Покажи мне путь к свету

— Что это за хрень? — отчеканил Чайльд и лишь сильнее впился в запястье, не давая отстраниться. — Ты и сам видишь — зачем спрашиваешь? — огрызнулся Сяо и всё же выдернул руку из крепкой хватки, тут же отворачиваясь в поисках своей футболки. За закрытой дверью шумели студенты. Кажется, концерт подошел к концу. Сяо чувствовал себя раздавленным. Он только что отыграл сложное произведение, его до сих пор трясло от волнения, а еще Чайльд… — Ты же не сам сделал это? Сяо поморщился, всё же пряча глубокие порезы на плече за тканью футболки. Он не хотел, чтобы всё обернулось так. Он не хотел, чтобы Чайльд в принципе знал об этом. Сяо просто хотел спокойно переодеться и пойти в столовую. Но Чайльд, который умудрился их заметить, судя по всему считал иначе. — Не твое дело, — ощетинился Сяо и тут же почувствовал, как его снова схватили за запястье, но на этот раз сильнее, почти рывком дергая к себе. — Ты, блять, серьёзно? Думаешь, я смогу делать вид, словно ничего не видел? Как давно ты режешься? — с надрывом произнёс он, и Сяо с волнением бросил взгляд на дверь. Там было слишком шумно. Их не должны были услышать. От одной только мысли, что кто-то узнает о порезах, становилось не по себе. Впервые за два года учебы Чайльду захотелось по-настоящему врезать. — Не твоё. Блять. Дело, — снова отчеканил Сяо и с вызовом заглянул в глаза напротив. Чайльд выглядел сбитым с толку. Сяо не уверен, что видел его таким хоть когда-то. Во всегда озорных радужках сейчас виднелось непонимание вперемешку с какой-то детской обидой. Неужели он хотел, чтобы Сяо рассказал ему об этом? Неужели оскорблен тем, что Сяо не посчитал нужным поставить его в известность? Ручку двери кто-то дернул. Чайльд всё же ослабил хватку, позволяя Сяо отстраниться. — Это ненормально, — тихо произнёс Чайльд спустя пару секунд молчания, и Сяо так и замер, схватившись пальцами за ключ. — Тебе бы в дурке полечиться… Сердце пронзило сильной болью. Сяо знал, что Чайльд вряд ли его поймет, знал, что тот негативно относился к любому проявлению слабости, но слышать подобное от единственного близкого человека было… слишком. Сяо хрипло усмехнулся. — Пошёл ты, — отозвался он, пытаясь спрятать за этими словами обиду, после чего все же распахнул дверь.

***

Сяо вновь одиноко сидел на кухне, вслушиваясь в ночную тишину. На часах было уже около пяти утра. Скоро должен был проснуться Кадзуха, а следом за ним и Аяка. В этой квартире всё происходило по строгому расписанию, к которому Сяо быстро привык. К семи Кадзуха уходил на работу, после чего возвращался на обед примерно к двум часам дня. После обеда он уводил Сяо в парк, оставлял там до вечера и забирал после работы. Аяка же в это время сидела дома. Кажется, она работала удалённо, но Сяо не был уверен. Он мало разговаривал с ней, но не потому, что она ему не нравилась, а потому что перед ней он испытывал вину в разы сильнее, чем перед братом. Потому что Сяо доставлял проблемы. Потому что он жил в их квартире уже несколько месяцев, из-за чего они не могли побыть наедине или сходить куда-то вдвоем. Сяо портил им жизнь, и отрицать это было глупо. Если заботу Кадзухи он еще мог принять и понять, то вот Аяка… Она должна была быть первой, кто настаивала бы на том, чтобы Сяо лежал в больнице, но она, почему-то, настаивала на обратном. Она ни разу за всё это время не упрекнула Сяо за нахождение здесь, но он все равно ждал ножа в спину. Он всё ещё был уверен, что рано или поздно его вернут в больницу. Туда, где ему и место. В коридоре послышались шаги. За эти месяцы Сяо научился различать их между собой, поэтому сейчас не было сомнений, что к нему на кухню тихо прошла Аяка. Сяо повернул голову в сторону звука. — Не спится? — мягко спросила она, и Сяо мотнул головой. — Снова кошмары? На языке ощутилась неприятная горечь. Сегодня ему снова снился Итэр. Точнее, его золотой молчаливый силуэт. Он сидел напротив и наблюдал за тем, как Сяо плакал от бессилия, не в состоянии сыграть ни звука. Он молчал, пока Сяо пытался докричаться до него. Молчал, пока тот раз за разом не мог поставить пальцы в нужной позиции. Сяо не знал, почему теперь вместо старика стал появляться Итэр. Не знал, почему его ужасала мысль о том, что Итэр услышит, насколько же он бездарный музыкант, так же как и не знал, почему Итэр теперь стал мелькать в мыслях всё чаще. — Налить тебе чай? — голос Аяки звучал сонным. Сяо испытал вину за то, что она сейчас тратит на него время. — Почему ты проснулась? Я тебя разбудил? — вопросами на вопрос ответил Сяо и услышал, как ножки стула чуть скрипнули, когда Аяка, вероятно, села напротив стола. — Нет, просто захотелось попить, — ответила она, и Сяо кивнул. — Тогда не обращай на меня внимания. Тебе нужно выспаться… — Тебе тоже не помешало бы, — с улыбкой в голосе отозвалась Аяка, и Сяо поджал губы. — Уверен, что не хочешь чай? Сяо уверенно мотнул головой. С каждой секундой стыд разливался по венам всё сильнее. Хотелось провалиться сквозь землю, умереть, исчезнуть, а может, всё и сразу, только бы не испытывать вину за своё существование. Аяка когда-то ходила на его концерты. Сяо помнил, как она дарила ему цветы после выступлений. Помнил, как говорила, что не слышала ничего лучше. Аяка была замечательной. Сяо было до дрожи интересно, что она думала сейчас на самом деле? Кривилось ли ее лицо в отвращении, когда она видела, как Сяо рыдал и отпихивал от себя Кадзуху окровавленными руками, не желая принимать помощь? Смотрела ли она с жалостью сейчас? Боялась ли она обидеть Кадзуху своим желанием избавиться от Сяо? — Постарайся тоже поспать, хорошо? — после долгого молчания всё же произнесла она, тихо встала и всё же решила налить себе воды. Сяо ничего не ответил, продолжая глупо моргать и смотреть невидящим взглядом куда-то перед собой. Он даже не знал, включен ли свет. Как же ничтожно. Аяка ушла молча, лишь напоследок поставив на стол перед Сяо кружку с водой. Квартира вновь погрузилась в тишину. На губах так и застыло невысказанное «спасибо».

***

— Боже, как же жарко… — устало выдохнул Итэр, и Сяо не мог не согласиться. Сегодня погода была ужасной. Солнце жарило весь день с такой силой, будто пыталось выжечь всё живое на планете, и, возможно, всё это ощущалось бы не так ярко, если бы не толстовка. Сяо не вылезал из нее последние месяцы, но в разгар лета в ней становились с каждым днем всё более невыносимо. Пот неприятно стекал по спине, а голова немного кружилась, но Сяо боялся. Он не знал, как выглядело его тело теперь. Порезы, кажется, зажили, но рубцы остались наверняка. Сяо чувствовал их кончиками пальцев. Разве он мог показаться на улице в подобном виде? — Не хочешь зайти куда-нибудь? Здесь недалеко есть бургерная… — осторожно предложил Итэр, и Сяо пробрала холодная дрожь. Он нервно мотнул головой, чувствуя, как пересохло в горле. — Прости… Я боюсь людных мест… — с трудом выдавил из себя Сяо, на что Итэр судорожно чертыхнулся. — Я дурак, не подумал об этом совсем… — без доли осуждения отозвался Итэр, и на душе от этого стало чуточку теплее. — Тогда, может ты снимешь толстовку? Ты весь красный… Я боюсь, что тебе станет плохо… Сяо лишь сильнее втянул шею в воротник и сжал до хруста пальцы. В этой части парка почти никого не было. Сяо изредка слышал шаги где-то неподалеку, но в остальном, казалось, что они здесь совсем одни. Уединенные, погруженные в природную тишину и собственные разговоры, выброшенные из ритма жизни на растерзание бестолковому просиживанию ценного времени в пустом парке. — Я не могу… — пересохшие губы двигались с трудом, и Сяо облизнул их кончиком языка. — Тебе нечего бояться. Мы здесь совсем одни… — Итэр говорил мягко, осторожно, словно боясь спугнуть, и Сяо в который раз подумал о том, что доставляет проблемы. Аяка, Кадзуха, теперь еще и Итэр, которого Сяо тайно в своей голове называл другом… Все они вынуждены возиться с ним, как с ребёнком. Стыдно… — Я не стану смотреть на тебя, если ты беспокоишься… Обещаю… — искренне произнёс Итэр, и что-то внутри затрепетало. Итэру действительно хотелось доверять. С ним было комфортно, он, казалось, понимал Сяо лучше, чем кто-либо из знакомых. А еще он не знал то, каким Сяо был когда-то, а потому ему было не с чем сравнивать. Так почему бы не попытаться? Сяо, сжав плотнее зубы и наступив на все свои сомнения, всё же потянулся к краям толстовки и так и замер, вцепившись пальцами в ткань. Тошнота вновь подскочила к горлу. — Я не могу… Я не помню, как я выгляжу… Я урод… — беспорядочно зашептал Сяо и резко замолчал, когда почувствовал легкое прикосновение к собственной кисти. Итэр ничего не сказал — лишь обхватил аккуратно за запястье и потянул вмиг обмякшую руку к себе. Сяо, кажется, даже перестал дышать. Время словно замерло окончательно, а весь уличный шум растворился в громкой пульсации крови в висках. Сяо позволил себе сделать вдох только тогда, когда почувствовал под собственными пальцами нежную, горячую кожу. Итэр отпустил запястье, после чего всё же тихо произнёс: — Я режусь иногда, когда становится совсем больно… Сяо поджал губы. Он медленно скользнул ниже, до самой кисти, и под подушечками пальцев раз за разом ощущались то рубцы, то недавно зажившие порезы. Их не было много, но даже само их наличие заставило сердце забиться сильнее в искреннем сочувствии. — Я знаю, каково это. Знаю, что тебе они кажутся отвратительными. Я тоже стыжусь их, особенно когда замечаю, как другие люди смотрят на меня… — тихо говорил Итэр, а Сяо не решался убрать руку, снова и снова едва заметным касанием проезжаясь по особенно длинным рубцам. — Но разве мы должны стыдиться перед теми, кто никогда не испытывал подобного? Сяо всё же убрал руку и на него комом накатило странное облегчение. Итэр был прав, вот только осознать его слова и принять их — это совсем разные вещи. Никто не смел осуждать их боль. Никто не смел осуждать их способы справляться с ней. Но от этого не было легче, от этого собственное тело не переставало казаться уродливым… Сяо вновь вцепился в край толстовки пальцами, замер на какую-то жалкую секунду, а после все же решился — стянул с себя душную, пропитанную потом ткань и небрежно скинул ее рядом с собой на лавку. Руки захотелось инстинктивно спрятать, но прятать их было некуда, поэтому он лишь подтянул их к животу, стараясь не показывать предплечья. — Спасибо, что доверился мне… — тихо произнес Итэр, и Сяо слабо улыбнулся, ощущая заметное облегчение от того, что выпутался из теплой одежды. Он не знал, смотрел ли Итэр на него, но даже если так — ему не было страшно. Больше не было.

***

— Вчера ко мне приходили родители, — после затяжного молчания вдруг заговорил Итэр, и Сяо, успевший погрузиться в свои мысли, почти резко вынырнул наружу. — Ненавижу, когда они приходят без приглашения… Итэр немного закашлялся, после чего вновь глубоко затянулся. Сяо затянулся тоже. Он надеялся, что это не войдет в привычку. Это всего лишь вторая сигарета в его жизни. Всего лишь второй раз, когда Сяо слепо доверился и позволил поднести зажигалку до безумия близко к своему лицу. Итэр никак не комментировал то, что Сяо вновь попросил закурить. За это ему хотелось сказать отдельное спасибо. — Что им было нужно? — спросил Сяо и сделал короткую, поверхностную затяжку, все еще не решаясь вдыхать глубоко. — Снова прочитали мне лекцию о том, что я задохнусь от бардака и мусора, а еще умру в страшных муках за своей бесполезной бездарной работой, — усмехнулся Итэр, и Сяо услышал в его голосе горечь. — Ты каждый день думаешь о смерти… а их беспокоит… мусор? — с долей сочувствия спросил Сяо, хотя и так прекрасно знал ответ. Его собственную мать не беспокоила причина порезов — ее беспокоило то, что скажут люди, увидев их. Ее не беспокоили попытки Сяо попрощаться с жизнью — ее беспокоило то, что после академического отпуска он не сможет вернуться к учебе. Почему-то эти люди слишком любили игнорировать суть проблемы. Почему-то их беспокоило вообще всё, кроме душевного состояния их детей. — Мне уже плевать, если честно. А не пустить их мне не позволяет совесть, — произнес Итэр, и Сяо поднял глаза к небу, чуть щурясь из-за того, что солнце больно резало по чувствительным глазам. Сейчас сквозь серую дымку пробивались светлые пятна. Сяо вновь за эти долгие месяцы предпринял попытку рассмотреть хоть что-то, но в ответ ничего. Он горько усмехнулся. — А ты работаешь из дома? — поинтересовался он. — Ага, в основном по ночам, чтобы днем была возможность видеться с тобой. Сяо почувствовал пробежавшие по коже мурашки. Эти слова отозвались в груди приятным трепетом. На губах против воли дрогнула едва заметная улыбка. Как только Итэр мог говорить такие вещи настолько открыто и не стесняясь? — Наверное, это тяжело… — Не-а, по ночам лучше работается. Больше сосредотачиваешься что ли… — А кем ты?.. Сяо осёкся, так и не закончив вопрос. Уместно ли вообще было спрашивать, кем Итэр работал? Вдруг это личное. Какая профессия вообще позволяет работать ночами из дома? Художник? Писатель?.. — Я разработчик, — словно прочитав мысли, ответил Итэр и хрипло засмеялся. — Мы учились с Люми на одном факультете. Она всегда лучше меня разбиралась в информатике. Я постоянно списывал у нее домашки. Думал, что никогда не буду работать по профессии. А теперь вот. Ее больше нет, а я работаю… — неуверенно закончил Итэр, и Сяо поджал губы, чуть поворачивая голову в сторону Итэра. — Ты молодец, что продолжаешь работать и бороться… Ты очень сильный, Итэр… — с трудом подобрав слова, произнес Сяо, и Итэр в ответ хрипло рассмеялся. — Я даже институт не закончил. Бросил сразу после ее смерти, так что большое будущее мне всё равно не светит. Не уверен, что светит хоть что-то… Но спасибо тебе за поддержку, Сяо… Итэр говорил с улыбкой, но Сяо слышал горечь в его голосе. Слышал обиду и боль, чувство утраты, а еще непринятие. Хотел ли Итэр вообще заниматься тем, что напоминало ему о сестре? Или он делал это, потому что не умел ничего другого? Сяо так и не нашел слов в ответ. Сигарета в пальцах окончательно истлела.