Соловей в золотой клетке

Слова женщины трещали в голове, сердце словно билось в конвульсиях. Я сплю? Я спала? — Нет! Нет! Нет! Этого не может быть! — я закричала, забив кулаками по кушетке в истерике. Узнав о своей беременности моё лицо побледнело, руки тряслись, а глаза расширились от ужаса. Осознание ударило слишком сильно. Я сорвалась с места, упала на пол и, обхватив голову руками, закричала: — Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу вас всех! Будьте вы прокляты! Крики эхом отдавались в комнате, заставляя Камиллу и медсестру броситься ко мне. Они пытались поднять меня с пола, успокоить, но я не видела и не слышала их. В порыве ярости я случайно ударила женщину, и у той из носа хлынула кровь. Но это не остановило меня. Моя истерика не утихала. Я забилась в угол комнаты, сжавшись в комок, и отталкивала всех, кто пытался ко мне подойти. — Не трогайте меня! Убирайтесь! — закричала я срывающимся голосом. Доктор, вытирая кровь, выбежала из комнаты за помощью, оставив Камиллу одну. Та осторожно стояла неподалёку, боясь спровоцировать ещё больше гнева, но не оставляла одну. Через несколько минут в комнату вошёл глава семейства — отец дьявола. Его присутствие было словно удар грома. Он посмотрел на меня ледяными глазами, от которых внутри всё сжималось. Его голос прозвучал глухо, строго: — Что ты здесь устроила? Ты теперь носишь наследника нашей семьи. Иллуми уже ждёт тебя в покоях. Успокойся и отправляйся к нему. Сердце словно замерло в груди. Эти слова прозвучали как приговор. Я осознала, что мои мучения, скорее всего, никогда не закончатся. Камилла подошла ко мне с осторожностью, словно к раненой птице. Она аккуратно подхватила под руку, помогая мне подняться. Я не сопротивлялась, но моё заплаканное лицо с красными пятнами от слёз, спутанные волосы и кровоточащие пальцы, сбитые о мебель, говорили о пережитом кошмаре. Шаги были неровными, я едва не спотыкалась, но молча шла рядом с Камиллой. Всё внутри меня опустело, я выглядела так, словно только что восстала из могилы. Я знала, что путь в покои к мужу — это путь к тюрьме, из которой нет выхода.

***

Я шла сквозь удушающие коридоры, моё сознание было затуманенным и лишь тихие всхлипы нарушали убивающую тишину. Не знаю как у меня хватило сил удержаться на ногах, но спустя пару минут, которые показались мне вечностью, я предстала перед большими дверьми. Камилла, которая всё это время крепко держала мою руку, слегка ослабила хватку. — Госпожа, — девушка тяжело глотнула, прежде чем продолжить, — вы уверены, что в силах и в сознании чтобы. — Да. — оборвала её я. Мой голос прозвучал резко, без капли сомнения, словно сам дух возмездия говорил во мне. У Камиллы точно появятся пару седых волос. Девушка осторожно постучала трясущейся рукой по дереву, а после так же осторожно и медленно открыла двери. Я больше не видела и не ощущала себя прежней. Глаза загорелись яростью, ногти на моих сжатых в кулак руках, впивались в кожу до крови. Всё происходило словно в замедленной съёмке. Я вошла в комнату. Началась игра не на жизнь, а на смерть. Он стоял посреди комнаты, оценивая меня взглядом. Я не сводила с него глаз ни на секунду, если бы мою ярость и желание отомстить можно было материализовать, целой вселенной не хватило бы, чтобы уместить её. Молчание казалось вечным, кажется, он почувствовала мою неупиваемую ярость и глаза его блеснули в азарте игры. Глаза наполнил красный цвет, я не видела ничего вокруг себя, кроме него. Несколько медленных уверенных шагов вперёд и я стою вплотную к самому дьяволу, смотря в его бездонные глаза. — Что ты сделал… Что ты сделал со мной? — хриплый шепот с болью выходил из горла. Мои руки сжимали подол платья так сильно, что ткань начала рваться, а пальцы покрылись болезненными белыми следами. В глазах плескалась чистая ненависть, в которой горело всё обида, боль, отчаяние, и одновременно тлел тот самый огонь, который мог уничтожить меня саму. Он молчал, ни одна эмоция не дрогнула на его лице. Но в его спокойной непоколебимости таилась сила, которая словно смеялась над моим попытками сопротивления. Это раздражало меня больше всего. Я ощущала, как между нами искрится что-то невидимое, как мой гнев сталкивается с его непрошибаемой аурой. Я подняла руку, как будто хотела ударить его, но замерла в последний момент, не в силах заставить себя пересечь эту грань. Я дышала тяжело, хрипло, мои губы дрожали от переполнявших эмоций. — Тебе нравится видеть меня в таком состоянии? Нравится ломать меня? — я в ярости сказала это, проклинающим шепотом, голос был резким, срывающимся. Он медленно наклонился к моему лицу, и наши дыхания почти соприкоснулись. Его губы чуть тронула тень едва заметной усмешки. — Ты сильнее, чем думаешь. Но ты сама выбираешь эту слабость. Эти слова были словно пощёчина. Мои глаза сверкнули ещё ярче, и в один момент ярость, переполнившая меня, вылилась наружу. Я схватила со стола фарфоровую вазу тяжёлую и массивную и, не раздумывая, размахнулась, чтобы разбить её о его голову. Но он, молниеносно среагировав, перехватил мою руку, стиснув так крепко, что запястье обожгло болью. Ваза выпала из моих пальцев и с глухим звуком разбилась об пол. Он держал меня руку, не давая отступить. — Ты хочешь разрушить всё вокруг, но это ничего не изменит, — его голос звучал низко, почти шёпотом, но в нём было столько силы, что у меня перехватило дыхание. Я вырвала руку из его хватки, но вместо того, чтобы отступить, приблизилась ещё ближе. — Ты никогда не поймёшь, что ты сделал со мной, — прошипела я, мой голос был полон боли и злобы. — Но запомни: я никогда этого не забуду. И никогда тебе этого не прощу. Он не ответил. Но в его взгляде мелькнуло что-то новое. Интерес? Возможно, даже восхищение. Ему нравился этот мой гнев, эта ярость, потому что во мне была сила, которую он хотел покорить. Я развернулась, тяжело дыша, и пошла к выходу. Но на пороге остановилась, не оборачиваясь: — Игра на смерть, говоришь? Что ж, тогда я буду играть, пока не выиграю. Я вышла, оставив его одного в комнате, но напряжение всё ещё висело в воздухе, как предчувствие грядущей бури. За дверью, в коридоре стояла Камилла, напуганная до чёртиков. Мы соприкоснулись взглядом, мои глаза были пусты. Никто и слова не проронил, но вдруг ноги подкосились, словно тот стержень, что держал меня, предательски надломился. Обессиленная я упала на пол, Камилла быстро подбежала ко мне и схватила под обе руки. Мир опустился во мрак, я больше ничего не видела. Снова обморок или желанная смерть?