skin and bones

      «Однажды на пепельных землях вулкана под названием Пэктусан вырос один цветок сафлора, и был он так прекрасен собой, что вскоре пленил одного Демона своей необычайной красотой. Он тут же захотел сорвать его и протянул к нему руку, но тот, выставив вперёд острые шипы-колючки, ощетинился на него и беспощадно укусил за палец. Чужая алая кровь оросила его нежно-зелёные листья, серьёзно поранив, а по поляне, укутанную горным туманом, прокатилось завывание дикого ветра, ведь Демон обиженно воззрился на огненное растение, спросив: — Почему ты поранил меня? Я ведь только и хотел, что забрать тебя с собой и показать все красоты мира. И цветок ответил ему: — Не гневайся на меня, безликий дух вечных страданий, ведь как я могу отдаться тебе, когда у тебя нет даже имени. Не зная, что на это ответить, Демон покорно склонил голову и ушёл. Покинул высокую гору в поисках своего имени, да только нашёл ли он его? Спустя короткое время путь его снова привёл в земли сафлора, и Демон тогда опять потянулся к цветку. — Бездушный странник, наконец, обрёл имя? Или мне так и обращаться к нему: «Без Имени»? — Перестань изводить меня, хитрый цветок! — Демон перед ним заохал и заахал. — Ты лишь цветок! Таких, как ты — тысячи! Не противься судьбе, ведь я просто хочу сорвать тебя и любоваться, — но рука Демона так и осталась висеть в воздухе на пути к цели, ведь цветок плюнул в него: — Раз я — один из тысячи, то почему же ты выбрал меня? Ответь, — и Демон молчал. — Выбери же тогда кого-нибудь другого, а мне позволь жить. И тогда Демон разозлился. Он не сорвал цветок, но вырвал с корнем остальные. И остался цветок сафлора на горе один, и только карканье воронов и свист одиноких скал стали ему ночной колыбелью и другом. — Теперь у тебя никого не осталось. Только я, — радовался Демон. Его желание сорвать этот цветок поднялось так сильно, подобно весенней реке, готовой снести плотину, и он снова потянул к нему руку. — Постой, — остановил его цветок. Демон навострил уши. — Раз ты всё ещё хочешь обладать мной, то позволь попросить тебя об одной скромной просьбе, одном последнем желании. — Каком? — Принеси мне чистой водицы напиться, но я не хочу ту воду, которой наполнены все реки и озёра, я хочу особенную, кристально чистую воду. Собранную твоими руками, которые ты без устали всё ещё тянешь ко мне. Хочу росу с таких же цветков сафлора, но с других гор. Дай мне клятву, что принесёшь мне её, и тогда я сам отдамся тебе. Демон задумался. Решил. — Хорошо, я сделаю то, что ты просишь, я исполню твоё желание в обмен на своё, но тогда можно в работе я хотя бы буду думать о тебе? — Можно. И Демону ничего не оставалось, как отправиться на поиски той самой волшебной водицы. Собирал он росу тщательно, не проронил ни единой капли-слезинки, собрал полный кувшин чужих слёз, ведь так мечтал об ароматном цветке, который состоял весь из огня и чистого света, но вернувшись обратно на гору-вулкан, не обнаружил он там своего приза. Цветок вырос, отцвёл и навсегда покинул те земли. Иссох, превратившись в гербарий. В тот день все цветы на горе Пэктусан для Демона обесцветились, а их аромат для него навеки исчез. И тогда безликий Демон обрёл Имя. Он стал цветочным духом, которому было суждено с утра до вечера, с рассвета до заката, с появлением первых лучей солнца и до последнего мерцания звёзд блуждать по той самой поляне в надежде, что однажды судьба смилостивится над ним, и Демон вернёт себе друга, тот самый цветок сафлора, и продолжит им жить». — … — Какая грустная, но поучительная история, — закончив смотреть представление, которое только что поставила для них театральная труппа, задумчиво произнёс Тэхён. Они стояли среди огромной толпы в первых рядах и жарко аплодировали. — Тебе нравится? — улыбнулся Чонгук. Достаточно насытившись овациями, актёры стали быстро менять декорации для следующей сценки. — Да, это грустно, но как романтично… Бессмертный Демон и смертный цветок. Им никогда не быть вместе. Они такие разные. — Это и вправду грустно, но Демон того заслужил, — Чонгук кинул две жемчужные бусины в корзинку мимо проходящего юноши, того самого, который раздавал в городе листовки. Тот глубоко поклонился хорошему заработку и продолжил собирать поддать дальше. — Почему? — Тэхён знал ответ, но всё же спросил. — Потому что тот, кто любит, не должен порочить это чувство. Если действительно любишь, ты поливаешь цветок, а не губишь его. Потому что разумней любить, а не влюбляться. Это тяжелее, чем может показаться на первый взгляд. — … — Тэхён промолчал, а молчание, как известно, — знак согласия. Доподлинно известно, что невидимой нитью соединены те, кому велением судьбы суждено быть вместе. И что бы ни случилось, эта нить не в силах порваться или запутаться. Она может растянуться, зацепиться за что-нибудь, но не прерваться. — Чонгук-сюн? — Да? — Ты веришь в судьбу? — в ответ Чонгук рассмеялся, будто много маленьких льдинок рассыпались по деревянному полу выстроенной перед ним сцены. — Не смейся. Я серьёзно спросил. Без улыбки: — Я верю в себя. — Почему? — Потому, что однажды во мне уже успели убить того бога, который по сути был поводырь. — А в любовь? — решил утолить своё любопытство Тэхён. — В первую любовь ты веришь? — Верю, — порой в одном взгляде было больше смысла, чем в тысячах слов. Жаль, что Тэхён в нём увидел не себя. — И на что же это было похоже? — … — пауза. — Это когда люди невинны и им больнее всего. — … — Кхм-кхм, — Сокджин громко кашлянул рядом. — Надеюсь, я не мешаю? — его голос прозвучал будто из неба. Тэхён встрепенулся и многозначительно посмотрел, а потом Джин вдруг затыкал пальцем на сцену. — Смотрите-смотрите, сейчас будут плеваться огнём! — от волнения парень вцепился в плечи Тэхёна и стал дёргать его, как монетницу, в разные стороны. От внезапной тряски у блондина искры посыпались из глаз. Тем временем труппа объявила название следующего спектакля. «Танец дракона и феникса». Это было танцевальное шоу. Ночь была ясной, дикой и жаркой, да и погода празднику располагала. Спать совсем не хотелось. Есть тоже. Хотелось только пить и до упаду с кем-нибудь танцевать. Украдкой смотреть друг на друга, как это делали двое… Под покровом низких звёзд и весёлого гомона горожан, переодетые в разных чудищ, Тэхён вдруг ощутил чьё-то к себе прикосновение. Это был Чонгук. То ли намеренно, то ли случайно костяшками своих пальцев он зацепил кисть Тэхёна. Так в ожидании и замер. А блондин, сам того не зная, тут же среагировал внутри на эту случайность: его глаза перестали моргать, на нижней челюсти чётко выделились желваки, а по напряжённой спине парня прошёлся наэлектризованный холодок, заставляя все его волосы на загривке встать дыбом. Ему передалось обжигающее биение сердца Чонгука, отчего парнишка весь зарделся. Заиндевел ладонь в сжатый кулак, до боли впившись ногтями в кожу, дабы никто не смог увидеть его нежный румянец, проступивший на кончиках его ушей в эту мутную ночь. Ему стало стыдно. Он хотел бы лучше контролировать себя. К счастью Тэхёна, эту игру им пришлось на время прервать, ибо к зрителям, наконец, вышел ведущий в пёстром наряде. — Дамы и господа! Юноши и прекрасные дамы! Прошу немного отойти подальше от сцены! Не так далеко, конечно, да, вот так нормально. Ибо то, что вы сейчас увидите, может быть слишком опасно для вас. — Насколько опасно? — какая-то девушка выкрикнула из толпы. Она хотела пофлиртовать. — Настолько опасно, — подтвердил ей ведущий широким махом руки. Девушка рассмеялась в ответ и вместе с остальными сделала пару шагов назад. — Но прошу, не беспокойтесь, все наши артисты — профессионалы своего дела, не думайте о них, а если и думаете, то не скупитесь на плату. Нам лишняя монетка, а вам чудное представление. Ну же! Чего раскисли, как пекинская капуста? Встречайте главного героя нашего праздника вашими громкими аплодисментами! — ведущий отошёл к краю сцены, приглашая рукой. — Внимание, дамы и господа: Огнедышащий Красный Дракон!!! Под живой бой кожаных барабанов и оглушительные зрительские овации на сцену вышло костюмированное блестящее чудище, состоящее из нескольких людей. Тот, кто прятался спереди, подошёл поближе к первому ряду и тут же, никого не предупредив, дракон стал выплёвывать из себя поток огненного воздуха. Смотрелось это поистине велико. Шикарно и без лести опасно. Люди были в восторге! Дракону пришло изрядно потрепать зрителям нервы, прежде чем на сцену вышел второй участник спектакля — Феникс в Золотом Оперении. Пока эти два мифических существа боролись меж собой танцем и пламенем, от ярких вспышек у Тэхёна стало жечься в глазах и ему пришлось опустить взгляд на свои ботинки, проморгаться. Тогда он подумал, что было бы интересно взглянуть сейчас на Чонгука, что он, собственно говоря, и сделал, но какого же было его удивление, когда он поймал на себе такой же любопытный взгляд. Тэхён тут же отвернулся и нервно скрестил руки на груди, спрятав дрожащие ладони под мышки, а чужие антрацитовые глаза лихорадочно замерцали в эту осеннюю ночь, отражая в себе тайные желания сердца, которые этот мужчина мечтал воплотить. Чонгук первым отвёл взгляд, но расплылся в улыбки. Он тоже чувствовал это странное напряжение между ними, которое росло с каждым днём. — Да подпали ты ему уже зад! — на фоне разгневался Сокджин. Вот кто по-настоящему был увлечён концертом. Он откуда-то добыл тыквенные семечки и без передышки лускал их зубами. — Тьфу, поджарь ты уже эту расфуфыренную курицу, чего ждёшь? Тьфу, — шелуха кому-то попала на волосы, но тот этого не почувствовал — реготал вместе с остальными. — Поджарь, поджарь! Поджарь! Требования Джина тут же подхватила толпа, и народ быстро стал скандировать «курицу на гриль!». — Курицу на гриль! Курицу на гриль! — махали они кулаками к небу. — Курицу на гриль! Тэхён ещё никогда так не смеялся. Но любой ночи суждено было встретиться с рассветом, всему приходил конец, даже незабываемому фееричному празднику как этот. После песен и плясок сцена быстро опустела, а на Центральной площади заметно поубавился люд. Все стали расходиться по домам. — Как тебе торжество? — Чонгук спросил у Тэхёна, но почему-то ответил Сокджин: — Просто шикарное, начальник! Конечно, мне оно понравилось, — по-дружески обнял Тэхёна за плечи. — И ему тоже! Вы бы видели его увлечённое лицо, когда на прощанье со сцены в нас стали кидаться конфетами, — Джин несерьёзно потянул парня за щёку, выдавив из него только «ах». — Отвянь, — блондин тут же хлопнул его по руке. — Вот ты где! — за их спинами раздался знакомый утробный голос. Мужчина, который напролом шёл к ним по площади, был явно чем-то недоволен. — Джин, ты как всегда где-то шляешься. Хоть бы весточку какую оставил, прежде чем бесследно пропасть. — Нам! — Сокджин тут же перестал обнимать Тэхёна и переключился на своего муженька. Закинув руки к нему на шею, обезоружил его взгляд своей весёлой улыбкой. — Я нигде не шлялся, а просто был на концерте, — елейно ответил ему. Медовуха, которую они тогда прихватили с собой, решила только сейчас ударить в голову. Ноги юноши стали ватными, и Намджуну пришлось чуть ли не на себе держать своего парня. — Я говорил тебе, где буду несколько раз, но ты как всегда всё прослушал, — в ответ Намджун только тяжко вздохнул. На него он не злился. Мужчина взглядом поздоровался со всеми, а после деловито произнёс: — Пошли уже, оболтус, — он прихватил Джина под руку, одной ладонью пригладив его растопыренные в разные стороны фиолетовые волосы. Обратился к брату: — Спасибо, что за ним присмотрел. — Без проблем. — Рад был повидаться, Тэхён, — Намджун посмотрел на блондина, а потом снова на брата. По-хозяйски прихватив захмелевшего Сокджина за пазуху, с ним так и ушёл в темноту. Намджуна они больше не видели, а Тэхёна волновало другое. Возвращаясь домой, он заметил за собой одну странную особенность: он стал уделять Чонгуку слишком много внимания. Чересчур много времени и мыслей. По правде говоря, он ужасно действовал ему на нервы! Это порядком стало раздражать. Конечно, не думать о нём было трудно и практически невозможно, ведь он жил с ним в одном доме в городе, которым он управлял, но, судя по всему, теперь Тэхён стал думать о нём немного иначе… Он стал видеть в нём черты, которые были не свойственны обычному другу. Даже пусть если и лучшему. У лучших друзей так не бывает, ведь Тэхён стал на него откровенно засматриваться. Он не раз уже одёргивал себя, когда беспричинно пялился на его руки или точёный профиль. От осознания, что Чонгук становился в его глазах привлекательным, у парня от злости начинали полыхать уши! А сердце бесконтрольно билось о рёбра, почти выпрыгивая из груди. Он в него влюблялся? Или просто начинал ко всему привыкать? Ведь даже любовь можно было превратить в привычку. Такая тонкая грань, которую трудно поначалу распознать. Однако Тэхён не мог отрицать того факта, что мужчина стал его волновать. Терзать его сознание и душу без передышки. Днём и ночью, утром и вечером. Каждую минуту. Секунду! В любых смыслах и пониманиях этой максимально странной сложившиеся ситуации, от которой его тело просто корёжило и крутило во все стороны как оригами. Ведь Тэхён понимал, что это неправильно. Он знал, что это неправильно! Нельзя так думать о том, кто без сожаления мог переломать человеку ноги. Отвратительно думать о том, кто в совершенстве знал лишь один язык — язык силы. И к тому же (это так, к слову): они были мужчинами! Это ненормально!!! Тошнотворно думать о том, кто так ненавидит Смерть, ставит ей ультиматум, но при этом пренебрегает нормами жизни и морали. Кажется, от полного отрицания Тэхён стал переходить к стадии осознания. Он стал анализировать поведение Чонгука в своей косматой голове, стал составлять его психологический портрет и досье. Они шли медленно, не спеша, Чонгук будто знал, о ком Тэхён сейчас думал и давал ему на это время, так что парень сам того не осознавая, стал это делать. Завёл про себя монолог, взвешивая все за и против, дабы понять, на чьей он теперь стороне. Тэхён вспомнил их первую встречу, которая была по всем признакам абсурдна. Он был голым, ему было холодно и голодно. Его бросили посреди леса на съедение волкам! Ужасная смерть, но тут появился он — падший Ангел. И как его по-другому назвать? Материализовался из ткани ночи, из чёрной мглистой тьмы и предложил свою скромную помощь. Тогда Тэхён видел его именно так. Опасный, излучающий силу и мощь падший Ангел. Служитель Тени. Потом парень вспомнил своё впечатление о хижине, о её чистоте и тонком аромате благовоний. Чонгук не любил жить на широкую ногу, был сдержан в привычках, владел базовыми медицинскими знаниями и уроками выживания в экстремальных условиях, так что стоило уже тогда задуматься, что мужчина ставил на первое место. У него были совсем другие приоритеты в жизни. Но Чонгук так мало думал о себе. Он всегда думал о Тэхёне. Учил его. Обучал. Делился теми знаниями, которые помогли бы любому, кто потерял всех. Чонгук полюбил его уже тогда, иначе не стал бы о нём так заботится. Потом парнишка вспомнил город. Его разношёрстных жителей. Как он упал на мостовой, мощённой известняковым булыжником дороге, и содрал в кровь ладони. Как впервые понял и осознал, кто перед ним стоит. Это был вовсе не ангел. Это был демон! Самый настоящий, рыщущий в ночи демон. Тогда ему казалось, что хуже быть не может. Каким же наивным он был… Ему предстояло ещё столько узнать… Первые ссоры, тренировки с мастером Кэнто, драка с Юнги. Юнги… Всего столько! Столько ужаса и боли! Этот город был действительно проклят, иначе всего этого не было бы. И ещё эта лаборатория, чтоб ей под землю провалиться! Тэхён не мог одобрить того, что в ней увидел, пусть даже если это было ради высших целей. Сейчас Тэхён видел только плохое вместо того, чтобы увидеть хорошее. Они прошли половину пути, когда Тэхён понял, что его умозаключения привели к главному вопросу этой тёмной призрачной ночи. А именно: почему он нравился Чонгуку? Почему он ему понравился? Ведь это просто смешно! Кто он такой, чтобы ему нравится? Тэхён не обладал какими-то талантами или неземной красотой. Он был одиноким, скитающимся по миру без особой задачи бродяжкой, у которого из ценного были разве что только органы. И то, из-за своей метки на ноге, даже они уже утратили ценность. Так почему? Почему Чонгук выбрал его? За что?! За что он его полюбил?.. И этот поцелуй… Он вспомнил их поцелуй, от которого он как ребёнок сбежал. Тэхён вспомнил лишь то, как у него сильно билось тогда сердце и как ему было до безумия страшно. Он не был геем. Никогда им не был! Но разве не Чонгук однажды ему говорил, что пол порой не так уж был и важен? Мужчина ты или женщина — не суть. Важно лишь твоё состояние с ним. В этом был скрыт глубокий смысл, который Тэхён понял только сейчас. Как-то ранее он ему уже дал ясно понять, что тот ему нравится. Не просто как друг, а как парень, поэтому Тэхён так жаждал знать прямой ответ. Ведь он не был слепым или недалёким, он всё понимал и замечал ту страсть, которая каждый раз возгоралась в недрах чёрных зрачков Чонгука, когда тот на него подолгу смотрел. Тэхён его возбуждал. Он практически был в этом уверен. Так почему? «Почему?» — сквозь зубы подумал Тэхён и пнул по дороге камень, полетевший в кусты. От ярости, что ответ почти лежал на поверхности, он шоркал ногами и беззвучно скрежетал зубами. Сам на себя окрысился, потому что был идиотом несчастным. Парень стал чувствовать себя маленькой жалкой бездомной собакой, которая тянулась к любым рукам, готовые его погладить. Тэхён ущипнул себя за плечо, чтобы избавиться от этого паскудного, липнущего к пылающим внутренностям, чувства. На время прошло. Но лишь на время. Тогда Тэхён потянулся к кулону на шее и дотронулся до него. «Моя душа». Вот тебе и ответ на все вопросы. Внезапно Тэхёну так захотелось поверить в эту сказку, пусть, по крайней мере, хотя бы ненадолго, хотя бы на эту ночь. Хотя бы раз. Чонгук мазнул по нему взглядом и на своё удивление заметил, с какой нежностью Тэхён держал серебряный кулон в своих тонких пальцах. У него ёкнуло сердце. Меж бровей блондина залегла глубокая складка, а губы были сжаты в тонкую линию так плотно, отчего его взгляд казался ещё более проницаемым, заледеневшим. Усердно думающим, который пытался в себе что-то тщательно преодолеть. Он думал. Он смотрел куда-то вдаль, шагая вместе с ним, и думал о своём. Тэхён принимал решения. Чонгук это сразу заметил. И тогда его чёрные глаза сверкнули, как у кошки в ночи, а руки его сжались в кулаки так сильно, что, кажется, послышался едва уловимый хруст. Но Тэхён был так задумчив, что не услышал этого. Чонгук же жалел, что не умел читать мысли. Он почувствовал такую жгучую ревность, будто выпил стакан уксуса залпом. Он ревновал его и страдал, что не мог прямо спросить Тэхёна о том, о чём он конкретно думал. Мужчина пока не имел на это право, но лишь пока. И это его выводило из себя… Он отвернулся и стал смотреть на дорогу, которая вела в бамбуковую рощу ввысь. Лишь через минуту Чонгуку удалось совладать с собой, и он успокоился. Выдохнул, первым начиная разговор: — Ты как всегда в мыслях, — как бы между прочим обронил он. Они возвращались домой почти на рассвете. Небо уже стало заметно светлеть, приобретая бледный персиковый оттенок. Сегодня они повеселились на славу. — Я не виню тебя, если ты думаешь о Волчьей Бухте. Всё нормально. Я за это ничуть не зол и не собираюсь ругать, так что можешь быть спокоен, Тэхён. Но Тэхён и так был спокоен. Он вынырнул из своих мыслей и украдкой посмотрел на Чонгука: — Ты не злишься на меня? — глаза парня тут же сузились до тоненьких щелочек, не понимая, что конкретно стояло за этими словами. Его мысли были прерваны на самом интересном месте и то, что он раскрыл главный его секрет, не казался ему уже чем-то ужасным. Ну, лаборатория и лаборатория. Что тут такого? В мире их насчитывалось сотни. Теперь по каждой что ли горевать? Тэхён на миг удивился своему скептицизму и тому, к какому выводу он пришёл. Хотя вдруг это был вопиющий обман, и Чонгук просто казался «хорошим»? Тэхён тут же насторожился. Опять этот противовес. У него явно были проблемы с доверием. Но не стоило просто так расслабляться потому, что это был Чонгук. Правда, его Чонгук, но всё же. Не стоило забывать, в каком мире он жил. — Я не злюсь, ведь я обещал тебе рассказать обо всём этом, но позже. Я занимаюсь поиском лекарства, что в этом плохого? Меня удивляет только то, как ты проник в лабораторию. И меня это немного огорчает, ведь, по-моему, мы уже решили вопрос с доверием, а оказалось, что это не так. — Прости меня. Я не смог себя сдержать. Себя и своё любопытство. — Всё нормально. Я же уже сказал, что не злюсь. — Все равно прости. Тогда Чонгук остановился и внимательно посмотрел на Тэхёна. Он и вправду на него не злился, но вдруг его осенила колоссально отрезвляющая мысль! Ему показалось, что всё, что было «до», не было простым совпадением. А как известно, случайность — это способ Бога сохранить анонимность. В корейском языке даже есть такое очаровательное слово: «인연». Оно переводится скучным «соединением», но означает судьбоносную связь или предназначенную встречу с кем-то. Что существует некая высшая Сила, которая заранее связывает людей невидимой нитью и тем самым сводит их. И тогда встречи их не могут быть случайны, они предопределены судьбой. Все те события, которые произошли с ними: та ночь, когда он «случайно» наткнулся на его голое тело или тот «случайный» поцелуй на траве после сбора мёда и трав — всё это было просто подготовкой к тому, что знакомство их было запланированным. Они будто были созданы друг для друга. Их пути были заранее ими оговорены, иначе тогда зачем это всё? — Тэхён, — начал Чонгук, и парень тоже обернулся. На его лице застыл вопрос. Он заметил, что от Чонгука стало веять каким-то мрачным обаянием, а душа его будто покрылась инеем. Чонгук что-то скрывал. — Мне надо тебе кое-что сказать. Что-то действительно очень важное. Я только сегодня об этом узнал и понял что к чему. Я… Как бы это сказать?.. — но его слова, словно рыбная кость, застряли у него в горле. Он захотел рассказать ему о его крови. — Эм… — Молчи! — Тэхён рывком сократил между ними расстояние и хлопнул по его рту своей узкой ладонью. Так и закрыл. Чонгук даже не дёрнулся, просто застыл на месте. Почему-то парню показалось, что Чонгук хочет озвучить ему то, о чём он только что думал, ведь думал он о них. — Пожалуйста, только молчи. Ничего не говори. Я сам, — в удивлённых глазах мужчины возникло сомнение по поводу совпадении их мыслей, но спорить не стал, просто кивнул. Он промолчит, раз так просит его птенчик. Тогда расскажет ему позже. — Вот и хорошо, — Тэхён убрал свою ладонь, которая успела нагреться, и прижал её к груди. — Ты уверен? — настороженно уточнил Чонгук, удостоверившись, что это был не очередной его бзик. — Уверен. — … — Чонгук вздохнул. Ему так хотелось обсудить этот вопрос сейчас, но видимо придётся ждать следующего раза. — Ладно, — только и кивнул. — Пойдём тогда домой. Насчёт себя не уверен, но ты мог бы вздремнуть. — На самом деле, я не думаю, что могу уже уснуть. — … — Чонгук не знал, что ответить. Или что предложить. Он просто застыл в пространстве, как обугленный бамбук, окутанный проблесками рассвета. — Тогда, может, по кружке чая? — неуверенно предложил Тэхён, а уголки губ Чонгука поплыли вверх. — По кружке чая, — согласился он. Они дошли до дома плечом к плечу, то и дело касаясь друг друга тыльными сторонами ладоней. Тэхён опять не сразу понял, что Чонгук делал это специально, а когда понял, уже не противился. Ему стали нравится эти невинные прикосновения, вызывающие в нём разряды тока по руке и спине. Он стал признавать себе, что его это не просто забавляло. Ему стало это нравиться. Что он — никчёмный никчёмышка — сумел кого-то заинтересовать. Он смог заинтересовать Чонгука. Парень решил позволить себе не противиться, чтобы понять, что действительно хочет его сердце. Ведь как говорится: пока не попробуешь, не узнаешь, поэтому Тэхён стал так увлечён этой маленькой, пока несильно для него значащей идеей. — Я заварил нам женьшеневый чай с ягодами шиповника, — Чонгук протянул ему глиняную чашку, из которой валил густой пар. Уже заметно посветлело и солнечные лучи стали запутываться холодным расплавленным золотом в белых волосах Тэхёна и его длинных ресницах. Красиво. Чонгук присел рядом с ним на подушки, прямо на том месте, на котором они однажды уже пили соджу. История немного повторялась. То была ночь, а теперь она плавно перетекала в сухой осенний туман. — Спасибо, — Тэхён взял из его рук чай и подул на него. Клубы пара растворялись перед ним в воздухе. Тэхёну пришлось встряхнуть головой, чтобы избавиться от надоедливых разрознённых видений. — Опять задумался. — Я думаю о своём. — Обо мне, надеюсь? — ..? — Тэхён вопросительно посмотрел на Чонгука. — Я просто спросил. Тэхён тихонько признался: — Вообще-то о тебе. — Правда? — Чонгук почти удивился. — Только хорошее или обо всём и сразу? — Обо всё и сразу. — Понятно, — на этих словах повисла тишина. Они не знали, как начать разговор или как его продолжить. Им почему-то стало так неловко сидеть друг с другом, ведь тема казалось крайне щепетильной. Тэхён стал себя чувствовать так, будто он всю ночь бежал и резко упал, набрав полный рот пыли, а Чонгук ощущал нежность. Место, которое раньше было пустым, снова наполнялось эмоциями. Это было приятно. — Чонгук, — он поставил чашку на крыльцо, чтобы снять с себя украшение. Он потянул за длинную цепочку и стащил со своей шеи кулон. Решительно протянул его мужчине. — Я хотел бы это вернуть. — … — Чонгук стал выглядеть так, будто по его лицу полоснули ножом. Его чувства и эмоции рухнули куда-то вниз прямо на ноги. Улыбка исчезла. Раздосадовано: — Почему? — Я разгадал тайное послание, которое в нём ты оставил. Для меня это слишком. Я не достоин таких слов. — … — Чонгук выдержал паузу, по его глазам было трудно понять, о чём он думал, но это было явно не что-то хорошее. Растерянность на его лице быстро сменилось деланным равнодушием. — Раз недостоин, так выброси. Я же сказал: можешь не носить, если не хочешь. Тэхён сжал кулон в кулак, который стал весить, будто тонну. Он опустил руку и взгляд. — Я не хотел тебя обидеть. Я благодарен тебе за него, но то, что там скрыто… выгравировано, для меня это и вправду слишком, — совсем поник носом. — Прости. — Для тебя это слишком? — голос Чонгука был ровным. Холодным и глубоким, как фарфор, погруженный в зимний ручей. Он наградил его «сердечным» взглядом так, от которого можно было вмиг злостью заразиться. — Да, — тихо признался Тэхён, сдержав на себе его взгляд. Чонгук не стал долго думать. Он отпил глоток чаю, покачал головой, будто соглашаясь сам с собой и потянул кулон за цепочку. Скрутил его в узел и кинул куда-то в сторону глухой бамбуковой чащобы. Тэхён вскочил на ноги, чуть не сбив рядом с собой чашку с чаем. Выкрикнул на него: — Зачем ты это сделал?! — не веря, что Чонгук был способен на такую низость. Он ведь всегда был так добр к нему. — Я подумал, он тебе больше не нужен, — безразлично ответил Чонгук, не глядя ему в глаза, почти до дна испив горькую чашу страданий, оставив на дне лишь пару глотков. — Ты дурак! — только и выругался Тэхён, прежде чем броситься в ту сторону, куда полетело украшение. Ему повезло, что солнце светило так, что кулон отбрасывал от него серебряные блики, и трава уже высохла, не была такой густой, так что парень быстро нашёл подарок. Надевая его обратно на шею, он вернулся медальон со словами: — Дурак. — Уже не кажется слишком? — как-то скептически поинтересовался Чонгук. Он сам жалел, что так погорячился. — Иди ты знаешь куда? К чёрту! — О, мой дорогой птенчик, я у него уже был, и он оказался довольно скучным, так что я останусь, пожалуй, здесь. С тобой намного интересней, чем с чёртом. — Ты издеваешься? — Нет. — Тогда почему ты подарил мне его? — А разве не очевидно? — Мне нет, — схватился за кружку, чтобы успокоиться. — Ты нравишься мне. Подарки дарят тем, кто обычно нравится. Я думал, ты это знаешь. — … — от правды, которая прозвучала вслух, у Тэхёна чай пошёл носом, и он чуть не подавился. Он тут же захотел провалиться на месте, лишь бы прекратить этот глупый, но такой важный разговор. Он постарался успокоиться ещё раз и сделал глубокий вдох. Как-то наивно: — Я тебе нравлюсь? — Да. — Но почему? — Потому что ты — это ты, — чистосердечно, ни на одну секунду не задумываясь. Чонгук потянул к нему руку и аккуратно смахнул с его глаз белую чёлку. Сердце Тэхёна вдруг снова забилось. — Потому, что ты такой. — Какой такой? Я не понимаю. — … — Чонгук посмотрел на него так, как никто не смотрел на Тэхёна. Очень самозабвенно и даже сакрально. Нежно. Полупустая чашка в его руках успела остыть и неприятно холодила руку. Он поставил её рядом с тэхёновой, уже не перепутаешь. Наклонился к нему и стал близоруко рассматривать его лицо. — Для чего-то такого не нужны веские причины, Тэхён. Порой, чтобы кому-то нравится, достаточно просто быть собой и всё, — снова погладил его волосы и щёку. — Я тебе нравлюсь просто таким, какой я есть? — Тэхён боялся даже дышать, ведь дыхание Чонгука он чувствовал на себе. — Да. — Но я же недоросль… — тише воды, боясь спугнуть эту реальность. — Ты о себе низкого мнения. — Посмотри на меня, — он отодвинулся от него, уже значительно повысив голос и ограждая себя от чар этого взгляда. Взглянул на себя. Тэхён неоднократно возвращался к этой теме, но только сейчас убедился в серьёзности этих слов. — Во мне нет ничего такого, чтобы ценить. Порой я даже думаю, что у меня в голове вместо мозгов начинка для пирожков, настолько я глуп и несуразен. Так за что меня любить? Я тебя не понимаю, Чонгук-сюн. За что? Чонгук шумно потянул воздух через нос и вздохнул. Отодвинулся обратно. — Не думай об этом. Поймёшь потом. — Как же я могу не думать об этом? Меня ведь никто никогда не любил! Меня никто никогда не ценил, и обо мне никто никогда не заботился, я никто, Чонгук-сюн, уже сотый раз тебе повторяю. У меня даже никого в жизни не было, раз уж об этом зашло, — Тэхён не сразу понял, что сказал, а как понял, сразу захлопнул варежку. «Меня никто никогда не любил». Разве? «Обо мне никто никогда не заботился». Серьёзно? «У меня никого никогда не было». Поправимо. Будет. — … — Чонгук был человеком, сделанный из снега и льда в то время, когда Тэхён походил на необузданное пламя. Не проходило и дня, чтобы с ним что-нибудь не случалось. Сердце Тэхёна забилось как испуганная птица в клетке. Вот дуралей! Зачем он это сказал? Теперь Чонгук будет думать, что тупее него он никого никогда не встречал, но мужчина лишь усмехнулся. — Чего смешного? — блондин обиженно скрестил руки на груди и издевательски фыркнул в ответ, а его лицо приобрело кислое выражение. Обиделся. — Я не из-за тебя, птенчик, — Чонгук подвинулся ближе и снова стал поглаживать ему пёрышки на голове. Тэхён даже не шелохнулся, уже прогресс. — Я просто забыл, как важно уметь разговаривать и делиться чувствами, поэтому это вызвало у меня улыбку. — Чонгук? — тогда Тэхён посмотрел на него большими-большими глазами. Уже не отпрыгивал от его прикосновений и не дёргался от него, как ошпаренный, что радовало, поэтому Чонгук продолжал его медленно гладить. Нежно и с невероятной заботой в глазах. — Да? — Обещай, что не станешь меня торопить? — он не хотел уточнять о чём конкретно говорит Тэхён, но Чонгук и так всё понял. Для него это было явное согласие и принятие ситуации. — Обещаю, — его ладонь переместилась ему на шею, на которой он почувствовал дробное биение его пульса. — Обещаю, что не буду тебя торопить. — И не будешь заставлять, принуждать. Чонгук: — Я не буду тебя ни к чему принуждать, обещаю. — Ладно, тогда хорошо, — он осторожно убрал его руку с себя и покраснел. Чонгук никогда не собирался на него давить в этом плане. Он никуда не торопился. Он ждал. Он любил ждать, чтобы однажды насладиться моментом сполна. Ведь как гласила народная мудрость: спешка была важна только в двух вещах — при ловле блох и поносе, а как известно, этот вопрос совершенно их не касался. Оставшиеся время они просидели на крыльце в полном молчании, держась за руки. Рассвет быстро затянулся свинцовыми тучами и покрылся жемчужно-серой дымкой, подул холодный ветер, прогоняя двух молодых людей с порога в дом, забарабанив по тростниковой крыше крупными каплями проливного дождя. От изнеможения и череды насыщенных событий, Тэхён устало рухнул на кровать и забылся сладким сном, проспав так почти до вечера. В этот раз Тэхёну не снились сны. Он отдыхал без сновидений.

✦✦✦

Про озлобленных, не по человеческим меркам жестоких людей обычно говорят, что они такие, потому что такими родились, но правда ли это? Что, если мы все рождаемся непорочными, с незапятнанной душой и чистым сердцем, а вырастаем уже теми людьми, которые могли бы защитить себя в детстве? Что, если Чонгук такой не потому, что к такому был предрасположен, а потому, что это просто был один из его защитных механизмов? Он злой не потому, что злой. Он злой, потому что это было необходимо. Тэхёна всегда привлекали человеческие слабости. Его не сильно тревожила красота, только недостатки. Он любил копаться в этой плетённой чужими чувствами корзинке и находить там, на самом дне Ящика Пандоры их причинно-следственную связь. Ведь на красоту можно смотреть долго и всё, что вы в ней увидите, только идеальность, а вот в боли… вы к ней привязываете себя. На неё можно найти не так много сил, а если отыщите, то познаете истинный вкус жизни. Поэтому Тэхён смотрел на Чонгука и видел в нём себя: такого же побитого, склеенного по кусочкам человека. Не зря же говорят: мы влюбляемся в похожих… на себя. Вечер для Тэхёна выдался медленным, тягучим, как жидкая карамель. В комнату по ногам пробралась прохладная свежесть, и парень спрятался весь под одеяло. Там и позевал. Он всё ещё думал о Чонгуке. Сегодня утром он дал ему надежду. Тэхён лишь поэтому не хотел подниматься, он предпочёл бы остаться здесь, в отведённой для него комнате под одеялом как можно дольше, пока воздух не закончился бы в лёгких и не стал бы задыхаться. Но сколько бы он не бежал от этой странной, маловероятной правды, от себя же не убежишь. От своих желаний не скрыться. Проще было головой удариться об пол, но это Тэхён позволить себе, увы, не мог. Он знал, что возможно к нему скоро заглянет Чонгук, спросит что-то или пожелает доброго здравия. Он всегда к нему заходил. Он чувствовал это кожей на уровне осязания. Но знал ли это Чонгук? Что Тэхён, пусть даже с закрытыми глазами, но ощущал его объятия глазами? Всегда, прежде чем мужчина собирался покинуть хижину. Однако Тэхён понимал лишь одно: Чонгук стал ему понятен уже настолько, что складывалось впечатление, будто образ свято-грешного мужчины был вырезан у него на костях. Он постоянно думал о нём. Постоянно. Чонгук стал его мыслью, а мысль стала Чонгуком. От волнения, что он становился ему небезразличен, Тэхён стал теребить ногти и грызть их. Он не хотел влюбляться. Только не в этом мире. Для него любить равносильно слову убить. Он не хотел брать на себя ответственность ещё и за это. Он всегда был один, сам по себе, одинокий волк против всего мира, и ему это нравилось. Его это устраивало. Но устраивало ли это Чонгука? Тэхён крепко смежил веки и его вдруг замутило. Он закрыл рот ладонью, сдерживая рвотные позывы. Парню пришлось снова выглянуть наружу, чтобы вдохнуть порцию свежего воздуха и успокоиться. Ему не стоило так переживать и поднимать себе нервы прямо спросонья. Ему нужно было беречь себя и попытаться выжить, а также найти решение в этой непростой и нелёгкой истории. Тэхён попытается заполнить свою пустоту чем-то другим. Не Чонгуком. Только не им. Получится ли? «Ты снова отрицаешь очевидное, — раздался его голос в голове. — Снова дразнишь себя, противишься, зная, что однажды всё равно проиграешь». Тэхён на эти слова почти отчаянно всхлипнул. Он готов был целый вечер и ночь лежать на подушках, но он встал (на нём была ещё вчерашняя одежда, так и уснул — не раздеваясь) и открыл ставни. Прохладный воздух пахнул ему в лицо словно из пещеры. Жидкий туман стелился между стволами бамбука и медленно плыл, растворяясь в прозрачных красных лучах осеннего солнца, а листья на полых стволах деревьев из последних сил цеплялись за ветки, дрожа на лёгком, едва ощутимом кожей ветру. Кожа на спине Тэхёна покрылась мурашками. Зима была не за горами. Скоро должен был выпасть снег. Тэхён подошёл к кровати и с её спинки взял свитер, что ещё в первый день отдал ему Чонгук. Натянул его на себя и повыше к горлу поднял вязаный воротник. Вновь задумался. Вновь о Чонгуке. Даже если думать пяткой, Тэхён ясно понимал, что Чонгук его не отпустит. Теперь-то точно. И то, что он — типичный, совсем обычный замухрышка (это было только ему ясно понятно), его совсем не волновало. Тэхён это тоже успел выяснить, так что придётся терпеть. Анализировать всё и смотреть, что будет дальше. Но непослушные мысли так и норовили вырваться наружу и тоскливой мглой из клетки разума готовы были затуманить взор, как это сейчас делал вечерний туман. Ноябрь казался серым, не смотря на то, что сквозь свинцовые низкие тучи пыталось пробраться закатное солнце. Тэхён мотнул головой и похлопал себя по щекам, дабы окончательно проснуться. Согнать с себя остатки сна и хмурого настроения, повернулся к окну спиной. Именно в этот момент, совсем неожиданно что-то зашебаршило под потолком, и всё внимание Тэхёна направилось туда. Присмотревшись, Тэхён понял, что это была просто летучая мышь. Обычно они забивались в шахты или какие-нибудь ущелья, там, где было прохладно и не ветряно, странно, что она решила обосноваться именно здесь, так что Тэхён собрался позвать Чонгука, чтобы тот разобрался с этой маленькой неприятной проблемой (интересно: был ли он ещё здесь?), но… вдруг передумал. Собственно говоря, а он здесь зачем? Руки и ноги на месте, так в чём проблема? Разве он сам не может разобраться с ней? Конечно, может. И что ему мешало это сделать? Ничто. Поэтому Тэхён взял льняную салфетку в руки, которой был укрыт столик с благовониями, сложил её в два раза и обернул ею руку. Поставил стул прямо туда, где по его мнению он смог бы дотянуться до летучего создания. Мышка была сонной, особо малоподвижной, так что он был уверен, что справится. Он уже встал на стул, протянул обмотанную к ней руку, как она взяла и резко махнула перед его носом крыльями и укусила за щёку. Что-то тёпленькое потекло по подбородку. От неожиданности Тэхён вскрикнул и с грохотом упал со стула на пол. Летучая мышь продолжала порхать по помещению, пока не врезалась в стену и не упала, так и оставшись там вяло дрожать. Миновала лишь одна секунда, лишь один стук сердца, как за стенкой послышались торопливые шаги и в комнате тут же появился Чонгук. Он быстро обвёл помещение взглядом, пока не наткнулся на распластавшегося возле бамбукового табурета Тэхёна. Неподалёку от него пыжилось полусонное животное, пытаясь заново взлететь. С почти взбелененным взглядом, обмотанной тканью рукой и густой каплей крови, стекающей жирной дорожкой по щеке, парень выглядел чересчур растерянным. Виноватым. — Что случилось? — встревоженно спросил Чонгук, подошёл к летучей мыши и прижал её к полу подошвой своего ботинка — та стала издавать высокочастотный звук, похожий на звук лазера. Тэхён слышал его однажды в детстве, когда его отец удалял на себе татуировки. — Она была в комнате, я хотел её выкинуть в окно, — Тэхён встал на ноги. Чонгук наклонился к бедному животному и ухватился за загривок так, чтобы оно не смогло повернуть к нему пасть и тяпнуть. Тэхёну: — Тебя укусили? — Да. — Жди здесь, — Чонгуку пришлось на минуту выйти из комнаты. Вернулся он уже без мыши. — Где она? Что ты с ней сделал? — Ничего, спрятал в банку, — Чонгук подошёл к Тэхёну и взял его за подбородок двумя пальцами. Приподнял к себе лицо, дабы лучше видеть. — Укус неглубокий. — Ты мог бы её отпустить, — но Тэхёна волновало не это. — Нельзя, надо её отнести в лабораторию и проверить на бешенство. — Понятно, — Тэхён кратко кивнул, он только сейчас понял серьёзность ситуации. Снова повторил: — Я хотел её поймать и выкинуть в окно, но она напала на меня, а потом… — парень повёл взглядом в сторону, ему стало стыдно, что он не справился даже с этим. — Она может быть носителем вируса, — голос Чонгука стал хриплым, как горсть горящих углей. Он не винил его, но беспокоился. Мужчина опустил свою ладонь на его шею и снова повернул его лицо к себе. — Ты должен был позвать меня. — Но я не позвал, — Тэхён всё же на него посмотрел. Даже с неким вызовом в глазах. Мол, вот он, дескать, такой самостоятельный и при этом такой неуклюжий. Нуждающийся в нём. — Не позвал, — как-то огорчённо отозвался Чонгук. — Но ты ведь можешь заразиться. Тэхён протрезвел. Взгляд Чонгука действовал на него лучше крепкого кофе. Сейчас он смотрел на него и видел, как из недр его естества веяло пронизывающим вечным холодом и той самой опасной красотой, от которой вмиг начинало ломить кости. Чонгук и вправду был красивым. Даже по меркам Тэхёна. Им показалось, что молчание для них затянулось надолго, хотя прошли лишь секунды, надо было что-то ответить: — Ну и пусть. — Ну и пусть? — не поверил его словам Чонгук, вопросительно приподняв одну бровь, и убрал с его шеи руку. Тэхён будто не с той ноги встал. Вечер для него казался слишком холодным. — … — Тэхён не знал что на это ответить. Он тут же опустил взгляд на свои ботинки. Его спину обдало жаром, а у Чонгука пробежался холодок в сердце. Кольнуло. — Ладно, — Чонгук посчитал, что друг у друга тянуть жилы будет уже слишком. — Ужинать будем в Волчьей Бухте. Пора бы мне уже провести там для тебя экскурсию, — и вышел из комнаты. — Экскурсию? — пошёл вслед за ним. — Да. Заодно поставим тебе укол от бешенства и начнём терапию. — Оу… — Тэхён уже успел забыть, что его укусила летучая мышь. Рана ведь почти не болела. Прежде чем отправиться на болота, Чонгуку пришлось с мылом промыть ссадину на лице Тэхёна, а потом обработать ещё спиртом и йодом. Он отдал парню свою лучшую пару резиновых сапог, укутал в тулуп и обмотал шарфом, а на рану наклеил пластырь, так на его коже выделяющийся. Тэхён знал дорогу в Бухту, так что ничего нового не предвидел. Почему-то его овеяло неожиданным спокойствием. Он мог ведь заразиться, но его это совершенно не волновало. — Познакомься, Тэхён, это мадам Юми. Она ведущий эпидемиолог этой лаборатории. — Рад знакомству, — Тэхён вежливо поклонился. Эта была невысокая азиатская женщина средних лет, взирающая на него сквозь очки в проволочной оправе. Глаза маленькие, как у той самой мышки, оценивающие. — Взаимно, — кивнула в ответ. Тэхён не впервые видел кого-то в белых халатах, но видеть в нём Чонгука было так непривычно. Всё казалось чересчур чистым, ярким, свет от ламп слепил глаза и резал сетчатку, нужно было привыкнуть к такой обстановке. Нос щипало от дезрастворов и хотелось чихать. Тэхёна тоже заставили надеть халат и сменные тапки, что оказались ему большими (как и сапоги). Он в белом, стерильном? Вот это нонсенс! Тэхён будто снова очутился в своём личном кошмаре, другом мире и реальности и то, что снаружи гибли люди в зомби-апокалипсисе казалось совершенно нереальным. Он ощущал себя лишней деталью этого сложного механизма. Ему не было здесь места. — Тэхён, — Чонгук взял его за локоть и отвёл чуть в сторону. — Побудь пока здесь, мне нужно кое-что решить. Мадам Юми — хороший человек, не беспокойся, я ей доверяю. — Ты надолго? — он не хотел оставаться без него. — Нет, — он погладил его беломраморные волосы и прямо перед женщиной прошёлся по ним губами, вдыхая, что стало для Тэхёна неожиданностью. Это не был поцелуй, но так теперь и отныне был очевиден его статус. — Я вернусь скоро, а пока мадам Юми сделает тебе прививку, — Чонгук быстро объяснил ей, что делать, и ушёл. Тэхён как-то громко проглотил слюну и сжал руки в кулаки так сильно, что ногти впились в кожу. Он посмотрел на женщину, которая всё ещё продолжала его изучать, и неловко ей улыбнулся. — У вас тут чисто, — только и вырвалось из него, в который раз осматривая небольшой кабинет. Никаких картин, только нужное и необходимое. Легко обрабатываемое. Минимализм. — ..? — женщина вздохнула, снова посмотрела на него сверху донизу и обратно, а потом сказала: — Мне передали это, — она указала на стеклянную трёхлитровую банку на столе, которая была закупорена тряпкой, плотно повязанной сверху резинкой. Животное в ней слабо давала какие-либо признаки жизни. Она была почти в спячке. — И тебя укусили. — Да, — Тэхён кивнул. Женщина была ниже его ростом, но сейчас ему казалось, что наоборот. — Буквально меньше часа назад. Вот сюда, — он указал на пластырь. — Понятно, — доктор поправила на себе очки, которые успели съехать на кончик носа. Пряди чёрных волос торчали из тугой причёски в разные стороны, что говорило о том, что она не спала и работала над чем-то весь день и ночь. — Чем быстрее мы начнём терапию, тем лучше, — она подошла к нему и детально осмотрела лицо. — Тебя укусили близко к головному мозгу, что не есть хорошо, так что укол нужно поставить немедленно. — Прямо сейчас? Здесь? — Да, что тянуть. Присаживайся пока, — она наставнически указала на кушетку. Тэхён присел, разглядывая перед собой на столе микроскоп и бумаги, исписанные размашистым почерком на корейском языке. Женщина надела на себя маску, обработала руки и надела перчатки. Достала из холодильника вакцину и ловкими движениями набрала её в шприц. — Колем внутримышечно, в дельтовидную мышцу, так что будь добр, — она показала на халат. Тэхён снял его с себя и стянул один рукав свитера, который разрешили на себе оставить; оголил тем самым плечо. Женщина была профессионалом своего дела, она делала всё быстро, ловко, без лишнего рассусоливания, что радовало, ведь Тэхён совсем это не любил, так что он даже не успел понять, когда ему поставили укол. — Всё? — порядком удивился. — Всё, — она приложила ватку со спиртом к месту укола и велела так подержать. — Было не больно. — Я рада, — она разобрала шприц и скинула в контейнер. Перчатки обработала антисептиком с настенного дозатора, чтобы использовать их повторно. Похоже, здесь на всём экономили. Тэхён пригляделся и только сейчас заметил, что женщине было больше пятидесяти лет. Её возраст выдавали руки. Они были узловатыми, с натянутой на суставах кожей и набухшими, выпирающими венами. Это были руки мученика, пережившие всё. — Вы давно работаете в своей области? — Тэхён выкинул ватку в специально отведённый ящик возле стола и натянул обратно одежду. Встал, застёгивая на кнопки халат. — Врачом — да, — женщине пришлось усыпить животное, чтобы начать с ним работать. Тэхён это никак не мог прокомментировать. — Сейчас нет таких институтов, которые были раньше, все учатся друг у друга, по книжкам или как я — в специально организованных школах, которые не афишируют свою деятельность и о которых нельзя узнать случайно. — Мне всегда было интересно, где в наше время учатся врачи. — Правда? — она не ждала ответа, просто продолжала работать, параллельно ведя разговор. — Говорят, в Пекине сохранился университет китайской медицины, но городом правят серьёзные люди, так что туда просто так не попасть, только по рекомендации, да и китайский я знаю плохо, так что путь мне туда точно закрыт. — Так вы учились всему постепенно? — Можно и так сказать, а зачем ты интересуешься? Тоже хочешь податься в лекари? — женщина вдруг на него посмотрела. Сощурив и без того узкий взгляд, она зацепилась за него своими лисьими глазами. — Нет, — Тэхён пожал плечами. — Не знаю. На самом деле я спрашиваю из любопытства. Если меня когда-либо и интересовало врачевание, так только со стороны полевой медицины, не более. — Ну, это тоже похвально, — она достало ещё тёплое животное из банки и разложила его на специальном подносе. Закрепила. — Вам его не жаль? — Тэхён подошёл ближе. — Это девочка, — она указала на половые органы внизу бархатного живота. — И нет, не жаль. Нам же нужно как-то выяснить заражена она была или нет. — … Женщина снова посмотрела на него: — Если тебе неприятно, можешь тогда посидеть. — Нет, просто это так непривычно. Она ведь могла ещё жить. — Ты слишком чувствительный, тебе точно не стоит идти в медицину. Тэхён решил не рисковать своим желудком и присел на кушетку обратно. Мысли его привели к тому, что чувствовал он себя не лучше, чем смертельно раненное животное. Прямо как та мышь, которая, правда, уже была окончательно мёртвой. — Вы её потом выбросите? — Ну что ты так плохо о нас думаешь? — проворковала врач, раскрывая зверю пинцетом пасть и что-то там палочкой соскребая. — После, как только я возьму образцы, я закапаю её. Мы же не настолько бездушны. — А, — только и выдал Тэхён. Он пригладил на себе складки халата. — Так тут есть кладбище? — Есть. В Бамбуковом городе трупы обычно сжигают, но если анализы будут отрицательными, то просто захороним в землю. Так, по крайней мере, она ещё сможет принести пользу природе. — Чем? Разлагаясь? — Именно этим, дорогой. Разлагаясь. — Понятно. С людьми так же? Краткое: — Да. Больше они ни о чём не разговаривали. Женщина потратила немного времени на то, чтобы всё организовать и отправить материал лаборантам. Обещали дать ответ через час. Тэхён не хотел пестовать в душе злые мысли, но это получалось неосознанно. Ему была чужда эта обстановка. Всё белое и свежее, даже дышать казалось опасно. Вдруг разведёт им здесь микрофлору. Придётся всё стерилизовать. Усилием воли, он дождался Чонгука. На фоне здешних стен он не казался ему уже таким бледным. Чонгуку шла эта небесная чистота. Он был здесь свой. Словно небожитель в снежных одеяниях. — Как ты? — он посмотрел на Тэхёна. — Нормально, — ответил ему, но по его округлым глазам и сжатым плечам так сразу не скажешь. — Всё ещё готов прогуляться по кабинетам? — Готов, — решительно встал. Голова немного закружилась, но на ногах устроял. «Тебе нужно привыкнуть, — думал Тэхён. — Просто привыкнуть». Сглотнул. Тэхён вышел первым из комнаты, когда за спиной услышал сдавленные слова: «Так, значит, это он?». Чонгук цокнул языком и что-то тихо прошептал, он не расслышал что именно. А когда он к нему вышел, Чонгук ничего не сказал, но неспешным шагом повёл его по коридору, всё кругом объясняя. Он показал ему каждый кабинет, каждую коморку. Рассказал, над чем работают его учёные и в чём уже достигли результата. Чонгук как будто хвастался их достижениями, хотя он, возможно, просто хотел, чтобы Тэхён перестал чувствовать здесь себя некомфортно. Он просто хотел понимания, и чтобы Тэхён разделил его взгляды. Он хотел быть признанным им. — Так ты тоже врач? — они стояли у застеклённой стены и наблюдали, как работают его доктора. Они заметили их, поздоровались и, как ни в чём не бывало, продолжили трудиться. Эти люди что-то обсуждали между собой (за стеклом это было трудно понять), что-то высматривали в компьютерах и своих микроскопах, вели какие-то учётные записи. В общем — были заняты делом. Тэхён чувствовал всю важность вещей, но не мог понять своего значения в них. Он ведь догадывался, что что-то происходит. Что-то очень важное для них и глобальное. От волнения он стал заламывать себе руки и по швам теребить халат. — Не совсем. У меня нет таких глубоких познаний, как у них, — он носом указал на сотрудников, которые уже успели забыть, что за ними подсматривали. — Но я что-то знаю. Все вопросы проходят через меня. Как и решения и одобрения тоже. — Ты руководишь ими. — Да, кто-то же должен. Лаборатория была больше, чем мог изначально себе представить Тэхён. Он насчитал больше тридцати комнат, а дальше просто уже сбился. Единственное, куда Чонгук отказался его везти, так это в крыло прямого исследования и красную зону, туда, куда однажды ненароком заглянул Тэхён и увидел там Чонгука. Парень готов был поверить, что ему удалось наконец сорвать с него маску и достать его, чонгуковы внутренности из-под его толстого крабового панциря, но было что-то ещё. Чонгук ему что-то точно не договаривал. Тэхён это нутром чуял. — Пойдём назад, я покажу тебе свой кабинет. По пути их встретила мадам Юми и передала результаты анализов. Тест был отрицательным. Мышь была не заражена. — Спасибо, Юми, — одарив её сдержанным выражением лица, он отдал ей документ обратно. — Но думаю, что вакцинацию не стоит прерывать, как считаете? — Только если ради профилактики, — она им кивнула и ушла обратно в свою обитель. Потом Чонгук объяснил Тэхёну, что тому ещё предстоит посетить эту добрую женщину на третий, седьмой и четырнадцатый день с момента укуса. А ещё и на тридцатый, но это так, на всякий случай. Таков был протокол. — Так уколов всего пять? Кто вам их поставляет? — Мы сотрудничаем с многими, кто может быть полезен, — он лукаво на него посмотрел. — И отвечая на твой первый вопрос, да, пять. Но вообще-то есть ещё и шестой, однако мы потом решим, стоит ли тебе его делать, — Чонгук открыл свой кабинет по пин-коду. Дверь механически отъехала вбок с охающим звуком. — Прошу, — он пригласил его первым войти. Тэхён сделал шаг вперёд. Эта комната мало чем отличалась от остальных: те же выбеленные стены, тот же скользкий плиточный пол, металлическая мебель и кварцевая лампа над дверьми в алюминиевом корпусе. И книги, покоящиеся высокими стопками в каждом доступном взгляду углу, которые выдавали любому, кто сюда заходил особую тайну, что комната была отведена для других целей и задач. И для иного человека. Кабинет походил на читательскую комнату, хоть и с некоторому элементами больничного декора. — Ого, — только и выдохнул Тэхён, посмотрев на увесистый стол и кожаное кресло, явно контрастируя с остальной частью «палаты». — Я столько книг никогда ещё в своей жизни не видел. Они все медицинские? Чонгук вошёл следом и закрыл за собой дверь. Замок негромко щёлкнул. — Все, но в большинстве из них повторяется одна и та же информация, только от разных авторов и на разных языках. Тэхён взял учебник по анатомии, который был на английском. Было видно, что книга успела пережить многое. Страницы где-то были вырваны, а где-то залиты водой. Тэхён положил учебник обратно на стопку и обошёл широкий стол, где аккуратно были сложены вещи. Лампа, что аркой свисала над рабочей его частью, так и норовила упасть, но как-то всё же держалась. Листок к листку, карандаш к карандашику, буковка к буковке. Чонгук был ещё тем перфекционистом. Это сразу бросалось в глаза. — Понятно, — только и выдал Тэхён. — Теперь ясно, почему ты такой зануда, — он посмотрел на пустые пробирки, которые даже в своей подставке были по размеру расставлены. — Надеюсь, это сказано без сарказма? — его губы растянулись в едва заметной улыбке. Он тоже подошёл к столу и поправил на нём книги, которые трогал Тэхён. — Я присяду? — парень пропустил слова мимо ушей, указав пальцем на кресло. Чонгук кивнул. — Просто у тебя тут так всё… — пауза. — …под линеечку, — блондин даже усмехнулся, перевернув вверх дном песочные часы. Песчинки в них были чем-то похожи на прах: слишком маленькие. Меньше, чем песчинки. Тэхён и это проморгал глазом. — Мне точно можно сидеть, а то не хочу нарушить пропорции. — Сиди, конечно, я не против, — улыбка Чонгука всё же стала шире. Ему ещё никто так открыто не говорил, какой он на самом деле задрот. — В моём деле важна системность. И аккуратность. Человек, который не дружит с порядком, вряд ли смог бы тут с чем-нибудь справиться. — Хочешь сказать, что ты ответственная личность? — Да, так и есть, — он скромно пожал плечами. Чонгуку нравилось показывать эту его личность. — … — уголки рта невольно Тэхёна задрожали и поднялись в глумливой усмешке. Он сам смутился такой реакции. Ему показалось это таким абсурдным, но он правда это понимал. Нельзя быть распиздяем, когда ты работаешь над лекарством во имя спасения всего человечества. Он резюмировал: — Мы правда совсем разные. Хотя иногда мне кажется, что у нас больше общего, чем различий. Чонгук расслабил лицо и вдохнул прокварцованный воздух через нос. Присел напротив стола на мягкий стул и похлопал себя по бёдрам. Он обдал Тэхёна долгим молчаливым взглядом, что-то в своей умной голове подбирая. Чонгук вёл слишком аскетичный образ жизни, чтобы в ответ на чужое заявление о его педантичности почесать в затылке и рассмеяться. Он был настоящим драконом, демоном, хоть и в белых одеяниях, но всё же тем, кто относился ко всему с великой осторожностью. С ответственностью и с особым вниманием. Может, Чонгук и казался в чужих карих глазах задротом, но зато каким… Тэхёну пришлось опустить взгляд, чтобы проиграть эту немую дуэль. — Птенчик, мне нужно с тобой серьёзно кое о чём поговорить, — как гром среди ясного неба, от чего Тэхён аж передёрнул плечами. — О чём? Неужели ты мне ещё не всё показал? — Нет, я о другом, — неловкая пауза, которую не смогли бы выдержать все. — Я… я поговорил с мастером Кэнто, он освободил тебя от занятий. Тебе это пока не нужно. — О, понятно, — так, стоп, в смысле не нужно?.. — А ещё, мы нашли способ, как победить апокалипсис. «Что?» — подумал Тэхён, но сказал другое: — Ты про зомби-вирус? — как-то доверчиво уточнил. — Да, именно про него. — Так это же замечательно, Чонгук-сюн, — Тэхён почти хлопнул в ладоши, а он-то подумал, что услышит сейчас что-то зловещее, что-то парализующее его сердце и душу. — Ты говорил мне о важности антител, вам наконец удалось подобрать нужный? — заинтересованно задал вопрос. Будь он сейчас кроликом, его уши встали бы торчком. Чонгук откинулся на железную спинку стула и заметно проглотил слюну. Он волновался. Метал за спиной так и холодил ему кости. — На самом деле, мы нашли носителя. — ..? — Тэхён готов был подавиться воздухом, если было бы можно. Тихо: — Вы нашли человека, у которого есть антитела?.. «Быстро догадался», — кивнул. — Но… — Тэхён быстро стёр с лица довольную ухмылку и как будто расстроился. Нейроны в его голове работали быстрее его сердца. Он почти сам уже дал ответ. — Но кто же он?.. — настойчивее и серьёзней: — Кто этот человек, Чонгук? Чонгук-без-сюн побольше взял ртом воздух и на одном дыхании выдал секрет, который давно жёг ему язык. — Это ты, Тэхёни, — ещё тише: — Ты. Тэхён сидел на мягком кресле, но он готов был поклясться, что его только что будто шмякнули об пол. Два раза. Слова Чонгука прозвучали резко, не смотря на их мнимую тихость. Удар их по ушам был сродни удару дисциплинарному кнуту: жестоко, звонко, до мяса. Тэхён попросил повторить ещё раз его слова, потому что решил, что плохо расслышал. — Ты являешься носителем стойкого иммунитета к вирусу зомби, Тэхён, — продолжал душить словами Чонгук. — Ты — ключ к развязке. Ты можешь помочь нам создать лекарство. — Я могу создать вакцину?.. — Да, — он ему кивнул. Оперившись локтями о бёдра, Чонгук наклонился к собеседнику поближе. Если бы не стол, который так мешал им при разговоре, он взял бы его за руки. — Ты — всё, что мы так давно искали. И наконец нашли. — … — … — никакого результата. — Тэхён, ты услышал меня? Но Тэхён услышал по-своему: — Но как?.. Как ты это понял? Как вы это поняли? — Я… — Чонгук замялся. — Я передал им образец твоей крови. — ..! — и вот снова — удар хлыста. Звонкий и отчётливый. — Так тебе нужна моя кровь? — выражение лица Тэхёна вдруг опустилось. Перед глазами замелькали кадры далёкого прошлого. Ему безумно захотелось увидеть Юнги. Чонгук встал и обогнул стол. Он присел возле него, всё же взяв того за руки. Положение невинной овечки, под которой прятался волк. — Я всё понимаю, Тэхён, сейчас тебя это шокирует и, возможно, ты немного сбит с толку, но я говорю лишь то, что является правдой. Всё, что тебе нужно будет делать, так с нами сотрудничать. Мы не возьмём больше, чем надо. Мы не причиним тебе вреда. — ..! — это обман! — Так, всё! — Тэхён наконец вернул себе чувства. Он отбросил от себя руки Чонгука и резко вскочил. Встал и Чонгук, над ним нависая. Всё же был на голову выше. — Отойди, — он пихнул его в грудь, ему стало нечем дышать. Чонгук не стал противиться, отошёл. — Извини, Чонгук-сюн, но мне нужно выйти. — Тэхён… — но тот уже подошёл к двери. Дёрнул за ручку — закрыто. — Открой, — даже не обернулся. Сжал ручку так сильно, что забелели костяшки на пальцах. — Тэхён, не кипятись, сначала подумай здраво. Сквозь зубы: — Открой сейчас же! Чонгук тяжко вздохнул и подошёл к Тэхёну. Приложив ключ-карту к панели управления, дверь настежь распахнулась, и парень на всех парах вылетел из комнаты. Для него сейчас воздух в лаборатории стал смердеть гнилью. И всё, что он хотел, это просто отсюда сбежать. От тех, кто снова стал просить его крови. От тех, кто снова хотел сделать его лабораторным мясом. Тэхён стал ощущать себя мышью.