Игра девяти огней

      Готовиться к свадьбе получалось с трудом. Более того, Диспатер до сих пор не особенно понимал, что он вообще выходит замуж за Лорда. Чаще они просто находились в компании друг друга, и им было глубоко всё равно где именно быть — в столовой, спальне, одной из многочисленных гостиных дворца или во внутреннем саду. Они могли даже не разговаривать, не читать, не заниматься вообще ничем, просто быть рядом в тишине, чтобы её прерывал лишь звук дыхания. Но и пойти против своей природы Асмодей никак не мог, так что куда чаще они это время проводили в горизонтальном положении.       Утром третьего дня в дверь спальни поскреблись.       — Господин Асмодей, к вам посетители! — раздался голос слуги.       Асмодей, поднявший было голову с груди Диспатера, тут же нахмурился и опустил её назад.       — Мефистофель припёрся, — со стоном пояснил он, когда Железный Герцог попытался приподняться, и приобнял его покрепче, не позволяя встать с кровати.       Диспатера это не устроило.       — Ну как так можно, милог’д! — возмутился он, укутывая их вдвоём в одеяло потеплее, — Вы же сами его звали!       — Ничего, подождёт, — устроился поудобнее Асмодей и прикрыл глаза, собираясь погрузиться обратно в транс.       Однако буквально через несколько минут дверь в спальню с грохотом отворилась, являя дико недовольного Мефистофеля, мечущего из глаз искры.       — Нет, ну вы только посмотрите! — в воздух выругался Бог Лжеучения, изящно сложив руки на груди, — Даже не пошевелился, это ж надо!       Несмотря на то, что появились Первородные Демоны в один день, Мефистофелю, в отличии остальных, нельзя было на вид дать больше тридцати. Это был невысокий мужчина, узкий в плечах и стройный, без единого намёка на углы в своём теле. Несмотря на видимую худобу, у него были достаточно широкие бёдра и плавный переход к талии, а ещё длинные белые волосы, слегка голубоватые к концам, так что со спины его вполне можно было принять за весьма юную девушку. Его и принимали порой. Правда, очень быстро жалели о своих поспешных выводах.       Диспатер тут же дёрнулся, порываясь всё-таки встать, но Асмодей прижал своего любовника к себе покрепче, лениво приоткрыв один глаз.       — И чего разорался? — вздохнул он, даже не поднимая головы.       Мефистофель хотел бы разразиться тирадой о том, что его подняли в такую рань лишь для того, чтобы он полюбовался лежащими в постели голубками, но тут из-за его спины показалась рыжая и кудрявая макушка Санзира. Полурослик левитировал, стоя на воздухе так, чтобы быть по плечо своему супругу. После получения демонических способностей, он теперь почти постоянно находился в таком положении, радуясь тому, что в обществе «полноразмерных» может смотреть не только на их задницы.       — Доброго утра, Асмодей, — поздоровался трикстер, чуть склонив голову на мгновение, — Мы помогать пришли.       Мужчина тяжело вздохнул и, показывая всем видом, что делает это только из уважения к полурослику, но никак не к Мефистофелю, наконец разжал руки и перекатился в сторону.       — Одевайтесь давайте, мы вас в коридоре ждём, — мягко сказал Мефистофель, положив ладонь себе же на плечо, а затем вдруг состроил «страшный взгляд», — Одевайтесь, Асмодей. Я вот лично не горю желанием снимать вас друг с друга, как псов во время случки.       Диспатер тут же покраснел от стыда, а вот Асмодей лишь фыркнул в воздух. Дверь в спальню прикрылась ровно настолько, чтобы бегающие по замку слуги не застали господина в ненадлежащем виде. Как будто кто-то из них ещё его в таковом не видел.       Суматоха во дворце действительно стояла страшная. Все готовились к свадьбе — Асмодей поставил перед своими подчинёнными почти непосильную задачу, ограничив время, так что слуги дорожили каждой минутой, лишь бы успеть вовремя.       Вскоре в коридоре показался Лорд Второго Круга, а за ним и его эрцгерцог.       — Добг’ое утг’о, господин Мефистофель, господин Санзиг’, — пряча глаза, поздоровался Диспатер. Трикстер тут же удивленно склонил голову вбок, а Бог Лжеучения выгнул одну бровь.       — Чёрт с тобой, дорогой, — ласково пропел он, располагающе улыбаясь Диспатеру, — Ты выходишь за моего брата, да и лично мы знакомы уже невесть сколько. Можно и на «ты».       Диспатер кивнул, но по бегающему взгляду было понятно, что чувствовал он себя достаточно неловко. А затем неловко себя почувствовали уже Мефистофель с Санзиром. Вчетвером, они шли по коридору вперёд, но никто ни о чём не разговаривал, потому что всё, куда могли смотреть Диспатер с Асмодеем — это друг на друга. Они даже шли рядом и то и дело нежно касались мизинцами. Затем и вовсе взялись за руки, как влюблённые подростки. Асмодей через каждые несколько метров наклонялся, чтобы поцеловать своего секретаря, а Диспатер через свои каждые несколько метров слегка облокачивался на своего Лорда, чтобы аккуратно притянуть того к себе поближе. Богу Лжеучения и вовсе пришлось вклиниться между ними и начать без умолку щебетать о чём-то своём в воздух, для того, чтобы немножко снизить напряжение, которое начало натягиваться в воздухе.       — Я даже взял с собой Антасагара и Алдара, — говорил он, покачивая бёдрами, — Думаю, нечего им сидеть дома. Потом отдельно посылать за ними карету? Глупости какие. Посидят уж, не развалятся. Может чем и помогут, оба ведь с руками и головой.       — Мгм, — абсолютно незаинтересованно отвечал Асмодей, продолжая смотреть только на Диспатера, даже не пытаясь делать вид, что слушает лучшего друга.       Они дошли до гостиной и, действительно, как и сказал Мефистофель, здесь сидели оставшиеся двое его супругов, не очень радостные тому, что их вытащили из дома. Молодые люди успели только поздороваться и этим привлечь внимание Бога Сладострастия, но со спины раздалось смущенное покашливание.       — Господин Асмодей, — вежливо позвал голос одного из инкубов, — Госпожа Наама не согласна с разводом. Она в ярости, она….       — Да твою ты мать, — выдохнул огнём Асмодей, подняв глаза к потолку.       — Иди-иди, дорогой, успокаивай Нааму, а мы посидим с Диспатером, — миролюбиво отозвался Мефистофель. Поймав благодарный взгляд брата, он приобнял эрцгерцога за плечи, заводя того вглубь гостиной, — Ну, милый, рассказывай…       Весь последующий диалог потонул в шуме дворца. Асмодей быстрым шагом направлялся к личным покоям бывшей жены. Это был не близкий путь — их спальни находились буквально в разных концах здания, даже с учётом того, что Лорд принял свой истинный размер. По мере приближения он чувствовал, что в этой части дворец ходил ходуном. Когда же Асмодей приблизился к коридору, ведущему к спальне Наамы, то услышал визг и шум летящих в стену предметов. Из-за двери выскочила парочка слуг, видимо, пытавшихся примирить Похоть, и выглядели они по меньшей мере помято. Они хотели было что-то сказать Асмодею, но тот лишь шикнул на них так, что суккубы разбежались в разные стороны, возвращаясь к подготовке свадьбы. Даже не стучась, демон быстро зашёл в комнату.       — Прекращай, Наама, — только и сказал он, скрестив руки на груди.       Женщина вмиг остановилась, так и оставшись с подушкой в руках, а затем фурией зыркнула на Лорда. Наама выглядела всклокоченной и до ужаса злой.       — Как это понимать? — вновь взвилась она, — Ты разводишься со мной ради секретаря? Ты ополоумел, Асмодей?       — Этот секретарь был со мной все эти миллиарды лет, — спокойно отозвался мужчина, представляя собой сейчас не меньше, чем каменную статую.       — Ровно как и я! — огрызнулась Наама, зло перемещаясь из угла в угол, — Подумать только! Нет, я не потеряю свой статус! Я не потеряю его таким образом.       Женщина подошла к Лорду, злобно глядя на того своими точно такими же зелёными глазами.       — Он что-то сделал с тобой! — догадалась она, ядовито улыбаясь, — Ну конечно, сам бы ты не смог принять такое решение! Нет, Асмодей, я никуда не уйду ради твоего же блага, и выясню какой гадостью тебя отравил Диспатер.       Наама дернула на место лежащее на боку кресло, после чего показательно устроилась в том, сложив руки себе на ноги. Внимательно слушающий всё это Асмодей немедленно взорвался, едва последнее слово слетело с губ бывшей супруги.       — «Ровно, как и ты»?! — в ярости переспросил он, повышая голос. Наама тут же вжала голову в плечи, удивлённо глядя на Асмодея снизу-вверх. Кто-кто, а он никогда и ни на кого не кричал. При общении с подчинёнными, ему чаще хватало простого «Та-а-ак!», чтобы любой моментально понял свою ошибку. Но сейчас Асмодей кричал, — Где ты была, когда Диспатер пятьдесят лет кормил меня с ложечки и не отходил ни на шаг от моей кровати? Где ты была, когда он за руку водил меня по замку? Где ты была, когда умерла наша дочь?! У Люцифера, вместе с Лилит, окрестив меня убийцей! Да что б у вас троих кишки вытекли! Не смей мне говорить, что ты была со мной все эти годы так же, как со мной был Диспатер! Когда я остался один на пепелище, неужели это ты, а не он, пришла ко мне? Ты вернулась только когда я заново отстроил весь круг и наладил его работу!       Наама в ужасе смотрела на Лорда. От его крика дрожали стены и падали картины, от его крика дребезжали окна и сыпалась крошка с потолка. Женщина невольно вжалась в кресло, на котором и сидела. Вся спесь с неё резко куда-то пропала.       — Асмодей, я… — начала было она, но бывший супруг её резко осадил.       — Можешь остаться до завершения церемонии, — сказал он Похоти, медленно успокаиваясь, — Но после, чтобы я тебя не видел. Я не выгоняю тебя на улицу — ты сохранишь свой титул, сбережения, и я дарую тебе кусок земли и особняк на территории Второго круга, под твоё управление. Ты просто выходишь из статуса жены Лорда. И прекрати верещать. Ты не торговка на рынке.       Ничего более не желая слышать, разгневанный, Асмодей вышел из спальни, глубоко дыша и подавляя в себе желание трахнуть об пол чем-нибудь тяжёлым.       — Ты обезумел, Асмодей, — заключила Наама ему в след.       Но он её уже не слушал.       Он шёл по замку, успокаивая бьющееся сердце и розовый огонь, что уже изнутри лизал роговицы. Не хватало ещё испортить себе столь долгожданный день такой мелочью, как склочностью Наамы. Она должна была уйти в прошлое, Асмодей чувствовал. И чувствовал, что после этого он обязательно должен стать счастливым.       Мужчина без труда нашёл гостиную, в которой он оставил всю утреннюю компанию, но, к его большому удивлению, внутрь его никто не пустил, даже несмотря на то, что он уменьшился в размерах, — у двери его уже ждал Мефистофель.       — Ну? — спросил он, накручивая локон себе на палец, — Что сказала жёнушка?       — А тебя это сильно волнует? — осведомился Асмодей, приподнимая одну бровь. Мефистофель тут же хмыкнул и отрицательно качнул головой.       — Нисколько. Позволю лишь себе заметить, что, раз ты не крушишь дворец по мере своего приближения, вопрос улажен, — Бог Лжеучения наконец перестал терзать свои волосы и просто поправил их, чтобы вся копна оказалась сзади, — Куда больше меня волнует для чего же мы всё-таки здесь, да ещё и так рано. Дорогой, ты видел время? Свадьба будет только через пять часов. Ты хоть знаешь во сколько мне пришлось встать, ради того, чтобы успеть собраться, собрать всех своих мужчин и доехать до тебя аж с Шестого Круга?       — Зная твою расторопность, ты и не ложился, — тут же хмыкнул Асмодей.       Мефистофель возмущённо прикусил свой змеиный язык и ничего не сказал в ответ. Для него «рано» было любое время до одиннадцати утра. Пусть демонам и не нужно было спать — Мефистофель обожал проводить время в кровати, и чем дольше, тем лучше, так что он вполне мог нежиться в постели и до полудня, делегировав всю свою работу на супругов и подчинённых.       — Если серьёзно, то я вас позвал, чтобы вы отвлекли меня, — признался Бог Сладострастия, заглядывая за спину Мефистофеля, словно бы дверь могла стать прозрачной, — Я не смогу проверить как идут приготовления к свадьбе, и внести изменения, если рядом будет Диспатер. Зная его, он захочет полезть помогать, а мне это не нужно. Хочу, чтобы в этот день было всё для него.       Это нисколько не удивило Бога Лжеучения. У Асмодея была одна очень выделяющаяся проблема — он был до крайности ведом. И, в случае с Наамой, это было сильно заметно. Вся эта пошлость в архитектуре, одежде, нравах суккубов и инкубов исходила целиком из неё. Не то, чтобы Асмодей не имел своего мнения — имел, и частенько ярко выражал его, но, когда дело касалось самых приближённых ему людей, он просто не мог сопротивляться.       Мефистофель понимающе кивнул, а затем слегка приоткрыл дверь, чтобы засунуть туда голову.       — Санзир, дорогуша, пойдём помогать Асмодею. Мальчики, посидите с Диспатером пока, попейте чаю и проследите, чтобы тому принесли одежду. Если до двух часов ничего не будет готово — отловите первого попавшегося слугу и попросите, чтобы те нашли нас.       Послышался тяжёлый недовольный вздох Антасагара, а затем немного растерянное «Х-х-орошо!» от Алдара. Асмодей в очередной раз с благодарностью посмотрел на брата. Что бы он делал без него в этот день — Асмодей и предположить не мог. Пусть он этого и не озвучил вслух, но, на деле, он был счастлив что тот с такой готовностью включился в организацию.       Заглянуть в гостиную Богу Сладострастия так и не дали — вскоре из неё вылетел Санзир и тут же закрыл за собой дверь, воровато улыбаясь. Глядя на полурослика, можно было сразу сказать, что тот способен на разного рода пакости — рыжий, с загорелой кожей, покрытой веснушками, и хитрыми карими глазами. А с учётом его роста и хвоста с кисточкой, игриво пляшущего в воздухе, несложно было догадаться к какому конкретно виду демонов он принадлежит. Мефистофель частенько повторял, что разглядел это в нём ещё когда тот был смертным. И не ошибся.       Уже втроём, они направились исследовать дворец на предмет приготовлений. Асмодей словно впервые вообще заметил, что здесь что-то изменилось. Куда-то делась вся помпезность и блеск, свет стал куда более приглушённым, а красные, жёлтые и голубые цвета сменились на чёрные, фиолетовые и серовато-белые. Не везде, разумеется, но, как пример, во всех залах и коридорах, куда могли бы зайти гости.       Глядя на преображения дворца, Мефистофель не сдержался и хмыкнул:       — Дорогой, вы ещё не замужем, а ты уже у него под каблуком.       Но Асмодей не отреагировал.       Начало церемонии неумолимо приближалось. Постепенно начинала собираться аристократия, а затем появились и Лорды других Кругов. У Асмодея было столько дел, что встречать их остался Мефистофель, перед этим лишь лично переодев брата в одежду, подходящую церемонии, а вот Санзир бегал за Богом Сладострастия, успокаивая его волнение безобидными шутками.       Часы пробили «пора». Полурослик тут же испарился, как сквозь землю. Во всем дворце играла музыка, но, если ранее, то тут, то там слышались тихие разговоры и смех, то с началом церемонии дворец замолчал в трепетном ожидании. Асмодей шёл по коридору, ведущему в зал для церемоний, и чувствовал, как бьётся его сердце. С каждым шагом золотой мячик всё быстрее прыгал по ступенькам: «Стук, стук, стук, стук, стук».       «А если он скажет «нет»? Если не будет подписывать? Если он просто не выйдет?» — Тревожно скакали мысли. Оказавшись у широких дверей, мужчина остановился. Точка невозврата была поставлена.       Огромный зал был заполнен людьми. У стен сидела аристократия, приглашённая на это мероприятие. Графы и графини, маркизы, виконты, даже некоторые бароны и баронессы сидели ближе ко входу и у стен, по возрастанию титула. Ближе всех, на первых рядах, сидели герцоги, герцогини и эрцгерцоги с эрцгерцогинями. Там же сейчас сидела и Наама, с лицом, выражающим высшую степень изумления. Никогда ещё в своей жизни она не присутствовала на подобных мероприятиях не стоя рядом с Лордами и их супругами. Более того, на неё сейчас никто и не смотрел. Взгляды Лордов Восьми Кругов были устремлены только на Асмодея, и каждый думал лишь об одном: «Ты правда это сделал?»       Лорды стояли полукругом около двух высоких столиков, на которых уже лежало два договора и перья с чернильницами.       В левой части первым был Велиал, Бог Жадности, взрослый мужчина с сероватой кожей и козлиными чертами лица. Тот смотрел на Асмодея, слегка скривившись. Для Велиала все, кто ниже Лордов и их супругов по статусу, считались не больше, чем отребьем, так что известие о том, что его брат собирается жениться на своём секретаре поразила его до глубины всего его существа. Пожалуй, он сейчас даже сходился с Наамой во мнении, что Асмодей ополоумел.       Вторым следовал Маммон, Чревоугодие, даже не пытающийся скрывать своё недоумение. Молодой человек с тёмной, синеватой кожей, неловко скалился клычками и то и дело достаточно громко вопрошал в воздух: «Вы тоже, блять, это видите?», за что получал неодобрительный взгляд прочих.       За Маммоном стоял Цербер. И пусть в первой главе было рассказано о том, что Цербер представлял собой ничто иное, как огромного трёхглавого пса, нам стоит сделать лирическое отступление и пояснить, что тот не всегда использовал своё истинное обличие. Чаще Цербера можно было увидеть, как высокого мужчину с белыми взъерошенными волосами и очень правильными чертами лица — высокими скулами, пухлыми губами и пронзительным взглядом. Правда, вся эта красота почти всегда скрыта за собачьей маской, ведь Цербер, в любом своём виде, оставался любимым псом Маммона. Так что сейчас Цербера больше волновало наличие на нём большого количества одежды. Он искренне старался стоять ровно, но всё равно то и дело слегка вертелся и дёргал себя за жилет, отчего Маммону приходилось останавливать поток своего замешательства, чтобы повернуться к питомцу и ласковыми уговорами просить ничего не трогать до возвращения домой.       За Цербером возвышалась Зариэль, Леди Круга Лжи. Могучая женщина то и дело глядела из-под своей вуали на остальных и по её лицу было видно, что она всецело поддерживает восклицания Маммона, и даже с удовольствием высказалась бы сама, если бы не необходимость держать статус перед аристократией.       За Зариэль можно было заметить худую фигуру Аббадона. По его лицу всегда было сложно сказать о чём он думает на самом деле — нововозведённый Бог Гнева всегда выглядел ужасно сонным. Будучи вспыльчивым и импульсивным, когда-то давно Аббадон признался Асмодею в том, что у него уходит очень много сил на то, чтобы злиться, и каждый раз, когда происходит всплеск эмоций, после он чувствует себя ужасно вымотанным. Так что молодой человек сломал себя своими же руками и обучил своё тело спать, чтобы восстанавливать хотя бы немного сил, что уходили на злость, ибо транс не давал достаточного чувства отдыха. Так что сейчас он стоял, почти полностью закрыв лицо своими пышными белыми волосами, вьющимися мелким бесом, и, кажется, умудрялся дремать. По крайней мере, его глаз не было видно, чтобы сказать это наверняка.       А замыкала левый полукруг высокая фигура Харона, Бога Смерти, что в своей человеческой форме доходил аж до трёх метров. Это было очень худое существо с длинными светлыми волосами и серой кожей. Пусть он и был гуманоидным, назвать его человеком или демоном не поворачивался язык, даже несмотря на две пары острых рогов, украшающих его голову. Слово «существо» подходило Харону как нельзя лучше. За спиной же у него всегда тянулись чёрные крылья, представляющие собой ничто иное, как реку Стикс, что постоянно капала с них на пол, растекаясь густыми чёрными пятнами. Даже на всегда непроницаемом лице Харона сейчас отражалось лёгкое замешательство, когда он смотрел на идущего через весь зал Асмодея, словно бы и он не до конца верил в суть начавшейся церемонии.       Правый полукруг открывало зеркало. Сейчас в нём находился крайне недовольный Вельзевул, по виду которого всем должно было быть понятно, что он вообще не хотел здесь находиться. У мужчины было красивое лицо с хищными чертами — острые скулы, нос, линия челюсти, но абсолютно нелепые очки на носу. Всё дело в том, что два года назад он планировал совсем небольшой, по его скромному мнению, переворот. Обманом он заставил Рафаила заковать Мефистофеля и передать ему, сам же укрыл Рафаила у себя, не дав с ним связаться никому из остальной семьи, придумал план по завоеванию мультивселенной, который собирался воплотить в жизнь сразу после своей же свадьбы с Богом Лжеучения, но обломался. Его планам помешала сбыться команда из полурослика, высшего эльфа и его собственного сына, который, к его глубочайшему сожалению, был ещё и нихрена не главой этого разношёрстного отряда. В тот же день Рафаил освободил руку Люциферу, чтобы тот явил свой аватар, и они вместе заковали Вельзевула во льды, а его разум переместили в это чудесное зеркало, в котором он и жил с тех пор. А после того, как его жених добровольно вышел замуж за своих спасителей, которым через артефакт и помог себя найти, Вельзевул разом растерял все свои амбиции и смиренно принял судьбу, как секретаря у племянника.       Следом за ним, по иронии, стоял Антасагар. Это был плотный широкоплечий юноша-полудроу с волнистыми тёмными волосами по плечи. Он глядел на всё происходящее с плохо скрываемой скукой и почти что закатывал глаза. Ему, если честно, было глубоко плевать на то, кто на ком женится. Отрицавший свою демоническую природу, герцог Лускана мечтал поскорее вернуться на поверхность, к работе в храме Ориль, Верховным Жрецом которого он и был, считаясь не только одним из правителей торговой столицы, но и правителем всего Северного Побережья.       Рядом с ним нервно переминался с ноги на ногу долговязый Алдар. Его длинные уши сейчас казались даже больше из-за того, что Мефистофель настоял на том, чтобы ему, наконец, вместо привычного пучка на голове, собрали его длинные светлые волосы в аккуратную причёску. Тот вообще не особенно понимал, что он делает на этом празднике, и, так же, как и Антасагар, грезил о том, чтобы поскорее вернуться к работе. Правда, не в Лускане, а на Восьмом Круге у Зариэль в громадной мастерской.       Аккурат после стоял Рафаил, ныне Бог Насилия. Это был юный демон, почти мальчишка, с мягкими, как и у Мефистофеля, чертами лица и тела — такими же широкими бёдрами и узкий в плечах и талии. Правда, в отличии от Мефистофеля, Рафаил был достаточно высоким, а ещё и на каблуке в семь сантиметров и вовсе был существенно выше своего супруга, что находился по правую руку. Молодой господин смотрел на Асмодея с нескрываемым счастьем, можно сказать, светился. Никто из здесь присутствующих не мог вспомнить, когда вообще Асмодей мог удостоиться такого взгляда со стороны приёмного сына. Возможно, сейчас у некоторых читателей мог возникнуть вопрос о родословной Рафаила, так что автор должен пояснить, что, несмотря на то, что в тексте уже неоднократно упоминалось родство Рафаила с Мефистофелем, воспитывался тот отнюдь не им. Асмодей всегда любил детей, и всегда до безумия хотел настоящую семью, но после давней катастрофы у них с Наамой никак не получалось завести ребёнка. Когда пять тысяч лет назад Бог Сладострастия с Похотью в очередной раз повздорили, Наама решила сделать супругу так больно, как не делал никто: она пришла к Мефистофелю, с которым, на тот момент, Асмодей точно так же разругался, и предложила им переспать, чтобы позлить их общего обидчика. Правда, хитрая Наама не рассказала всего плана Богу Лжеучения, и зачала от него ребёнка. Когда об этом узнал Мефистофель, то сразу же рассказал об этом Асмодею, и, пусть они тогда здорово разругались, на их дружбу это не оказало совершенно никакого влияния. Более того, Асмодей так сильно хотел детей, что принял этого ребёнка, как родного. Правда, чуть позже выяснилось, что он был абсолютно не готов, и в виду того, что Нааму сын нисколько не интересовал, Асмодей воспитывал того в строгости и дисциплине, если не сказать, что в дрессировке. Оттого-то у Рафаила с Асмодеем и были сложные отношения.       Флаурос, эрцгерцог Седьмого Круга, выглядел не менее довольным, чем его дражайший супруг. Диспатер был его давним другом, и кому как не Флауросу было знать обо всех его проблемах и душевных терзаниях. Так что он искренне радовался за друга, к которому жизнь наконец повернулась лицом, а не тем местом, которым она стояла с момента его появления в этом мире. Внимание к себе мужчина привлекал не только леопардовым окрасом своих волос, собранных в короткий хвостик, но и кошачьими ушами на голове, заинтересованно поворачивающимися вслед за звуками. Флаурос стоял, скалясь в улыбке, и его длинный пятнистый хвост плавно ходил из стороны в сторону.       Последними же в этом полукруге стояли Мефистофель и Санзир, напряжённо переглядывающиеся друг с другом. Всё ли шло как надо? Они и сами не были уверены в том, что Диспатер появится в зале. Конечно, супруги сказали, что эрцгерцог не выглядел так, будто собирается сбежать, но зная обычную нервозность секретаря Лорда Второго Круга, было сложно поверить в то, что он добровольно выйдет к такому большому количеству людей.       Медленно Асмодей шёл мимо рядов аристократии, что пребывала в благоговейном молчании. Оркестр играл торжественную, но не агрессивную на громкие звуки музыку. Лорд Второго круга слегка ускорился, когда до столиков осталось меньше десяти метров. Он не обращал внимание на притихших Лордов и аристократов, не обращал внимание на речь, которую уже вещал воздух в зале его голосом, а лишь встал на своё законное место, выпрямив спину. Его слегка потряхивало.       Открылись двери в зал. Внимание всех присутствующих моментально переключилось с Асмодея на того, кто вошёл в помещение, потому что признать в этом человеке Диспатера было просто невозможно. Портной действительно постарался на славу: плечи эрцгерцога украшала мантия с чёрным мехом, поверх ворота чёрной рубашки был повязан белый аскот, плотный жилет подчеркнул подтянутость тела Диспатера, а белые брюки стрелками уходили в высокие сапоги. На голове же, вместо необходимой в данной ситуации короны, все увидели строгую фероньерку, что представляла собой две полустрелки, дугой тянущиеся друг к другу и заканчивающиеся вытянутым, по форме клыка, кусочком галтованного чёрного оникса. Если где-то и слышались какие-то перешёптывания, то сейчас повисла настоящая гробовая тишина.       Тут, наверное, автору стоит сделать ещё одно лирическое отступление. Всё дело в том, что на людях Диспатер был чем-то вроде мальчика для битья. Руку на него, конечно, никто не поднимал, да и Железный Герцог никогда не был ромашкой, но вот шутки у Асмодея всегда были достаточно грубыми. И если тому же Мефистофелю, который все эти миллиарды лет знал о воздыхании Асмодея, было очевидно, что тот просто «дёргает за косички», то, конечно, со стороны могло показаться, что Лорд Второго Круга попросту издевается над своим секретарём. Как правило, отправляясь на какие-либо приёмы и наряжаясь в то, в чём он обычно там появлялся, он никогда не забывал «украсить» и Диспатера. Как правило, это были очень узкие штаны, накрахмаленные перчатки, рубашка с ополовиненным жилетом и длинным «хвостом» до колен сзади, но на лицо он всегда ставил ему мушку, на голове обязательно был парик, а на парике всегда была прикреплена ма-а-аленькая коронка, которая не налезла бы Диспатеру даже на два пальца. На свадьбу своего сына, Асмодей и вовсе нарядил Диспатера в коротенькие шортики. И несмотря на всё это, Диспатер всегда был единственным человеком, который без зазрения совести мог за ухо вытянуть своего Лорда из объятий суккубов для того, чтобы заставить того работать, но подобные их отношения всегда оставались за закрытыми дверями. Надеюсь, теперь стало понятнее, почему все Лорды и аристократия были в ужасе, узнав о свадьбе Асмодея на своём секретаре. И, надеюсь, реакция Диспатера, там, в библиотеке, тоже стала очевидна.       Но если обычно Диспатер выглядел перед высшим обществом, как минимум, несуразно, то сейчас всем стало очевидно — перед ними будущий Лорд.        Вчерашний секретарь зашёл в зал с неловкой улыбкой, мол, извините за опоздание, но шёл прямо к Асмодею, даже не оглядываясь по сторонам. Как и всегда, его руки тряслись, но он не держал их в замке перед собой или не пытался скрыть, сложив их на груди, а просто опустил вниз. Лорды неотрывно следили за тем, как Диспатер поднимается на небольшие ступеньки, проходит мимо них и встаёт рядом с будущим супругом. Он не проронил ни слова, но даже несмотря на это, с самого момента его появления, Асмодей выглядел лужей вместо демона, не меньше. И в глазах Бога Сладострастия плясали сердечки.       Велиал, кажется, сплюнул.       Не тратя ни секунды более, Асмодей достал из чернильницы перо и тут же поставил свою подпись на двух листах и те, на глазах у всех, поднялись в воздух и сгорели в розовом пламени.       Диспатер с трудом заставил себя перевести взгляд на бумаги. Его проблема была очевидна — из-за тряски рук тот мог лишь магией отправлять перо самостоятельно подписывать за него всё, что ему было необходимо, но магические контракты и документы всегда должны были быть подписаны лично, чтобы избежать случаев мошенничества. Иначе бумага просто будет испорчена. Но долго Диспатер не раздумывал — он точно так же вытащил перо из чернильницы и быстро расписался где нужно. И пусть подпись слегка съехала — плевать. Буквально через мгновение оба договора взвились в воздух, и их поглотил чёрный огонь.       Всё. Начался новый виток истории, как для Второго Круга, так и для всего Баатора. На арену вышел новый игрок, который либо станет слабым местом Асмодея, либо его крепостью.       Асмодей не помнил, как они закончили праздник. Помнил, как они с трудом оторвались друг от друга, и то, силами Мефистофеля с Санзиром, тонко намекнувшим, что народ хочет видеть своих Лордов вместе со всеми в зале для банкета. Помнил, как они сидели уже за столом Лордов и даже почти ничего не ели и не пили, пока на фоне слышался смех и разговоры. Помнил, как он оповестил об окончании банкета и с трудом дождался, когда разошлась аристократия, а затем и разъехались остальные.       — Не выпущу тебя, пока не насыщусь полностью, — успел только выдохнуть Асмодей своему, ныне, супругу в губы, прежде чем переместить их в спальню, ставшую неожиданным образом нормальных человеческих размеров.       Диспатер и не сопротивлялся. Напротив, он слегка улыбнулся, обеими ладонями поймав лицо Лорда Второго Круга.       И никакая сила не могла бы сейчас их вытащить из постели. Дело даже не в сексе — дело в невозможности оторвать от любимого человека взгляд, разжать руки и разорвать кольцо объятий, перестать вдыхать самый вкусный запах в мире — запах тела или волос возлюбленного.       Им обоим нужно было время осознать одну истину — они связали себя друг с другом на всю оставшуюся жизнь. И это их не пугало.