Однажды в Поднебесной

      — Ты проиграл, — ухмыляется Ван Ибо, вскрывая свои карты. Небрежно бросает их вперед.       Он тянется за сигаретой и прикуривает, медленно выпускает дым в потолок. Сяо Чжань натянуто улыбается. Вдоль позвоночника стекает струйка пота и влажнеют ладони.       — И когда ты хочешь получить… свой выигрыш?       Ван Ибо откидывается на спинку кресла, окидывает пристальным, изучающим взглядом. Словно уже раздел и теперь примеряется. Только Ван Ибо умеет смотреть так, что Сяо Чжань чувствует себя голым и уже оттраханным. Именно так он смотрел в суде, сидя на скамье подсудимых. Смотрел нагло и уверенно. Конечно, какие бы доводы ни приводил прокурор, у Ван Ибо был козырь в рукаве. Сяо Чжаня разрывали противоречивые чувства тогда. Торжество справедливости или свобода тому, кто вне закона, но так неумолимо притягивает? Но кого Сяо Чжань пытается обмануть? Он рад, что Ван Ибо не в тюрьме, хотя как помощник прокурора должен хотеть иного. Сяо Чжаню намного меньше, чем полагается, стыдно за свою тайную радость. А внутри что-то натягивается, туго и звонко, как тонкий металлический трос. Он сюда пришел добровольно. И добровольно же сел за покерный стол. И проиграл.       — Сейчас, — говорит Ван Ибо, когда пауза становится напряженной.       — Ладно.       Сяо Чжань не покажет, что нервничает. Да и с чего бы? Он давно не девственник ни в каком из смыслов. Просто от взгляда Ван Ибо не по себе. Слишком тяжелый, слишком вызывающий, слишком… понимающий.       — Но я забыл тебя кое о чем предупредить, — Ван Ибо делает последнюю затяжку, щурится от дыма, ухмыляется. И тушит окурок в пепельнице.       — Что он не один, — раздается голос позади.       Сяо Чжань оглядывается и нервно сглатывает. Возле него стоят еще двое… Ван Ибо. О, теперь многое становится понятно. Ни один суд не может доказать вину, если человек в момент совершения преступления находился в другом месте, и тому есть множество свидетелей. Сяо Чжань смеется. Ему стоило догадаться, что Ван Ибо не так прост. Козырь или обман в итоге? Может ли человек одновременно находиться в двух местах? Ван Ибо может даже в трех.       Двое проходят вперед. Один из них садится на покерный стол, прямо на брошенные карты, второй становится позади сидящего Ван Ибо и упирается руками в спинку кресла. Все трое смотрят на него. Сяо Чжань чувствует, что задыхается. Они похожи, словно идеальные копии. Внутри все сжимается от смеси страха и предвкушения.       На них даже одежда одинаковая. Взгляды, ухмылки, давящая сила. Превосходство во всем. Подчиняющая аура власти. Сяо Чжань ослабляет узел галстука и залпом выпивает скотч, звякают кубики льда в стакане в такт невидимым молоточкам в висках.       — Значит, слову Ван Ибо верить нельзя?       Сяо Чжань судорожно пытается найти выход из ловушки, в которую сам же себя и загнал. Не садись за покерный стол с тем, кто нагнул систему. Но ведь именно это и привлекло его. Запретный плод всегда сладок. Запретный и опасный. Ну, как тут устоять?       — Разве я соврал?       — Ты сказал…       Сяо Чжань обрывает себя и нервно усмехается. Что ж, Ван Ибо сказал, что в случае проигрыша, расплачиваться придется задницей. И чья это проблема, что Сяо Чжань решил, что им воспользуется только один человек? Верно, это проблема Сяо Чжаня.       И его задницы.       Тот, что сидит на столе, чуть наклоняется и подхватывает ослабленный галстук, тянет на себя с силой. И когда его лицо оказывается на расстоянии пары пальцев, то говорит:       — Никогда не обвиняй нас во лжи, помощник прокурора Сяо.       — Если только вы не будете лгать.       Сяо Чжань ни за что не покажет, что смущен, растерян и ошеломлен предстоящим. И как сейчас острое желание разливается по его венам, как кислота, разъедая изнутри.       — А разве с этих прекрасных губ никогда не срывалась ложь?       Поводок галстука ослабевает, и пальцы ведут по контуру рта.       — Иногда, — честно признает Сяо Чжань.       — Не такой уж и святой, — ухмыляется Ван Ибо.       И без дальнейших предисловий притягивает за затылок, впивается в рот.       Не целует, нет.       Принимается трахать языком, словно намерен вылизать всю трахею. Сяо Чжань позволяет. Разве у него есть выбор? Взгляды этих троих плотоядны. Похоть разливается в небольшом помещении, концентрируясь плотным клубком возле покерного стола.       Сяо Чжань слышит, как по полу стучат фишки и бьются со звоном стаканы. Его затаскивают на чертов стол. Сяо Чжань солжет, если скажет, что ему все это не нравится. Нравится, как его жадно целуют, как восхищенно горят взгляды, как ловко руки освобождают от одежды, как поглаживают его. Нравится, что эти трое его хотят. Он не ожидал этого, но намерен получить максимум удовольствия. И он его получит.       — Совсем не святой, да, помощник прокурора Сяо? — словно читает мысли Ван Ибо. Один из троих.       Если Сяо Чжань и хотел ответить, то ему не дают шанса. Теперь рот занят пальцами, которые трахают его со всем усердием и достойным лучшего применения старанием. Он сбивается с ритма дыхания, когда его член накрывает влажный жар. Ван Ибо сосет умело, забирает глубоко, играет языком, дразнит зубами, заставляя напрягаться каждый раз. Интересно, у них у всех одинаковые умения? Но мысль тут же растворяется, потому что движения ускоряются, и он кончает под рефлекторное сжатие влажных стенок гортани. А после из него высасывают до капли. Но это явно только аперитив.       Его удерживают на месте, ноги разводят так широко, что это даже неловко. Он открыт горящим похотью взглядам и, будь они материальны, сгорел бы дотла.       — Ты красивый, — говорят они в унисон.       Его снова целуют, ласкают и вылизывают. Пальцы скользят внутрь, аккуратно, но неумолимо. Изучают его нутро, следуют за реакцией тела, бьют именно туда, откуда сладкой дрожью нарастает возбуждение.       Слишком много ощущений. Сяо Чжань бы метался, как в лихорадке, если бы все трое его не удерживали. Это странное ощущение полного отсутствия контроля, Сяо Чжань не обманывается, что может хоть как-то влиять на ситуацию. Он ничего не может. Лишь следовать по тому пути, что указывает множество рук его внезапных любовников. Он растворяется в ласках и удовольствии, он изнывает, жаждет, наслаждается.       Они заполняют его по очереди. Наполняют его спермой, кусают, метят, лижут. Сяо Чжань дрожит от возбуждения, от напряжения во всем теле. В одном шаге от очередного оргазма. Он теряется в обнаженных телах и жадных руках. Губы встречаются с его, зубы впиваются в шею, пальцы вжимаются в плоть.       Он почти без сил, когда его насаживают на два члена. Сяо Чжаню кажется, что его сейчас разорвет. Он переполнен. Твердой плотью, возбуждением, этим сумасшествием, в которое он нырнул добровольно.       Движение, движение, движение.       Бесконечно, словно он попал во временную петлю. И ему теперь раз за разом растворяться в этих троих. Он бы упал, как кукла, которой обрезали нити, если бы его не держали. А держат его крепко. И трахают сильно, что вот-вот выбьют и саму душу из его измученного тела.       На очередном оргазме Сяо Чжань отключается. Когда он открывает глаза, пытаясь сфокусироваться на окружающей обстановке, то теряется поначалу. Он на полу, в каком-то клубке тел и гнезде смятой одежды, переплетенных конечностей, словно они единый организм. Но на самом деле он лежит головой на животе Ван Ибо, второй прижался сбоку и закинул на него ногу, обвил рукой. Третий же полулежит на Сяо Чжане. И тут же приподнимается, тянется за сигаретой и прикуривает.       — Хочешь? — спрашивает Ван Ибо с такой ухмылкой, будто не сигарету предлагает.       Сяо Чжань качает головой.       — Я буду, — отзывается тот, что обвился вокруг него. Отстраняется, опирается на локоть и берет прикуренную сигарету у своего близнеца.       Сяо Чжань пытается подняться, но ему не дает Ван Ибо, на котором он лежит. Запускает руку в волосы и тянет, а пальцы принимаются ласкать кожу головы, обманчиво нежно и мягко.       — Вы меня не отпустите?       Только сейчас, когда схлынула эйфория похоти, приходит осознание.       — И что же мы с тобой сделаем?       — Убьете? — хмыкает Сяо Чжань. — Я видел вас троих.       — И не только видел, — смеется один из Ван Ибо и вводит пальцы в Сяо Чжаня. Они входят легко в растраханное отверстие. И там так мокро. — Я бы повторил.       Ему вторят утвердительные звуки от двух других.       — Тебе никто не поверит, — ухмыляется Ван Ибо и поворачивает его голову к себе. — У меня нет близнецов.       — Что?..       Но спросить Сяо Чжань не успевает, его рот накрывают горькие от табака губы.       И снова зверь похоти сминает их в единый комок влажной кожи, стонов, шлепков и острого запаха спермы.

Ноябрь, 2023