Et consumimur igni

Утро наступает тяжело. Живот ужасно болит от голода. Нужно вернуться домой, поесть, забрать телефон и написать Сэхён. В холодильнике негусто, но выбирать не приходится. Лишь бы не ощущать это сжирающее желудок чувство. Находит телефон на кухне же и сразу набирает Сэхён. Без предисловий и прочего — просто предлагает встречаться. Это временно. Это лучше, чем если отец задушит его. Он потерпит совсем немного. Наступает на чужую руку без страха услышать хруст. Шиюн плачет и просит остановиться, скулит, что ему больно, и это бесит так сильно… С этого дня Югём стал переходить черту, настолько сильно избивая одноклассника.       — Какого черта ты рассказал всем?! — Югём тряс его за воротник, — я же тебя предупреждал!       — Я не рассказывал, — у парня слезятся глаза. Ему страшно так же, как Югёму перед отцом.       — Тогда почему надо мной смеются?! Что ты сказал?!       — Я ничего не говорил! Они не смеются над тобой…       — Хочешь сказать, мне кажется?! — Югём толкает его к стене, ударяя по лицу. Шиюн был ниже и явно легче, поэтому ничего не стоило уложить его и оставить пару синяков. Он просит остановиться и Югём не понимает, с чего он должен? Его бьют точно так же, наверное даже чаще, чем этого трясущегося придурка из примерной семьи. Югём видел как-то его с родителями. Они его любят, это было заметно. Шиюн срывается на всхлип и снова просит прекратить.       — Мне очень больно, хватит, — он всхлипывал снова и снова.       — Ладно, — Югём отстраняется, — деньги есть? — Шиюн мотает головой, — что ты врешь?! — начинает его пинать снова. Ему нужно было на что-то есть, а ещё заплатить за электричество в доме. Отец все пропил.       — Хватит! Я принесу, сколько у меня есть, только прекрати! — он давится слезами. Он говорит что-то ещё, но все слова отходят на второй план. Окутывает тревогой, будто это ему на руку вот-вот наступят, грудь болезненно сдавливает и становится тяжело дышать. Что за дерьмо? Парень пользуется случаем и быстро убирает руку, отползая как можно дальше. Видит, в каком замешательстве Югём, и тоже не понимает, в чем дело. Тот быстро разворачивается и устремляется к выходу. Ему нужно на улицу или он задохнётся. Жадно хватает воздух, все ещё не понимая, что происходит, из-за чего становилось только страшнее. Казалось, что должно произойти что-то плохое, но оно все не наступало и это ожидание душило. Мотает головой, будто это поможет хоть как-то. Не знает, куда деться: от мыслей о школе тошнило, а от дома и подавно — у отца был выходной.       — Тоже прогуливаешь? — слышит голос Сэхён. Дерьмо, только ее не хватало. Она берет под руку, не замечая никаких изменений.       — Отстань, — убирает ее руки от себя. Ладно, абсолютно плевать, куда идти, поэтому он быстрым шагом уходит, срываясь в итоге на бег. Ему всё ещё было необъяснимо страшно, а грудь теперь болела и от быстрого бега. Садится на корточки посреди улицы, обхватив колени руками. Его трясло и все ещё было страшно. Он не знал, куда можно спрятаться от этого ощущения.       — Наркоман хренов, — слышит недовольное со стороны. Поднимает голову и видит удаляющегося мужчину. Наркоман? Он не принимал ничего. Закрывает лицо руками, впиваясь ногтями в кожу. Куда ему деться? Хочется исчезнуть. Проходит какое-то время, прежде чем он поднимается. Вроде отпустило, но в голове все равно та ещё каша. Бредёт вперёд по дороге, лишь бы не идти домой. Доходит до заправки и проверяет по карманам мелочь. На пачку сигарет хватает. Хоть что-то хорошее за этот поганый день. Слышит звонок телефона, достает из кармана и видит, что звонит отец. Скидывает и выключает звук, у него нет никакого желания разговаривать с ним. Закуривает, игнорируя запрещающий знак, и думает, что ему делать с его отвратительной жизнью. Почему мама на забрала его с собой? Жил бы сейчас где-то в Пусане и не получал бы новые синяки каждый день.       — Поделишься? — незнакомый голос. Переводит на незнакомца взгляд и усмехается. Парень был низким и выглядел дай бог на четырнадцать.       — А тебе точно можно?       — Мне семнадцать! — Югёму тоже, — скоро восемнадцать!       — Плевать, — достает сигарету и протягивает. Они молчат какое-то время, но незнакомец первым решает сотрясти воздух.       — Меня зовут Бэмбэм, можно просто Бэм, а тебя?       — Югём.       — Понятно, — он окинул Югёма взглядом, — выглядишь не очень.       — О, спасибо, — Югём и без него знал, что у него на лице синяки и ссадины, что нижняя губа и костяшки разбиты.       — Да не обижайся, — парень махнул рукой, — ты тоже любишь пирсов?       — А? Да, — Югём даже подумал, что ослышался. Бэм обошел его, рассматривая нашивки на джинсовке.       — Я знаю все эти группы, — он улыбнулся, — тоже хочу исполнять что-то подобное…       — Играешь на каком-то инструменте?       — Гитара и клавиши, я с детства в музыке, а ты играешь на чем-нибудь?       — Да так, на барабанах изредка, когда разрешают. Своих у меня нет, — он бы очень хотел свою установку, но к сожалению ближайшие пару лет о ней можно только мечтать.       — Серьезно?! — Бэмбэм уставился на него, — мы как раз ищем барабанщика!       — Чего?..       — Да!       — Он уже прицепился к кому-то, — до них доносится бубнеж.       — Джебом, прикинь, он играет на барабанах! — Бэм подскочил к нему и показывал пальцем на Югёма.       — Ага, — тому было без разницы. Он только что воевал с кассиром, который хотел его обдурить, и теперь был не в духе, — очень классно, но нам пора возвращаться.       — Поехали с нами, — Бэмбэм снова подошёл к Югёму, — мы как раз хотели порепетировать.       — Куда ехать то?       — В Сеул, — Югём удивился. До Сеула ехать около часа. Как их в эту глушь занесло? Поинтересуется потом, если выпадет возможность, — давай, поехали! Он был так воодушевлен, что отказать сложно. Югём выкидывает сигарету и решает, что раз жизнь даёт ему шанс смыться отсюда, то нужно этим воспользоваться. Садится к ним в машину, думая даже о том, что если вдруг это какие—то серийники, то и черт с ним, всяко лучше, чем помереть в собственном доме во время очередной драки.       — Сохван сдох? — спрашивает Бэм у Джебома. Тот жмёт плечами. Он и сам хотел уже уехать, но друг куда-то провалился. Наконец он выходит из-за магазинчика и через пару секунд заваливается в машину. Удивляется, увидев новое лицо.       — Привет?       — Я Югём.       — Это я его подобрал, — горделиво говорит Бэмбэм, поворачиваясь к ним с переднего сидения, — он будет играть у нас на барабанах! Ты то не хочешь учиться.       — Супер, теперь он наконец отстанет от меня, — довольно отвечает Сохван. Они доезжают до города быстро. Бэмбэм знакомит ещё с двумя парнями — гитарист и вокалист. Время за игрой в гараже проносится быстро, Югём даже забывает о том, какая жизнь дерьмовая. Он опускается с небес на землю, когда один из парней говорит о том, что уже двенадцатый час ночи. Пиздец. Югём без понятия, как вернуться. Об этом он не подумал… Сохван говорит, что будет ночевать тут, и предлагает Югёму тоже остаться. Только грозит, что запомнил его, в случае чего. Бэм обещает прийти завтра и проводить до вокзала.       — Я вообще-то накуриться собирался, — говорит Сохван, заперев дверь, — а Бэм тебя подцепил, — он завалился на диван, достав из-под подушки пакетик.       — Если бы я знал, как среди ночи смыться отсюда, то…       — Да забей, — Сохван махнул рукой, — будешь?       — Эм, — Югём никогда не пробовал. Он только сигареты курит и все, — а мне башку не снесет? — парень смеётся, доставая также бумагу и раскладывая все на столике.       — Сюда иди. Югём все же соглашается.

***

Югём спит, завернувшись плотно в одеяло и отвернувшись. Он вообще не хотел, чтобы они ложились вместе. Просыпается, когда чувствует чужую руку у резинки нижнего белья. Только этого не хватало.       — Я не хочу, — зарывается в одеяло плотнее и хочет лечь на живот.       — Ты никогда не хочешь, — отвечает Сэхён и продолжает настойчивые действия, — у нас первый и последний раз был, когда ты накидался и толком не соображал! — именно для этого он и выпил тогда так много. Ещё в планах было всё забыть. За три месяца их «отношений» это единственное, на что он решился. Лишь бы отстала и перестала шантажировать. Раньше они общались хорошо, были друзьями, как он думал. Югёму тогда на самом деле нравилось проводить с ней время. Кто же знал, что признание в своей ориентации разрушит все подчистую.       — Я хочу спать! — он убирает руку и переворачивается на живот.       — В таком случае, думаю твой папаша будет рад узнать о том, что я нашла в твоём телефоне вкладки с гейским порно, — Югём сразу ощущает холод по коже. Он не хочет, чтобы отец снова устроил марафон «исправления». Он его боялся. Сглатывает и ложится на спину, понимая, что другого выхода нет.       — Делай, что хочешь, — после этих слов девушка садится сверху и тащит с него одеяло, встречаясь с недовольным лицом.       — Можно лицо попроще? — будто оно ее волновало. Снимает с себя его футболку, обнажив грудь, и наклоняется, — разве я тебе совсем не нравлюсь? Ты вот мне очень, — хочет поцеловать, но он уворачивается. Сэхён хмурится и решает отложить этот разговор на потом. Она кладет чужую руку на свою грудь и делает плавные движения бедрами. Ствол под ней так и не становится твердым, что начинает раздражать, — это должно нравиться тебе больше, чем чей-то член. Он не хочет. Сэхён слезает с бедер, опускаясь ниже, и тянет с него нижнее белье, избавляясь заодно и от остатков своего.       — Может это тебе понравится больше? — опускает руку на ствол и ведёт языком по головке. Он закрывает глаза руками. Нужно просто закончить с этим дерьмом. Представляет, что на ее месте парень и почти ненавидит себя, когда член дёргается. Он наливается кровью, а головка краснеет. Зато это скоро закончится. Девушка снова на его бедрах, хватает за руки, убирая от лица, чтобы он смотрел на нее. Не хочет. Не хочет. Его подташнивает от движений, и он не может сконцентрироваться на фантазии о мужском теле. Ощущает ненависть и ничего больше. Хочет оттолкнуть и больше не подпускать к себе, разорвать их «отношения». Слышит стон и надеется, что она скоро закончит. Девушка ускоряется и скрип кровати только раздражает. Его тошнит.       — Я все, — бросает Югём, отпихивая от себя и поправляя одежду, чтобы она не увидела, что он не то, что кончить не успел, а попросту не смог в таких условиях.       — Все?! — она бесится, — либо ты доводишь меня до оргазма, либо я все рассказываю!       — Рассказывай! Я не виноват, что у меня не встаёт на тебя! — он получает звонкую и жгучую пощёчину. И уже через полчаса пощёчина сменяется сильным ударом в нос от отца. Из него тут же хлынула кровь, но это не остановило. Ещё один удар по лицу, после которого он пошатнулся, но ударил в ответ. Югём давно перестал держать себя в руках, когда его били настолько больно, даже если это был собственный отец — больше по габаритам и силе. Того ответный удар бесит ещё сильнее. Он сыпет очередными оскорблениями, больно ударяя под грудь. Воздуха резко становится мало и Югём невольно сгибается. На пол капает кровь, пока он жадно хватает воздух.       — Я выбью из тебя всё это дерьмо, чертов урод, — мужчина гневно шипит, хватая за волосы и снова бьёт. Девушка растерялась, прежде ей не доводилось видеть, как он избивает Югёма. Обычно она жаловалась в те моменты, когда его не было рядом — при случайной встрече на улице или перед уходом, и она никогда не видела последствий своих слов. В какой-то момент Сэхён не на шутку испугалась.       — Ладно-ладно, давайте прекратим?.. — ей стало по-настоящему страшно, когда Югём упал, ударившись головой о стол, и мужчина ударил его ногой. В голове зашипело, как только голову пронзило острой болью.       — Ну уж нет, он должен получить все сполна! — ещё несколько ударов ногой куда попало, ему было без разницы, лишь бы сделать больнее. Югём вжимается в стену и кашляет, он не в силах подняться — у него кружится голова, болит все тело, да и без толку, он точно проиграл в этот раз. Мужчина снова хватает за волосы, чтобы посмотреть на окровавленное лицо, — если я ещё раз услышу от нее хоть одну жалобу, тебе не жить, — процедил сквозь зубы, отталкивая обратно на пол. Он, вообще-то, уже должен был быть на работе. Кто же знал, что его так выведут из себя прямо перед выходом. Хлопает дверью, покидая дом.       — Извини, — девушка опускается на колени рядом. Она хочет убрать прилипшую ко лбу челку, но боится прикоснуться, — я не думала, что он…       — Отъебись, — прохрипев, Югём садится. Нужно подняться и смыть всю кровь. Она неприятно запеклась на коже. Кое-как поднимается, шатаясь, — убери руки! — не позволяет себе помочь, снова пошатнувшись. У него все ещё кружилась голова, а взгляд с трудом фокусировался.       — Если бы я знала, что так будет, то ничего бы не сказала, — у нее дрожал голос, — правда.       — Мне плевать, — снова убирает ее руки от себя. Хоть какие-то ее прикосновения — это последнее, чего он сейчас хотел.       — Нужно в больницу, — она берет телефон, чтобы вызвать скорую. Состояние парня пугало, он продолжал шататься и с трудом стоял на ногах, держась за стул.       — Не нужно! — выбивает телефон из ее рук, — уходи, я не хочу тебя видеть! — злобно выплёвывает, надеясь, что до нее наконец дойдет и она свалит. У него начинают трястись руки, а грудь сдавливает болью. Ему становится страшнее, чем минутами ранее. За что ему это дерьмо? Он тяжело дышит, издавая хрипы, и хочет открыть окно, как в глазах темнеет.