Однажды в Поднебесной

      — Ибо, твою мать… — шепчет Сяо Чжань, хватая за футболку, сгребая в кулаки ткань.       — Чжань-гэ так возбужден, — ухмыляется Ван Ибо и кладет свою руку ему на пах, сжимает. Но улыбка тут же тает, сменяясь знакомым, темным, желанным.       — Блядь, ненавижу тебя, — утыкается Сяо Чжань ему в шею, впивается в изгиб, туда, где следы их неосторожности не будут видны миллионам любопытных глаз.       Его кожа на вкус соленая от пота, Сяо Чжань лижет с оттяжкой, наслаждаясь вседозволенностью.       — Чжань-гэ, — выдыхает Ван Ибо и тянет его к дивану. — Хочу, хочу, хочу…       Чертова маленькая гримерка, чертовы голоса за дверью, чертовы люди, что постоянно мешают им.       Они падают и тут же сплетаются воедино. Руки по обнаженной коже жадно оглаживают, сдавливают, впиваются ногтями. По груди, в которой трепещет сердце, по ребрам, по поджимающемуся животу. Стон вырывается слаженно, стоит лишь соприкоснуться губам.       О, как это сладко, как восхитительно — наконец целовать, вылизывать, кусать. И задыхаться, задыхаться, задыхаться.       Тесно, жарко, мешает чертова одежда. А нетерпение толкает и вдавливает их друг в друга с такой силой, что никакое земное притяжение с ним не сравнится.       Желание большего пульсирует между ними так ощутимо. Они целуются, глотая стоны друг друга, путаются пальцами в иссушливой жажде добраться до твердого, пульсирующего, влажного. До источника, что утолит и жажду, и тот телесный голод, что так терзает их обоих. Хоть ненадолго. Невозможно утолить то, что стало константой их тайной маленькой планеты на двоих.       Все теряет значение. Все неважно. Они одни во всем мире. Есть только тот, кого хочется поглотить без остатка, раствориться в нем целиком и полностью. И двигать рукой, и подаваться бедрами в тесноту, и пить сбитое дыхание, высасывать досуха.       Быстрее, резче, жестче. До тех пор, пока все тело не простреливает острым, опаляя изнутри покалывающими искрами. Они приходят одновременно, пачкая горячим. Между ними мокро и жарко. И они смеются, словно разделили на двоих великую тайну, которую не дано постичь другим.       — Мы забыли про макияж, — усмехается Ван Ибо.       — Я заметил, — отзеркаливает Сяо Чжань.       Они оба выглядят настолько непристойно: взмокшие, растрепанные, раскрасневшиеся, с размазанной помадой на припухших от поцелуев губах.       Ван Ибо поднимает руку, рассматривая капли семени на ней, а потом под судорожный выдох Сяо Чжаня облизывает палец.       — Хочу тебе отсосать, Чжань-гэ.       — Какому демону мне нужно отдать душу ради этого?       — Только мне, Чжань-гэ, только мне.       — Она давно твоя, — говорит Сяо Чжань и впивается в его рот, разделяя терпкий вкус их нетерпения на двоих.

Ноябрь, 2023