тогда она скучала по другу с которым они были как брат и сестра. В новой школе мальчишки были совсем другие. Сначала задирали «вампиршей» из-за бледной кожи и светлых волос, а потом дергали за эти самые волосы, потому что они были самые длинные из класса. Во втором полугодии все постепенно налаживалось, а потом и дружба в гору пошла. Так, на следующий год, Софа пошла в школу с улыбкой и большим количеством друзей. Теперь они все остались позади. Но она точно знает, что новеньких всегда воспринимают в штыки. Если уж так было в обычной школе, то в этом закрытом лицее с детьми олигархов точно всë гладко пройти не может. Тимур в класс заходит одним из последних, потому что спать он любит намного больше, чем учиться. Тем не менее, на занятиях он всегда вовремя, поэтому нарушений нет. Он не любит это место всей душой, но выбора у него нет, потому что с детства слово родителей — закон. В первый свой год здесь он старался не заводить себе друзей, потому что боялся снова потерять кого-нибудь дорогого сердцу. Он помнил как тяжело ему было прощаться с подругой. В тот день они начали строить себе шалаш в саду его дома, а вечером разошлись по домам, обещая достроить завтра. Завтра для них так и не настало. На следующий день пришел отец и громко кричал о том, что Сатиновых в их доме и жизни больше не будет. Они предатели, подставили отца, поставили всю их семью под угрозу. Тогда Тимур даже плакал, потому что шалаш они не достроили. Подругу он больше не видел, хотя очень хотелось. После такого предательства он побоялся повторения и старался держаться от людей подальше. Только вот нынешние одноклассники были намного упрямее и все-таки смогли втянуть Тимура в жизнь класса. Так он обрел друзей и надеется, что эти точно будут с ним как можно дольше. Уединение в классе любили два человека, поэтому их и посадили за одну парту. Они молчали, не нарушали личное пространство друг друга, не имели вредных привычек по типу: грызть ручку, ногти или стучать карандашом по парте. Обоих всë устраивает и это главное. Но несмотря на всë, Тимур душа этого класса из пятнадцати человек, а Алису обходят стороной. Если Гаязов легко поднимал настроение всем вокруг, то Алиса могла заставить всех шарахаться от неё. Историю ее никто не знает, но еще в третьем классе пошел слух, что отец отправил ее сюда из-за конфликта с мачехой, где девочка подожгла ее волосы, пока та спала. Вот и сторонятся её. Никто не захочет проснуться от запаха собственных жженных волос. — Девятый класс, с возвращением, — сдержанно приветствует классный руководитель и садится за свой стол. — Извините за опоздание! — В кабинет забегает девчонка в форме лицея, но вместо юбки на ней классические брюки, что сразу же отмечает учитель. — Причина вашего опоздания? — Проспала. — Как можно проспать в общежитии? — У меня будильник стоял на другое время. Перепутала со старой школой. — Запоминайте внимательно, девушка, — Женщина спустилась с двух ступенек и подошла почти в плотную к Сатиновой, которая от страха сжалась в полтора раза. — Если вы так явитесь на урок к кому-то другому, то они побегут писать жалобу за нарушение. Здесь строгая форма. Девочка в штанах здесь не приветствуется. — Простите, но мне юбку никто не выдал, а с собой я брала только штаны. — Ну, что ж, — Женщина неожиданно тепло улыбается и кладет руки на плечи ученицы. — Добро пожаловать в девятый класс! У нас здесь одно золотое правило: всë, что происходит в этих стенах, остается только в этих стенах. Меня зовут Екатерина Андреевна, я ваш классный руководитель и преподаватель литературы. Теперь заходи, представляйся и садись на свободное место. — Меня зовут София Сатинова, я из Москвы, — Девушка бегает взглядом по классу и сжимает руки в кулаки, чтоб скрыть волнение. — А ты стеснительная! — Женщина снова подходит к ученице и хватает за плечи. — Ты у нас интроверт или экстраверт? — Амбиверт, скорее всего. — Хорошо, а тип темперамента? — Сангвиник… — Круто! У нас тут место серьезное, так что придется довольствоваться тремя уроками литературы в неделю. Преподавательский состав у нас занудный, ты сама убедишься. Но помни: всë, что… -… Происходит в этих стенах, остается в этих стенах. — Умница. Проходи на свободное место. Тимур широко открытыми глазами смотрит на девушку, что проходит вперед и занимает место позади него. Садится она с Рамилем. Парень хороший, но пубертат его настиг рано и все еще не отпустил, так что тошнотворных комплиментов ей точно не избежать. Гаязов надеется, что это просто совпадение и эта София не его подруга детства. К такой встрече его жизнь не готовила. Интересно, если это всё-таки та Софа, то как она отнесется к неожиданной встрече? — София, после урока будет двадцать минут перемены, — Снова строгим голосом сообщает классный руководитель. — Наш староста тебя введет в курс дела и всë покажет. Тимур Гаязов, к вашим услугам. Впереди сидящий поворачивается к Софии и та замирает. Взгляд исподлобья возвращает ее в детство. Он так же смотрел, когда она выигрывала в очередной игре или когда заставляла помогать с куклами. Его семья разрушила её, а теперь он смотрит так, словно виновата в чем-то именно она. — Приятно познакомиться, — Еле шевеля губами выговаривает Тимур и отворачивается к своей парте. Может он забыл её? Сломанный карандаш в руке парня всë говорит за него. Он не забыл. Ни свое разбитое детское сердце, ни предательство его семьи.