Несмотря ни на что я буду счастлив

      На следующий день, под утро, около четырёх, я проснулся и отвёз спящего омегу домой. В зале, где проходил стриптиз, большинство моих коллег спало на диванах, столах и полу, кто-то даже на сцене. Не знаю что там творилось, когда мы ушли, и знать не хочу. Лир, естественно, давно уехал. Наверняка с Нером.       Потому, я на руках донёс Ника до машины, на которой мы сюда приехали и которая всё ещё стояла, наверняка постарался отец Ника, и мы поехали домой. Омега всё это время спал, не просыпаясь.       Уже дома я аккуратно положил его на кровать и прикрыл одеялом, а заодно и сам решил отдохнуть. Ближе к обеду, когда мы проснулись, вели себя как обычно. Я всё ждал, что, возможно, Ник всё помнит, но, судя по его поведению, нет. Он вёл себя холодно, со мной почти не говорил и сидел в комнате. Всё как всегда. День прошёл никак. Я переделал дела, Ник лежал на кровати, после погуляли и легли спать.       На выходных занимались своими делами. Я съездил за подарком Нику. Решил подарить ему на Новый Год серебряную цепочку с небольшим кулоном, что стоила недешево, но мне хотелось его порадовать, хоть я и был уверен, что тому будет всё равно. Своим мальчишкам я тоже купил по подарку. Лени давно мечтал о гитаре, на которой хотел научиться играть, Эрни же очень любил рисовать, а потому ему я купил набор художника: альбомы, краски и кисти, карандаши, и много всего другого. Для Нила я купил детских книжек и раскрасок, этого малыша, которого я успел полюбить, тоже хотелось порадовать.       В понедельник было тридцать первое. Новый год. С утра я пошёл на работу, мы с Лиром поздравили друг друга. Я подарил ему чёрного цвета перчатки на зиму, которых у него не было, а он мне сине-белый шарф. Честно говоря, я не ждал подарка, потому было очень приятно. Мне ещё никогда не делали подарков.       Начальник в этот день был довольно свеж и бодр, наверняка успел за выходные прийти в себя после такой пьянки.       Все в компании поздравляли друг друга, рассказывали как проведут этот день, где и с кем, что загадают и всё в таком духе. Я же просто работал, иногда переговариваясь с Лиром. Закончили мы около трёх часов дня. За Лиром зашёл Нер, но его самого я не видел, так как Лир ушёл чуть раньше меня. Я же дождался начальника, по его приказу, и мы вместе поехали ко мне домой, за Ником. А после мы поехали к родным Ника и все вместе встречали там Новый Год.       Я был очень счастлив первый раз провести такой день с моими любимыми братиками в нормальной, дружеской, праздничной обстановке: с ёлкой, вкусной едой, подарками, курантами и загадыванием желания.       Сначала я подарил подарки моим братьям и Нилу. Они были очень счастливы, малыш так вообще плакал и обнимал меня. Эрни подарил мне несколько рисунков, а Лени какую-то поделку. Самое ценное — подарки своими руками, сделанные с любовью. Особенно от родных. Самый лучший подарок, который они могли мне сделать. Потом подарил маме Ника коробку конфет, а отцу — хорошую бутылку коньяка.       А после очередь дошла до самого Ника.       — Ник, я... Я купил подарок и тебе, — немного заикался я, потому что для меня это был очень волнительный момент. Я ему дарил много разных подарков, которые он отвергал, но такие дорогие ни разу.       Ник смотрел на меня равнодушно. Ему было всё равно подарю я ему что-то или нет. Из-за этого я нервничал ещё больше.       — С Новым Годом, — неловко произнёс я, стараясь улыбнуться, и преподнёс коробочку. Тот небрежно её взял, открыв и вынув оттуда цепочку.       — И это ты называешь подарком? Сколько она стоила? Рублей тридцать? Вот это дешёвое дерьмо. Мог бы и потратиться в честь такого дня, — фыркнул тот и рассмеялся мне в лицо, отдав обратно. — Оставь себе. Эта дешёвка мне не нужна, — от его тона, пренебрежительного и презрительного, а также от взгляда, что выказывал отвращение, я растерялся, но после взял себя в руки.       — А ты что мне подаришь?       — Я? А разве такой жалкий человек заслуживает подарка? — усмехнулся он, но его тут же осадила мать.       — Никита, ты что такое говоришь? Где твоё уважение? Где твоя воспитанность? Ты как себя ведёшь?! Невоспитанный, неблагодарный мальчишка! Ещё и нашим сыном называется!       В общем, разгорелся целый пожар. Мать ругала Ника, тот делал вид, что ему плевать, иногда вставляя язвительные комментарии, но закончилось всё тем, что я успокаивал, а точнее пытался успокоить плачущего Ника, пока его мать приходила в себя, тоже стараясь успокоиться. В итоге под конец обстановка была никакая и мы уехали домой. Цепочку хотела себе забрать мать Ника, она ей очень понравилась, но я пока решил оставить у себя в надежде, что, возможно, чуть позже Ник примет подарок. А Вере Николаевне я пообещал подарить такую же, даже лучше. Она не была против.       Так и прошёл Новый Год. А после начались будни.       Дни шли один за другим. На работе я впахивал, как проклятый, приходил домой никакой, но мне ещё приходилось выходить гулять с Ником, ходить в магазин, готовить, стирать, сидеть с бумагами всю ночь.       Я стал сильно уставать, очень. Спал от силы около трёх-четырёх часов, чего мне не хватало, помощи никакой не было. Лир пару раз предлагал, но я отказывался. У него своих забот полно. Да и не хотелось выглядеть совсем уж беспомощным, хотя, надо заметить, мой никакущий вид сильно его пугал. Когда было время, ходил в спортзал, правда, чаще всего на выходных, потому что и без него безумно уставал.       Также старался на выходных отсыпаться, делал все дела по дому, иногда навещал своих мальчишек, иногда встречался с Алексом, который тоже предлагал помощь, но я отказывался. Вообще, Алекс очень сильно изменился. Он стал добрее, разговорчивее, дружелюбнее. Стал меньше курить, взялся за учёбу, даже пару раз извинился передо мной за те давние слова, сказанные в туалете, сказал, что он восхищается мной и счастлив дружить с таким человеком, как я. Его слова затронули моё сердце. Он стал для меня первым близким человеком и другом.       Дни шли за днями. Прошёл январь, за ним февраль. Животик Ника начал расти, округляться. Мы до сих пор не знали кто у нас будет, потому что ему это было неинтересно, а я смиренно терпел и ждал, забываясь в работе.       Отношения Лира с Нером постепенно развивались. Насколько я знал, они начали встречаться даже. Лир всё же дал Неру шанс.       Всё шло постепенно, своим чередом. Но вот в начале весны, в марте, я заболел.       Был самый обычный день, разве что под вечер я чувствовал себя слишком устало и не очень хорошо, но не придал этому значения, решив, что всё из-за работы, и лёг спать, а ночью почувствовал, что горю. Было очень холодно, меня лихорадило, я дрожал, никак не мог успокоиться, но при этом сам весь был очень горячий, было ощущение, будто я действительно горю. Я понял, что у меня высокая температура и нужно срочно померить ее, а после выпить таблеток, потому кое-как поднялся, тут же свалившись на пол. Что удивительно, на этот грохот прибежал Ник. Сонный, немного помятый, он стоял в дверях, пытаясь понять что случилось.       — Можешь принести жаропонижающее? — тихим, хриплым голосом спросил я, кутаясь в плед и продолжая сидеть на полу. Так плохо мне ещё не было никогда. Я вообще очень редко болел, а тут... — У меня температура. Пожалуйста, — попросил я, подняв голову, и расплывчато посмотрел на омегу, который продолжал стоять. Может, не услышал?       — Нет, — сначала мне показалось, что я ослышался, но после Ник повторил: — Не могу. Сам заболел, сам и вставай. Твои проблемы, — беззаботно произнёс тот, пожав плечами, а я пребывал в шоке, не веря, что это происходит со мной. Ник. Мой любимый Ник. Как же так? Я знал, что он меня ненавидит и хочет моей смерти, но не настолько. Я действительно верил, что в трудную минуту он мне поможет. Как же я жестоко ошибался. В тот момент во мне что-то надломилось.       — Ты же видишь, что мне плохо и я не могу встать, — также тихо произнес я.       — А я тут каким боком? — усмехнулся тот. — Думаешь, ребёнок один останется? Не переживай, не будет тебя не будет и ребёнка, — спокойно произнёс он, а у меня в сердце болезненно закололо. — Без тебя всем будет лучше, особенно мне, — несколько злорадно произнёс и продолжил: — Смотри не подохни тут. Всё в твоих руках, — и ушёл, оставив меня одного. Так плохо мне не было ещё никогда. Я просто поверить не мог в произошедшее.       "Нет уж, не дождётся. Ради себя и ради ребёнка я буду жить, не позволю ему всё разрушить", — решил тогда я, после чего кое-как поднялся, шатаясь и заваливаясь, но при этом не падая, а оставаясь стоять на ногах. В шкафу была аптечка.       Кое-как дойдя до шкафа, я открыл его и пошатнулся. Немного постояв, продолжил в нём копаться и нашёл то, что искал. Взяв коробку в руки, сполз по шкафу вниз на пол и открыл аптечку. Достал градусник, померил, начиная сходить с ума от жара. Градусник показал 40,2. Я был тогда в полнейшем ужасе и шоке. Понятно почему мне было так плохо, что хотелось сдохнуть. Но нет. Я пообещал, что моей смерти уж точно никто не дождётся.       Достав таблетки, я, сдерживая порывы выплюнуть горькую гадость, разгрыз одну, прожевав и проглотив. Воды рядом не было, да и я бы не дошёл. Чувствуя омерзительный вкус во рту, я завалился на пол, укрываясь пледом и дрожа. Сознание помутилось, в ушах барабанило, перед глазами плыло и начали появлять какие-то бредовые картинки — действие высокой температуры. Сам не заметил, как уснул, но всё время беспокойно метался.       После принятия таблетки я проснулся спустя часа два и почувствовал себя немного легче. Померил температуру — 39,4. Смог подняться и, не обращая внимания на трясущиеся и еле стоящие ноги, побрёл на кухню, выпил воды, взял стакан и отправился к себе, заметив, что соседняя дверь прикрыта. Горько усмехнулся, после чего зашёл к себе и вновь отправился спать.       В таком темпе я провёл около пяти дней. Постоянно пил таблетки, следил за температурой, много спал, мало ел. При этом умудрялся выполнять все дела по дому и готовить, хотя состояние этого не позволяло, но кроме меня никто домом не занимался. Ник же всё время сидел в комнате. Уж не знаю что он там делал, но вряд ли обрадовался моей живучести.       Все эти дни мне было очень плохо и рядом не нашлось того, кто смог бы позаботиться обо мне, что тяжким грузом легло на душе. Я понял, что с этого момента не смогу доверить Нику свою жизнь. Путь невозврата начался.       После того как я выздоровел, всё пошло на лад. Вновь работа — дом — работа. С омегой мы практически не общались. Желания особо не было после всего, что случилось. Вот только спустя три дня после моего выхода на работу заболел сам Ник. И я не мог оставить его вот так.       Его болезнь проходила легче: небольшой кашель и температура около 38. Но несмотря на это я всё время был рядом с ним. Заставлял мерить температуру сквозь многочисленные угрозы и проклятия, пить таблетки, есть супчики, — с ложечки кормил — пить больше воды и больше спать. Ухаживал за ним, переживал, выполнял все его капризы. В таком темпе прошло три дня. Я был рядом, держал за руку, гладил по голове, целовал в лоб. Ник не сопротивлялся. Скорее из-за того, что сил не было, нежели из желания не отталкивать.       А после его выздоровления он стал тише себя вести. По дому помогать не начал, но и не сыпал проклятиями, не игнорировал. Скорее вёл себя тихо и говорил только по делу. Что-то вроде некой идиллии. Не знаю поспособствовала ли этому моя болезнь, но факты налицо. Жить стало чуть легче без препирательств и холода, пусть, по сути, почти ничего и не изменилось.       Но тот день, когда он так холодно и равнодушно поступил по отношению ко мне, к своей половинке, к своему истинному, я не забуду никогда и уже не смогу как прежде доверять.