Янтарная книга. Том 2

      Виври открыл глаза, пытаясь осознать, где он вообще находится. А находился он дома, у себя в кровати, просто некто по имени Пушистик лёг прямо около лица парня, закрывая обзор на чудесный мир. Юноша поднял собачку одной рукой и перекинул на другую часть кровати, за Тех-чи, лежавшего напротив и мирно спавшего. Пушистик вообще не понял, что произошло, помялся на одеяле и снова закрыл глазки, фыркнув.       Молодой человек обернулся назад и глянул на часы на стене. Семь утра, а ведь это воскресенье. Дивное апрельское воскресенье, в которое он хотел проспать до обеда. Может, ещё получится заснуть? Он снова повернулся на кровати и не смог закрыть глаз. Всегда так было, когда Тех-чи ещё спал. Хотелось разглядывать каждую черту его лица до тех пор, пока тот не вздрогнет и не проснётся, еле разлепляя сонные глаза. Какая прелесть. Виври под одеялом нащупал чужую руку и слегка её сжал. В последнее время, уже месяц как после того случая, одна единственная вещь беспокоила парня. Смерть. И он больше не хотел об этом волноваться. Пока есть время и возможность, надо.       Фигура человека на кровати вдруг расплылась на чёрный дым, Тех-чи, кажется, слегка нахмурился от этого, но не проснулся. По его руке, которую ещё совсем недавно сжимали, вдруг через вены побежало что-то белоснежное и слегка светящееся. Дошло до локтя, потом поднялось по плечу, там вены уже исчезли, но рука всё равно слегка искрилась. Шея, лицо, а вниз грудь, вторая рука, всё оставшееся тело. На секунду весь юноша воссиял, как самая яркая в мире лампочка, и вдруг всё исчезло. Дым рассеялся, свет прекратился. Тех-чи заворочался и приоткрыл один глаз, глядя на Виври, снова лежавшего перед ним. — Доброе утро, — сонно протянул Чи и уткнулся обратно в подушку. — Спи, рано ещё, — послышалось в ответ.       Ну вот и всё. На то, чтобы подарить человеку бессмертие, уходит невероятно много сил, но это того стоило. Можно больше не волноваться о том, что они могут в любой момент друг друга потерять. Больше такого никогда не случится. Уж он как-нибудь потом, лет через триста, объяснит, почему они оба совершенно не стареют.       Сначала Виври не был уверен в том, что он готов на такой серьёзный шаг, как вечность с одним человеком на двоих, а потом забыл об этом думать, и только газетные заголовки и его крайне уставшая за последний месяц мать ему об этом вновь напомнили. Смерть. Теперь больше никогда.       Только он снова закрыл глаза и подвинулся ближе к супругу, чтобы его приобнять, как всё-таки подскочил Пушистик. Гулять. — Сходи с ним, пожалуйста, — в одеяло пробубнил Тех-чи, морщась от внезапного лая. Для него это был единственный выходной от учёбы, а скоро вообще экзамены, поэтому он имел полное право отоспаться.       Виври тяжело вздохнул, но делать было нечего, пошли, карликовое чудовище. На улице уже почти тепло. Ключевое слово почти. Май через недельку, но ветер ледяной, пускай растения уже во всю пытаются распуститься. Собака особо полюбоваться красотами не даёт, да и в кровать вернуться охота, а Пушистик уже выспался, куда ему? Он гуляет, наслаждается свежим воздухом, только хозяин выглядит так, словно пил неделю. А на самом деле ведь просто не выспался. — Доброе утро, — прошедшая мимо девушка с собакой примерно раз в двести больше, чем Пушистик, мило улыбнулась Виври. Тот что-то пробурчал в ответ.       Вот ведь парадокс, с тех пор, как они здесь живут, когда он с собакой выходит, с ним все собачники здороваются, а когда без, так будто и не узнают, что за штука? Впрочем, сейчас об этом думать не хотелось совершенно. Хотелось вернуться домой и завалиться обратно на кровать. Спустя ещё минут семь Пушистик соизволил развернуться и посеменить к дому, так что миссия была выполнена. Спать. Но сначала, разумеется, помыть собаке лапы, дать вкусняшку, немного потискать такое милое облачко, а потом уже снова в кровать.       Молодой человек положил голову на подушку и тут же подскочил. Пронеслись мысли от таракана до вибратора, но всё это было лишь предположениями. Парень откинул в сторону подушку, от которой стало исходить внезапное зацикленное шевеление. Телефон, сука. На экране чётко высвечивалось «Мама». — Да блять, — шёпотом простонал Виври, очень не желая брать трубку, но если он это не сделает, он прекрасно знает, что с ним сделают потом.       Юноша схватил мобильник и отошёл с ним на кухню в другом конце квартиры, на всякий случай прикрыл за собой дверь. Успел нажать на кнопку в самый последний момент. Сначала послышалось неясное шипение, а потом уже очень уставший голос. — Приезжай, — ни «привет», ни «здрасьте», ни «как дела, сыночек?». Да и правда, зачем? — И тебе доброе утро, мам, — молодой человек закатил глаза, прислоняясь к кухонному столу. — Как дела? — Пока не родила, приезжай, — съязвила Селена, судя по звукам, чем-то завтракая. — Сейчас? — Виври взмолился, правда, не очень понимал, кому. — Нет, в прошлый вторник. Сейчас, конечно. Началось.       Парень встрепенулся. Ох, как он не хотел при этом присутствовать, знал же, что по роже получит. Но, видимо, деваться было некуда, он и так отпросился там не присутствовать постоянно, а приехать только на самый конец. — Уже? — на всякий случай уточнил юноша. — Нет, блять, ещё, ты долго будешь матери тупые вопросы задавать?! Приезжай давай, — и Селена повесила трубку. Молодой человек очень тяжело и медленно вздохнул.       Постояв ещё пару минут, втыкая в стену, Виври решил хотя бы кофе себе заварить. Запах быстро разнёсся по всей квартире даже через закрытую дверь. Под ней вдруг начали скулить. Пушистик был впущен и накормлен, но обратно убегать не спешил, стал наблюдать за процессом чужого завтрака в надежде, что что-нибудь свалится со стола и обломится. — Кыш, — парень отодвинул от себя пёсика ногой, но тот вернулся спустя тридцать секунд, сделав круг по комнате. — Ну на, на, — и на пол полетел кусок сыра, размером с лапу Пушистика, впрочем, это не помешало съесть его за пару секунд, даже почти не жуя. — Всё, отстань.       Пришло уведомление, второе, третье. «Ты где?», «Я жду», «Быстрее». И всё от пользователя «Мама», конечно. Даже позавтракать нельзя. — Чи, — Виври вернулся в спальню и легонечко потряс Тех-чи за плечо, поцеловал в щёку, тот нахмурился во сне, а потом открыл глаза, непонимающе глядя на супруга. — Чи, мне уехать надо, может, вообще завтра вернусь, слышишь? — Что? — промямлил тот, еле отличая сон от яви. — Уехать? Куда? — Маме помочь, — прыснул юноша. — Ты спи, а я поехал, с собакой я погулял. — Угу… — Тех-чи снова закрыл глаза, устраиваясь поудобней. — А зачем? — Мёртвых воскрешать, — но этих его слов уже никто не услышал. Оно же лучше. Виври быстро оделся, взял телефон, ключи и вышел из квартиры, тихонечко прикрыв за собой дверь. Вот и поспал, блин.

***

— О, — госпожа Агата отодвинула от лица газету, которую читала последние пятнадцать минут. — Уволился. — Кто? — в один голос спросили Инри и Фарали, сидевшие за столом и завтракавшие свежей выпечкой, за которой уже сходили в пекарню, заодно и газету принесли. — Папашка твой, — женщина глянула на дочь, та поперхнулась чаем. — Что тут пишут? Угу, пожар подорвал здоровье, при новой власти не так легко войти в режим. Да-да, кого-то репрессировали, понятно. Государева немилость это штука такая. От неё никуда не деться. — Что про короля пишут? — с ноткой злости в голосе спросила Инри, складывая пальцы рук в «замок». — Да ничего особенного, входит в раж, уголовный кодекс летит по пизде, гражданский тоже. О, принцесса с войны вернулась, живая. Забавно… Кто-то в этой семье ещё остаётся жив и даже в своём уме, — дальше аристократка продолжила читать молча. — Давайте не будем за столом это обсуждать, — Фарали бездумно помешивала ложкой сахар в чае. — Тошнит уже. — Туалет на втором этаже, пожалуйста, на первом с ним какая-то херня последние полгода, — госпожа Агата усмехнулась, сворачивая газету. — Сейчас вернусь.       Женщина встала и двинулась в гостиную, чтобы сложить утренний выпуск в стопку для розжига. Впрочем, огонь в камине уже почти погас, начинало холодать, надо было подкинуть бумаги и дров. Сегодняшняя газета полетела в гаснущее пламя, за ней вчерашняя, позавчерашняя, а потом остались постарше, до которых руки никак не доходили. Вот, месячной давности, например.

«УБИЙЦА КОРОЛЯ КАЗНЁН

Предатель королевской семьи не смог избежать правосудия»

      Аристократка пару секунд читала предложения дальше по тексту, но одёрнула себя и кинула бумагу в огонь. До дыр этот выпуск в этом доме зачитали, до слёз и воплей, пора и честь знать. Чёрно-белые буквы тут же залились оранжевым и истлели в пепел. Туда им и дорога. — Ну, у кого какие планы на день? — госпожа Агата вернулась на кухню и схватила со стола вкусную с виду ватрушку. — Хочу начать разбирать чердак, Инри мне поможет, — Фарали подошла к раковине и повернула водный шар, чтобы помыть за собой посуду. — Письма не трожь, — тут же отозвалась хозяйка дома, жуя булочку. — Это которые в огромном сундуке пять тысяч штук для «Иры»? — Инри усмехнулась. — Они самые, — мерзко улыбнулась аристократка в ответ на чужую издёвку. — Они у меня все под счёт. — А кто такая «Ира»? — уже не в первый раз спрашивала булочница, но ответа никогда не получала. В этот раз тоже. — Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, — кинула женщина и, запив еду остатками чая, ушла на второй этаж, чтобы взять там кошелёк и пойти прогуляться по городу. — Чего? — Инри посмотрела на девушку у раковины, та закатила глаза. — Да ничего, выпендривается, доедай и пошли наверх.       На чердаке было пыльно и душно, но при этом всё так же холодно, даже сильнее, чем в самом доме, оно и неудивительно. Спустя минут пять, плюнув на всё, Фарали спустилась вниз за куртками. Ох, чего тут только не было… и уже упомянутый сундук, и какие-то бесконечные гремящие и звенящие безделушки под потолком, купленные, разумеется, за баснословные суммы. Коробки, набитые тем, что даже трогать было страшно. Одно радовало — тараканов тут точно не было, слишком холодно, да и мышей тоже. Одна за одной кучи выносились вниз и складировались посреди коридора второго этажа, а потом дальше вниз уже на первый этаж в гостиную. — Выкинуть, — то и дело громко говорила булочница, на что, даже не оборачиваясь на поднятый в воздух предмет, госпожа Агата отвечала «нет, пригодится».       Инри копалась в вещичках с особым интересом, каждую разглядывала, хотя не всегда понимала, что и для чего надо. — А это что? — спрашивала она, осматривая очередную безделушку. Госпожа Агата нехотя поворачивалась, иногда театрально хватаясь за спину. — Штопор, — и оно снова летело в ящики. — Послушайте, если мы ничего не будем выкидывать, зачем тогда мы вообще это делаем? — наконец психанула Фарали на четвёртой коробке, из которой в мусорку полетело тоже абсолютно ничего. — А я не знаю, зачем вы это делаете, оставьте мой чердак в покое! — аристократка сидела на кресле, скрестив руки и закинув ногу на ногу. — Я из-за вас на улицу пойти не могу, а то, боюсь, вы мне весь дом вынесете. — Да вы же даже не заметите, если я что-то выкину! — булочница тяжело выдохнула, а потом чихнула от пыли, которую подняла сама. — Неправда, — женщина стала отпираться, — я прекрасно помню всё, что там лежит. — Неужели? Что это? — Фарали схватила первую попавшуюся вещь и потрясла ей. — Это… — Госпожа Агата замялась. — …очень памятный для меня предмет. — Правда? — девушка подняла брови. — И как он называется? Ну? — А… ты глянь на неё, да как ты со мной разговариваешь! А ну полож на место, быстро! Всё, сворачивайте свою лавочку, несите всё обратно на чердак, — женщина выглядела оскорблённой и расстроенной. — Всё моё, никуда это нельзя выкидывать! — Лет через двадцать чердак рухнет под весом всего этого и тебе на голову, — Инри стала скидывать все безделушки обратно в коробки. — Да ну и пусть, — только и послышалось в ответ. — Всё, достали вы меня, я ушла.       Пять минут, и входная дверь хлопнула. Оставшиеся в доме переглянулись. — Выкинем? — на всякий случай уточнила Инри. — Конечно, нахер это всё тут нужно, хватай и понесли, пока не вернулась, — Фарали подхватила всё, что умещалось у неё в руках, и двинулась из комнаты прочь. Наконец-то уборка.       А вечером, когда половина чердака была втихую расчищена, уставшие девушки решили пойти на ужин в центр, потому что готовить сил не было. Госпожа Агата пока так и не вернулась, но её было вполне себе слышно на одной из улиц. — В Столице есть один очень хороший ресторан, я часто оттуда еду заказывала, надо будет как-нибудь съездить, я тебя угощу, — Инри поправила сползающую с плеч куртку и зевнула, поворачивая за угол, в сторону рынка. — Угу, лет через триста, когда Его Величество кони двинет, — булочница грустно улыбнулась. — Если от этой страны ещё что-нибудь останется. — Да ладно, его ёбнут лет через пять, видимо, уже часть практики, — голос пришлось понизить, потому что вышли на шумную улицу. — А кого в следующий раз крайним сделают? Меня или тебя? — Фарали закусила губу и поёжилась от внезапного холодного ветра. — Или «вон того парня»? — Ха-ха, — совершенно не смеясь протянула Инри, открывая дверь магазина с готовой едой.       Домой возвращались уже почти в темноте, взяли что-то и для госпожи Агаты. Вечерние и уже почти совсем тёплые улицы, спокойный и тихий город, казалось бы, что ещё для счастья надо? Да, наверное, особо и ничего. Газеты не читать. Не более того. — …Нам здесь ничего не нужно, спасибо, можете уходить.       Уже у самого дома, слегка припорошённого снегом, девушки услышали чью-то небольшую ссору. Подойдя поближе, они поняли, что на пороге кто-то стоял и явно пытался госпоже Агате что-то отдать, но та брать ни в какую не хотела. Посыльный. Тянул женщине письмо. — Мам, что происходит? — Инри чуть не упала в небольшой сугроб, но до порога добралась. Почтальон посмотрел на девушку, как на своё единственное спасение. — Не знаю я таких печатей, как на конверте этом, уносите письма свои обратно, откуда взяли, — аристократка очень неодобрительно поглядывала на замёрзшего паренька, которому явно сказали отдать лично в руки. — А на чьё имя? — Фарали тоже подошла и глянула на письмо. — О, не на ваше, вот и уйдите, спасибо, — булочница забрала конверт, посыльный рассыпался в благодарностях и тут же убежал куда подальше. Греться. — Это нам с Инри, видите, читать умеете? — усмехнулась девушка, показывая выведенные на бумаге буквы в строке «адресат». — Скажи мне пожалуйста, кто тебе, радость моя, может, — уже в коридоре госпожа Агата вырвала письмо у неё из рук, тыкая пальцем в адрес отправления, — из Столицы писать? Кто в Столице знает этот адрес, скажи мне, пожалуйста? Покойники? — Мама! — Инри хотела дотянуться до чужой руки, но женщина подняла её над головой, до туда уже было при таком соотношении роста не дотянуться. — Я сначала сама прочитаю, — поджала губы аристократка, уходя в не самом добром расположении духа в гостиную за канцелярским ножом.       Перед тем, как вскрыть, она посмотрела конверт на просвет под неодобрительное фырканье оставшихся собравшихся. Ничего особого, видимо, не обнаружила, тогда по самому краю женщина провела острым тонким ножом, письмецо выпало из своей упаковки. Дорогая плотная бумага, чем-то даже украшенная. Две долгие минуты, пока содержимое не было изучено вдоль и поперёк, не так много там было написано. — Это какая-то чушь, — вздохнула госпожа Агата, откладывая написанное и не зная, как на это реагировать. — Что там? — Фарали опустилась на кресло и было потянулась за листком, но её слегка стукнули по руке. — Да подожди ты, — аристократка двинулась к книжным шкафам и спустя пару минут поисков вытащила с самой верхней полки книгу. Стала листать, остановилась на моменте с картинками. Там значился чей-то герб, женщина перехватила конверт и поднесла его к книжной странице. Рисунок на сургучной печати и герб совпали. — На почте не могли пропустить подделку, — стала вслух размышлять она. — Если, конечно, это был настоящий почтальон. — Мам, ты совсем с ума сошла? — Инри окончательно разозлилась и выудила письмо, тут же его разглаживая и начиная читать. В какой-то момент рука, державшая лист, задрожала. Спустя ещё секунд десять девушка взвизгнула, закрывая рот руками. Всё полетело на пол. — Что?! — Фарали подскочила и полезла за упавшим письмом. Минута тишины, в течение которой Инри отчаянно пыталась сдержать слёзы. — Мы поедем, — наконец, вердикт. — Не пущу! — с грохотом захлопнув книгу под названием «Савен — божье дитя среди простых смертных», высказалась госпожа Агата. Слушать её, разумеется, никто не стал.       Через пятнадцать минут, под крики и возмущения, а в конце концов и под мольбы, в доме остался только один человек.

***

      Среди дворцовых слуг появилась новая байка, даже целых две. Первая гласила, что в день смерти Краха в начале марта витраж королевы Инигмы пустил одинокую слезу. А вторая байка рассказывала уже более тревожные новости. Говорили, что нового короля теперь преследует призрак убиенного бывшего мужа. Что он приходит к нему во снах и обещает забрать с собой, накладывая свои ледяные мёртвые руки на чужое горло.       Впрочем, Айкса пока ни одной не слышала. Она вернулась только вчера вечером, сразу завалилась спать, и всю ночь ей по-прежнему слышался звон оружия, выстрелы и взрывы. Новый шрам на левом плече, но уже почти затянулся. Получила в первый день, потому что вовсе забыла темп войны. Уехала туда, чтобы перебить две смерти сотней других, чтобы ненадолго перестать думать и оставить только чувства и инстинкты. Уехала прямо из зала суда. Уехала на месяц. Хотела не возвращаться ещё дольше, но дошли слухи, что во дворце всё шатко. Это было ожидаемо, но всё равно неприятно. Новой власти надо устаканиться, а она вместо этого сносит и предыдущие фундаменты. Что ж, может, принцесса никогда не скажет этого вслух, но спасибо Севису за то, что хоть он знает, как ещё удерживать это государство от полного развала. Расхо один бы вовсе не справился.       Утро началось непривычно мирно, девушка уже успела приноровиться просыпаться от каждого шороха вокруг. Поехала в самое пекло как простая рядовая. Раньше не пускали, а сейчас уже всё равно. Больше не было «папочки», который мог хоть как-то попытаться о ней позаботиться, подарить фамилию и почти корону. Но ей корона не нужна. Ей было достаточно материнского меча, который ей дослали на фронт на второй день вместе с диадемой. Сейчас и то, и другое лежало где-то в неразобранных вещах.       Наверное, около получаса ещё девушка лежала в кровати и смотрела в потолок, пока в ушах не перестал стучать отбойный молоток войны. Устала? Не то чтобы. Не настолько, чтобы всё забыть. Но в животе заурчало, надо было идти завтракать. А, может, и не ходить никуда? Сказать, чтобы принесли завтрак в постель. И обед, и ужин. Всю оставшуюся жизнь пролежать вот так и вот здесь. А потом, в самом конце, просто перелечь в гроб. Не слишком много телодвижений. Меньше действий — меньше ошибок.       Но Её Высочество всё же встала. Чтобы не видеть красное. Она открывала глаза — над головой был бордовый балдахин, она закрывала глаза — в голове воспоминания, большинство из которых залиты кровью.       В столовую она пошла скорее от нечего делать, чем от желания поесть, пускай оно тоже присутствовало. Уже у самого входа девушка, заглянув внутрь, хотела развернуться и уйти, но её заметили и окликнули. — Почему я узнаю о том, что ты вернулась, из газет, а не от тебя лично? — Потому что я вернулась вчера в ночь, Ваше Величество, — последние слова Айкса протянула напускно-сладко. — И ещё не успела посетить ваш кабинет. Как вы тут, справляетесь? — Помолчала бы, — Расхо, видимо, только что закончивший завтрак, устало выдохнул. — М, ну да, вас же никто не предупреждал, что править страной это сложно. Это мы так, поржать над вами хотели, Ваше Величество, — девушка села подальше от проходящего мимо брата и продолжила язвить. — Смотрю, у вас полно свободного времени. — Заткнись, — и молодой человек исчез в коридоре. Принцесса презрительно уставилась ему вслед.       Что она хочет съесть? Последние изданные указы. Сожрать, чтобы их никто больше никогда не увидел. Чтобы они аннулировались. А у неё так и осталось право на один неоспоримый приказ. Когда-то его выдали Риа за невероятные и скорее всего несуществующие заслуги кому-то из её предков по линии отца, но никто так и не осмелился им воспользоваться. Слишком много ответственности. — Эй, — крикнула Её Высочество в потолок. Замок всё ещё молчал. Сильно же его потрепало. — Ну и ладно.       Она хотела послушать последние новости из первых уст, но не судьба. Съев что попало, девушка направилась сначала в свой кабинет, но по пути свернула и по велению то ли сердца, то ли желания подышать свежим воздухом, направилась в сад. Там она добрела до тренировочного поля и задержалась перед тем, как на него зайти. Только уехала с войны, а тут снова её тянет подраться. Как там это Расхо называл? «Выпустить пар»? Может быть.       Схватив один из тренировочных деревянных мечей, Айкса взяла стоящий при входе манекен и потащила за собой на центр поля. Удар, второй, третий. Легче не стало, только на четвёртый меч сломался пополам, снеся несчастной кукле голову. — Добрый день, Ваше Высочество. Рад видеть вас в полном здравии.       Принцесса дёрнулась, доставая своё настоящее оружие и откидывая в сторону деревянное. Когда она сюда заходила, она была в полной уверенности, что здесь никого кроме неё нет, но вот с трибун слышится мужской голос.       Горящая стрела была направлена точно в ту сторону, откуда шёл звук, но там никого не было. Девушка начала стремительно крутиться вокруг себя, в попытках уловить движение, но ничего. — Орфей, это Эвридика, не оборачивайся, просто верь, — усмехнулся кто-то. — Я вам никогда не рассказывал легенду об Орфее и Эвридике, кстати?       И вот по центру трибун возникла высокая фигура, опирающаяся локтем о перила. Молодой человек, крепкий, складный. Он поправил свои совсем белые волосы, заправил небольшую торчащую короткую прядь за ухо. Красные, немного молочные глаза смотрели проницательно, с добродушием. Айкса опустила лук. — Савен, — Её Высочество облегчённо выдохнула. — Ты вернулся. Давно не виделись. — Понимаю, и по такому случаю, — молодой человек стал спускаться вниз по рядам, сначала хотел скатиться по перилам, но они оказались деревянными. — У меня для вас есть небольшой подарок, так сказать, из тех мест, что мне довелось повидать этой зимой. Насколько я знаю, вы очень браво сражались в последний месяц, а заодно и поднимали репутацию вашей семьи. Это определённо достойно похвалы. Вы, по рассказам, были прямо Жанна д’Арк, — он добрался до низа и соскочил с последней ступеньки, как шальной мальчишка. — А про Жанну д’Арк я вам рассказывал? Кажется, да. — Ничего особенного я там не сделала, — принцесса невольно улыбнулась. Этот человек… можно ли его было так назвать, неважно. Он всегда относился к ней с таким уважением и почтением, всегда интересовался при встрече, как у неё дела, всегда помнил, что она ему говорила. Было приятно. — Ну не скромничайте, — Савен нагнулся и сорвал у самого края поля только-только проросший цветочек синего цвета. В его руках цветок заискрился всеми цветами радуги. — Как у вас дела?       Секунда, и волшебный семицветик чудесным образом оказался у девушки в волосах. — Бывало и хуже, — Айкса отвела взгляд, поднимая его в серое небо. — Всё нормально, спасибо, а у тебя? Когда ты приехал? — В конце марта, но я, к сожалению, был немного занят тем, что разбирался с делами, которые накопились за время моего отсутствия, поэтому посетить дворец смог только сегодня, — юноша глянул назад, на дворец за его спиной, и слегка ему поклонился, приветствуя величественное здание. — Тебя Расхо позвал? — догадалась Её Высочество, стискивая зубы. Только отвлеклась, и тут же снова. — Я видеть ёб Его мать Величество сегодня не намерен, это уж точно, — Савен рассмеялся, Айкса истерично хохотнула. Да, вот за это ей нравится этот человек. — Я пришёл предложить вам проехаться или прогуляться, если вы хотите, потому что я был бы, если честно, не прочь проветриться, до моего дома. Там вас ждёт, как я уже упоминал, подарок. Привезти его, я, боюсь, не могу, по двум причинам. Во-первых, я, скорее всего, не подниму просто так восемьдесят килограмм, каким бы крепким я ни казался, а, во-вторых, меня, к сожалению, неправильно поймут, если я всё же его довезу. Поэтому, — парень протянул принцессе свою руку и мягко улыбнулся. — Изволите?       Айкса рассмеялась. Впервые, за такое долгое время. Вот чего ей так не хватало. Смеха. — Тебе точно не нравятся женщины? — спросила она, всё ещё посмеиваясь. — Боюсь, нет, — Савен пожал плечами, прыснув куда-то в сторону. — Вы для подруги спрашиваете? — Да-да, для неё самой. Очень жаль, ну ладно, и без этого обойдёмся. Пошли. Не желаю тут больше находиться ни секунды. А что за подарок такой на восемьдесят килограмм? — Ооо, вам понравится, я обещаю, — молодой человек загадочно улыбнулся и двинулся в сторону главных ворот.

***

«Oh, don't you dare look back

Just keep your eyes on me»

I said, «You're holding back»

She said, «Shut up and dance with me»

This woman is my destiny

She said, ooh-ooh, shut up and dance with me

       Девять утра. Будильник затрезвонил песню, которую уже осточертело слушать каждый день такими обрывками в приступах желания поспать и ответственности, необходимой для адекватного функционирования в обществе. Юноша рукой, не открывая глаз, нащупал слева от себя телефон и нажал на кнопку выключения, тем самым лишь отсрочив свою неизбежную гибель на десять минут. Всё-таки он решился глянуть на время. Да, девять, предчувствие его не обмануло. Потому что кто-то забыл вчера выключить ненужный будильник. Четверг, сегодня к четвёртой паре на одну единственную. Он вообще думал не ходить, но теперь доброе утро.       За окном зашлась газонокосилка. М-да, родные коммунальщики. А чего не с семи начали? В семь начали, в семь закончили. Вечера. Что за прелесть, подумайте над этим. — Ты спишь?.. — вдруг шёпотом послышалось из-за облезлой белой межкомнатной двери. Молодой человек дёрнулся и, оторвавшись от телефона, в котором уже успел зайти проверить ленту новостей и чаты, вдруг пару отменили, повернулся на другой бок, всё ещё сонно глядя на фигуру в коридоре. — Валь, ты хули не на работе? — хрипло протянул юноша, окончательно разлепляя глаза. Конечно, кто-то ведь до четырёх утра в доту играл, потому что был уверен, что проснётся где-то к часу дня, но увы и ах, судьба злодейка. — Так нахуй, — девушка скрестила руки на груди и нахмурилась. — Вот, значит, как? Я ему вчера весь вечер талдычу, что я с завтрашнего в отпуске, а он… хорошо, ладно, я также буду. Короче, мама приедет сегодня, так что убери тут свои последствия ядерного апокалипсиса и мелких из садика забери перед универом, в двенадцать, я воспитательнице сказала. — Ещё какие ценные указания будут? — парень сел на кровати, оглядывая комнату. Не такой уж и бардак, не надо тут. Пачка от чипсов на столе, вчерашняя одежда на полу перед кроватью, на самом углу кровати еле балансирует студенческий, в котором стоит роспись за третий курс. — Что, реально мама приедет? Что это она? — По внукам соскучилась, — Валя прислонилась к дверному косяку. В руках у неё была шумовка. Готовила что-то, значит. — И по дочери. — А по сыну? — возмутился юноша, недоверчиво глядя на сестру, та ехидно улыбнулась. — Сдаётся мне, что ты подпиздываешь, чтобы я комнату убрал. — Да сдалась мне твоя комната, хоть оргии тут устраивай, только чтобы дети не видели… и не слышали, сука!!! В четыре утра, твою мать, кто мне по клавиатуре долбил, как будто от этого зависела его жизнь, м?! — Там всё так и было, клянусь, — молодой человек, замотавшись в одеяло, переступая через вчерашние вещи, двинулся к шкафу за новыми. — Я чуть не умер. — И при маме не материться, — и дверь закрылась. — Скажи это своему отражению в зеркале, — пробурчал парень, выбирая вещи, которые ещё пока что можно было носить.       Пятнадцать минут, и вот он на кухне. А на завтрак пельмени. Потому что как только юноша потянулся за стоявшим в холодильнике салатом, его стукнули по голове. — Не трожь, это на вечер! — агрессивно послышалось сзади. — Угу, не трогай, это на Новый год, — захихикал молодой человек, за что ему прилетело ещё и шумовкой. — Да блин!       Он сел за стол и тыкнул кнопку на электрическом чайнике. Водичка начала бурлить, наблюдать за этим было скучно, но залипательно. — Что там, мультики показывают? — усмехнулась Валя, кидая в такой же кипяток, только на плите, десяток мясных шариков в тесте. — Угу, смешариков. И синий трактор, — чайник выключился сам, в чашку полетел чайный пакетик и два кубика сахара. — Уй, блять, хорош, — девушку передёрнуло. — Мне он уже снится. — По полям, по полям… — начал напевать парень, заранее готовясь уворачиваться. — Только не в голову, пожалуйста, не в голову! — Да там уже не осталось ничего, — не попав, старшая сестра раздосадовано вернулась к готовке. — Конечно, ты всё выбила, вот и не осталось. Ты думаешь, я ещё что-нибудь помню? Вот сколько мне лет, а? А я не знаю, это надо в паспорте смотреть. — Ну так это просто деменция, от этого никуда не деться, — Валя пожала плечами. — А тебя предупреждали, тебе говорили, что у бабушки были риски. — Ириски, — лишь послышалось в ответ. — Чё там по пельменям? — Варятся в адовом котле. Точно, я же обещала детям конфеты купить. Пойдёшь за ними — купишь по пути. — Я не знаю, какие они едят конфеты. Может, ты сама за ними сходишь, а заодно и конфеты принесёшь? — молодой человек мило улыбнулся. Слишком. — Что, слиться пытаешься? Хорошо, тогда сваришь яйца, порежешь их и почистишь картошку, пока меня не будет. Равноценный обмен. — Не вполне, но я согласен.       Как только Валя ушла за детьми спустя пару часов, пришла смс от старосты в общий чат. Пара отменяется, препод не вернулся из командировки. Дальше посыпались сообщения по типу «поздравляю нас, товарищи», «вот бы там и остался» и «а что за доклады у нас на завтра?», но их юноша уже не читал. Можно с чистой совестью прогуливать и караулить салаты. Пора браться за дело и закидывать десяток яиц в кастрюлю, а картошку кидать под струю воды из раковины, чтобы хоть чуть-чуть отмылась самостоятельно.       В замочной скважине провернулся ключ, парень решил, что сестра что-то забыла, и вышел в коридор, чтобы быстро подать. Но нет. — Привет, мам, — удивлённо протянул юноша. — Ты же вроде к вечеру приехать должна.       Женщина, повернувшаяся к нему спиной, чтобы закрыть за собой дверь, замерла, видимо, не ожидая никого встретить в квартире. Она медленно обернулась и оглядела молодого человека с ног до головы. — Ты что здесь делаешь? — спросила мама, аккуратно снимая пальто и, не отрывая взгляда от сына, вешая его на крючок. — Да у меня пары сегодня отменили, всего одна должна была быть, но препод… — парень почувствовал, как его лицо вдруг сжимают и тянут вниз. Мама схватила его за щёки и внимательно уставилась в чужие глаза. — Мам? — пробубнил несчастный как мог. — Мальчик мой, ты что здесь делаешь? — снова повторила женщина, как будто она видела перед собой не человека, а призрака. — Живу, — уже не слишком уверенно ответил молодой человек, убирая от себя чужие руки своими и слегка отходя назад. — Что-то случилось? Ты нормально доехала? — Не-е-е-е-е-ет, — протянула она, мотая головой. — Тебя здесь быть не должно, да и… почему ты так выглядишь? Нет-нет-нет, сейчас, сейчас... — Как? Мам, ты чего?       В коридоре стояло зеркало в пол, юноша быстро к нему подошёл и оглядел себя. Не заметил абсолютно ничего необычного. Мама за ним тоже отражалась совершенно обычно. Она подошла к сыну поближе и рукой потянулась к отражению. И как только она кончиками пальцев дотронулась до зеркальной глади, в голове взорвались тысячи фейерверков разом, перед глазами потемнело, по телу пробежала волна холодного пота, потом ещё одна, ещё и ещё. Чтобы не свалиться в беспамятстве, пришлось медленно опуститься на пол, тяжело дыша. И вот, когда стало казаться, что он вот-вот отключится, всё закончилось. — Так лучше. Скоро тебя отсюда заберут, — снова послышался мамин голос, но звучал он немного иначе.       Дафси открыл зажмуренные глаза и первым делом увидел свои длинные волосы, упавшие на плечи. В зеркале отражался он, такой, каким он себя видел последние несколько лет, а не двадцать до этого. В мыслях пронеслись последние воспоминания. Зал суда, завещание, вбежавшая богиня, «Да отрубите вы ему уже голову», а после темнота. Мама тоже отражалась там же. Совсем молодая, в скромном ярко-зелёном платье, как папа рассказывал, в их день знакомства. Как на фотографиях, которые он видел. — Полегче? — обеспокоенно спросила она, протягивая руку, чтобы помочь встать. — Это нормально, так должно было быть, это так всё восстанавливается.       Парень схватился за руку и кое-как поднялся, втягивая воздух сквозь зубы. — Мам… — не слишком веря в происходящее, молодой человек обеими руками сжал стоявшую перед ним фигуру в объятьях. Как давно он не видел этого лица, как же он хотел больше никуда не уходить. — Мам, я так скучал…       Из глаз потекли слёзы, Дафси весь затрясся в истерике. — Ну что ты, тише, тише, — женщина обняла сына в ответ, грустно посмеиваясь и гладя парня по спине, куда могла дотянуться со своим небольшим ростом. — Вот, смотри, какой ты теперь красивый стал, а слёзы портят всё только. Я здесь, я пока с тобой, рядом. Всё в порядке, всё закончилось. Ты такой молодец у меня. — Мама, я не хочу назад, не хочу, — заскулил юноша, прижимаясь всё ближе. — Я хочу домой. — Всё будет хорошо, ну что мы в коридоре встали, давай хоть на кухню пройдём.       На кухне яйца уже переварились, а из раковины вода полилась на пол, но взмах маминой руки, и всё стало идеально. На столе появились конфеты, за которыми пошла Валя, картошка сама почистилась, хотя в этом уже не было никакой необходимости. Женщина села на один из трёх стульев и оглядела комнату. Сморщилась от звука газонокосилки с улицы. — Апрель месяц, снег лежит, а у тебя в голове газонокосилки, — мама усмехнулась, и мерзкий громкий звук исчез. — Ну, как у тебя дела? Знаю, в последнее время не очень, но всё же. Хоть немножко понравилось? Интересно было? Мне нравилось, когда я в Столице бывала, там красиво и людей разных много. — Мама, кто ты? — больше он ничего спросить не мог, то ли было страшновато, то ли от всего остального снова хотелось рыдать. Женщина только улыбнулась. — Это ты лучше у Селены спроси, она лучше в этом понимает, во всех терминах этих, боги первого цикла, второго, третьего, это к ней всё, она расскажет. — К этой… женщине страшной? — Дафси передёрнуло. Все воспоминания о Селене у него были в основном так себе. — Ты только ей так не скажи, она, вообще-то, тётя твоя, — мама откусила наколдованную конфету и поперхнулась ей же. — Ей обращение «страшная женщина» не понравится. — Тётя?! Чего?! — парень выпучил глаза, подскакивая на стуле. — Я понимаю твоё недовольство, но родственников не выбирают, — мама пожала плечами. — Она меня тоже иногда бесит, но какая есть. Она хорошая на самом деле, даже если так не кажется сначала. Послушай.       Женщина взяла обе чужие руки в свои, и только тогда молодой человек понял, что может снова двигать правой. Надолго ли? — Я очень хотела бы тут с тобой подольше посидеть, пообщаться, всё вспомнить и узнать, но у нас не так много времени. Я обещаю тебе, мы с тобой ещё скоро встретимся и сотню раз поговорим, но чуть позже. Скажи мне, Савен передал тебе ёлочную игрушку и фотографии? Он хороший мальчик, постарайся с ним подружиться, он тебе поможет. И с Селеной не ссорься, да, она вредная, но правда неплохая. Дальше всё будет хорошо, вот увидишь. — Мам, нет, я не хочу, — Дафси выдернул руки из чужих пальцев и подался назад, как будто мог сбежать. — Нет, пожалуйста. — Всё будет хорошо, — ещё раз повторила мама. — Надо только наконец проснуться.       И всё вокруг исчезло в ослепительном белом свете.

***

      Молодой человек распахнул глаза и тут же подскочил, задыхаясь. Воздуха катастрофически не хватало, как будто на горле была чья-то рука и сжимала его, лишая кислорода. Свет. Слишком светло, прямо в слезящиеся глаза, невозможно больно. Всё тело свело в судороге, юноша попытался закричать, но вышел только неясный хрип. Это конец.       Он свалился с кровати, ударился грудью и подбородком, а потом глубоко вдохнул, как будто с него наконец сняли полиэтиленовую плёнку, мешавшую проходить воздуху. На полу был постелен мягкий белый пушистый коврик, а смотрел юноша сейчас на белую деревянную тумбочку у кровати.       Отдышавшись и немного придя в себя, Дафси приподнялся на локтях и кое-как огляделся. Какая-то совершенно незнакомая ему спальня. Он сам в рубашке и брюках, сапоги стоят рядом с кроватью. На левой руке на безымянном пальце кольцо с серебряным пионом на нём, подарок Айксы. А на правой… Парень вскочил и схватился за тумбочку, чтобы удержаться. Не веря своему счастью, он сначала пошевелил пальцами, потом локтем, плечом. Работает. Чёрт её возьми, рука работает.       Испугавшись, что это лишь сон, юноша в панике не придумал ничего лучше, чем укусить себя за палец. Было ощутимо больно, даже помогло немного прийти в себя. Не сон. Что ж, тогда надо понять, где он вообще находится, раз ему это не снится. А, может, это Божьи Острова, куда его отправили после смерти?       Молодой человек обулся, подивившись, как это, оказывается, удобно делать двумя руками, и стал осматривать комнату дальше. В зеркале, приделанном к пустому шкафу, отражался он, такой же, как и обычно, только…       Дафси пальцем провёл по тонкому белому шраму, опоясывающему его шею, и вздрогнул. Сразу вспомнился сон, где он был дома, а потом разговор с мамой. Да где же он? Из окна был виден сад, украшенный фонтанами, распускающимися деревьями, фонариками, лавочками и каменными геометрическими дорожками. И конца и края этому саду не было, он уходил до самого горизонта. Что ж, он точно не в замке. Хорошо это или плохо, он пока не понимал.       Дверь в комнату была закрыта, но не на замок. Юноша дёрнул ручку и вышел в светлый коридор. В одну сторону тянулось несколько комнат, в другую тоже, в той же стороне была лестница. Пройдя по постеленному бежевому ковру до неё, парень параллельно дёргал ручки всех остальных дверей. Какие-то были закрыты, в каких-то просто никого не было. Небольшая библиотека, гостиная, длинная столовая по другую сторону коридора сразу на три двери, чулан, ванная… просто очень большой частный дом.       Лестница была каменной, стук каблуков по ней очень чётко отдавался, но никто на него не вышел. Здесь в окне была видна улица, тихая и спокойная, заполненная частными домами поменьше. Окно было открыто, немного мешало спускаться, Дафси потянулся его прикрыть, но оно закрылось прежде, чем парень дотронулся до ставни. Он снова посмотрел на свои руки и дёрнул указательным пальцем. Лёгкий ветерок подтолкнул его в спину. И магия вернулась.       На первом этаже, куда молодой человек спустился, вдруг из-за одной из дверей послышался необычный звук. Юноша потянул за ручку, та поддалась, он попал на кухню. Оттуда тут же вылетели два кота, дерущиеся друг с другом, они чуть не сбили гостя с ног. Где-то он их уже видел. Трёхцветный кот поменьше отцепился от толстого чёрного и абсолютно бесцеремонно стал драть чужую штанину, мол, спасите-помогите. Дафси, улыбнувшись, наклонился и поднял животное на руки. Его чёрный собрат обиженно мяукнул и потопал прочь, скребя пузом ковёр. На шее у оставшегося зверя болтался медальон. С одной стороны блеснуло «Немо», а с другой «Я не потерялся. Мой хозяин всегда рядом».       Чувство дежавю накрыло юношу с головой. Он отпустил кота, тот замурлыкал и унёсся прочь. В комнату, из которой явно шёл свет. Парень как-то сразу не заметил, но тут не было свечей. Тут были… лампы. Электрические. Поэтому светило так ярко, совсем белым светом. Окончательно запутавшись, молодой человек пошёл вслед за убежавшим животным. Чем ближе он подходил, тем отчётливей ему слышался звук шелеста страниц.       В итоге Дафси замер перед дверью, боясь заглянуть внутрь. Кто там, апостол Пётр? Медуза Горгона? Сатана? Но никак нельзя было узнать, не посмотрев. Он глубоко вдохнул, на секунду зажмурил глаза и сделал шаг вперёд.       Спиной к нему в ещё одной небольшой частной библиотеке, но наполненной не книгами, а в основном стопками с журналами и газетами, стоял некто. Высокий, крепкий. Наверное, лучше было на всякий случай держать наготове оружие. Ковёр зашуршал под ногами, неизвестный обернулся.       Дафси его уже видел. В академии, когда ранним утром выходил подумать о бренном. Он тогда подумал, что это студент, и кот был там же. А потом этот же человек проводил его через бурю до общежития. Он его хорошо запомнил, потому что выглядел он необычно, белые короткие волосы и совсем красные глаза, альбинос простыми словами. Но… кто это? — О, вы проснулись, — неизвестный сначала удивлённо замер, но потом лишь улыбнулся. — Долго же вы спали. Здравствуйте, Дафси. Моё имя Савен.