Neil with DID (Нил с ДРИ - Диссоциативным расстройством идентичности)

Эндрю оглядывается, когда слышит, как закрывается дверь. Он посмотрел на человека, идущего к нему, затем повернулся обратно к городу и сделал еще одну затяжку сигареты. — Значит, он все-таки жив, — комментирует блондин, когда другой садится рядом с ним на край крыши. — Извини, я был занят. Многое происходит внутри, — объясняет Абрам, пожимая плечами, — и я знаю, что ты защищаешь нас снаружи, поэтому не чувствовал необходимости проверять это так часто. Эндрю кивает, прежде чем бросить окурок докуренной сигареты за край, а затем откидывает голову назад, выпуская дым. — Нил сказал, что ты хотел поговорить со мной, — хмыкает Абрам, его глаза сосредоточены на лице Эндрю. Блондин наклоняет голову, чтобы посмотреть на него. — На днях я встретил Ориона, — просто говорит он. Абрам мягко приподнимает брови, а затем испускает долгий вздох. — Мы не берем на себя ответственность за царапины, — комментирует он с легкой усмешкой. Эндрю закатывает глаза на это. — Я имею в виду, Кевин почти потерял свое красивое лицо, — признает он, — но Орион доверял мне. Он знал меня. Другой кивает и пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного. — Мы все тебя знаем. Особенно малыши. Мы не хотим, чтобы они внезапно проснулись в комнате, полной взрослых незнакомцев, поэтому мы следим за тем, чтобы они помнили всю команду. — И под «мы» ты имеешь в виду? — спрашивает Эндрю. — Систему. Мы обсуждаем это, решаем, что они должны знать, а что нет. Убеждаемся, что они чувствуют себя в безопасности рядом с вами и остальными. Эндрю молчит некоторое время, пытаясь понять и не понимая. Если система говорит о том, какие воспоминания должны быть у малышей, значит, у системы должны быть все воспоминания. Неужели они просто делятся ими через телепатическую связь? И если система решает, Натаниэль тоже должен решать, значит, он должен знать Эндрю, но не знает. Точнее, не знал раньше. — Какой у тебя вопрос? — спрашивает наконец Абрам, вероятно, заметив, что Эндрю пытается разобраться в ситуации. — Почему Натаниэль не знал меня? — спросил он наконец. — И самое главное, почему я не знал о нем? Я знаю, что ты хочешь сохранить вашу систему в безопасности, знаю, что именно поэтому ты скрываешь всех альтеров, которые еще не готовы, даже от меня, но если там есть кто-то опасный, думаю, я имею право знать об этом. Эндрю пытается сдержать раздражение, но последние несколько слов все равно прорываются сквозь стиснутые зубы. Абрама это, похоже, нисколько не беспокоит. — Натаниэль… ну, он обвинитель, ставший защитником. Временами он жесток и импульсивен. Мы знаем, что хотя не всем из нас нравится, что мы остепенились, мы все приняли это, но Натаниэль никогда этого не примет. Ты видел, что произошло, когда он вышел вперед, его первой реакцией было взять оружие и убежать. Мы стараемся держать его как можно дальше от фронта, держать его в неведении о том, что мы перестали бежать, но иногда спусковой крючок настолько силен, что мы не можем его остановить. Эндрю хмыкает. — Значит, вы все так решили? Абрам тихо вздыхает. — Не все мы, нет, — признает он. Эндрю видит, как другой обдумывает это, как будто размышляет, стоит ему это говорить или нет. Вот что он ненавидит в Абраме — он всегда и во всем очень осторожен. Даже больше, чем Эндрю. Но блондин понимает, что это его работа, защищать их, поэтому ничего не говорит. — Я, Нил и привратник — те, кто принимает важные решения. Я как главный защитник, Нил как хозяин, а привратник как… ну, самый умный из всех нас. Эндрю поднимает бровь на последнее замечание. — Он умнее вас всех? Интересно. Абрам закатывает глаза. — Не в этом смысле. Он просто… он знает все. Остальные из нас, наша память не полна, у всех нас отсутствуют некоторые части нашей жизни. Если кто-то хранит травмирующую память, как Крис, остальные не знают, что это было. Только Крис и привратник знают о том, что произошло. — Таинственный привратник. Смогу ли я когда-нибудь встретиться с ним? — спросил Эндрю, глядя на Абрама с приподнятой бровью. — Когда он будет готов, — отвечает тот лишь с терпеливой улыбкой. Эндрю просто качает головой, достает еще одну сигарету и прикуривает ее. Он старается быть терпеливым к Нилу и его системе, но они делают это трудным для него. Он хочет защитить их, хочет убедиться, что они в безопасности, но как он может это сделать, если не знает одного из трех самых важных людей в системе? — Эй, — говорит Абрам, вероятно, чтобы привлечь его внимание, но Эндрю это не волнует. Он просто продолжает смотреть на город. Это происходит до тех пор, пока Абрам не кладет свою руку прямо ему на щеку, не касаясь, но достаточно близко, чтобы Эндрю почувствовал тепло его кожи. Эндрю глубоко вздыхает, прежде чем взглянуть на другого человека. — Слушай, я знаю, что тебе тяжело. Но мы придем к тебе, когда будем готовы, хорошо? Поверь мне, когда привратник решит, что он готов встретиться с тобой, он, вероятно, расскажет тебе всю историю. Возможно, он даже расскажет тебе обо всех травмах, о которых мы даже не знаем, потому что они заперты за закрытыми дверями. Все, о чем мы просим, это немного больше терпения. Эндрю прикусил внутреннюю сторону щеки, затем сделал еще одну затяжку сигареты и глубоко вздохнул. — По крайней мере, скажи мне, есть ли еще кто-нибудь, кто может быть опасен. Мне нужно знать, чтобы лучше заботиться о вас. Эндрю наблюдает, как Абрам колеблется, вероятно, раздумывая. Через минуту он наконец издает протяжный вздох. — Ладно, хорошо. Эндрю старается не показать своего удивления, хотя он очень удивлен. Он не ожидал, что другой действительно согласится. Абрам меняет свое положение, садится скрестив ноги рядом с Эндрю и лицом к блондину. Когда низкорослый мужчина докуривает сигарету, он выбрасывает ее и повторяет позу Абрама, сидя лицом к нему, чтобы показать, что другой полностью владеет его вниманием. — Я могу назвать только двух альтеров, которые могли бы создать проблемы, — наконец заговорил Абрам, — и больше всех — Аполлон. Эндрю не может сдержать нахмуренного выражения лица. — У вас там греческий бог? — спрашивает он, кивая головой в сторону головы Абрама. Абрам закатывает глаза и тихонько хихикает. — Нет, ему просто понравилось имя. Он альтер животного, точнее, волк. И он немного… дикий. Однажды мы, то есть Нил, проснулся посреди парка с белкой в руках. Животное было в порядке, и, к счастью, вокруг не было людей, так как была глубокая ночь, а он был босиком и в пижаме. Так что да, за ним стоит присматривать. Эндрю испустил длинный вздох и почесал подбородок, принимая ответ. Он даже не может представить, каково было Нилу очнуться в подобной ситуации. Ему повезло, что он не получил никакой инфекции от белки, ведь она наверняка кусалась. — Другая — Майя. Она физический защитник. Если будет драка, она придет в себя. Проблема с Майей в том, что она слишком стремится к этому, и даже если драка не имеет к нам никакого отношения, она обычно вступает в нее на всякий случай, чтобы защитить нас. И обычно она ввязывается в драку. Мы пытаемся научить ее просто оставаться на одной линии с тем, кто стоит впереди, и вступать в бой только тогда, когда кто-то действительно бьет нас. Это медленный процесс, но она учится. Эндрю кивает. В этом есть смысл. Нила много раз била его мать, неудивительно, что его мозг ассоциирует физическую силу с женщиной. Если бы у Аарона был ДРИ, то, вероятно, с ним было бы то же самое после всего, что он пережил с Тильдой. — Я знаю, что не обязан говорить тебе это, но мне было бы неприятно, если бы я этого не сделал. Это моя работа — быть на миллиард процентов уверенным, что ты знаешь, — говорит Абрам после минутного молчания. — Они не плохие и не злые, ясно? Даже если они делают что-то глупое, они делают это, потому что хотят защитить систему. Конечно, иногда это дает обратный эффект, и мы попадаем в неприятности, но это не их намерение, так что если ты встретишь кого-нибудь из них, просто будь добр. Даже если Натаниэль снова окажется впереди. Эндрю только снова кивает в знак того, что он согласен с речью. Конечно, Абрам не должен был говорить ему об этом, но Эндрю также понимает, почему он почувствовал в этом необходимость. — Спасибо, что рассказал мне, — говорит он. Он редко благодарит людей за что-то, но он знает, как тяжело было Абраму раскрыть некоторые секреты их системы, поэтому он действительно ценит это. — Нет проблем. Я думаю, чем больше ты знаешь, тем лучше ты сможешь нас защитить. Ты вроде как защитник нашей системы, просто не являешься ее частью, — говорит Абрам с небольшой улыбкой, а затем усмехается. Эндрю поднимает бровь, прежде чем Абрам объясняет. — Стефан только что назвал тебя почетным членом нашей системы. Эндрю закатывает глаза на это, но ничего не может поделать с тем, что садится прямо и слегка выпячивает грудь. Это и есть чувство гордости? Гордится ли он тем, что является почетным членом системы? — Не смотри на меня так, — говорит Эндрю другому мужчине. Только два человека смотрят на него с такой нежностью, и он [не] ненавидит этого. — Объятия. Да или нет? — говорит Абрам вместо того, чтобы послушаться Эндрю. Блондин сужает на него глаза, но все равно широко раскрывает руки. Абрам не двигается, пока Эндрю наконец не говорит «да». Тогда он наклоняется, обхватывая блондина руками и упираясь ладонями в плечи вратаря. Он подтягивает свою голову под подбородок Эндрю, а Эндрю зарывается лицом в рыжие волосы, его руки обхватывают другого мужчину. До Абрама он ненавидел объятия, но этот человек показал ему, что он может контролировать ситуацию, даже если кто-то обхватывает его руками. Это одна из причин, почему ему нравится Абрам. Почему он один из парней. Почему они обнимаются. И Эндрю никогда бы не сказал этого вслух, но он начал действительно любить обниматься.