Покажи мне путь к свету

Два часа дня. Сяо устало заблокировал телефон, отводя взгляд на покачивающее ветвями за окном дерево. Промозглая осенняя погода давила своей мрачностью. Стены пустого репетитория нагоняли лишь сон и усталость. Хотелось оказаться в своей кровати, закрыть глаза и больше их не открывать, но урок должен был состояться уже завтра, и как бы Сяо не хотел, чтобы на здание консерватории упал чёртов метеорит, он понимал, что этого никогда не случится. Нужно больше заниматься. Уставшие плечи и спина на эти мысли отозвались тянущей болью. Дрожащие от перенапряжения пальцы тоже заскулили от нежелания снова браться за инструмент. Сколько он уже сидел здесь? Кажется, он пришел в репетиторий около девяти часов утра. По-хорошему, стоило хотя бы сходить поесть, но тело сопротивлялось, поэтому Сяо продолжал сидеть недвижимо на стуле и гипнотизировать взглядом блестящую в свете одинокой тусклой лампы флейту. Он смертельно устал. Несколько часов занятий прошли в пустую. Несчастная фантазия продолжала звучать паршиво, и Сяо, сколько бы не старался, так и не мог понять, как ему заставить груду металла зазвучать так, как хотел бы этого профессор. «Бездарно…» Это слово долбило на подкорке сознания слишком отчетливо, слишком раздражающе, слишком… болезненно. Сяо не верил в талант, не верил во врожденные способности и в природную музыкальность. Он всегда верил лишь в то, что при должном усилии даже медведь сможет сыграть на инструменте, но с каждым днем обучения в этом заведении — все надежды и убеждения давали трещину. Несколько часов. Он бился над одной строчкой уже несколько часов. Четыре первых такта уже сводили его с ума, но он не мог сдвинуться дальше, потому что всё это звучало плоско. Отвратительно, пусто, бездарно, совершенно не по-настоящему, и Сяо хотелось уже просто закричать от отчаяния, потому что он не понимал, что делает не так. Раз за разом он прокручивал в голове то, что напевал ему на уроке профессор, но сколько бы не пытался повторить — получалось не то. Почему? Черт возьми, почему?.. Сяо вскочил со стула почти агрессивно, толкнув его ногой подальше от себя. Остывшая за несколько минут перерыва флейта вновь оказалась в дрожащих пальцах. Губы обожгло ледяным холодом, но Сяо было плевать. Он должен добиться хоть какого-то результата. Просто обязан. Он сделал первый вдох.

***

Сяо отчаянно вслушивался в окружающие его звуки. Никогда раньше он не придавал значения тому, как много может уловить человеческое ухо. Раньше в этом не было нужды. Раньше он мог воспринимать мир глазами. Сердце предательски замирало каждый раз, когда мимо проходили люди. Их шаги такие разные. У кого-то торопливые, шаркающие, у кого-то отчетливые, уверенные, такие, словно весь мир уже у их ног, и Сяо никак не мог подавить дрожь в теле, когда кто-то проходил слишком близко к его одиноко стоящей лавочке. Он помнил этот парк таким, каким видел его около года назад. Как много здесь изменилось с тех пор? Сможет ли он увидеть всё это вновь? Щёки обожгло слезами. Сяо поморщился, пытаясь убедить себя поднять руки, чтобы смахнуть влагу с лица, но тело не слушалось. Усталое, измученное порезами и истощенное бесконечными мыслями оно теперь редко подчинялось даже простым приказам. Сколько сил требовалось, чтобы банально одеться и прийти сюда. Сколько сил уходило на то, чтобы просто пошевелить пальцами… — Это временно. Вот увидишь, скоро всё станет как раньше, — твердил из раза в раз Кадзуха, но Сяо не слышал в его голосе ни капли былого позитива и уверенности. Потому что, вероятно, он тоже отчаялся. Потому что на его хрупкие молодые плечи упала забота о недееспособном психически нестабильном брате, который мечтал покорить сцену, но в итоге сломался, рассыпался на полпути, оборвал последнюю ноту, так и не дойдя до финала. Сяо устало опустил голову, пытаясь увидеть собственные руки сквозь расплывчатую темноту, застилающую глаза. Он не видел, но всё ещё чувствовал собственное тело. Чувствовал исходящее от самого себя сопротивление и нежелание подчиняться приказам своего же мозга. Бесконечная борьба с самим собой. Какая-то совершенно глупая попытка доказать самому себе, что он всё ещё достоин жить на этой жалкой земле. А достоин ли?.. После всего, через что он прошел. После всего, что разбило его, растоптало, сделало простой пустышкой, состоящей из кожи и костей. После всего этого достоин ли он называться хотя бы человеком? В ноздри ударил тот самый аромат табака. Сяо вновь вскинул голову. Прислушался. Неужели этот незнакомец вновь пришел? Его ведь звали Итэр? Он снова здесь? Сяо бессильно распахнул губы, пытаясь заставить себя произнести это имя вслух, но растущая в груди паника не позволила этого сделать. А что если его звали иначе? Что если это вообще не он? Что если он сейчас стоит, смотрит на жалкие попытки Сяо бороться с самим собой, и сгорает от стыда? Сяо был наверняка уверен, что любому человеку было бы стыдно находиться рядом с ним. Стыдно быть рядом с кем-то таким беспомощным и жалким. С кем-то, кто даже не может заставить свои глаза донести до мозга то, что они видят… Блять, как же паршиво. То, с какой силой Сяо сомкнул челюсти, отдалось болью в висках. Сигаретный дым витал в воздухе настолько отчетливо, что его, казалось, можно коснуться пальцами. Дрожь усиливалась с каждой секундой, пока Сяо из последних сил вслушивался в то, что происходит вокруг, чтобы уловить шаги, дыхание, любое движение, что угодно, чтобы понять — стоял ли этот парень сейчас рядом или же нет… — Сегодня обещали дождь, — знакомый голос прозвучал тихо, словно отдаленно, и у Сяо по телу побежали мурашки. Эти эмоции слишком странные. Противоречивые. Сяо дрожал, ощущая дикое волнение от очередной попытки поговорить с этим парнем, который, почему-то, снова пришел, хотя в тот раз они расстались не самым лучшим образом. Но в то же время сердце в груди разрывалось от душащего отчаяния и желания, чтобы Итэр остался подольше. Чтобы сел рядом, чтобы снова заговорил ни о чем, потому что в этой пустоте слишком одиноко. Потому что сидеть вот так в парке несколько часов подряд — мучительно. Потому что нужно, чтобы хоть кто-то заглушил все эти орущие в голове мысли о том, что лучший вариант для Сяо — это шагнуть под летящую на огромной скорости машину, чем пытаться выбраться из ямы, в которую он сам же себя и загнал. — Это будет первый дождь после зимы, — вновь произнес Итэр, и Сяо почувствовал острую необходимость ответить хоть что-то. Нужно было поддержать разговор, нужно было сказать хотя бы слово в ответ, но в мысленном хаосе вычленить хоть что-то адекватное не представлялось возможным. Сяо ощутил, что начал дрожать еще сильнее. От осознания, что сейчас он в очередной раз может упустить возможность поговорить хоть с кем-то, кроме Кадзухи, с кем-то, кто ничего не знает о его проблемах и о нем самом, стало паршиво. Сяо распахнул искусанные губы. Вокруг витал слишком стойкий запах табака, оседая на коже лица легкими касаниями. Из горла вырвался лишь хрип. — Ты проводишь здесь время каждый день. И я не могу просто гулять мимо, зная, что причинил тебе неудобства. Прости меня, пожалуйста, — неожиданно произнес Итэр, и у Сяо внутри все замерло. Это не то, что он вообще ожидал услышать. Потому что извиняться этому парню было не за что. Потому что плакал Сяо от собственной беспомощности, несправедливости, боли, отчаяния… от чего угодно, но не от внезапной компании единственного человека, который, почему-то, продолжал пытаться поговорить с «мертвецом». — Все в порядке… — только и смог выдавить из себя Сяо, чувствуя, как неприятно стянуло кожу на щеках от застывших дорожек слез. — Просто я давно… ни с кем не разговаривал… — отрывисто закончил он мысль и крепче сжал кулаки. Почему-то казалось, что этот разговор не продлится долго. Сяо не был уверен в том, что хоть кто-нибудь, кроме его собственного брата, хотел бы провести с ним дольше минуты, потому что… Всем хочется общаться с живыми людьми, от которых в ответ исходит желание, чувства, эмоции. Что Сяо мог предложить взамен, кроме слез и отчаяния? Что он вообще мог бы предложить полноценным людям? — Какое совпадение, ха, — как-то криво усмехнулся Итэр, и легкий ветер развеял табачную дымку, висевшую в воздухе. — Значит мы можем попытаться познакомиться снова? Сяо огромным усилием воли заставил себя разжать кулаки, потому что еще немного и все суставы свело бы от напряжения. Он постарался как можно незаметнее нащупать слева от себя край лавки, чуть сдвигаясь и оставляя справа от себя место для этого странного парня. Мысли внутри кричали как сумасшедшие, заглушая окружающий шум, но сердце билось от волнения так сильно, что не оставляло ни возможности для отступления. Не было никаких сил пытаться вникнуть в поступки незнакомца. Не было никакого желания упускать единственный шанс поговорить хоть с кем-то живым, настоящим, с кем-то, кто не знает, что Сяо — пустое место, не достойное внимания. — Конечно, — бросил он и справа послышалось копошение. — Тогда… Меня зовут Итэр. Не против, если я буду составлять тебе компанию на прогулках? — с легкой улыбкой в голосе произнес Итэр, и Сяо беспомощно повернул голову в его сторону. Он надеялся лишь на то, что Итэр давно всё понял и не сидел сейчас с протянутой рукой, не ждал, что Сяо пожмет ее в ответ. Он лишь надеялся, что ему не придется говорить вслух о своей неполноценности, потому что он бы не выдержал этого унижения. Это было бы слишком… — Сяо… — чуть дрожащим от волнения голосом выдавил Сяо и попытался придумать хоть что-то еще, но так и не смог собрать слова воедино, поэтому лишь добавил односложное «не против», надеясь, что подобная сухость не отпугнет этого безликого парня. — Отлично! — с нескрываемым облегчением произнес Итэр в ответ, и в груди что-то болезненно сжалось. Сяо никогда не признается вслух, как ему страшно от одной только мысли, что теперь все его новые знакомые, если они вообще будут, останутся в его голове лишь безликими образами, потому что он не был уверен, что хоть когда-то сможет увидеть их. По телу пробежали холодные мурашки. Итэр тихо заговорил вновь. — Почему ты приходишь сюда? Сяо на этот вопрос не шелохнулся, продолжая обессиленно смотреть куда-то в темноту перед собой. Это простой вопрос. Он не должен был вызывать сложностей у обычных людей, но у Сяо внутри все неприятно закопошилось от осознания, что он и сам не до конца понимает, почему продолжает приходить сюда. Потому что он сам попросил об этом Кадзуху? Потому что врачи сказали, что ему нужно больше бывать на свежем воздухе? Потому что дома слишком много соблазнов в виде бритв, ножей и таблеток? Кадзуха все перепрятал так, что вслепую трудно было что-либо найти, но Сяо был уверен, что если сильно захотел бы, то нашел бы способ покалечить себя в четырех стенах. Потому что нет ничего страшнее, чем остаться в полнейшем одиночестве наедине с самим собой… — Мне не комфортно быть одному дома, — выбрав наиболее нейтральную формулировку, произнес Сяо и вновь опустил голову вниз, словно рассматривая собственные пальцы. Итэр в ответ на это как-то понимающе хмыкнул, или же Сяо это показалось, но больше ничего не прозвучало в ответ. Вновь их окутало молчание. Где-то отдаленно послышались радостные крики детей, и Сяо невольно поморщился. На душе было слишком пусто. В пальцах медленно наливалась усталость — смертельная, ужасная усталость, которая давила на плечи, оседала в кистях и ступнях, убивая изнутри. Хотелось просто упасть. Сяо с трудом заставлял собственный позвоночник держаться ровно, и подобное бессилие сводило с ума. — А ты? — спустя долгие минуты молчания все же решился спросить Сяо. Итэр в ответ на это лишь издал что-то похожее на хрип, после чего легкий шелест листвы разрезал щелчок зажигалки. В легкие вновь ударил запах табака, но Сяо даже не шелохнулся, не попытался отмахнуться. Он лишь ждал ответ на свой вопрос. Ждал, потому что всем своим нутром хотел, чтобы их причины были похожи. — А я наоборот — слишком долго пробыл дома в одиночестве, что привык к этому, и теперь пытаюсь вновь влиться в ритм этой жизни, — расплывчато ответил Итэр, и Сяо лишь кивнул, не придумав ничего, что можно было бы сказать на это. Слишком долго пробыл в одиночестве? По телу пробежался неприятный холодок от одной только мысли, чтобы остаться один на один с самим собой на долгое время. Он знал, чем это закончится… — И как успехи? — спросил Сяо, на что получил тихий смех. — Ну… я уже познакомился с тобой. Наверное, неплохо, — легко бросил Итэр, и Сяо лишь кивнул.

***

— Поставь чайник, — громко произнес профессор, и Сяо едва сумел натянуть усталую улыбку. Хорошее настроение у этого старика бывало редко, а желание выпить чай посреди урока означало лишь одно — нежелание заниматься. Сяо осознавал это слишком остро, но не хотел противиться, хотя каждый подобный раз отдавался в душе ноющей болью и обидой. Снова он недостаточно хорош, чтобы на него потратили время. Снова он ни на шаг не приблизился к идеалу, которого так мечтал достичь. Дрожащими руками под цепким взглядом профессора он достал чайник из шкафчика. От этого изучающего взгляда всегда было не по себе, но Сяо всеми силами старался не показывать своего волнения. Он не мог объяснить этого. Не мог понять, почему при одном упоминании имени этого старика у него начиналась паника, так же как и не мог понять, почему эти старческие глаза наводили на него такой неприятный ужас. Легкий шум работающего чайника нарушил утреннюю тишину. Сяо осторожно подошел к столу и сел прямо напротив, стараясь вести себя как можно более расслабленно. За полгода обучения здесь он понял одно — этому человеку нельзя показывать свои слабости. Слезы, дрожь, обида — всё это наводило на него злость и раздражение, которое Сяо меньше всего хотел испытывать на себе, поэтому каждый раз держался из последних сил, позволяя себе уронить усталые слёзы лишь после занятий, оставшись один на один в туалете. — Сегодня звучало вполне неплохо, — произнес профессор, и Сяо неосознанно захотел съежиться, потому что, блять, как же эта ложь звучала отвратительно сладко. — Чувствуется, что ты, наконец, понял, что я от тебя требую. Хотя ты и сам понимаешь, где звучит по-прежнему паршиво. Сяо молча кивнул. Знал ли он? Скорее нет, чем да. Действительно ли он, наконец, понял, как нужно сыграть так, чтобы этому старому чёрту понравилось? Тоже вряд ли, потому что, судя по ощущениям, в его игре ничего не поменялось, разве что шесть часов тупых попыток повторить эту чертову фантазию на инструменте так, как он слышал ее в записи и в собственной голове, всё же не прошли даром. — Скоро экзамен. Если сыграешь вот так, как сегодня, будет… вполне себе, — пожал плечами профессор, и Сяо снова бестолково кивнул, прекрасно понимая, что на экзамене он бездарно облажается, ведь пересилить страх сцены он был не в состоянии… Щелчок чайника разрезал повисшую тишину, и Сяо резко подорвался со своего места…

***

— У тебя нет зонта? — прозвучал голос из темноты, и Сяо, по привычке, вздрогнул. Итэр подошел почти неслышно, или же Сяо его не заметил за собственными громкими мыслями и шумом капель по образовавшимся лужам, сути не меняло. Он был здесь — почти не слышно сел на другой край мокрой лавки, и от его присутствия сердце забилось учащеннее. Мелкие капли, стекающие по лицу, волосам и неприятно попадающие за шиворот, вдруг перестали тревожить уставшее тело. Сяо услышал характерный шелест дождя о поверхность зонта. Стыдно. Сяо едва заметно поежился, дрожащими пальцами скидывая прилипшую ко лбу прядь волос. Он давно не видел своего отражения. Он почти забыл, как выглядит. Как сильно отросли волосы за это время? Насколько сильно он исхудал, измученный голодовками и таблетками? Насколько безобразно он выглядел сейчас в глазах этого парня? — Забыл его дома, — соврал Сяо. — Так и заболеть недолго, — спокойно произнес Итэр, и в словах его не было беспокойства или же переживаний. Он был таким же ровным, как и всегда, и от этого стало даже как-то уютно, потому что меньше всего Сяо хотел, чтобы этот безликий парень попытался бы залезть прямо в душу. На плече ощутилось едва заметное касание, от которого Сяо чуть не дернулся, вовремя сдержавшись. По тому, что капли прекратили бить по лицу, он понял, что Итэр подсел ближе и пустил его под зонт. Позорно захотелось заплакать. Этот жест был таким странным, таким… совершенно необязательным по отношению к какому-то там парню, с которым ты иногда говоришь на улице. Черт… — Слушай… а сколько тебе лет? — аккуратно спросил Итэр, и вопрос этот был тем, на который Сяо предпочел бы просто не отвечать. Потому что в этой цифре не было никакого смысла. Потому что эта чертова цифра только навязывала ненужные обязательства перед семьей, обществом, да даже перед самим собой. Чертова цифра, в которой не было смысла, но которая легко могла поставить крест на тебе, как на человеке, который чего-то достоин. — Двадцать один, — отозвался Сяо, и в воспоминаниях чересчур ярко всплыла картинка того, как он улыбался, отмечая эту дату, делал вид, что все отлично, а внутри рассыпался и думал лишь о том, что этот день рождения — точно последний… Итэр как-то нервно посмеялся. — Ого, а мы ведь почти ровесники, — бросил он, и Сяо чуть повернул голову в его сторону, не поднимая взгляд. — Мне двадцать четыре. Просто цифра. Сяо не знал, чего от него ждали в ответ, но чувствовал, что нужно что-то сказать. Только вот что? Это ведь просто пустая цифра, в которой нет ничего. Ни грамма от того, что принято называть личностью или же внутренним миром. В ней нет ничего из того, чем можно было бы гордиться или чего стоило бы стыдиться, черт, просто пустышка… — Представляешь, я уже прожил большую часть своей жизни, а так ничего и не добился, ха, — нервно хохотнул Итэр, и сердце Сяо болезненно сжалось. Большую часть жизни… Было что-то в этих словах такое, что задевало за живое — резало прямо острым лезвием по венам, вскрывало всю боль наружу, словно оголяло прямо здесь. И Сяо еще сильнее стиснул зубы. Обсуждать с кем-то, кого ты даже ни разу не видел, тему неминуемой смерти и отчаяния не хотелось. Потому что одно неверное слово — и все страхи, заглушенные максимально допустимой дозой таблеток, вылезут наружу… Дождь, кажется, усилился. Капли били по зонту все громче, а кроссовки промокали с каждой минутой все сильнее, но было плевать. Даже если бы Итэр не пришел, даже если бы не было зонта — Сяо не сдвинулся бы с этого места ни на сантиметр, покорно дожидаясь Кадзуху. Простынет ли он, замерзнет, промокнет — какой во всем этом смысл, если на запястьях всё ещё не зажили кривые рваные раны, оставленные собственными руками? Какой вообще во всем этом смысл, если даже собственные глаза стали чужими?.. — А я потерял всё… — прохрипел Сяо еле слышно и устало прикрыл глаза. Где-то вдалеке заиграла современная попса, название которой Сяо не знал. В голове непроизвольно всплыли ноты этой незамысловатой мелодии, строящейся на трех аккордах. В который раз за последние годы Сяо в сердцах проклял возможность слышать каждую ноту. — Иногда, чтобы что-то обрести, нужно остаться ни с чем, — невпопад ответил Итэр, и Сяо не стал даже думать над ответом. Как бессмысленно наивно. Если бы это правда было так, то Сяо не сидел бы сейчас в пустом, блять, парке и не всматривался в черноту перед собой, в надежде увидеть хотя бы очертания окружающих предметов. Если бы всё правда было так, то эта жизнь имела бы хоть какой-то смысл… — Прости, загрузил тебя своими бессмысленными рассуждениями, — извинился Итэр и, кажется, щелкнул зажигалкой. В ноздри ударил аромат табака, вытесняя свежие запахи мокрого асфальта и сырой земли. Сяо ненавидел курящих, но Итэр не был противен. Почему? Он и сам не знал. Возможно, потому что собственное состояние не позволяло лишних эмоций, а может потому, что он и сам был в шаге от того, чтобы не попросить затянуться. Было бы упущением не попробовать даже одной сигареты перед смертью. Смертью, которая, казалось, дышала прямо в затылок. Сяо неловко мотнул головой, отгоняя очередное наваждение. Слёзы, стоявшие в глазах, пусто скатились по мокрому лицу. Продрогшие пальцы едва справились с тем, чтобы смахнуть влагу с щёк и потрескавшихся губ. Сбоку послышался тихий, слегка надломленный смех. — Черт, этот голубь такой потерянный… — пояснил Итэр раньше, чем Сяо успел даже подумать о том, что могло стать причиной этого смеха. — А, черт… — небольшая заминка заставила сердце пропустить гулкий удар. — Тут голубь сидит в луже и ежится от капель дождя, но никуда не уходит. Бедняга… Интересно, что происходит в его маленькой голове?.. «Возможно, он уже близок к смерти…» — пронеслось в голове Сяо, а до побеления сомкнутые губы напряглись еще сильнее. Эта заминка… почему? Он обо всем догадался? Он всё знает? Черт… вот же черт… Сяо попытался вслушаться в то, что происходило вокруг, но сколько бы он не пытался — услышать хотя бы намек на то, что где-то поблизости был голубь, — не вышло. И от этого не было больно. От этого было паршиво настолько, что захотелось расковырять старые раны прямо здесь, в чертовом парке, на глазах у того, кто просто курит рядом и иногда разговаривает загадками… — Бедный голубь… — зачем-то повторил Итэр, и Сяо лишь кивнул, не способный на что-то большее. Оставшееся время провели в тишине, слушая лишь усталую песню майского дождя под аккомпанемент всё ещё играющей где-то вдалеке попсы.