Чёрный Ангел

      Я немного потороплю события.       Пока я сидел в четырёх стенах и ждал, прошло ещё несколько месяцев. За это время ситуация на чёрной дороге оставалась стабильной — твари всё прибывали, а люди Эрика сражались с ними, но особого успеха это не приносило.       Один раз какое-то животное с крыльями пробило окно в библиотеке, как раз когда я там находился. Мне пришлось отбиваться от него голыми руками и частично — подручными средствами, потому что оружия у меня на тот момент с собой не было.       Наверное, именно в тот день я в полной мере осознал, что дело дрянь. До этого я находился в каком-то «замёрзшем» состоянии: сначала я хотел что-то сделать, потом смирился с тем, что у меня ничего не выйдет, а потом и желание что-то делать пропало. Я даже как будто не вполне понимал, что Эмбер в опасности, и только инцидент в библиотеке открыл мне глаза на происходящее.       Не думайте, что мне стало лучше от этого. Просто к невозможности что-то сделать и осознанию собственной никчёмности добавился ещё и страх за Эмбер.       Дела были настолько плохи, что Эрик даже отозвал моего охранника, потому что тот, видимо, понадобился на поле боя. Глядя, как гвардейцы и звери с чёрной дороги мутузят друг друга, я нередко задумывался, что будет, если все люди Эрика погибнут. У него всё-таки ограниченный запас воинов, и если их всех перебьют, будет хреново.       Конечно, вместе с ними были ещё люди Каина, Джулиана и Жерара, но ведь и их количество не бесконечно.       Наверное, это был единственный раз, когда я порадовался, что на стороне Эрика «абсолютное большинство», как он сам выразился, когда связывался со мной по Карте.       Наверное, если всех в конце концов убьют, останутся только Эрик, Жерар, Каин и Джулиан — они там, в конце концов, самые живучие. Может, они даже позовут меня на помощь, потому что в тот момент им будет нужна любая подмога. Но что потом? Даже если учесть, что мы все — принцы Эмбера, то нас будет всего пятеро, а зверей — сотни. Вряд ли мы сможем отбиться от них впятером. Если только кого-нибудь из нас убьют и он проклянет их перед смертью.       Хотя я, наверное, всё-таки приберёг бы своё предсмертное проклятие для Мойры. Да и к тому же, если я буду мёртв, мне уж точно будет всё равно, чем тут всё закончится. Может, и хорошо, если эти звери их убьют.       Интересно, а что этим существам тут вообще понадобилось? Они просто агрессивные по своей природе или ими управляют? Если за этим кто-то стоял, то всё сразу становилось сложнее. Вопрос, кто это и зачем ему понадобилось нападать на нас?       Стоп. А что, если это дело рук Корвина?       Может, ему не хватило того, что он проклял Эрика, и он решил сделать так, чтобы тому стало откровенно плохо? Честно говоря, мне с трудом в это верилось, но если я был прав, то можно было не волноваться о том, что с Эмбером что-то случится.       Остаётся только понять, что он планирует делать. Хочет, чтобы эти твари убили Эрика?       Впрочем, я забегаю вперёд. Никто ведь не сказал, что Корвин действительно связан с этими животными. Может, ими вообще никто не управляет, а бегут они сюда по собственной инициативе... тогда почему именно сюда? Что им тут, мёдом намазано?       Чем больше я думал об этом, тем более вероятной казалась мне теория о причастности Корвина к нападению этих зверей. Я знал, что человек он мстительный и может изрядно заморочиться, только чтобы насолить своему врагу. Почему бы сейчас ему этого не сделать?       Я встал с кресла, в котором до этого сидел, и в задумчивости походил по комнате. Потом кинул взгляд на Виалу, которая сидела на самом краешке кровати и что-то вязала.       С того момента, как мы поссорились (хотя я даже не уверен, что это можно назвать ссорой), я так и не поговорил с ней нормально, и между нами до сих пор было какое-то неясное напряжение.       Если бы я был героем комикса, над моей головой всё это время висел бы большой знак вопроса.       Я решил, что это не дело, и осторожно сел на кровать рядом с ней:       — Виала, давай поговорим, а?       Она едва заметно вскинула брови, но вязать не перестала:       — Конечно, давай.       Я вздохнул и почесал затылок, потому что начать этот разговор оказалось сложнее, чем я себе представлял.       — Насчёт того, что случилось, когда мы были у Дворкина... — я оборвал фразу, просто чтобы посмотреть на её реакцию.       Лицо Виалы осталось безмятежным, и она пожала плечами:       — А что случилось?       — Ты понимаешь, о чём я.       Несколько секунд она молчала, а потом промолвила:       — Я ведь уже сказала, что нам лучше забыть об этом. Это была ошибка с моей стороны. Я о ней жалею и она больше не повторится.       Вот, значит, в чём проблема. У неё что, настолько завышенные ожидания от себя самой, что она не позволяет себе говорить о собственных чувствах?       Но она ведь рассказывала мне про Лиама, и при этом не просила, чтобы я забыл этот рассказ. Наверное, тут что-то другое.       — А ещё ты когда-то сказала, что мы друзья, — напомнил я ей. — Друзья так не поступают.       — Как? — уточнила Виала.       — Ты сама знаешь.       — Нет, не знаю, — возразила та. — Я даже не понимаю, чего ты сейчас от меня хочешь.       — Да я же вижу, что у тебя что-то случилось, — огрызнулся я. — И я хочу, чтобы ты сказала об этом прямо вместе того, чтобы делать вид, будто ничего не произошло. Если замалчивать все проблемы, они не исчезнут, и я уверен, ты это получше меня знаешь.       Виала пожала плечами и вернулась к вязанию. Сказать по правде, меня задело такое поведение с её стороны. Создавалось впечатление, что ей было плевать на всё, что я говорил.       — Ты меня вообще слушаешь?       — У меня всё в порядке, — стояла на своём девушка.       — Это не ответ на мой вопрос.       — А какой ответ ты ждёшь от меня?       — Не знаю, — буркнул я. — Это ты мне скажи.       — Я уже сказала, что всё хорошо. Ты придаёшь моему состоянию слишком большое значение.       — Так в этом и прикол, Виала! Настоящие друзья всегда будут придавать твоему состоянию значение. Знаешь, мне даже начинает казаться, что у тебя их никогда и не было.       — Ты прав, — согласилась Виала. — У меня их не было.       — Что насчёт Лиама? Он что, совсем ничего не спрашивал, если у тебя было плохое настроение?       — В этом не было нужды, — пробормотала девушка. — У меня ни разу не было плохого настроения в его обществе.       — И что, он совсем не интересовался, например, как у тебя дела? — я скрестил руки на груди.       — Я, кажется, уже рассказала, что интересовался, — немного раздражённо отозвалась та. — Он всё время спрашивал, чем я увлекаюсь и заговаривал со мной каждый раз, когда видел...       — Н-да? — я насмешливо улыбнулся. — Тогда может, его интересовали твои увлечения, а не ты?       Виала нахмурилась:       — Что даёт тебе право делать такие выводы? Ты ведь его даже не знал.       — Не знал, — согласился я. — Но по твоим словам это выглядит именно так.       — Если бы у меня было плохое настроение, я уверена, ему было бы не всё равно, — пробормотала она.       — Вот именно, — буркнул я. — А мне, значит, должно быть всё равно?       — Нет.       — Тогда выкладывай, что у тебя там случилось, — я придвинул к кровати стул и сел напротив Виалы, чтобы лучше видеть её лицо.       Она вздохнула и отложила вязание, потом сложила руки на коленях и закрыла глаза.       — Я ведь уже говорила, что меня с детства готовили к роли фрейлины.       — Ага.       — Мне всё время говорили, что я должна быть вежливой, приветливой, всегда улыбаться и ни на что не жаловаться.       — И что будет, если ты на что-то пожалуешься? — я раздражённо дёрнул плечом. — Мир рухнет, что ли? Извини, но мне такие условия кажутся идиотскими.       — Может, потому что ты принц? — предположила она.       Я фыркнул:       — Как это вообще связано с тем, что я сказал?       — Ты привык, что тебе с детства никто не говорил «нет», и поэтому тебе кажется непривычным то, что мне ставили ограничения.       — Я не вижу ничего плохого в ограничениях, — возразил я, — но только когда они в разумных пределах.       — К сожалению, так принято.       — Почему?       — Я слышала, что на Отражении Земля есть работа, когда человек разносит еду и напитки в разных заведениях, — неожиданно заявила девушка.       — Официант, что ли? — уточнил я.       — Возможно. Я не помню названия.       — Да, есть такая профессия. А что?       — Им ведь тоже не положено показывать своих эмоций. Они должны всё время улыбаться, даже если клиенты ведут себя грубо по отношению к ним.       — Это точно, — пробормотал я.       Когда я слинял из модельного бизнеса, мне пришлось некоторое время поработать баристой, и за год работы я наслушался примерно столько же гадостей, как за всё своё детство.       Я могу всё время улыбаться, даже если мне этого не хочется — для меня это уже стало необходимым пунктом для выживания среди своих родственников. Если покажешь, что чувствуешь на самом деле, они тут же это заметят и обернут против тебя. С клиентами была похожая ситуация: если нагрубить им в ответ, они плохо о тебе отзовутся. От одного раза тебе просто сделают замечание, а если такое будет случаться систематически, могут и вышвырнуть с работы.       Со мной произошла именно такая история: однажды я наорал на женщину, которая заказала у меня кофе и постоянно спрашивала, нельзя ли побыстрее — мол, она очень торопится. Я спросил, зачем она заказала кофе, который придётся ждать, раз ей так дорого время. Она оскорбилась и сказала, что я обязан выполнять пожелания заказчика. После этого заявления во мне совершенно некстати проснулась гордость и я поругался с ней, а на следующий день после этого меня уволили.       Я, конечно, мог бы пригрозить персоналу, что убью их всех, если они меня вышвырнут, но среди них были и вполне неплохие ребята. Да и, честно говоря, мне не настолько нравилась эта работа, чтобы с таким усердием её отстаивать.       — Хочешь сказать, что фрейлины и официанты — это одно и то же? — попытался я вынести главную мысль из слов Виалы.       — Конечно нет, — возразила она. — У фрейлин есть много других обязанностей. Я просто хотела сказать, что постоянная вежливость — не такое уж и странное условие для моей... работы.       — Со мной ты вежлива тоже потому что работа того требует? — я нахмурился. — Сейчас-то ты не на работе. Ты можешь позволить себе говорить то, что думаешь. Разве не ты сама когда-то говорила, что это важно?       — Говорила, но это не значит, что я переношу все свои советы на себя.       — И какого чёрта? — огрызнулся я. — Разве человек обычно не советует то, что сам считает важным?       — Я и считаю это важным. Я бы не стала всё это говорить, если бы это было не так.       — И тем не менее сама ты своими советами не пользуешься? — поднял я одну бровь. — Откуда тогда ты знаешь, что они вообще применимы?       — Исхожу из собственного мировоззрения и жизненного опыта.       Лицо Виалы было совершенно каменным, когда она это произносила — теперь она даже не улыбалась. Наверное, именно это побудило меня пробормотать:       — Извини.       Девушка подняла брови, вмиг утратив свою внешнюю отстранённость:       — За что?       — Ну... — я нерешительно взъерошил волосы и по привычке уставился в окно: — Дьявол, как это сказать-то...       Виала молчала, видимо, давая мне собраться с мыслями. Прокрутив у себя в голове то, что случилось с ней в кабинете Дворкина, я наконец сказал:       — Я вывалил на тебя все свои нервы и даже... — я прочистил горло, — довёл тебя до слёз. Я вёл себя как последний гад, и ты не заслужила такого отношения к себе.       Девушка по-прежнему ничего не говорила.       — Мне чертовски жаль, — заключил я и выжидающе посмотрел на неё.       — Рэндом, дело даже не в извинениях, — наконец подала голос она. — Я догадываюсь, как ты себя чувствовал и не держу зла. Я сержусь на себя за то, что тебе пришлось видеть меня в таком состоянии.       Я ничего не ответил, догадываясь, что она на самом деле хотела сказать: «я проявила слабость и не хочу, чтобы ты об этом помнил».       — На что тут сердиться? — буркнул я. — Если кто-то из нас и должен себя винить, то точно не ты. Это нормальные человеческие чувства. Чего ты так боишься?       Она пожала плечами:       — Один раз у леди Мойры был приём, на котором я, как придворная дама, была обязана присутствовать. В какой-то момент я перестала улыбаться, когда подавала вино одному из гостей, и он сказал леди Мойре, что я плохо выполняю свою работу.       — И что потом было?       — Я была наказана.       Я открыл было рот, чтобы спросить, как именно, но секунду спустя решил, что это не тот вопрос, который стоит задавать. Поэтому я просто сказал:       — Ясненько.       — Я боюсь даже представить, что будет, если кто-то увидит мои слёзы, — тихо добавила она.       — Я начинаю понимать, — пробормотал я. — Ты думаешь, что если кто-то увидит тебя расстроенной, то с тобой случится что-то плохое?       — Не знаю. Может быть.       — Я и не думал, что ты меня так боишься.       — Я боюсь не тебя, — промолвила девушка. — Я боюсь того, что может произойти. Я понимаю, что ты не причинишь мне вреда, но каждый раз, когда кто-то видит меня в моменты плохого настроения, у меня начинается паника, и я пытаюсь сделать так, чтобы никто не видел моего состояния.       — Мойра со всеми своими слугами так обращается? — осведомился я.       — Не знаю, — снова сказала Виала. — У меня ведь не было друзей при дворе.       — Мне жаль, что тебе пришлось через такое пройти. Я, конечно, не знаю, что с тобой там сделали, но судя по всему, это было что-то кошмарное.       Виала криво улыбнулась:       — Всё в порядке. Я привыкла к этому.       — Не думаю, что к такому возможно привыкнуть, — пробормотал я себе под нос.       — Возможно, если воспринимать это как данность.       — Данность? — я мрачно усмехнулся. — С тобой там творят всякие зверства и, похоже, всячески тебя запугивают, а ты воспринимаешь это как должное?       — Это моя работа, Рэндом, — напомнила та.       — Да к чёрту эту работу, если она приносит тебе такие страдания!       — Она не приносит мне страданий, — возразила девушка. — У любой работы есть определённые требования, и я готова выполнять те, которые выдвигаются мне.       Я задумчиво взъерошил волосы и, даже не дав себе времени хорошенько обдумать эту мысль (вещь для меня характерная), сказал:       — Оставайся тогда здесь. Тут тебе по-любому никто ничего не сделает. Если Корвин вернётся и скинет Эрика с трона, уверен, он и тебя куда-нибудь пристроит.       Виала улыбнулась — на этот раз, как мне показалось, искренне, — и покачала головой:       — Спасибо за предложение, но я откажусь. Я люблю свой дом и ни на что бы его не променяла.       — О'кей, раз ты так считаешь, — не стал спорить я и вернулся к главной теме нашего разговора: — Слушай, я не вижу ничего плохого в... плохом настроении. Одно дело, когда ты ходишь вся такая мрачная и всем его демонстрируешь, и другое — когда тебе просто стало паршиво. Это нормально.       — Ты прав, — согласилась она и, помолчав, добавила: — Спасибо.       — Без проблем.       Я не успел добавить что-то ещё, потому что где-то в коридоре неожиданно послышались голоса, и я встал со стула:       — Я пойду посмотрю, что там.       — Хорошо, — кивнула Виала, и я вышел за дверь.       Поскольку за мной теперь никто не следил, я мог беспрепятственно ходить по дворцу, не опасаясь, что меня оттащат за шиворот, запрут в комнате или донесут на меня Эрику. Хоть я сейчас и не собирался сбегать из замка или делать что-то противозаконное, сейчас я невольно позлорадствовал по этому поводу.       Я походил по коридору, пытаясь определить, откуда доносились голоса, и через несколько минут наткнулся на каких-то мужчину с женщиной, которые о чём-то ожесточённо спорили. Спрятавшись за углом и присмотревшись к ним поближе, я понял, что мужчина был Жераром, а женщина — Флорой.       — Ты же знаешь, как сейчас обстоят дела, — голос у Жерара был недовольный.       — Да, и именно поэтому я тебя об этом попросила, — судя по интонации Флоры, она тоже была не в лучшем расположении духа.       — Послушай, в распоряжении Эрика много людей, и мы с Джулианом и Каином всячески ему помогаем. Мы справимся, тебе не о чем беспокоиться.       — И сколько? Ты можешь назвать точное число его солдат? — сестра тряхнула волосами и скрестила руки на груди.       Жерар нахмурился и на секунду глянул себе под ноги, затем снова поднял взгляд на неё:       — Нет. Но...       — Вот именно, — беспардонно перебила она. — Даже если их было много, сейчас наверняка многие из них мертвы. Возможно, скоро мы останемся совсем одни, — её голос дрогнул, и она шмыгнула носом. — Что мы будем делать тогда? Что вы будете делать?       После этого мне начало казаться, что мы с ней похожи гораздо больше, чем мне изначально казалось. Ведь Флора буквально озвучила то, чего я сам опасался: я сам периодически думал о том, что будет, если у Эрика закончатся люди.       — Флора, мы держим ситуацию под контролем, — произнёс Жерар. — Солдаты Эрика справляются, и у нас ещё много людей. Мы сделаем всё возможное, чтобы Эмбер выстоял, даже если нам придётся отдать за это наши жизни. Тебе не о чем волноваться.       — Именно поэтому я и хочу помочь, — пробурчала сестра.       — Боюсь, ты ничего не сможешь сделать. Когда ты в последний раз брала в руки оружие?       — Давно, но это не значит, что...       — Ты просто будешь рисковать своей жизнью почём зря, — у меня возникло ощущение, что Жерар специально перебил её в ответ. — Лучше не помогай, но при этом оставайся в живых, чем наоборот.       Несколько секунд Флора молча смотрела на брата, словно ждала, когда он возьмёт свои слова обратно. Но этого не случилось, поэтому она спросила:       — Ты просто хочешь, чтобы я отстала, да?       Жерар нахмурился:       — И не думал о таком. Почему ты спросила?       — Как же, не думал, — неожиданно воинственным тоном отозвалась сестра. — Ты думаешь, я глупая? Я знаю, как выгляжу в ваших глазах — как маленькая девочка, сбежавшая на Землю от своих обязанностей и ничего не понимающая в дворцовых делах. Считаете, что мной можно манипулировать и я ничего не сделаю. Но я умею гораздо больше, чем красиво одеваться и дрессировать собак!..       Последнее предложение она, можно сказать, выплюнула ему в лицо, после чего, развернувшись, демонстративно удалилась по коридору. Благо, заворачивать за угол она не стала, потому что так она бы сразу меня обнаружила.       Жерара, похоже, Флорина тирада ввела в ступор. И меня, честно говоря, тоже: я не ожидал, что она так серьёзно воспримет то, что я сказал ей в библиотеке и решит реально последовать моему совету. Это ведь именно я посоветовал ей поговорить с Жераром, когда она сказала, что ему на неё плевать.       Выждав пару минут, я решил рискнуть и осторожно выглянул из-за угла. Жерар всё ещё стоял на прежнем месте и хмуро глядел себе под ноги.       — Привет, — бросил я.       Брат поднял глаза, но мрачное выражение с его лица не исчезло. Вместо того, чтобы поздороваться в ответ, он молча кивнул мне.       — Поссорились? — я кивнул в ту сторону, куда ускакала Флора.       — А ты что, подслушивал? — буркнул Жерар.       — Нет, просто Флора так орёт, что на другом конце замка слышно.       Это было почти правдой, если учесть, что до этого я сидел в своей комнате с закрытой дверью.       — Позволь тебя попросить не упоминать её в таком ключе.       Я вскинул брови:       — А тебе какое дело? Ты что, её личный... — я попытался подобрать подходящее определение, но, не найдя его, решил придумать самостоятельно: — душехранитель?       Вместо того, чтобы улыбнуться моей шутке, Жерар уставился на меня ещё более мрачно:       — Кто?       — Ну, знаешь, это такой аналог телохранителя. Телохранитель следит, чтобы человека никто не поцарапал или не толкнул, а...       — Ты серьёзно думаешь, что работа телохранителя заключается именно в этом?       — Чёрт возьми, Жерар, естественно, я не серьёзно, — процедил я, уже начиная терять терпение. — У тебя вообще есть чувство юмора?       Брат пожал плечами и уставился себе под ноги. Через несколько секунд он пробурчал:       — Извини.       «Надо же, он извинился!» — тут же мысленно поразился мой мозг. Хотя это, наверное, не должно было меня так шокировать, учитывая, что он уже извинялся передо мной за пощёчину. Но я привык, что Жерар из тех людей, которым нелегко признать, что они неправы. В принципе, такими были многие из моих родственников.       — О'кей, — махнул рукой я. — Короче, телохранитель следит, чтобы человека не повредили, а душехранитель — чтобы его... скажем так, не обидели.       — Такого слова не существует.       — Какого? Обидели? Очень даже существует.       — Ты понял, о чём я.       Я усмехнулся:       — Не-а, не понял. Пояснишь?       Брат закатил глаза — судя по всему, разговор с Флорой совершенно расстроил ему нервы:       — Слова «душехранитель» не бывает.       — Вот охота тебе быть таким занудой, а? Ты что, шуток не понимаешь?       — Таких — нет.       — Тогда боюсь, мне больше нечего тебе сказать, — развёл руками я и, отвернувшись от него, пошёл обратно к своей комнате.       — Корвин недавно со мной связывался, — неожиданно заявил Жерар, и эта фраза тут же заставила меня остановиться.       Теперь пришла моя очередь мрачно смотреть на него.       — Что? — переспросил я примерно таким же тоном, каким мой собеседник до этого спрашивал «кто?».       — Я говорю, Корвин меня недавно вызвал, — повторил он и добавил: — Недели две назад.       Ещё несколько секунд я стоял и продолжал хмуриться, потому что, честно говоря, был в некультурном шоке от услышанного.       — Ясненько. И что он тебе сказал?       — Просил помочь кое с чем, — расплывчато ответил Жерар, и я понял, что нет смысла выспрашивать у него подробности: всё равно не расскажет. Что-что, а хранить секреты у него получалось великолепно.       — Его зрение в норме? — спросил я вместо этого.       — Судя по тому, что он сам мне сказал, да.       — Он вообще оправился после заключения?       — Я не спрашивал, но похоже, что оправился. Когда я с ним разговаривал, он выглядел точно так же, как на своей Карте, — Жерар снова пожал плечами: — Если подобное описание тебя устроит.       — Вполне, — кивнул я.       Мы помолчали ещё пару минут, и за всё это время в голове у меня было много самых разнообразных мыслей. С одной стороны, то, что Корвин жив-здоров и с ним всё в порядке, было просто отлично. Но теперь я был близок к тому, чтобы снова начать трепать себе нервы мыслями о том, где он, что с ним и планирует ли он возвращаться домой.       — Я рад, что он в порядке, — неожиданно заявил брат.       Я удивлённо моргнул, не ожидая услышать это от него. Но, чтобы сильно не демонстрировать свои эмоции, всё же ответил:       — Ага. Я тоже.       Наверное.