Чёрный Ангел

      — Хочешь, зайдём сейчас в закусочную, о которой я говорил? — предложил Морис и кивнул на мою чашку: — Купим тебе нормальный кофе вместо этой отравы.       Я отвернулся и снова сделал вид, что меня интересует пейзаж за окном, просто чтобы у меня было время придумать, что ему ответить. Я не знал, почему, но, похоже, я его чем-то зацепил и так просто мне от него не отделаться. Не то чтобы он мне не нравился, но ты, наверное, сам знаешь, как это бывает: если кто-то из нас сближается с кем-то из Отражений, то, как правило, ненадолго. Либо они умирают, либо куда-то переезжают, либо узнают, кто мы на самом деле, считают, что мы ненормальные и обрывают с нами все связи (такое у меня, к сожалению, тоже было). И да, я не пытаюсь быть излишне драматичным. Просто говорю правду.       Нет, наверняка есть и хорошие люди, которые приняли бы нас такими, какие мы есть. Но мне такие пока не встречались.       — Спасибо, но я, пожалуй, пойду к себе, — отозвался я. — Хватит с меня на сегодня кофе.       — Ладно, но если что, она за углом отеля. Закусочная, — уточнил он. — Там минут пять ходьбы. Возможно, ты её даже видел. Понятия не имею, как она называется — когда-то у неё была вывеска, но потом она отвалилась. А восстанавливать её некому.       — За углом отеля, в пяти минутах ходьбы, — повторил я, чтобы лучше запомнить. — Я найду.       — Отлично.       — А что случилось с вывеской? — поинтересовался я.       — Её снесло ветром, — коротко ответил мой собеседник.       Я нахмурился:       — Ураганом, что ли?       — Нет, просто ветром. Он у нас тут сильный. Если в такую погоду не высовываться на улицу, ничего не случится, а вот старенькие дома вроде этой закусочной могут пострадать, — он бросил взгляд в окно и встал из-за стола. — Что ж, ладно. Я пойду. Справишься тут один?       — Похоже на то, что не справлюсь?       Он усмехнулся:       — Извини, совсем забыл, что ты сильный и независимый. Привык спрашивать это у сестры, вот и вырвалось на автомате.       — А она как на это реагирует? — осведомился я, вспомнив, какими словами он описывал свою сестру раннее.       — Обычно она меня посылает, — признался Морис.       Я хотел улыбнуться, но потом подумал, что это будет не очень сочетаться с тем, что я собираюсь сказать.       — Я своего брата тоже посылал, когда он звал меня мелким. А потом он... — я на секунду запнулся, потому что не смог заставить себя произнести слово «умер», — потом он исчез, и теперь меня уже никто так не зовёт.       — У вас в семье было много детей?       Я пожал плечами:       — Достаточно.       Ладно, на самом деле чуть больше, чем достаточно. И это я ещё не учёл тех, кто был рождён вне брака или по каким-то причинам не захотел жить в Эмбере. Каждый раз, когда я начинаю думать об этом, мне кажется, что я совсем не знаю свою семью. Я без понятия, сколько у нашего отца было женщин и сколько из них родили ему детей — хотя мне, в общем-то, всё равно.       — А ты какой по счёту?       — Последний, — бросил я, надеясь, что этим его расспросы ограничатся.       Морис усмехнулся:       — Знаешь, а от тебя правда есть ощущение, что ты младший ребёнок.       — Ощущение? В смысле?       — Ну, у тебя достаточно небрежный внешний вид. Я не хочу сказать, что ты неряха или что-то в этом роде, просто твой образ... — он сделал секундную паузу, — мне кажется, чем старше человек, тем больше он думает о том, как выглядит в глазах окружающих. Тебя это, видимо, не сильно волнует, и, возможно, дело в твоём возрасте. Но это только моё впечатление, потому что я тебя совсем не знаю.       Я улыбнулся, потому что он снова крайне точно описал мой характер, даже не имея никакого представления о моём внутреннем мире.       — Ну, меня волнует только мнение тех, кто для меня важен. Правда, со временем таких людей становится всё меньше. А на остальных мне плевать, тут ты верно подметил.       — Чем больше я с тобой говорю, тем больше мне кажется, что у тебя случилось что-то плохое, и оно на тебя давит, — внезапно вернулся он к началу всего нашего разговора. — И, знаешь, мне бы хотелось когда-нибудь услышать твою историю. Даже если это плохое лежит в её основе.

***

      Тут я вынужден остановиться, потому что того, что я ему ответил и того, о чём мы говорили после, я уж точно не собирался рассказывать Жерару. Для меня это было слишком личным. Да, это такая же страница моей истории, как и все остальные — возможно, даже одна из главных страниц, — но я уже давно решил для себя, что оставлю её закрытой.       Так будет лучше.       — Ну, не такая уж она интересная, — пробормотал я и глотнул кофе.       — Да что ты?       — В ней много скучных мест.       — Так расскажи нескучные, — распорядился Морис и снова уселся за стол.       — Я так понимаю, отрицательного ответа для тебя не существует?       — Нет, — с усмешкой подтвердил он.       Я уставился на дно своей чашки и попытался сформулировать то, что до этого даже не пытался озвучить — зачем, если никто кроме меня об этом не узнает? Но сейчас мне почему-то захотелось сказать это вслух — может, потому что откровенничать с незнакомцами порой бывает проще, чем с близкими людьми. Хотя, чтобы пересчитать по-настоящему близких для меня людей, мне будет достаточно пальцев одной руки.       Я не знал, как ещё можно подступиться к этой теме, поэтому не придумал ничего лучше, чем задать вопрос прямо:       — Скажи, ты когда-нибудь влюблялся?       Он вскинул брови, видимо, не ожидая такого вопроса, но всё равно ответил:       — Да, конечно.       Он подождал пару секунд и осведомился:       — Тебе сейчас кто-то нравится?       — Что-то в этом роде.       — И в чём тогда проблема? Это абсолютно нормально.       — Вот то-то и оно, — пробурчал я. — Обычно это нормально. А у меня как раз такое ощущение, что так быть не должно. Что если я когда-нибудь скажу это вслух, то навсегда испорчу с этим человеком отношения.       — Я не совсем понимаю, о чём ты, — пробормотал Морис, растягивая каждое слово, — но, думаю, ты ошибаешься.       — Это ещё почему? Ты ведь даже не знаешь, кто это.       — Да это и не важно. Ты же не выбирал, в кого влюбляться, а значит, не виноват в своих чувствах. Никто не имеет права тебя за это осуждать. И ты тоже не имеешь, — подытожил он.       Я вздохнул и снова перевёл взгляд на окно — сейчас мне почему-то не хотелось видеть выражение лица Мориса. Впрочем, через пару секунд он вынудил меня отвлечься от пейзажа, возобновив разговор:       — Знаешь, в чём твоя проблема?       Я пожал плечами.       — В чём?       Морис снова встал, потом взял свой стул, обошёл вместе с ним вокруг стола и сел рядом со мной.       — Ты боишься, что если скажешь, что чувствуешь, то все от тебя отвернутся и ничего уже нельзя будет изменить. И тебе даже в голову не приходило, что всё может быть по-другому. Взять хотя бы нас с тобой: я бы не узнал, что ты интересный собеседник, если бы с тобой не пообщался, так ведь?       Тогда я не понял, что он имел в виду. Да и, по правде говоря, сейчас не до конца понимаю. Возможно, Морис был из тех людей, которые видят других насквозь и могут после пары минут знакомства чисто интуитивно догадаться обо всём, что этот человек скрывает — хотя я даже не представляю, как это возможно.       Я отвернулся от окна и надел маску безразличия, просто чтобы он не понял, что на самом деле мне стало страшно. Это, конечно, глупо, но у меня проскользнула мысль, что Морис как-то связан с моей семьёй — что, возможно, кто-то каким-то образом узнал, что́ я скрываю, и решил проверить свои догадки.       Я кинул быстрый взгляд на собеседника, на этот раз ища в нём что-то подозрительное или хотя бы неискреннее. Но нет, на шпиона он точно не был похож.       «Все хорошие шпионы не похожи на шпионов», — мрачно возразил мой мозг, и я тряхнул головой, прогоняя эту мысль.       Даже если бы кому-то пришло в голову за мной следить, они бы вряд ли смогли это сделать, поскольку я даже никому не говорил, куда направляюсь. И они попросту не знают, где меня искать. Отражений великое множество, и в них бывает очень легко затеряться — особенно если не знаешь дороги.       — Не думаю, что мой случай подходит под это описание, — прокомментировал я его слова. — Но спасибо за комплимент.       Морис улыбнулся:       — Я никогда не делаю комплиментов. Только говорю правду.

***

      — Ты снова замолчал, — заметил Жерар, возвращая меня к реальности.       — Просто не знаю, что ещё можно добавить. О том, как мы познакомились, я уже рассказал.       Был, конечно, ещё Грэй, и я мог бы уделить несколько минут, чтобы рассказать о нём тоже. Я был бы даже рад это сделать, но понимал, что сколько ни вспоминай прошлое, оно никак не в силах повлиять на настоящее. Пора бы двигаться дальше.       — Про остальное рассказывать не интересно, — заключил я. — Почему ты вообще вдруг об этом спросил?       — Мне захотелось узнать тебя получше. Разве это не очевидно?       — Нет. Для меня — нет.       — Я, кажется, уже дал понять, что связался с тобой без всякой задней мысли. И я не понимаю, почему тебе так сложно это принять.       — Может, именно потому, что ты мой брат? — вырвалось у меня. — Или ты забыл, что вы все со мной делали? Напомнить?       — Я помню и понимаю твои чувства, — буркнул он.       «Нет. Не понимаешь».       — Но я здесь ни при чём, — добавил Жерар.       — Так уж и ни при чём?       — Я никогда не желал тебе зла, и ты это знаешь.       — С этим трудно спорить, — согласился я, но всё же добавил: — Как и с тем, что на моей стороне ты никогда не был.       — Что ты имеешь в виду?       — О, перестань. Можно подумать, что ты сам не догадываешься.       — Не догадываюсь о чём?       — Знаешь, когда человеку действительно на тебя не всё равно, он, как правило, заступается вместо того, чтобы просто смотреть. Ты же этого не делал и вместе с этим хотел, чтобы все к тебе хорошо относились.       Я замолчал, внезапно осознав, что ещё немного — и я бы заговорил в том же тоне, что и Джулиан. Боже мой. Когда я только успел стать таким... чёрт, даже подходящее слово подобрать не могу. Это что же, последние события так на меня влияют?       — Когда хочешь казаться хорошим, то ты хороший для всех, кроме себя, — добавил я. — Если ты ко всем хорошо относишься, это не значит, что все будут относиться к тебе также. Тебя просто будут использовать из-за твоей доброты. И, как по мне, уж лучше быть злым, чем терпеть издевательства в свой адрес. Или ты хочешь стать таким, как я? Хочешь потерять себя ради других?       Я уже пережил такой опыт благодаря Морганте. Я так старался быть тем, кого она хотела видеть, что действительно потерял себя настоящего. Если так подумать, то я и сам-то не знаю, какой я на самом деле, не говоря уже об остальных. Я относился к ней хорошо, а она меня бросила. Вот и, как сказал бы Корвин, весь сказ.       — Я просто считаю, что это ужасно — вот так просто отказываться от возможности жить, как тебе хочется и быть счастливым, и вместо этого из кожи вот лезть только для того, чтобы нравиться другим.       Я говорил то, что думал, это правда. Но верил ли я в это сам? Хоть я и не могу сказать, что живу в угоду окружающим меня людям, возможность быть счастливым у меня есть далеко не всегда. Бывают ситуации, в которых просто нет выбора и приходится довольствоваться тем, что есть, нравится тебе это или нет.       — Это мой выбор, — сказал Жерар.       — То есть ты не отрицаешь, что это ужасно?       — Иногда бывает тяжело, но для меня это лучший вариант из возможных.       Я хотел было возразить, но неожиданно почувствовал на себе чей-то взгляд. Я резко обернулся и понял, что на меня пристально смотрит какая-то девушка. Сначала я не понял, что вызвало причину её интереса, но потом вспомнил, где я её уже видел. С того раза я ни разу не вспоминал о ней, но сейчас мне понадобилась всего пара секунд, чтобы понять, кто она такая.       — Извини, Жерар, — пробормотал я и махнул рукой, прерывая контакт. — Миранда? — обратился я к девушке. — Что ты здесь делаешь?       — Я? — она вытаращила глаза. — Что ты здесь делаешь? Если я правильно помню, в прошлый раз ты впал в немилость леди Мойры, и она тебя терпеть не может.       — Именно поэтому я здесь. Я смог сюда проникнуть, но в течение года не смогу отсюда уйти.       — В течение года? Ух ты... — Миранда прислонилась к стене. — Нет, наша леди, конечно, бывает жёсткой, но чтоб настолько... честно говоря, я не помню, чтобы она ещё кого-нибудь так... запирала.       — Дай угадаю. Вместо того, чтобы запирать, она его просто казнила?       — Конечно, такое тоже бывало. Но казнит она, как правило, только за самые тяжкие преступления.       Если я ей, по факту, ничего не сделал, то страшно даже подумать, какие преступления Мойра считает достойными смертной казни.       — Меня она тоже сперва хотела казнить, но, как видишь, так и не сделала этого.       — Даже не знаю, что хуже. Мне кажется, это просто кошмар — сидеть целый год взаперти и не иметь возможности выйти.       — Ну, всё не настолько радикально. Из дворца-то я могу выйти.       Не могу даже представить, что было бы, если бы она лишила меня и этой возможности.       — За что она вообще тебя наказала? — поинтересовалась Миранда. — Что ты ей сделал?       — Вот и я задаюсь тем же вопросом, — пробормотал я, мысленно возвращаясь ко дню нашего с ней знакомства.       Если подумать, то не пересекись я в этот день с ней, или не будь я тогда так, не побоюсь этого слова, расстроен, всё было бы по-другому. А штука в том, что именно благодаря Миранде вся Рэмба, включая Мойру, в курсе моих отношений с Моргантой. Иногда я сам удивляюсь, почему не держу на неё, Миранду, за это зла. Хотя, по-моему, она разболтала это не из злого умысла, а скорее чтобы похвастаться — мол, послушайте, что мне рассказал принц Эмбера.       Кроме того, она была одной из немногих жителей Рэмбы, кто с пониманием отнёсся к моему положению и не стал приписывать мне статус убийцы, за что я был ей благодарен.       — Может, она хотела выдать Морганту замуж за кого-то другого? — предположила Миранда. — А тут подвернулся ты и всё пошло не по плану. Тогда было бы понятно, почему она на тебя взъелась — ты испортил её планы относительно дочери.       — Гм, об этом я не подумал, — признался я.       — Но звучит логично, правда? — настаивала она.       — Логично, — признал я. — Хотя я не думаю, что она собиралась выходить за меня замуж, даже если жениха у неё не было.       Может, она вообще не хотела выходить замуж за кого бы то ни было. Для человека вроде неё это была бы слишком большая ответственность. Хотя, по-моему, наше расставание даже пошло мне на пользу — чего, впрочем, нельзя сказать о ней. Честно говоря, я до сих пор не понимаю, почему она решила взять и уйти из жизни в таком юном возрасте. Единственное более-менее логичное объяснение, которое приходит мне в голову — это то, что она испугалась.       Но чего?       — А мне кажется, для неё это было бы выгодно, — заявила моя собеседница. — Может, она заранее навела о тебе какие-то справки, узнала о твоём происхождении и решила, что для неё эта связь будет полезной.       Я пожал плечами. Мне уже не хотелось обсуждать этот вопрос.       — Может, сменим тему разговора?       — Да я бы и рада, но это единственная тема, на которую я могу с тобой поговорить. Кроме того, что у тебя были отношения с леди Моргантой, я ничего о тебе не знаю.       — Почему не спрашивала?       Она пожала плечами, сделав это почти так же, как я несколько секунд назад (хотя со стороны я себя, конечно, не видел):       — Мне по статусу было не положено.       — Серьёзно? — я хотел засмеяться, но потом вдруг передумал и, наоборот, постарался придать своему лицу максимально строгое выражение. Правда, учитывая, что в своей жизни я это делал всего пару раз, я сомневался, что сейчас у меня это выйдет. — Значит, называть меня по имени и обращаться ко мне на «ты», по-твоему, ты можешь? Ты бы стала обращаться так к Мойре, а? А к Морганте, если бы она была жива?       Сначала Миранда молча разглядывала моё лицо, выискивая там какой-то подвох. Но через несколько секунд она, видимо, поняла, что я не шучу, и её лицо тут же утратило былую весёлость:       — Извини... извините, ваше высочество, — пробормотала она резко изменившимся тоном.       — Ты не ответила на мой вопрос. Стала бы?       — Нет.       — Тогда почему ты считаешь, что можешь себе это позволить, разговаривая со мной? А если я скажу об этом Мойре? Как, по-твоему, она отреагирует?       Я никогда раньше не видел, чтобы выражение лица человека так быстро менялось всего за пару мгновений. Миранда, до этого беззаботная и всегда готовая пошутить, теперь хмурилась и нервно оглядывалась по сторонам, как будто ломая голову над тем, у кого тут можно попросить помощи. И наблюдать за ней было, безусловно, очень весело, но через несколько секунд я решил, что пора заканчивать.       — Ладно, — я поднял руки и улыбнулся ей, — достаточно.       Она вздрогнула.       — Прошу прощения?       — Расслабься, я пошутил. Можешь выдохнуть и ни о чём не беспокоиться. Даже если я хотел бы рассказать об этом Мойре, у меня бы вряд ли вышло, в моём-то положении.       — Пошутил? — она поперхнулась, затем возмущённо уставилась на меня: — Ты понимаешь, как я испугалась?       — О, да брось. Должен же я хоть раз в жизни своим титулом похвастаться. Честно говоря, я даже не думал, что на тебя это окажет такое сильное впечатление.       — А что, раньше ты этого не делал? — поинтересовалась Миранда, разом забыв о том, что должна на меня злиться.       Я пожал плечами:       — Не видел смысла. Почти всё моё окружение состоит из моих родственников, а там все носят тот же титул, что и я. У них ещё и преимущество есть, потому что они старше. Так что с ними этот фокус не прокатит.       — А с леди Мойрой?       Я усмехнулся:       — Значит, она для тебя всё-таки леди?       Она проигнорировала мой встречный вопрос и только внимательнее уставилась на меня.       — Гм... я бы сказал, что на неё мой титул и так действует. Если бы не он, меня бы, вероятно, уже не было в живых. А так она боится, что перед смертью я прокляну её, а то и всю Рэмбу.       — А ваши предсмертные проклятия действительно всегда работают?       Я хотел ответить, но тут мой взгляд зацепился за чью-то фигуру в тёмном плаще — большинство жителей Рэмбы носили одежду светлых оттенков, поэтому на фоне толпы этот человек резко выделялся. Уж не знаю, нарочно ли.       Но смутило меня не это. Присмотревшись повнимательнее, я понял, что, не считая плаща, прохожий одет в красное и жёлтое.       Это были цвета Блейза.       Я сделал шаг вправо, чтобы Миранда не заслоняла мне обзор, и слегка присел, чтобы он меня не заметил — разговаривать с ним или нет, лучше разберусь потом. Блейз — если, конечно, это был именно он — стоял возле какой-то витрины и, судя по всему, уходить пока не торопился.       — С тобой всё в порядке? — спросила Миранда.       — Не знаю. Видишь того человека в плаще?       Она проследила за моим взглядом:       — Вижу. И что?       — У меня есть подозрение, что это мой брат.       — Это хорошо или плохо?       — Не знаю, — снова пробормотал я и вышел из подворотни. — Постой-ка здесь. Я посмотрю, что он будет делать. Не ходи за мной.