Сбегая от будущего

      Сумрак окутывает город, обволакивая стройные ряды домов, в окнах которых уже не горит свет. Внутри машины играет негромкая музыка, ритмичная, успокаивающая, а воздух пропитан характерным для весеннего дождя запахом озона. Дворники лениво смахивают остатки капель, и кажется, что вместе с ними ночь смывает всю усталость тяжёлого дня.       В голове всё ещё звенят отголоски смеха, звучат обрывки разговоров, будто эхо тёплого, полного жизни вечера. Лёгкое опьянение от вина не давит, не кружит голову, а, словно ласковая волна, накатывает и отступает, оставляя после себя ощущение покоя.       Судя по тишине, прерываемой лишь аккордами гитары и мелодичным голосом, Чимин сейчас так же расслаблен и витает где-то глубоко в себе, а тактичный Санбом, прождавший нас в машине больше трёх часов, прекрасно чувствует наш настрой и поддерживает молча, ничего не спрашивая и не произнося ни слова.       Вот уже виднеется моя родная крепость, где на втором этаже рядом с любимой книжной полкой стоит моё не менее любимое полосатое недоразумение, ставшее личным уголком одного Дьявола.       Удивительно, но всего за каких-то пять дней Чон Чонгук успел не только присвоить себе моё любимое кресло, а стать его неотъемлемой частью, без которой оно уже не кажется идеальным. Возможно, он занял место не только в углу моей комнаты, но и где-то в самом центре моего сердца.       Кидая всем тихое "спокойной ночи", я поспешно открываю калитку и забегаю в дом, скача по лестнице как лань, будто для меня сейчас не существует такого понятия как гравитация. Желание увидеть своего Дьявола среди чёрно-белых полосок, жажда упасть в его объятия струятся по венам, подстёгивая двигаться всё быстрее и быстрее. Кажется, алкоголь делает даже мои мысли более поэтичными.       Залетев в комнату, как ураганчик минимум третьей категории, я так и застываю, не обнаружив желанного всем сердцем объекта на привычном за последние дни месте. Глубокое разочарование прокатывается по всему телу, и в колотящемся сердце просыпается необъяснимая обида. На Дьявола, который не пришёл, и на себя, так остро сейчас реагирующего на его отсутствие. Неужели я так быстро к нему привык?       — Ну, и где ты, когда так мне нужен? — тихо шепчу в пустоту, опуская голову. Ещё совсем чуть-чуть, и я расплачусь прям тут, на месте, и даже если кто-то спросит, я вряд ли смогу ответить почему.       — Меня потерял? — слышится бархатистый баритон сзади, и я мгновенно оборачиваюсь, фокусируя немного пьяный и, возможно, слегка влажный взгляд на мужчине.       Широкая улыбка расползается по моему лицу, и я снова примеряю шкуру лани, уже через миг запрыгивая на альфу, оплетая руками его шею, а ногами талию. Аромат корицы заполняет лёгкие, даря ощущения спокойствия и уюта, а нежная кожа под моими губами кажется невероятно мягкой.       — Добро пожаловать домой, Тэсорро, — тихий голос, шепчущий на ухо, вызывает дикое желание сжать мужчину до хруста, прижаться, почувствовать его тепло и впиться зубами в его плоть.       — Я уж было подумал, что ты не пришёл… — с лёгкой обидой в голосе озвучиваю свои мысли.       — Ну, как я мог не прийти, если ты меня так ждал? — прижимая меня ещё ближе к себе, Дьявол медленно идёт к кровати, а я тем временем не перестаю улыбаться, чувствуя вибрацию его груди от смешков, пропитывающих голос альфы.       Устраивая меня на коленях, Чонгук поглаживает мою спину, давая мне насладиться моментом. На душе так легко и спокойно, что невольно задумываюсь, а как я жил до него? Словно наша встреча развернула мою жизнь на сто восемьдесят градусов.       — Я смотрю, вы хорошо провели время… — задумчиво произносит мужчина, оттягивая мою голову за волосы назад, но не делая больно. — Признайся честно, ты на самом деле алкоголик, да? — прищуривается и так серьёзно спрашивает, словно спалил меня на месте преступления с оружием в руках и кровью на одежде.       — А если это действительно так? — сужаю глаза и упираюсь правой ладонью в его грудь, поддерживая маленькую игру.       — Тогда мне придётся тебя спасать, — хмыкает, придвигаясь ближе и перемещая вторую руку на моё плечо, поглаживая кончиками пальцев нежную кожу у шеи под рубашкой. — Ты же понимаешь, что я не позволю тебе спиться, верно? — я фыркаю, глядя на него сверху вниз.       — О, как благородно. И как же ты собираешься это сделать? Свяжешь меня и будешь читать морали? — с вызовом смотрю в чернеющие карамельные омуты, чувствуя напряжение в воздухе.       — Ну, связывать — идея интересная… — его губы трогает ухмылка, но потом он становится серьёзным: — А если без шуток, то просто не отпущу тебя на дно.       Он всё ещё держит меня за волосы, аккуратно массируя кожу пальцами, а в глазах виднеется адский огонь, способный сжечь всё на пути своего хозяина. И если ему придётся сжечь им меня, чтобы спасти, то он это сделает, дабы возродить из пепла, словно феникса. А я с радостью позволю ему, потому что уже пропал в этом Дьяволе.       — А ты уверен, что я падаю? — понижаю голос, наблюдая за изящными пальцами, плавно скользящими по тонкому шёлку рубашки, и сгорая от нетерпения узнать, чем всё это закончится.       — Уверен, что ты играешь на краю пропасти, — он наклоняется ещё ближе, почти касаясь моих губ своим дыханием, вызывая у меня табун мурашек. — И мне нравится держать тебя за руку, — в доказательство своих слов альфа сжимает мою ладонь, и я сразу чувствую, как сердце пропускает пару ударов.       — Тогда не отпускай её, мой Дьявол, держи крепко и не позволяй никому её выдернуть, потому что мне тоже нравится держать тебя за руку.       На мгновение мы застываем, вглядываясь в души друг друга, и сопротивляться тяге почувствовать его губы на своих у меня нет ни сил, ни желания, так что я смело преодолеваю последние миллиметры. И мы оба падаем в ту самую пропасть, крепко держась друг за друга.       Чонгук жадный, требовательный и неимоверно горячий. Каждое его прикосновение опаляет, разжигая во мне страсть и даже усилившаяся хватка в волосах только добавляет небольшую перчинку, заставляя прочувствовать на себе, что боль тоже может приносить наслаждение.       Поцелуй то ускоряется, то замедляется, словно игра, подобная нашей маленькой словесной битве ранее. И в ней нет ни победителей, ни проигравших, только мы вдвоём, летящие вниз, чтобы разбиться вместе.       Но любой, даже самый сладкий, миг заканчивается, и сдержать стон разочарования, когда альфа отстраняется, просто невозможно.       — Я словно сам выпил бокал вина, — облизывая губы, произносит мужчина, а я не могу оторвать взгляда от юркого кончика языка, утопая в греховных мыслях о наслаждении, которое он может мне подарить.       — Так может выпьешь ещё? — поднимая мутный взгляд к глазам напротив, чувствую, как от собственных фантазий начинает сочиться смазка.       — У тебя завтра съёмки, и что-то мне подсказывает, что Чимин тебя по головке не погладит, если ты опоздаешь, — Чонгук перемещает свою руку на мою щёку и успокаивающе ласкает кожу пальцами.       — Пф, нашел кем прикрываться, — демонстрируя свою обиду, отталкиваю его от своего лица и встаю с насиженного места. — Не хочешь — не надо, — гордой походкой дефилирую в сторону ванной, в душе понимая, что Дьявол абсолютно прав, и завтра будет сложный день, так что отдых мне просто обязателен.       Скинув одежду на пол, я, не обращая внимания на своё возбуждение, становлюсь под тёплые струи воды, отпуская все лишние мысли и расслабляясь.       — Я смотрел твоё интервью сегодня, — сквозь монотонный шум разбивающихся о кафель капель слышу любимый баритон, абсолютно не удивляясь наглости и бесцеремонности мужчины.       — И как тебе? — не поднимая век, протягиваю руку к встроенной в стену полочке, отточенным движением сразу находя нужную бутылочку. И мне не нужно оборачиваться, чтобы убедиться, что альфа рассматривает моё тело.       — Ты хорошо справился, я бы даже поверил, что ты случайно проболтался, если бы не знал тебя, — громко фыркает мужчина, пока я тщательно распределяю пену по коже.       — Да, но это даст всего пару дней активного обсуждения, какой он козёл, в сети, — зло сжимаю зубы, вновь возвращаясь в реальность к ждущим меня, как Хатико, проблемам.       — Думаю, я смогу добавить немного масла в огонь, — самодовольно говорит Дьявол, заставляя меня повернуться к нему в ожидании подробностей.       Как я и думал, альфа стоит в своей любимой позе со скрещёнными на груди руками, прислонившись к стене напротив душевой кабинки, а его взгляд медленно блуждает по моему телу. Белая классическая рубашка с закатанными рукавами красиво облегает бицепсы, а в кармане его брюк лежит что-то большое и очень манящее. Всё же выдержка у мужчины железная, но меня не может не радовать такая реакция.       — Завтра в Экономик Дейли будут опубликованы новости о крупном оттоке капитала клиентов KN Investment, — Дьявол прикрывает глаза и откидывает голову на стену, широко улыбаясь. — А через пару часов после этого в Мани Тудей выйдет статья с интервью одного из бывших сотрудников крупной инвестиционной компании о нарушении корпоративной этики с акцентом на неком президенте этой самой компании, который не только был осведомлён, но и принимал активное участие.       Говорить о том, что это за компания и кто этот таинственный президент, Чонгуку и не нужно. Эта новость повергла меня в шок и породила сразу массу вопросов в голове. Насколько эти публикации серьёзны и к каким последствиям приведут, пострадает ли от этого отец и наша финансовая группа и самое главное — когда, чёрт возьми, Дьявол успел всё это провернуть.       — Мне нужны подробности, альфа, и желательно в упрощённой форме, без всех этих занудных слов, — выключаю воду и ступаю на мягкий коврик, протягивая руку за полотенцем.       — Всё, что пожелает мой милый Тэсорро, — улыбается мужчина, отталкиваясь и подходя ко мне ближе. — Как твои сосочки, не болят?       — Вообще, я думал будет хуже, — промакивая руки, опускаю взгляд на покрасневшие и немного припухшие вершинки. — Немного горят и очень чувствительные, я почти всё интервью от каждого движения еле сдерживал дрожь.       — Чёрт, они так блестят и манят. Жду не дождусь, когда можно будет поиграть с ними, — шумно сглатывает, касаясь кожи рядом с сосками, а я чувствую новую волну жара, расползающуюся по венам. — Как Чимин отреагировал?       — Я ещё не говорил, — смущённо отвожу взгляд, убирая полотенце в сторону и хватая шёлковый халат. — Ты всё ещё единственный, кто об этом знает…       — Ты же понимаешь, что рано или поздно придётся признаться? — альфа хмурится и отворачивается, доставая из шкафчика небольшую аптечку. — Чего ты так боишься?       — Я не боюсь, просто ещё не готов морально. Это разные вещи, — вздрагиваю, видя перед глазами злого Чимина, и ухожу в спальню, чтобы умоститься на краю кровати в ожидании заботливых рук, которые взяли на себя ответственную миссию по излечению моих ран.       — Ну, ты сам нарушил условия контракта, так что с последствиями в любом случае придётся разбираться, — читая нотацию, мужчина устраивается между моих ног, становясь на колени и оставляя коробку с лекарствами рядом с собой на полу.       — И где же была твоя мудрость, когда мы ехали в салон? — фыркаю, наблюдая, как Дьявол оттягивает края халата, вновь открывая доступ к моей груди.       — Я думал, что ты только сделаешь тату, а её скрыть легче, чем пирсинг, — мужчина достаёт ватный диск и выливает на него немного физраствора, а я морально готовлюсь к не самой приятной процедуре. — Во всяком случае, на первых порах, это потом ты сможешь его просто снимать, а сейчас этого делать ни в коем случае нельзя, — Чонгук аккуратно и очень сосредоточенно обрабатывает рану под аккомпанемент моего шипения и стонов в особо неприятные моменты, — и лучше бы режиссёру узнать об этом как можно раньше.       — О, я представляю, в каком шоке он будет, — выдыхаю свободнее, как только альфа заканчивает и переключается на мои руки, убирая влажные от воды пластыри.       — Руки уже почти зажили, думаю, завтра можно уже без заклейки обойтись, — внимательно осматривая ладони, резюмирует и фокусируется теперь на запястье. — А тут как?       — Сегодня уже совсем не было боли, — удивлённым голосом произношу, понимая, что это действительно так. Чонгук снимает бинт, осматривая желтовато-зелёную кожу. — И я всё ещё жду ответов, альфа.       — Что именно тебя интересует? — мужчина поднимает на меня взгляд, выгибая одну бровь.       — Насколько всё это серьёзно? Пострадает ли от этого отец? И когда ты всё это успел? — озвучиваю всё скопом, прикрывая глаза от наслаждения, даримого нежными массирующими движениями чужих пальцев.       — Ким Сохён — опытный бизнесмен и легко со всем справится, — фыркает Дьявол. — Он сталкивался и с более крупными проблемами, так что не волнуйся. Очевидно, твоему отцу придётся провести внутреннее расследование, желательно открытое, убрать Гухви с поста президента KN Investment, принести публичные извинения и сделать пару крупных пожертвований, чтобы восстановить репутацию.       — И ты думаешь, что Гухви просто покорно уйдёт? — произношу вполне очевидные опасения под шуршание бинтов и упаковок лекарств где-то внизу.       — У него не будет выбора, причём Нам Чусон тоже не глуп и не захочет тонуть за компанию, так что сам поспособствует увольнению сына, — теперь голос альфы доносится сверху.       Я не сомневаюсь в опыте и способностях отца, но всё же переживаю, ведь KN Financial Group — это его драгоценное детище. Под напором тяжёлых эмоций я падаю на спину, широко расставляя руки и залипаю в потолок, мысленно обводя каждую звёздочку на нежно-голубом полотне.       — Оденься, а то я за себя не ручаюсь, Тэсорро, — мне на живот падает легкая ткань, и я на секунду задумываюсь о том, чтобы кинуть её обратно, но торможу сам себя.       — Когда ты успел всё это провернуть? — сажусь на постели и натягиваю свою любимую пижаму под пристальным голодным взглядом, перед этим скинув халат куда-то на пол.       — Я давно уже положил глаз на эти денежные мешки в дорогих костюмах, просто не хотел пока пересекаться с вашей группой напрямую, всё же мы пока ещё не в одной лиге с KN, — альфа медленно расстёгивает пуговицу за пуговицей, постепенно оголяя свою рельефную грудь. — А теперь у меня есть прекрасный повод забрать у вас этих инвесторов без особых последствий.       — Ты так уверен, что отец спустит тебе это с рук? — уже облачённый в шёлковую рубашку и короткие шорты, я сижу на постели, дожидаясь своего мужчины.       — Он поймёт меня и увидит, что это шикарный путь обрезать гнилую ветвь и спасти дерево, хотя, думаю, лучше всё же поговорить с ним, — перекинув аккуратно свою одежду через спинку кресла, Дьявол стянул брюки, оставаясь в одних чёрных боксерах.       Тело альфы словно высечено из мрамора — рельефные мышцы плавно переходят друг в друга, создавая гармоничный образ силы и грации. На широкой груди играют свет и тень, подчёркивая упругие очертания, а пресс, будто резьба на камне, чётко вырисовывается под кожей, заставляя меня облизывать вмиг пересохшие губы. Широкие и крепкие плечи будто несут в себе не только физическую мощь, но и стойкость духа. Всё в нем – баланс силы и пластичности, природной мощи и сдержанной элегантности. Такого мужчину просто нереально не хотеть, и я искренне не понимаю, почему Чонгук ещё не овладел мной.       У нас уже был один интимный момент, но мне этого мало, я хочу почувствовать эту нежную кожу под кончиками своих пальцев, ласкать это мощное тело не только глазами и получать удовольствие именно от его рук, его губ. Постоянно ловлю все его взгляды и реакции и у меня нет никаких сомнений, что это желание полностью взаимное, но альфа слишком деликатен, слишком осторожен, и я бы даже подумал, что он сдерживает свою страсть намеренно, стараясь не травмировать мою психику. Будто он что-то знает…       Наблюдая за плавными движениями Дьявола, залезающего в постель и укладывающего меня рядом с собой, я всё возвращаюсь к этой мысли. Ещё в субботу, после тату салона, я был уверен, что нас ждёт горячий секс, да и в воскресенье альфа ограничился только поцелуями и объятиями. Может, это я извращенец и слишком спешу? Или он как-то узнал о моём прошлом? Хотя это невозможно, родители бы не стали о таком даже заикаться, да и не знают они всего, а Намджун… Ему нет никакого резона выкладывать мои секреты.       А ещё странно, что стоит только заикнуться о том, что нам нужно обсудить всю эту запутанную ситуацию, как Чонгук мастерски сливается, находя миллион причин. Кажется, я становлюсь параноиком. Вот почему я не люблю секреты и все эти интриги, они приносят только боль и страдание. Может стоит всё рассказать?       — Гук, ты спишь? — тихо спрашиваю, не поднимая головы с тёплой груди, опасаясь разрушить идиллию уютного кокона из рук, в который меня умостили, но ответом мне становится тишина.       Я поднимаю голову вверх, убеждаясь, что альфа уже спит, мирно посапывая, так что все разговоры опять откладываются на потом. Тяжело вздохнув, я решаю отпустить ситуацию и просто плыть по течению.

***

      Стоя перед большим зеркалом в пол в небольшой гримёрке, я рассматриваю себя в очередном образе. Вокруг все бегают, что-то выкрикивают, подготавливаясь к очередному сету снимков, а я всё витаю в облаках.       Там, в белой деревянной раме, усеянной маленькими лампочками по периметру, отражается невероятной красоты омега с шикарной причёской и изысканным макияжем, облачённый в ярко-красный классический костюм. И я бы никогда не смог узнать в нём себя, если бы не зелёные глаза, полные усталости, смешанной с огоньком озорства и упорства, которые я видел ещё утром.       Сегодня я — воплощение силы и хищной грациозности, мои образы, хоть и достаточно просты, но источают загадочность, смелость, даже дерзость. Я, как и новые украшения коллекции Panthère de Cartier, сегодня символ страсти и дикой элегантности.       Аккуратно подцепив пальцами подвеску с головой леопарда, висящую на моей шее, я всматриваюсь в свои глаза, так удачно совпадающие по цвету с двумя прекрасными изумрудами, расположенными на морде золотого хищника. Нужно откинуть усталость от прошедших четырёх часов перед требовательным объективом фотографа и вернуться в образ. Это последний сет украшений, и потом можно будет расслабиться и уговорить Чимина заехать в уютный ресторанчик и вкусно пообедать.       — Господин Ким, мы готовы, — слышится голос очередного ассистента, имя которого вылетело из моей головы почти сразу, как было озвучено.       — Да, иду, — с тяжёлым вздохом отворачиваюсь от себя и покидаю маленькую тесную комнату, чтобы опять нырнуть с головой в работу.       — Отлично, думаю, на этом всё, — звучит долгожданная фраза из уст молодого, но уже известного на всю страну фэшн-фотографа Чан Дукхвана, и все участники сегодняшних съёмок отзываются громкими аплодисментами. — Ты отлично поработал, Тэхён, — альфа подходит ко мне ближе, сосредоточенно рассматривая экран своего фотоаппарата.       — Спасибо, господин Чан, — даря мужчине вежливую улыбку, чуть склоняюсь, принимая свою абсолютно заслуженную похвалу и отвечаю на любезность: — Вы тоже хорошо постарались, работать с вами одно удовольствие, я даже в какой-то момент забыл, что это наша первая совместная съёмка.       — Да, я тоже кайфанул, — уверенный, слегка нагловатый взгляд упирается в меня, а губы мужчины выгибаются в улыбке. — Камера тебя очень любит, хотя ты это и сам наверняка знаешь.       — Спасибо, господин Чан, — повторяю, как попугайчик, держа дежурную улыбку, в душе чувствуя приближающиеся проблемы.       — К чему все эти "господин Чан", Тэхён!? Я думаю, после этих незабываемых четырёх часов мы можем спокойно обойтись без ненужных формальностей, — фотограф прищуривается и опускает взгляд ниже. Задержавшись недолго на губах, он сосредотачивается на полуоткрытой из-за отсутствия под пиджаком рубашки груди. — Тебе очень идут эти украшения, они словно созданы именно для тебя. Твой взгляд, движения, эмоции… они именно такие — дерзкие и очень сексуальные.       — Спасибо, господин Чан, — специально делаю акцент на обращении, давая альфе понять, что к более тесному общению я не готов.       — Прям так и хочется тебя приручить… — тихо, но не достаточно, говорит и возвращает свой липкий взгляд к моему лицу. — Я знаю недалеко отличное местечко, может, расслабимся, выпьем чего-нибудь…       — У меня есть другие планы, но спасибо за предложение, хорошего вечера, — сразу обрываю явный флирт и уже делаю шаг в сторону, но альфа хватает меня за руку, причиняя боль, надавив на синяки, оставленные Гухви.       — Тэхён, ну брось, к чему все эти игры в недотрогу? У нас отличная химия, тебе так не кажется? — наглость мужчины вызывает во мне волну злости и негодования, которые уже рвутся наружу потоком грязной брани, но ситуацию спасает Санбом, появившийся словно из неоткуда.       — Тэхён, у вас всё в порядке? — наигранно спокойный голос не вводит в заблуждение из-за жёстокого взгляда, направленного на моего обидчика, и видной даже со стороны напряжённости моего телохранителя, готового в момент отправить в нокаут самоуверенного фотографа.       — Всё гуд, мы просто болтаем, — отмахивается Чан Дукхван, игнорируя моего воинственного защитника и даже не смотря в его сторону.       — Тогда Вам следует отпустить чужую руку и держаться на расстоянии, иначе я могу воспринять Вас как угрозу и устранить, — злясь всё больше, проговаривает Санбом сквозь сжатые зубы.       — Господин Чан, я полностью солидарен со своим охранником и не потерплю вмешательства в моё личное пространство, — шевелю своим запястьем в чужой руке, намекая, что пора бы меня уже отпустить.       — О, прошу прощения, — фотограф сразу отпускает меня и поднимает ладони вверх, демонстрируя своё отступление. — Не хотел тебя смущать, я просто хотел бы узнать тебя получше, Тэхён, не суди меня строго, — мило улыбаясь, альфа продолжает мне тыкать, хоть я и не давал своего согласия. — Я буду полным дураком, если упущу такого шикарного омегу, как ты.       — Мне это неинтересно, господин Чан, — обозначаю свой отказ прямым текстом в надежде исчерпать эту ситуацию и наконец-то убраться отсюда подальше.       — Мы оба свободные люди, и должен признать, что ты мне очень понравился, обещаю быть джентльменом, — настаивает на своём, порядком меня раздражая, а учитывая усиливающийся аромат ванильного табака — и Санбома тоже.       — Мой ответ всё ещё "нет" и не изменится, несмотря на любые ваши слова, — я разворачиваюсь и ухожу в гримёрку под несколькими пристальными взглядами. Хочу домой, и желательно к своему альфе.       Под гнётом тяжёлых эмоций я быстро скидываю с себя костюм и только украшения снимаю аккуратно, отдавая дань маленьким произведениям искусства, несмотря на злость и раздражение. Хорошо, что меня оставили в гримёрке одного, иначе я бы точно кого-то придушил.       Резко раскрытая дверь заставляет вздрогнуть и прервать мысленный поток ругательств, направленный на одного слишком наглого фотографа. Обернувшись, я вижу запыханного и чем-то глубоко потрясённого Чимина.       — Я уже почти закончил, — произношу, хватая со стойки свой тёплый чёрный кардиган крупной вязки.       — Тэ, ты оставил телефон в машине, — в подтверждение друг поднимает руку, демонстрируя мне мой же смартфон.       Я хмурюсь, не понимая сути проблемы, ведь часто оставляю его там во время работы. Все, кому я могу срочно понадобиться, знают номер Чимина и, если вдруг что, звонят ему. Я не успеваю задать вопрос, как на меня выливается поток информации в стиле взволнованного Чимина:       — В общем, я тут общался с новыми представителями Cartier, они хотят ещё одну съёмку в следующем месяце, ты им очень понравился, что в принципе неудивительно, и ещё пару видеороликов с тобой для соцсетей. Я хотел согласовать с ними даты и понял, что забыл в машине свой ежедневник, ты представляешь? Я же никогда не выпускаю его из рук, это явно знак, что нужен отпуск, — омега тараторит со скоростью света, передавая свою нервозность, граничащую с паникой, и мне. — В общем, поэтому я взял у Санбома ключи и пошёл за ним, а там как раз звонил твой телефон…       — Чим, давай ближе к делу, ты меня уже пугаешь, — подталкиваю друга, потому что так он может мне всю жизнь свою пересказать из-за волнения, вплоть до каждого чиха и пука.       — Тэ, ты только не волнуйся, — Чимин подходит ближе, протягивая ко мне свои руки, а его выражение лица отражает такую вселенскую скорбь, будто кто-то умер, и это заставляет меня напрячься. Краем глаза я замечаю прилетевшего на всех парах Санбома с телефоном у уха, и они почти одновременно говорят:       — Чимин, подожди, не говори пока!       — Тэ, твои родители попали в аварию...