Янтарная книга. Том 2

— Мам, пойдём, пожалуйста, пить хочется, — маленькая девочка потянула женщину, сидевшую на корточках, за рукав футболки, но та не сдвинулась. — Идите, там бабушка в машине, я скоро приду, — она убрала руку дочери с плеча и, не отводя взгляда, махнула головой куда-то в сторону, мол, там выход.       Дафси понял, что это, наверное, было в том году, потому что дети здесь явно мельче, чем сейчас, да и говорят не так чётко. Видеть прошлое во снах, может, ему уже и приходилось, но всё равно было как-то странно, особенно сейчас. Всё такое настоящее, знакомое.       Он прекрасно знал это кладбище, в конце концов, на нём лежал его отец, и обычно примерно раз в год они его навещали, прибирали участок и вкратце рассказывали, как идут дела. Мама первые несколько лет молчала, но потом тоже стала говорить, по мелочи, но, наверное, это было даже важнее.       Юноша огляделся и сделал шаг в сторону, проходя сквозь оградку, потому что стоял он прямо на том месте, куда они обычно клали отцу цветы и фотографии. Мама всегда говорила, что он их обязательно посмотрит. Но Валя сидела на другом ряду метрах в десяти от этого места. Дафси медленно двинулся в ту сторону, уже будучи практически уверенным в том, что знает, чьё имя он увидит.       Аня и Юра пробежали мимо него в сторону парковки, которая находилась достаточно далеко от этого уголка кладбища. Валя продолжала, даже почти не моргая, смотреть на могильную плиту, будто могла увидеть там что-то новое. Не могла. Крайне ровная дата, по которой было очень просто посчитать, сколько человек прожил просто потому, что месяц и день что на дате рождения, что на дате смерти, были одинаковыми, да и юбилей, даже толком отнимать ничего не придётся. Двадцать, ни убавить, ни прибавить. Молодой человек медленно дошёл до места и тоже присел рядом, а в горле встал ком. Это правда он там лежит? Каких-то пару метров вниз, и он? Ну да, его же имя тут написано, вся его жизнь в одной единственной фотографии, которую он, вообще-то, делал, чтобы в двадцать лет паспорт сменить, но не пришлось. Вся его жизнь в датах и тире между ними, в имени, фамилии, отчестве и какой-то странной эпитафии:

«И встреча грядёт в дивном саду воспоминаний»

      Валя тяжело и отчаянно выдохнула, закрыла глаза и на секунду стиснула зубы. Потом она открыла рот, но произнести ничего не смогла, снова повторила всё тот же круг и на пару секунд замерла, даже перестав дышать. Тяжело начать, но дальше будет легче. — Я опять не знаю, что тебе сказать, — честно призналась женщина и сомкнула губы в тонкую ниточку, а одной рукой сжала край своих шорт. — Второй год я… — она на секунду запнулась, — …да понятия я не имею, что говорить. Я вообще сестрёнку хотела, — Валя истерически хихикнула, и тут же из глаз брызнули первые слёзы. — Но мама сразу сказала, знает, чувствует, что будет мальчик. И тебя вынесли оттуда, из роддома, и ты мне страшным таким показался, ну, на самом деле, все маленькие дети страшные… неважно. А теперь ты тут. Быстро как-то, не находишь? Что там, построить дом, посадить дерево, бла-бла-бла, про тебя даже этого не скажешь. Грамота из детского сада, медаль с соревнований, школьный аттестат, зачётка. Всё, что осталось, понимаешь? Да ничего ты уже не понимаешь.       Она полностью села на землю, не беспокоясь о чистоте вещей, а голову упёрла в само надгробие, хватаясь за него двумя руками и сжимая пальцы до побеления костяшек. — Так не должно было быть, слышишь? Почему так получилось? Почему? — слёзы глухо капали на сухую землю. — Когда-нибудь должен был уйти папа, когда-нибудь уйдёт мама, но ты. Почему ты. Ты, который первым словом в жизни сказал моё имя. Которого я провожала в садик, отпросившись со школьной линейки в первый раз. Которого я вела на школьный выпускной и…       Женщина прервалась, чтобы очень протяжно всхлипнуть, плечи у неё начали дрожать. Мысль сменяла одна другую, не успевая ступить на заплетающийся язык. — Мама сюда не ходит, понимаешь? Мы сюда ездим и к тебе, и к папе, так она до тебя не доходит, она ревёт ещё хуже, чем я сейчас. И я тоже… — Она намеренно стукнулась лбом со всей силы об камень, чтобы физическая боль разогнала мысли в голове и приглушила боль душевную, — …не могу тебя отпустить.       Я вижу во снах так часто, что мне начинает казаться, что это не сны вовсе. Я вижу что-то. Старые дома, площади, фонтаны, узкие улицы и высокие стены. Вижу огонь, широкие коридоры и пустые аудитории. Горы и сосны, снег и ручьи. Вижу огромный город, тысячу людей в нём, бесконечный сад и ты. Среди всего этого я чувствую, что есть ты, но не могу тебя найти. И только это всё ещё что-то теплит во мне, не даёт отдаться тьме. Может, однажды, я зайду в случайный московский двор, поверну за угол и увижу эти места, и там уже найду тебя. И обрету покой. Потому что я не могу поверить в то, что я больше никогда не увижу твоего лица и не услышу голоса. И я не хочу верить и отпускать. Я знаю, что я себя просто успокаиваю и не даю ранам заживать, каждый раз сожалея всё больше и больше, но… Они уже тебя не помнят. Всего два года прошло, а мои дети тебя уже почти не помнят. И я вожу их сюда, они стоят, а глаза у них пустые. Они не знали своего деда, но тебя они знают. И ничего не помогает. И если уже они не помнят, то дальше никто не будет даже знать, и всё закончится. А ведь если бы не ты, как бы я справлялась с этими бесами, я бы ушла ещё раньше, чем пришлось тебе. Но так и должно было быть. Я старшая сестра, я должна была уйти раньше тебя. Но я здесь, а ты там, среди моих снов. И неужели это так сложно, просто…       Валя остановила свой беспорядочный шёпот и глубоко, рвано вдохнула, разжимая руки и отодвигаясь от надгробия. То, разумеется, молчало в ответ. — …Забери меня с собой, — закончила она и вяло подняла голову, глядя в глаза чёрно-белой фотографии. Та даже не улыбнулась в ответ. Да на такое и не улыбаются. На такое молча заходятся в истерике где-то совсем рядом, привалившись к плечу старшей, как уже было верно подмечено, сестры, но это плечо даже не чувствует прикосновения. Потому что это лишь воспоминания. Лишь сон.       И он не может никого из него забрать с собой, как бы ни тянул руки и ни молился. Потому что это всего лишь каменное надгробие, а у неё в квартире остались только грамота из детского сада, медаль с соревнований, школьный аттестат и зачётка. И очень много непрожитой боли.

***

      Его мягко, но всё же весьма ощутимо похлопали сначала по одной щеке, потом по другой, а потом резко по обеим одновременно. Дафси распахнул глаза и еле смог сфокусировать взгляд, и то не сразу. Мама нависла над ним и очень встревоженно тормошила, пытаясь разбудить. — Мам, всё нормально, — ещё даже толком не придя в сознание юноша тут же сел на диване и попытался придать своему лицу спокойное выражение, чтобы не пугать мать, но слёзы, застывшие на щеках, всё портили. — Правда, это просто… так случается иногда, всё хорошо.       Людмила Викторовна ничего не ответила, только очень печально посмотрела сыну в заплаканные сонные глаза и молча протянула салфетку. — Я бы просто хотела знать меньше, — вдруг выдохнула она, кисло пытаясь улыбнуться. — Чтобы мне казалось, что всё это просто из-за случайного кошмара, а не из-за всего того, что на самом деле произошло, когда меня не было рядом. Я уже давно не смотрю в будущее… ну, по человеческим меркам давно, а я в своё время видела так много, что последнее моё видение сбудется, когда этого города уже не будет на свете. Радует только, что память моя тоже не вечна. Надеюсь, что и твоя.       Ещё пару секунд женщина посидела на краю дивана, потом осторожно встала, быстро ласково потрепала юношу по волосам и пошла на кухню, а, может, в спальню, он не проследил. После сна, да и после маминых слов на груди осталось мерзкое ощущение пустоты и заполняющей эту пустоту слизи. Завтракать парень выползал нехотя, но вчера он почти не ел, желудок дал о себе знать. За бутербродами Дафси глянул уведомления на телефоне, в четыре часа утра ему что-то написала Селена.       «Решила написать, потому что просто так ты, скорее всего, не запомнишь, а если запомнишь, то забудешь что-нибудь другое, вероятно, как тебя зовут, а этого мне не надо. Карта кредитная, трать сколько влезет в разумных пределах, ставлю лимит на миллион в месяц. Без глупостей, пожалуйста, не хочу драться с коллекторами. Если мне не хватит денег покрыть твои долги, продам тебя в рабство, хотя, думаю, за тебя много не дадут» — Мам, а ты во сколько спать легла? — недоумённо крикнул молодой человек в сторону коридора. — Я не ложилась, — глухо послышалось в ответ. — Прекрасно, — Дафси усмехнулся и потянулся за таблетками, стоявшими теперь постоянно на кухонном столе, чтобы не забывать про них. Впрочем, поставил их он сюда не сам. Видимо, мама в процессе ночной беседы с Селеной вспомнила об этом и осторожно достала их из его вещей, которые он вечером плюхнул на стол, чтобы юноша про них не забыл.       Заботится о нём, переживает, а он даже ничего сделать не может, чтобы показать ей, что ему определённо лучше, чем было раньше. Ничем не может её порадовать. Хотя нет, конечно, может. По её наставлениям и рекомендациям вернуться в янтари к Савену. Но даже от мысли об этом плохело и ярость в груди загоралась костром. Надо было пойти развеяться, а теперь можно было не просто по улицам слоняться, а ещё и что-нибудь покупать. Маленькие покупки всегда греют душу, особенно не за свои деньги.       В подъезде парень случайно налетел на злополучную соседку, которая и так уже видела явно больше, чем должна была. Женщина, сощурившись, проводила презрительным взглядом юношу до самого первого этажа, тот же постарался сделать вид, что вообще не понимает, почему он вызывает так много подозрений у этой старушки.       На противоположной стороне улицы на углу одного из домов находился небольшой частный магазинчик, куда он со школьными друзьями часто бегал после (а иногда и вместо) уроков за необычными странными сладостями и сухим дошираком, после которого их боялась любая язва и гастрит, потому что желудок с такой подачки бетонировался или превращался во что-то из Терминатора.       Открыв дверь, над которой тихо звякнул какой-то колокольчик, оповещающий о посетителях, Дафси тут же окунулся в светлое и такое прекрасное школьное детство. Так часто он сюда раньше ходил, что иногда даже мог сказать «мне как обычно», и продавщицы, а их неизменно было всего две за все те годы, что он сюда заглядывал, понимали его и приносили газировку и ещё что-то невообразимо сладкое, или кислое, или острое, или солёное. Всё, что пожелает ребяческая душа с соткой в кармане на нормальный школьный обед.       Выйдя из полуподвального помещения с бутылкой содовой и пачкой чипсов в руках, молодой человек уже явно ощущал себя лучше, чем утром. Глотнув такой, казалось бы, абсолютно знакомый и безызменно великолепный вкус прошлого, Дафси тут же выплюнул напиток на траву вдоль тротуара. Какая невообразимая приторная гадость. Как будто просто закинул в рот пачку сахара и запил сахарным сиропом. Зубы свело, да и лицо всё перекосило. Чипсы оказались не лучше. Едкие, разъедающие рот, даже немного горькие и сливающиеся в один единый вкус глютамата натрия, хотя обещали краба. Нет, вряд ли проблема была в еде, это с ним что-то было не так. Должно быть за те годы, что он провёл вдали от фастфудов, рецепторы настолько очистились от гадости, что она перестала быть вкусной. И это было очень печально. Потому что хотелось вкусной вредной еды, а она больше не вкусная.       Опечаленный, молодой человек с камнем на сердце думал положить всё купленное добро прямиком в мусорку, но решил, что выкидывать целую пачку чипсов, которая явно стала дороже с его последнего посещения данного магазина, просто кощунство. Надо где-нибудь раздобыть рюкзак или сумку через плечо и закинуть всё туда. Ближайший торговый центр, где в теории можно было купить что-то подобное, находился минутах в двадцати ходьбы отсюда, но делать нечего, заодно и закупится чем-нибудь приятным.       Время близилось к полудню, солнце нещадно пекло голову, но здесь в любом случае было свежее и прохладнее, чем в янтарях, где климат был более южным. Однако, как юноша уже достаточно давно заметил, со светлыми волосами переносить лето и позднюю весну явно легче, чем в прошлой жизни с намного более тёмным оттенком. Та сумасшедшая парикмахерша может не беспокоиться — вряд ли он когда-нибудь решит покраситься.       В торговом центре работали кондиционеры, что явно привлекало сюда народ, людей тут было море. Проплыв, как против течения, мимо толпы, идущей навстречу, Дафси заскочил как раз в тот магазин, какой был ему нужен. Выбрав самую стандартную и ничем не примечательную сумку через плечо, парень расплатился и тут же закинул в неё свои следы воспоминаний о счастливом вкусном детстве. В процессе покупки потребовали пин код, молодой человек повернул карточку задней стороной, на ней там было буквально нацарапано «1111». Гениально. Ну хоть не «1234», хотя недалеко ушло.       Зазвонил телефон. Неизвестный номер, Дафси нахмурился. Вряд ли до него уже успели добраться рекламные службы, а если это вдруг Савен пытается дозвониться с другого номера? Но что-то всё же заставило, пускай и с опаской, но взять трубку и протянуть «Алло?». — Приве-е-е-е-е-ет!!! — тут же невероятно громко послышалось из динамика, телефон пришлось отодвинуть от уха на десяток сантиметров, чтобы не оглохнуть. Эхом где-то на заднем фоне послышалось ещё одно громкое «Привет». — А ты когда придёшь? — Привет-привет, — удивлённо выдохнул парень, узнав детские голоса. Где эти маленькие индейцы взяли его номер телефона, он не знал, но, если бы стало известно, что они достали его из кого-нибудь пытками раскалённым железом, удивляться он бы не стал, по крайней мере не долго. — А когда надо? Вас снова сбагрили бабушке? — Ага… — Аня комично вздохнула, а потом послышались звуки драки. Дальше продолжил говорить Юра, завладевший телефоном. — Но она уехала куда-то, сказала ждать тебя, — снова звуки драки, кто-то кого-то укусил, но заорали оба. — В таком случае я уже лечу, — он хотел добавить «ведь я ещё хочу где-то жить», но звонок прервался. Вероятно, кто-то кого-то впечатал лицом прямо в телефон, потому что последним был слышен достаточно глухой звук и возмущение.       Удалось поймать автобус, который шёл практически до самого дома, останавливался на соседней улице, так что уже через десять минут молодой человек поднимался по лестнице на нужный ему этаж. Ключ в замочной скважине повернулся, и стало слышно всё, хотя и до этого на лестничной клетке разок раздался очень приглушённый вопль. Под «всё» понималось: орущие на всю квартиру мультики, писк шиншиллы, голоса из игры на планшете, ну и, собственно, кричащие дети. Когда дверь открылась, они на несколько секунд замолчали и даже выключили телевизор, стало заметно тише. Осторожно две головы выглянули из комнаты, чтобы понять, кто к ним пожаловал, но, когда стало ясно, что это всего лишь Дафси, а не мама, крики возобновились. — Так, тихо, — его не услышали. — Тихо! — снова. — Тихо, я сказал! — пришлось рявкнуть со всей дури, чтобы хоть ненадолго утихомирить живой смерч. Дети выкатились в коридор, помятые и определённо пару раз побитые друг другом, но явно счастливые. Конечно, все взрослые уехали, хотя, может, просто от них сбежали, а Дафси они за того взрослого, который мог бы им что-то сделать, не считали. — И куда уехала ваша бабушка? — спросил парень, уже набирая её номер, но трубку никто не взял. Малышня пожала плечами. — А мама? — С подругами ушла в ресторан, — ответила Аня. — У неё отпуск, — пояснил её брат. — Класс, — молодой человек ещё раз набрал номер Людмилы Викторовны, но не услышал ничего кроме длинных гудков. — Ладно, справимся. Чипсы будете?       Пока хрустит картошка — не хрустят ничьи шеи и кости. Именно поэтому было решено отдать захватчикам всю пачку, хотя изначально планировалось лишь четверть. А пока надо было срочно решать, чем детей занять, потому что в этот раз ничего путного в голову не приходило. Точнее, приходило, но для этого требовалась дополнительная помощь. А, точнее, разрешение на развязанные руки. Где там мелочь кинула свой телефон? Надо номер уточнить.       Три гудка, и в трубке слышится слегка усталый женский голос. Наверное, подумала, что с работы звонят. — Алло? — вся печаль по поводу «боже, я же только вчера ушла в отпуск» звучала в этом слове. — Валя, здравствуйте, это Дафси, я вас не отвлекаю? Мне только надо у вас спросить.       На заднем фоне слышался звон тарелок и женский смех. Отвлекает, конечно, от единственного дня, когда можно посидеть с подругами и просто отключить мозги. Какое-то время женщина молчала, но потом, видимо, всё-таки поняла, кто ей звонит. — Ой, здравствуйте, — тут же встрепенулась она. — Да, я вас слушаю. — Скажите, а можно Аню с Юрой вывести погулять? Честно, понятия не имею, чем их можно в квартире занять, а на улице как-то меньше шансов что-то взорвать. — А… — Валя зависла, пытаясь осознать ситуацию. — А моя мама уже совсем обленилась и высылает на бойню студентов? — наконец нежно засмеялась она, параллельно глотая какой-то коктейль. — Я не знаю, где она, она не берёт телефон, — честно признался юноша. — Я сам только вернулся.       На том конце трубки поперхнулись. — Подождите… она что, оставила спиногрызов на вас и свалила?! — все лишние звуки и разговоры на заднем фоне стихли. — О боже… — женщина тихо застонала. — Боже, извините пожалуйста, я скоро буду, извините. — Да-а-а-а-а не переживайте, всё нормально, просто скажите… — Нет, я же не могу вам оставить этих истребителей, я скоро буду, правда, простите ради бога, — но тут кто-то из её подружек крикнул «Валя, коктейль», а другая добавила «второй, между прочим». Снова наступила тишина, после которой женщина с отчаянным выдохом опустилась обратно на место, с которого уже успела вскочить. — Я не приеду, мне за руль нельзя, — оправдательным тоном объяснила она. — Можно вывести их погулять? — Дафси хихикнул. — Да что хотите с ними делайте, только постарайтесь избежать смерти, с ними это не так просто, как кажется. Извините, как только я узнаю, где мама, я вам позвоню.       Сразу после этого опечаленная и разочарованная в самой себе Валя положила трубку. Юноша же добавил себе номер в контакты и пошёл обратно на кухню, где оставил миску с чипсами и двух любителей всякой съедобной гадости. Те идее прогулки обрадовались, да и чипсы уже закончились. Слава богу, было уже лето, так что одевать их не пришлось, только вручить с собой сумку с бутылкой газировки и отправить спускаться по ступенькам, пока сам парень закрывает квартиру.       Чувство дежавю щёлкнуло где-то в мозгу. Тогда дети были младше, он тоже, подъезд был капельку новее, дверь ещё так не скрипела, а он думал только о том, как ему закрыть сессию. Сейчас о сессии речи не шло, но лучше бы была она, чем всё то, что произошло. Правда там тоже сессия была, но параллельно с пиздецом, чтоб его.       Во дворе было тихо и спокойно даже на детской площадке. Там звуки рассеивались в пространстве и не так долбили по ушам, а почти сразу, как Дафси вывел племянников на прогулку, те углядели своих школьных друзей и поскакали носиться по горкам с ними. Идиллия, а он пока в телефоне что-нибудь посмотрит. Ведь за всё это время он столько контента упустил, ужас.       Сначала подошла Аня, выпила половину бутылки, понеслась обратно. Ещё через несколько минут подошёл Юра и выпил вторую половину бутылки. Потом они подошли вместе, и оказалось, что прошло уже два часа. — Сходим за мороженым? — спросил мальчишка, сжимая в руке помятые пятьсот рублей, которые им, видимо, оставила мама. — А не слипнется? — ехидно уточнил юноша, но сам прекрасно понимал, что пойдёт. Слишком он давно не баловал этих детей. Те дружно замотали головами, Дафси потянулся и тяжело поднялся, отсидев себе на лавочке всё. — Ну пошли.       Они направились не в тот маленький магазинчик, а в другой сетевой чуть дальше. Ну, то есть, куда малышня, туда и двинулись. На входе в него возле касс стоял автомат с игрушками, из которого какие-то ребята лет пятнадцати пытались что-то вытащить, но у них не получилось, очевидно, не в первый раз. Игрушка соскочила в самый последний момент, раздосадованные подростки утопали прочь. Молодой человек замер перед автоматом и задумался. С одной стороны, в прошлый раз всё закончилось так себе, но с другой, ну что он тут выиграет, плюшевого мишку? На миллионы и полицию не тянет.       Тем временем Аня с Юрой уже выбрали мороженое и, расплатившись за него с добродушной кассиршей, подошли к Дафси, уткнувшись лицами в стекло, за которым лежали заветные дешманские игрушки. Кроме двух самых больших, естественно, должно же что-то создавать видимость отсутствия лохотрона. Один синий монстр из мультика «Лило и Стич» и один такой же розовый. Аня вытянула вперёд руку, в которой осталась часть сдачи. Две сотки, одна пятидесятка и две десятки. Юра же тем временем протянул парню одно из, как выяснилось, трёх мороженых. — Спасибо, — умильно глянув на племянников, улыбнулся юноша, принимая подарок. Какие они всё-таки милые, когда молчат, не дерутся и не пытаются разрушить этот мир. — Давай-ка сюда, сейчас будут фокусы.       Дафси взял у Ани обе десятки и по очереди закинул их в автомат. Две попытки. — Я вам говорил, что я волшебник? — загадочно начал молодой человек, глядя детям по очереди в глаза. — Не верите? Сейчас вытащу обе игрушки за два раза. Смотрите и учитесь.       Сам же юноша смотреть не планировал. Он взялся за джойстик и закрыл глаза, а потом наугад повёл клешню аппарата куда-то в неизвестность. Второй же рукой в случайный момент он нажал на кнопку, опускающую всю эту конструкцию. Судя по восторженному писку рядом — попал. Открыл глаза парень ровно в тот момент, когда первая игрушка, которую поймала клешня за лапу и чудом удержала, задела вторую и уронила сразу обе в дыру, откуда было положено забирать призы. Одним ходом сразу обе, а вторую попытку пускай дети делят между собой.       Юра тут же, так как стоял к отверстию ближе сестры, схватил розовую версию монстра и вцепился в неё. Казалось, что у него аж зрачки расширились от того, насколько ему нравилась эта игрушка. Аня с примерно таким же выражением лица вытащила синего. — Не хотите поменяться? — на всякий случай уточнил Дафси, но мелкотня только замотала головами. — Ладно, довольны? Будете ещё раз играть? — Ты правда волшебник? — почти шёпотом спросил Юра, разглядывая новую игрушку с половину него размером. — Тогда вытяни ещё сам! — Ах вы наглецы, но тогда на сегодня чудеса закончатся и других не будет, ладно?       Третья игрушка оказалась намного меньше и в форме просто какого-то пушистого белого шарика с глазами, но он был мягкий и забавный, Дафси решил оставить её себе. В крайнем случае отдаст на растерзание шиншилле. Дети сгрузили свои призы парню и стали есть мороженое, а ему предстояло донести весь выигрыш, не уронить ни в какую грязь и ещё успеть убрать в морозилку своё собственное мороженое.       У подъезда замерло такси. Аня и Юра почему-то сразу ринулись к нему, молодой человек не успел их остановить, но потом вгляделся в силуэт, вышедший из машины. Надо линзы купить, вот что ему точно надо. Подойдя ещё ближе, юноша понял, что Валя всё-таки, наконец-то, видимо всё же хотя бы немного отдохнув, примчала на помощь. Малышарики наперебой стали рассказывать о том, какие игрушки им сегодня достались, женщина только глянула на подходящего Дафси и охнула. — Мама, он волшебник, правда! — Аня тыкала пальцем в сторону парня, доедая мороженое, в котором уже вся измазалась. — Какая прелесть, очень рада, что ещё один добрый маг теперь за вами следит, вы прямо в волшебной стране обитаете, только я почему-то туда всё никак попасть не могу, — Валя устало усмехнулась. — Они вас не убили? Это прекрасно, очень радует. А до мамы я так и не дозвонилась, и это уже начинает меня волновать. — Думаю, с вашей мамой вряд ли что-то могло случиться, а вы хоть отдохнуть успели? — Дафси поднял брови, отдавая игрушки племянникам. — Сердобольный ты человек, — Валя медленно покивала. — Посидела три часа без необходимости дёргаться от каждого шороха, так что определённо да, — она обратилась к детям. — В машину садитесь, домой поедем, — а потом снова к Дафси, с которым уже, видимо, решила перейти на «ты». — Спасибо большое. Надеюсь, такого больше никогда не повторится. Неподготовленного человека с этими туземцами оставлять всё равно что на ринг его выкидывать. — Всё нормально, — юноша отмахнулся, а сам подумал о том, что он-то вообще-то вполне подготовленный, так что не надо тут. — Я напишу, когда ма… Людмила Викторовна вернётся. — Буду ждать, ещё раз спасибо и ещё раз прошу прощения.       Такси уехало дальше, молодой человек сжал в руках белый плюшевый глазастый шарик и пошёл к подъезду. Мороженое в упаковке уже почти растаяло, но в морозилке должно было прийти в себя. С племянниками контакт налажен, осталось теперь как-то восстановить отношения с сестрой, но это будет намного, намного сложнее, её внимание одной игрушкой не завоюешь, да даже двумя.       Людмила Викторовна вернулась вечером до заката, но всё же не было её достаточно долго. Объясняться она не стала, сказала, что уходила по делам. Дафси поджал губы, но первым делом отписался Вале, что безответственная загульная женщина жива и уже готовит ужин. В ответ пришло следующее:       «Большое спасибо, Дафси! И ещё раз извини за моих тараканов, они от тебя просто в восторге, дерутся новыми игрушками и придумывают, что ты достал их с закрытыми глазами. Я не знаю, как тебе сказать. Я понимаю, что это очень некрасиво с моей стороны, но я просто сообщу. Они очень хотят, чтобы ты на следующей неделе поехал с ними в парк Горького. Я обещала их туда свозить, когда буду в отпуске, и теперь дети зовут тебя с собой. Если захочешь — присоединяйся, но я не заставляю. В конце концов ты же готовишься к вступительным, а отвлекать тебя мне бы хотелось меньше всего. Всё ещё прекрасно помню, что такое поступление в универ, пускай и в магистратуру»       В ответ юноша тут же написал, что согласен поехать. Разве будет вариант лучше пообщаться? Вряд ли. Он уже представляет, как племянники носятся где-то по аллеям за голубями с палкой, а ему рассказывают всё, что произошло за то время, что его не было. Великолепно.

***

      Милена не хотела оставлять внуков дома одних, но она уже договорилась, ещё вчера ночью, а это было для неё сейчас немного важнее. В надежде, что малышня оставит целым хотя бы фундамент, она дала им номер Дафси и отправилась в путь. У подъезда, раскуривая уже вторую сигарету, её ждала Селена, которая и должна была её проводить, а заодно и в крайнем случае защитить, но до этого не должно было дойти. — Ты мне принципиально старой не показываешься? — спросила богиня, гася окурок каблуком. — Тебе не понравится, — Мила отмахнулась и села на переднее сидение чёрного кабриолета, что стоял возле подъезда. — Ладно, всё должно быть хорошо. Если дети не хотят ничего решать, мы должны это хотя бы обсудить. — Дети, — Селена хмыкнула, заводя машину и выкручивая руль, чтобы уехать со двора на автостраду. — Кони, а все разбежались по мамкам и плачутся в платочек. — Если бы у нас с тобой была мама, мы бы тоже к ней часто бегали жаловаться, я уверена, — Милена пожала плечами и откинулась на спинку, когда ветер начал дуть в лицо. — Жаловаться, а не жить, — женщина закатила глаза и вдавила педаль газа. — Это бесполезный разговор, опять обсудим всё то же самое.       Дальше ехали молча. Наверное потому, что ветер мешал, а, может, просто надо было беречь силы для дальнейшей беседы. В янтари въехали резко и сразу же наскочили колесом на камень, выбившийся из мостовой. Селена чертыхнулась и завернула на соседнюю улицу, куда им и надо было. Прохожие с интересом изучали автомобиль, но подходить никто не решался.       Мила выскочила первой и подошла к длинному трёхэтажному дому, открыла дверь в подъезд, хотя она вроде как была на замке, но ей это было не помехой. На третьем этаже, куда Селена поднималась тяжело дыша, одна из двух дверей уже была приветливо приоткрыта, чтобы не звонили и не стучали. Скоро стало ясно, почему. — Потише пожалуйста, он спит, — послышалось, как только Селена, стуча каблуками, прошлась по коридору. — Привет. — И вам долго и счастливо, — усмехнулась богиня, протягивая руки, чтобы слегка приобнять силуэт, стоявший чуть поодаль. — Что, вырубило твоего сынулю после того потопа, что он вам тут устроил? — Молчи, — женщина тяжело вздохнула и поманила за собой в одну из комнат, махнув рукой. — Это я ещё Рона выгнала, чтобы спокойно с вами поговорить. Проходите. — Ура, нас не будут бить, — вяло протянула Милена и зашла в просторную гостиную, где на журнальном столике уже стояли сладости и мятный чай. — Вас никто бить и не собирался, Риарон грозился только отыскать твоего сына, но он уже почти успокоился, — богиня семьи, Мириа, опустилась на кресло, гостям оставила широкий диван, взяла чашку в руки и подняла брови, мол, начинайте. — Ну что, мой рыдает, — Мила развела руками. А что ещё добавить? — Наш тоже, — Мириа кивнула и быстро глянула в сторону коридора, откуда была видна ещё одна закрытая дверь. — Мой говорит, что твой мудак. — Наш просто рыдает, без оскорблений, — женщина тихо усмехнулась. — А что делать-то будем? — она обратилась сразу к обеим гостьям. — Надо же что-то делать. — Ну смотрите, — в разговор вступила Селена. — Я тут чисто посмеяться и покушать, поэтому моя идея следующая. Высылаем её пиздюка, — она кивнула на Милену, — куда-нибудь в ад наяву, на ту же войну, а твой бежит его спасать, все мирятся, ебутся, женятся, бла-бла-бла. Классно я придумала? Не благодарите, можно на карту.       Мириа улыбнулась, но грустно, отпила чаю и схватила со столика вафлю. — А если правда? А если они поймут?.. — Тихо ты! — Мила оглянулась на закрытую дверь и на всякий случай встала, чтобы закрыть дверь и в эту комнату. — Никто ничего не поймёт, если мы не будем об этом говорить. — Ах да, моя любимая шарманка с тем, что никто на самом деле… — Милена запихнула сестре в рот печенье, чтобы та замолчала. — Всё будет хорошо, — Мила скорее сказала это самой себе, чем кому-то другому в этой комнате. — Все мирятся… кхм… женятся и бла-бла-бла, всё правильно. — Почему я в этом театре тоже играю? — богиня войны прожевала печенье и запила его чаем. — А самое главное, кого? У меня на руках как будто колода таро, состоящая только из шутов. Что-то тут пытаются всё ещё Судьбу обмануть. Ладно эти дурачки по упрямости своей и незнанию, но вы-то вдвоём, и я почему-то вам подыгрываю. Мне же потом прилетит от матушки-судьбы вместе с вами. — Поздно уже разворачиваться, — Мириа поджала губы. — Давно уже начали, надо заканчивать. — Потому что вам было страшно, — Селена оскалилась. Видно, уже окончательно устала обсуждать эту тему не первый год. — Что никто не видит их будущее после этого лета. И никто не знает, что там будет на самом деле. Вот, смотри, я спрошу у карт, они мне в хуй лягут, потому что не моё это дело. Одно единственное размытое пророчество и её видения, — богиня больно ткнула сестру в бок, та ойкнула, но ничего не сделала, поняв, что останавливать Селену поздно, её понесло, — до августа месяца. А потом. Пусто. И что значит «венец» мы не знаем. Но вы почему-то решили, что это свадьба. А если это терновый венец? Я понимаю, вам просто не хочется об этом думать. Уж лучше они поженятся, чем перебьют друг друга и весь мир заодно. Да, признаю, мне тоже это сначала казалось хорошим планом, сказать лучший вариант, чтобы на вере в него и выехать, но… мы не знаем. И то, как вы их, как кукол, друг в друга тычете в надежде, что рано или поздно попадёте так, чтобы это выглядело как великая любовь. Да им же насрать друг на друга, вы уже в этом вполне успели убедиться. — Уже нет, — Мириа подала голос, перебивая Селену. — Почему я вас и позвала. Савен говорит, что ему очень плохо без этого вашего Дафси и что он очень хочет, чтобы тот вернулся. — Да может его просто клинит от того, что всё не так, как мы ему пели. Оставьте вы пацанов в покое, сами разберутся кто кому сват, кто кому брат. Если суждено им друг друга возненавидеть и уничтожить — наши пляски с бубном это не изменят. — А если не суждено? — Мила залпом опустошила кружку, со всей силы её сжимая. — Тоже не поможет, это так. Музыкальное сопровождение. И это лишь определит, полетим мы в ад под собачий вальс или под музыку из «деревни дураков». А полетим в любом случае. Ну почему я опять это тут сижу разжёвываю? Все эти тонкости, как они меня достали. Конечно, лучше, чтобы они пососались, чем ножи друг другу к горлу приставили, но при чём тут вообще мы? Всё, что будет после августа — загадка. Это провидческая пропасть, с которой мы до этого не сталкивались, и завязана она только на истории этих двоих. — А что ты предлагаешь, сейчас сказать всё как есть, чтобы они испугались ещё больше и точно всё пошло по худшему сценарию? Раз уж ты воспринимаешь это как спектакль — надо доигрывать, — Мириа снова глянула на закрытый дверной проём. — Пускай не любовь, так хотя бы не желание друг друга истребить. А может быть это всё-таки… — Что? — Селена закатила глаза и откинулась назад, уже не желая воспринимать чужие слова, но они всё равно заставили её встрепенуться. — Может, Судьба сама не знает, что там будет, поэтому впервые мы полностью свободны писать что-то сами? Хотя бы эту историю? И после августа у нас будет шанс сотворить, что нашей душе угодно?       Повисла тишина. Мила думала над сказанным, но озвучивать свои всё новые и новые мысли не решалась. Селена тоже молчала, но, кажется, эта идея ей явно нравилась больше чем то, что она выдвигала до этого. — А что там у нас дальше по списку? — наконец сказала она, решив оставить этот вопрос, потому что ответа на него никто не знал. — Какой там следующий пункт их совместной тусовки? — Вторник, — отозвалась Мила, наконец отставляя чашку на столик. — В парке Горького. Я больше не могу об этом думать, кто-нибудь хочет обсудить местные сплетни?

***

      В одиннадцать утра Дафси вышел со станции метро и двинулся через мост над Москвой-Рекой к центральным воротам парка. Ещё издалека он услышал знакомые детские крики, которые стали приближаться, как только маленькие разбойники его заметили. Валя стояла и смотрела куда-то в другую сторону, а также косилась на наручные часы. За руки Аня с Юрой подтащили юношу к матери, та быстро кивнула и улыбнулась. — Здравствуйте, — молодой человек отцепил от себя племянников и тоже остановился. — Привет-привет. Сейчас, пять минут, подождём, — женщина зевнула, и Дафси заметил синяки у неё под глазами, которые она явно пыталась замазать косметикой. — Кто-то ещё будет? — парень поднял брови. Об этом он слышал в первый раз. Он надеялся пообщаться с сестрой с глазу на глаз, а если у них тут будет третий лишний, ему на руку это не сыграет. Хотя, может, получится «удачно» от него оторваться. — А, да, мой старый хороший друг. Мои монстры его тоже обожают, поэтому я попросила его присоединиться. Уверена, вы сможете найти общий язык, он очень хороший человек. — Он тоже волшебник, — сказал Юра, а в памяти у него явно всплыла картина у автомата с игрушками, такое у него было довольное лицо. — Надеюсь, мы друг друга не заколдуем, — Дафси прыснул и огляделся по сторонам. Последний раз он тут был зимой за полгода до попадания в янтари, так что уже не так много помнил, но всё же здесь в школьные годы они иногда гуляли с мамой, когда у той был полностью свободный выходной, но это редко.       Валя повернула голову вправо и выпрямилась, вытягивая руку вверх, чтобы привлечь внимание. — Сава, мы здесь! — крикнула она. Дети сорвались с места и побежали, Дафси проводил их взглядом до самой точки их назначения, то есть до того самого человека, который должен был к ним присоединиться.       В глазах на секунду потемнело, сердце замерло и тут же застучало в сотню раз быстрее и больнее, чем до этого. Так он и стоял, не в силах произнести ни слова, пока силуэт, облепленный малышнёй, всё приближался и приближался, как в кошмаре. Да что ж это такое. — Привет, — выдохнул Савен Вале, снимая со своей руки повисших на ней и визжащих детей. — Здравствуйте, — он повернулся к Дафси и как-то сразу стушевался, глядя виновато и смущённо. — Да что б тебя, опять ты, — простонал юноша, не в силах отвернуться. — Я же тебе сказал исчезнуть к чёртовой матери! — Ну… — Савен стыдливо улыбнулся. — Тут уже не от меня зависит, здесь нас свели посредники. Извините.       Надо было разворачиваться и прыгать прямо в реку, а ещё лучше просто скинуть туда Савена, чтобы не всплыл. Да о чём вообще речь, опять кошмар начался заново, опять его никто не предупредил. А когда было иначе?