Янтарная книга. Том 2

      Дафси вышел в коридор, за ним медленно стала затворяться дверь. — Спокойной ночи, — тихо пробормотала Айкса и закрылась в спальне. Дело близилось к утру, так что о ночи уже речи не шло. Тем более о спокойной. Наверное, он хотел бы остаться с принцессой в комнате, потому что он не знал, что может с ним случиться, пока он спит. Он уже нигде не чувствовал себя в безопасности. — У меня не так много времени, поэтому прошу вас очень внимательно меня послушать, — раздалось в голове, как только в коридоре всё стихло. Невероятно уставший, физически и морально убитый юноша посмотрел в потолок, как всегда инстинктивно делал, когда слышал голос замка. — У меня есть к вам несколько просьб. Скоро я опять, к сожалению, замолчу. — У меня тоже есть вопросы, — парень сел на подоконник и прислонился к холодному стеклу лбом, чтобы хоть немного унять жар. — Тогда давайте вы начнёте, ведь, всё-таки, это у меня к вам просьба, поэтому уступаю, — замок слегка усмехнулся в конце, Дафси представил неизвестную улыбающуюся женщину. Правда ли неизвестную? Пришло время хоть каких-то ответов. — Я видел сны. О том, как кто-то бежит по подземельям замка, зачёркивает королевские портреты и умирает у самого выхода. Я был на месте этого человека, чувствовал отчаяние и страх. Я… вспоминал маленьких детей, клял короля, богов, читал молитвы. Кем был этот человек, на месте которого я был? Вы же знаете.       Какое-то время было тихо. Слишком. На улице завывал ветер, но через стёкла его было не слишком хорошо слышно. Метель пришла в Столицу за ту ночь, что он блуждал по развалившейся библиотеке. Впрочем, на земле надолго снег не задерживался, таял в мерзкую жижу. Фонари горели. И не только фонари. Юноша заметил блик за стеклом и обернулся. Огонь. Огонь зарделся на горизонте, охватывая огромную площадь. — Академия горит, — наконец отозвался замок. — Не переживайте, вы в этом не виноваты. Её подожгли те люди, что пошли за вами. Чтобы следов не осталось, как низко, не правда ли? Её используют как учебное заведение, чтобы люди не задавались вопросом: что находится в таком огромном здании в центре города? А там много что осталось. Как там говорят у вас на Родине… рукописи не горят? — Книги, — еле прошептал Дафси, всматриваясь в языки пламени, охватившие здание неподалёку, и не веря своим глазам. Огонь освещал всё почти как солнце, но жёг нещадно, ничего и никого не жалея. Гигантский костёр плясал, как бесстатусные на своём празднике восхваления богов, безудержно и весело, но совершенно разрушающе и гнетуще. Башни охватывало пожаром, но всё это происходило настолько тихо и пафосно, будто он смотрел кино через проектор. Четыреста пятьдесят один градус по фаренгейту — температура горения бумаги и роман, в котором книги жгли, как самое настоящее зло. Неужели и здесь будет то же самое? Неужели все эти вековые знания исчезнут в оранжевом огне? — Все документы и книги дублируются, но, чтобы их заново собрать в одном месте, потребуются месяца, а, может, и годы. Они пытаются выиграть время. Правда я сама не понимаю, у кого, они же уже всё решили. Осталось так недолго, так недолго…       Замок стал говорить сам с собой, но юноша всё равно его слышал. Его отчаянные мольбы. — …Они не будут тушить его, пока все книги не сгорят, это несомненно. Они войдут туда только тогда, когда пепел застелет полы. Они убивают эту страну, убивают. Каждый раз, когда в этом городе что-то горит, эта страна падает в бездну. Я уже не знаю, что может её спасти. Даже если все они в одночасье исчезнут, король, Севис, министры, даже если все они испарятся в небытие. Всё равно здесь уже ничего не осталось… — Это вы были в подвалах? — Дафси перебил замок, невероятным усилием воли отворачиваясь от горящего здания. — Вы скитались по подземельям?       Снова тишина. Юноша уже начинал злиться. Ему уступили право задать вопрос первым, но ответа он пока так и не получил. Неужели он так до самого конца и останется, не зная и не понимая ничего. Так и останется дураком? — Я всё ещё там, — это звучало очень тихо, очень обречённо. — И мне давно пора это признать. Я не могу больше сделать абсолютно ничего. Но могут те, кто остался после меня. И, если вы будете не против, пожалуйста, помогите мне в первый и последний раз. Я знаю, кого ещё можно спасти, а кого уже нельзя. Вас можно, принцессу можно, сына Севиса можно, но если поторопиться. Вам всем нужно бежать, куда угодно, как можно быстрее. Теряться среди других городов, стран, может, даже миров. Просто убегать. — Вы сейчас ведь шутите, да? Это так прекрасно звучит, «бегите», но вы не думаете о том, что это физически, — парень соскочил с подоконника и на секунду схватился за неподвижную руку, — невозможно. Как будто бы это так просто…       Он мог помочь много с чем, он хотел помочь, но бежать. Как много раз это слово резало ему по сердцу в последние месяцы, каким глупым оно для него теперь звучало. Да если бы он мог, разве он бы здесь сидел? Он бы исчез, остался у бесстатусных, притворился мёртвым, вернулся бы домой, на Родину, сделал бы что угодно. Зачем вы просите о том, что ему неподвластно? Зачем вы треплете раны, которые всё никак не могут зажить? Что же вы делаете. — Да, это просто. Вы делаете один шаг, второй, третий, выходите за забор, бежите до портала и растворяетесь в нём навсегда. Это задача на несколько часов, а вам почему-то кажется, что на всю жизнь. Будьте благоразумны. — Сама вы… будьте благоразумны! Вы не понимаете, о чём вы говорите, вы же просто… какой-то голос среди камней, вы вообще можете себе представить, каково это, сидеть здесь и понимать, что все твои надежды и мечты просто превращаются в ничто, потому что так решил кто-то другой? Вам какая разница, что здесь будет происходить, вы тут были, вы будете, вам не страшна смерть, совершенно ничья, поэтому зачем вы вообще об этом говорите, даже если король…       Боже. Что же он только что сказал. Каждое его слово достигало разума немного позже, чем срывалось с языка. И в последний момент он понял, поднимая голову вверх. И начиная мысленно молиться, чтобы на его наглость ему что-то ответили. Он же видел те сны, он же так много слышал, почему тогда только сейчас? — Вы Инигма, — не до конца веря самому себе, почти одними губами выдохнул молодой человек, снова садясь на подоконник и опуская голову в пол, как мальчишка, которого на уроке ругала учительница за безобразное поведение. Стыдно. За все свои поступки невероятно стыдно. — Вы ведь Инигма, правда? — Пожалуйста, пойдёмте за мной, — голос послышался будто из конца коридора, Дафси дёрнулся и посмотрел туда. Пустота. Но он всё же пошёл, сначала медленно, неуверенно, но потом вспомнил просьбу поторопиться и побежал, хотя сегодня он уже вполне набегался.       Свечи гасли на поворотах, привлекая его внимание, он шёл на их свет, как мотылёк в ночи летит на лампу, бьётся об неё, обжигается, но продолжает снова и снова, пока не падает без сил. Он так хотел спать, хотел прямо сейчас закрыть глаза и лечь прямо на пол в очередном коридоре, но шёл дальше, ведомый чувством вины и уже даже не умирающей, а разлагающейся надежды. Что ему покажут, расскажут? Надо ли ему это? Хочет ли он это знать? Сил думать об этом уже не было. По пути ему встречались люди, хотя была уже глубокая ночь. Все они смотрели в окна, не обращая на него никакого внимания. Конечно, почти всех перебудила новость о пожаре.       Он вышел в главный холл, но не обычным своим путём, по верху, а снизу, к самым дверям замка. Они были распахнуты, как и почти всегда, но снег в помещение не залетал, таял от тепла по пути, да и холод внутрь не проникал. Никого кроме него в холле не было, все либо боялись выходить на улицу и смотреть на пламя неподалёку, либо уже туда выбежали.       Витраж с изображением королевы нависал над всеми, кто сюда когда-либо входил. Поставили его почти сразу после войны по указу короля и с тех пор тщательно следили за его целостностью и сохранностью. Дафси остановился на узоре в виде феникса на полу и глянул наверх, задирая голову, чтобы посмотреть Инигме в зелёные глаза. Глаза моргнули.       С тяжёлым выдохом женщина из стекла медленно опустила огромный меч, который держала над головой, все разноцветные кусочки рисунка заходили по кругу, изменяя свои формы и размеры. Рыцарские доспехи на королеве заискрились, засияли, как настоящие. Минималистичный узор без теней и оттенков не мог в полной мере передать истинной внешности правительницы, но всё затмевал невероятный размер самого витража, юноша вполне мог бы поместиться у женщины на ладони, если бы она была объёмной.       Она заправила за ухо прядь светлых длинных волос, огляделась по сторонам, как будто пытаясь выглянуть за отведённое ей пространство, приложила руку к невидимому барьеру перед ней, не дававшему ей шагнуть прочь из стекла. Тогда она слегка постучала по нему, заставив композицию задрожать с неприятным звенящим звуком. Молодой человек смотрел на восставшего титана и не мог позволить себе даже вдохнуть. В голове было пусто, словно там вообще никогда ничего не было.       Королева размяла одно плечо, второе, случайно проехалась локтем по рамке, стекло снова задребезжало. Наконец, она посмотрела вниз на Дафси и слегка улыбнулась почти как в библиотеке, жаль, из-за того, как было выполнено произведение искусства, она не могла повторить этого точь-в-точь. Был бы это просто портрет, вот тогда может быть. Женщина стала опускаться на одно колено, упираясь закованной в броню рукой в другое, чтобы стать ниже и не заставлять своего собеседника так сильно задирать голову. — Как давно я так не делала, жаль, на это уходит очень много сил, — Инигма рассмеялась, но уже не у парня в голове, а на самом деле. Её смех эхом разлетелся по всему холлу и вернулся обратно. — Теперь вы готовы меня выслушать?       Юноша не сразу опомнился, а потом лишь кивнул, заворожённо глядя силуэту в огромные глаза. Говорите, Ваше Величество. Я вас слушаю. Слушаюсь. — Мне не удалось уберечь то, над чем так долго корпела и старалась. Мне не удалось воцарить в этой стране жизнь и процветание. Всех нас, даже самых главных, сковали статусы и нежелание перемен. Потому что перемены это всегда очень больно. Не каждый может с ними справиться, не каждый может их пережить. Они все боялись, что их власть угаснет, если мы уничтожим оковы вокруг наших народов, в какой-то степени они были даже правы. Они не дали мне закончить, даже почти не дали начать. Все мои товарищи и сподвижники либо почили в тот день, когда мы решили всё изменить, либо сбежали, я никого из них не могу винить, только себя. Я не смогла выбраться из подземелий, где меня заперли как игрушку, которой можно было управлять. Они всегда считали, что я ни на что не способна, но когда Крах почувствовал во мне угрозу, его воспалённый разум не придумал ничего лучше, чем просто не дать мне добраться до моих людей. Он закрыл меня в подвалах, но… — королева тяжело вздохнула, тряхнула головой, стёкла задрожали, — …выпустить меня он уже не смог. Было… страшно умирать, слыша над головой человеческие голоса. А потом случилось то, что случилось. От меня остался только голос, но этот замок принял его в себя, позволил мне, — по её лицу скатилась гротескная светлая капля слёз, — вырастить детей. Но у меня опять ничего не получилось. Крах умер, а Вим, он… не разобрался, что к чему. Не смог взрастить в них то, что было когда-то в нём самом. А я не смогла ему помочь. Поэтому.       Инигма поманила Дафси рукой ближе к себе, замолчав. Парень стал медленно подниматься по лестнице, устланной алым бархатом. Каждый его шаг отдавался в сердце и душе, ему было страшно подходить к витражу, как будто его могли схватить двумя пальцами и утянуть за собой в зазеркалье, но сжал кулак на левой руке, мысленно на правой, и, поднимая голову всё выше, двинулся ближе к колоссу. Когда юноша встал на последнюю ступеньку, королева медленно кивнула, а потом заговорила тихо, сверху вниз глядя на крохотную для неё фигуру на земле. — Поэтому. Беги от моего сына, мальчик мой. Он такой же, как его отец, как бы я ни пыталась раньше этого изменить. Это всё закончится кровью. Вероятно, твоей тоже. Беги и возьми с собой всех, кого тебе хоть каплю жалко. А я прослежу за тем, чтобы вы могли уйти без помех. Король скоро падёт. Эта страна больше никогда не увидит монарха. А теперь, если вам так хочется, вы можете спросить всё то, что так хотели. Но времени мало, ускорьтесь, скоро мне снова придётся замолчать.       Дафси ничего не понимал, в голову вернулись бесконечные мысли, они стучали изнутри, заставляя стиснуть зубы и вздрагивать от каждого попадания по черепу. Он должен спросить три вещи. Три. — Почему вы не поговорите об этом с королём, он же… любил вас, когда вы были живы, — его голос слегка подрагивал, но сейчас парень не обращал на это никакого внимания. Хоть азбукой Морзе, но он должен донести свои слова.       Инигма печально усмехнулась и снова поправила прядь волос. Мудрее неё в этом замке сейчас не было никого. — Дура потому что, — и она снова засмеялась, но тихо и быстро, как будто сочувствуя самой себе. — Когда жива ещё была в самый последний день крикнула Виму, что никогда больше не буду с ним разговаривать, если он пойдёт по пути Краха. Сбылось. Я бы очень хотела с ним пообщаться, но он меня не слышит. А он столько раз просил… — А ваши дети, они знают, что вы это голос замка? — второй вопрос. Королева покачала головой, и на пару секунд наступила тишина. Дафси уже испугался, что время вышло, а ведь он не успел спросить самого главного. — Может быть, Айкса догадывается, но мы никогда об этом не говорили. Даже если знает, то она молчит, и я ей за это благодарна. А Расхо… как же мне жаль, что меня не бывало рядом, когда он становился тем, кем сейчас является. Когда они вдвоём родились они были словно две красных розы, которым предстояло расцвести. Я не уследила за тем, как от одной из них остались только шипы.       Последний, третий вопрос. Инигма выжидающе смотрела на юношу, понимая, как для него сейчас важно спросить. Молодой человек глубоко вдохнул и потерял все слова. Он не мог даже звука произнести, как бы ни пытался. Он же просто хотел спросить, что было для него действительно важно. Неужели он не мог себе этого позволить даже сейчас? Всего лишь задать один единственный вопрос, но он так устал, так хотел прямо здесь и сейчас сомкнуть глаза, челюсть отяжелела и не поддавалась ни в какую.       Королева встала на ноги, раскидала по плечам свои волосы и взяла в руку лежащий меч. Сейчас она поднимет его над головой и снова застынет. А он так никогда и не узнает. Но женщина всё поняла без слов. — Она была забавная. Ваша матушка. Очень смешно шутила иногда, мне нравилось. И пела красиво. Не думала, что у неё есть дети. Передавайте ей привет, если встретите. А если встретите вашу тётушку, скажите ей спасибо. За то, что она хотя бы попыталась подарить нам будущее.       Инигма подняла в небо меч, он блеснул как истинная сталь и тут же замер. Как и всё изображение. Королева снова смотрела вдаль своими зелёными пустыми глазами, вторая рука у неё была приложена к сердцу, а лицо выражало покой и уверенность.       В холл вышли работники замка, перебуженные общей суматохой, чтобы потом пройти под снег на улицу и посмотреть на пляшущий неподалёку огонь. Они замерли, заметив Дафси, всё так же смиренно смотревшего на витраж. Выглядел он как живая смерть, весь белый, уставший, в испорченных одеждах. Слуги кое-как подхватили юношу и повели его в спальню, сопротивляться молодой человек не стал. Сейчас он хотел только лечь спать и желательно утром всё-таки проснуться после всего, что с ним сегодня произошло.

***

      Академия была каменной, сгорели только внутренние её части, лопнули окна, ну и, конечно же, библиотека. Дафси из сада наблюдал за тем, каким тихим и чёрным от копоти стоит величественное здание. Снег не прекращался, он белыми кучами ложился на угли. Академия стояла тихо и безмятежно, как будто бы сама не замечала то, что с ней произошло, хотя прошло уже три дня. Пока не были выяснены причины пожара, отчищать мраморные стены никто не собирался. На площади сейчас уже было не так много народу, как в первое утро после пожара, но всё же некоторые горожане так и застывали, глядя на печальную картину, а потом всё равно убегали, потому что холодало. Давно в Столице не было так холодно.       Сзади кто-то подошёл, судя по звуку скрипящего снега. Юноша вздрогнул и обернулся. За его спиной почти незаметно встал Расхо, лишь на секунду бросая взгляд на пепелище вдалеке. — Я понимаю, что я в последнее время много занят, — принц стряхнул с чужой макушки насыпавшийся на неё снег. — А тут ещё и эта Академия, но, я думаю, что сегодня я мог бы себе позволить…       Дафси без раздумий отвесил Его Высочеству быструю пощёчину. Расхо отшатнулся и, совершенно ничего не понимая, глянул на супруга, сжимая кулаки. — Ты мне напиздел. Та девчонка, с которой я встречался на учёбе, это ведь ты всё подстроил, — кричать сил не было, поэтому это звучало очень злобно, но спокойно. — Ты мне поклялся, что ты тут не при чём, а в итоге это всё равно оказался ты. Как можно было так поступить с живым человеком? А со мной, если надоем, так же будет? Или похуже? Ну, отвечай.       Принц молча и очень сурово смотрел молодому человеку в глаза, а потом резко схватил его за здоровое плечо и сжал. Но парень уже не боялся. — Мы серьёзно сейчас будем вспоминать мелочь, которая случилась полтора года назад? Тебе лишь бы поистерить, ты не обращал на это внимания никогда? Ты только тем и довольствуешься, что все жизненные соки из меня тянешь своими скандалами. — «Мелочь»? — Дафси задохнулся от возмущения, пытаясь вырваться из чужой хватки. Не получилось. — Судьба человека для тебя мелочь? Да тебе же на всех людей, кроме себя любимого, плевать. Тебе плевать на меня, на свою сестру, на весь твой народ. Ты, — юноша пальцем смог ткнуть Расхо в грудь, — никогда не станешь королём, ты будешь кем угодно, но не…       Принц зажал ему рот сначала рукой, а потом быстро впился в чужие губы, остервенело целуя. Отстраниться было невозможно, молодой человек дёрнулся назад, и они упали в только недавно наметённый снег. Его Высочество завёл чужую руку над головой, не давая дёрнуться, а сам навис сверху, тяжело дыша. В глазах у него разгоралось пламя похлеще, чем недавно над Столицей. — Ну давай, — без особых эмоций выдохнул Дафси, с величайшей ненавистью и презрением во взгляде смотря перед собой. — Давай, как в прошлый раз. Я весь такой беззащитный, ты крепкий и сильный, выеби прям здесь, чтобы все услышали. Чтобы все наконец-то поняли, какой ты мудак.       Расхо ничего не ответил. Ещё несколько секунд он вглядывался в чужие глаза, а потом поднялся и ушёл так быстро, как только мог. Это был их последний поцелуй.       Парень остался лежать на снегу и смотреть в белое небо. Когда небо бывало облачным, как сейчас, на нём не было видно иногда мелькающих в солнечных лучах граней янтаря. И тогда ему казалось, что он дома. А сейчас так тем более, раз уж даже в Столице выпал снег. Он не хотел вставать и идти куда-то, он хотел остаться здесь, на холоде и морозе, чтобы как можно меньше чувствовать боль внутри, а ощущать только лёд. «Она была забавная. Ваша матушка… А если встретите вашу тётушку, скажите ей спасибо». У него «тётушки» не было, а если и была, то он о ней ничего не знал. И сколько ещё он не знал даже о самом себе, что уж говорить про окружающих. Он хотел вернуться домой, свернуться под одеялом в комок и слушать, как на кухне мама заваривает чай и смотрит что-то по телевизору. Как сестра с детьми сидит в гостиной и играет с ними в настольные игры. Это чувство иногда настолько сильно сжимало его грудь, что проще было сломать себе рёбра. Это было бы хотя бы не так больно. А на фотографиях его племянники уже так выросли, хотя они не виделись всего… так давно. Почти три года назад, это же действительно давно. И он так скучает. И, наверное, никогда не перестанет.       Снег таял на лице, превращаясь в пресные слёзы, которые скатывались по щекам на землю и шею. Он не хотел вставать. Он хотел закрыть глаза и проснуться в совершенно другом месте с другими людьми вокруг него. Зачем он пришёл сюда, в свой двадцатый день рождения? Чтобы что? — Мама, я так больше не могу… не могу, — и больше он ничего сказать не мог. Замёрз. Он не хотел вставать.

***

      Снег пропал через неделю, Академию отчистили через две, заменили в ней окна, выгнали из неё запах гари. Студенты могли возвращаться на учёбу после внезапных продлившихся каникул. Кареты, доверху набитые литературой, ввозились в ворота учебного заведения десятками. Книги возвращались на свои законные места, но до полного восстановления библиотеки было ещё невероятно далеко. Из запасов замка тоже забрали некоторые книги, Айкса буквально выдернула у Дафси из рук какую-то книженцию, с которой он возвращался вечером в спальню. — О, вот она где, а я ищу, — девушка забрала томик и спрятала под куртку. — Завтра мне помогать будешь отбирать, что надо отослать в Академию, а что здесь оставить.       Они так ни разу и не поговорили о той ночи, после которой случился пожар. Да и, наверное, говорить было особо не о чем. Единственное, что ещё теплилось у юноши в душе, это ожидание марта. — Может, он тебя домой отправит, — вдруг сказала принцесса на следующий день, когда они сидели среди книжных завалов и составляли списки. Дафси поднял брови, не очень поняв, к чему была это фраза. — Савен. Может, он отправит тебя домой, когда сюда вернётся. — Понятия не имею, — юноша пожал плечами и осмотрел то, что взял в руки. «Испепелён и задушен». М-да, и такое люди пишут. — Если так, то я буду скучать, — как бы невзначай кинула Её Высочество и вернулась к разборке полок. Парень застыл на несколько секунд. — Взаимно, — осторожно выдохнул он, погружаясь в размышления.       Он будет скучать. По небольшой булочной, где в первый раз нашёл себе приют. По Фарали и Кинчи, которую надо бы навестить, если она сейчас в замке. По госпоже Агате и её несъедобным блюдам. По беззаботной учёбе в тогда ещё целой Академии. По Тех-чи и Виври, про которых он сейчас не знал даже адреса их проживания. По Инри, их беседам и подколам. По этому городу, по когда-то бывшей у него магии. Да что уж, даже по Ирэм и Инко он будет скучать в какой-то степени. Ну и по Айксе, разумеется. Он будет скучать.       Но пока он никуда уходить не собирался. И всё равно скучал. Он всё ещё здесь, но как будто бы отдельно. Одиноко и болезненно. И он сам не заметил, когда это случилось. — Может, тебе до медиков дойти? — принцесса обеспокоенно глянула на замершего друга и потрепала его по плечу. — Или отдохнуть? — Нет, всё в порядке, — молодой человек опомнился, вздрогнул и продолжил копаться в книгах. Хоть какое-то развлечение.       Первое марта. И ничего не происходит. Её Высочество сходила в канцелярию и напомнила парню, что Савен вернётся только в конце месяца. А пока можно было вернуться к работе над картами. Несколько дней спустя Дафси, наконец, закончив исчерчивать последний в его распоряжении план, потёр переносицу рукой, зажмуривая глаза, и отошёл от рабочего стола. Вечер, пора было идти спать в надежде, что Расхо так и не объявился. Юноша окинул взглядом свой кабинет. Ель из него давно убрали, игрушки лежали в небольшой коробочке на шкафу, рыжий круглый кот так и висел на подставке для папок, на столе остались какие-то документы, из-под них торчал уголок фотографии, которую он оставил, когда сегодня днём по сотому кругу все их разглядывал. Ладно, завтра уберёт.       Молодой человек двинулся прочь по этажу, заворачивая за углы коридоров. Впереди послышался быстрый топот. Дафси чуть не сшибли с ног, уносясь куда-то вдаль. Парень возмущённо обернулся и увидел, что врезался в него Инко, прижимающий ко рту ладонь и сворачивающий в первую попавшуюся дверь. Из-за неё тут же послышались неприятные звуки рвоты. Накрыло что ли? От наркотика откат? Юноша хотел пойти и посмотреть, но дверь с треском захлопнулась. Видимо, не его дело. Наверное, лучше сказать кому-нибудь из слуг, чтобы поискали или отправили за Ирэм.       За поворотом находился кабинет Его Величества. Молодой человек всегда шёл по этой рекреации особенно тихо, чтобы не дай боги не потревожить короля в его кабинете. Сегодня хотелось пройти также и просто лечь спать. Впрочем, даже если он будет идти на носках ботинок, пройти беззвучно не получится, потому что почему-то дверь в кабинет открыта. Дафси медленно пошёл по пустому коридору, но в последний момент, поравнявшись с проходом, на секунду кинул взгляд в комнату, обитую зелёным бархатом. Там никого не было. Юноша замер и вгляделся. Оставлять королевский кабинет открытым и уходить? Может, ему дверь прикрыть?       Несколько секунд он колебался, оборачиваясь назад в надежде на то, что король вот-вот вернётся, но никого рядом не было и слышно тоже было абсолютно ничего. В конечном итоге парень сделал осторожный шаг к проёму, потом ещё один и ещё. На всякий случай он заглянул внутрь, чтобы убедиться, что в углу тоже никого нет. Пусто.       С массивного стола в дальнем конце упало перо. Наверное, было бы неплохо его поднять. Молодой человек аккуратно прошёл внутрь, оглядываясь. Портрет одного из двух королей, не очень ясно, кого именно, висел на стене напротив и смотрел на вошедшего сурово и властно. Пугающе.       Дафси дошёл до стола и нагнулся за пером. Когда он наклонился, что-то золотое быстро мелькнуло под столом. Запонка. На рубашке. На чьей-то руке. Юноша замер, задерживая дыхание и боясь вести взглядом дальше по рукаву. Плечо с каплей чего-то тёмного на белоснежной ткани, шея, волосы, осунувшееся неподвижное лицо. Сердце заходило ходуном, в ушах запищало. Глаза, такие же как на портрете. Пустые. Мёртвые.       Не сдержав крика, парень отлетел в сторону, задыхаясь и трясясь. Пожалуйста, пусть это будет очередной призрак прошлого, пришедший по его душу. Пусть это будут те самые галлюцинации, о которых говорила Айкса. И там сейчас ничего нет. Конечно же ничего нет, а что там может быть? Он быстро шагнул за деревянный дубовый стол и увидел. Рану в самом сердце, из которой торчал окровавленный кинжал, рукоятка его почему-то выглядела так, как будто в неё вплавились следы сжимающей её руки. Он увидел труп. И смотрел на него, не в состоянии поверить, что это правда.       Из коридора послышались шаги нескольких человек, Дафси в панике обернулся, надеясь позвать на помощь, хотя помогать тут уже было нечем, но он этого пока не понимал. Он сейчас ничего не понимал, перед глазами постоянно всплесками темнело, писк стал невыносимым. Кто-нибудь, помогите, здесь умирает человек. Здесь умирает король.       В кабинет влетел главный советник, за ним несколько стражников, половина из которых замерла снаружи. В ужасе юноша даже не смог ничего сказать, просто переводил взгляд с мёртвого на пришедших, пытаясь показать, вот, смотрите, какой кошмар, помогите же, ну? Севис сощурился, прошёл к столу, глянул туда, куда указывал парень и застыл на пару секунд с непроницаемым выражением лица. Потом он поднял голову и глубоко вдохнул. — Схватить убийцу! — вдруг громко и безэмоционально крикнул он назад, и стражники внезапно двинулись к Дафси. — Нет, я… это не я… я просто… — кое-как мямлил молодой человек, инстинктивно отступая назад и упираясь в стену. Из глаз потекли слёзы ужаса — Подождите, что… — Расскажете это на суде, — спокойно послышалось в ответ. Севис улыбнулся уголками губ. Животный страх охватил и так до смерти напуганного случайного посетителя. Ему невозможно доказать обратное, потому что он уже давно всё решил за других.       Стража перехватила парня за руки и согнула его пополам. Дафси стал вырываться, но что он мог в своём положении? Только брыкаться и истерично возмущаться. Его вывели из кабинета, он, в попытке сбежать, последний раз обернулся. Главный советник в этот момент опускался на корточки перед убитым с лицом, как будто оглядывал, насколько качественно выполнена работа. Если они решили, что он убийца, то уже не передумают. Им это невыгодно.       Кто-то из отряда стражников устал выкручивать юноше левую руку и двинул ему чем-то крайне тяжёлым по голове, не особо церемонясь. Вчера смотрели на него с уважением, проходя мимо по коридорам, а сегодня он уже был сброшен на самое дно, с которого не выбираются. Дафси обмяк, дальше его потащили по полу без чувств. Куда, он уже узнать не мог.       Король умер. Убил его ты. Если не согласен, то нам очень жаль. Но решения мы не поменяем.