Dependent. история A.

— Ты разговаривать вообще умеешь?       Алекс тычет в лицо сероглазого парня пальцем, пока его кудрявый друг жмурится от света, который сам и включил, направляя на чужое лицо.       Это молчание сводило с ума, сколько они ещё будут торчать в пыльной кладовой, удерживая британца на стуле, дабы тот в очередной раз не сбегал от них или не отмалчивался, как обычно делал это в толпе людей или в присутствии Аарона Бёрра.       Бордовые губы чуть приоткрываются, делают вдох, но выдают лишь короткую фразу — Это фонарик?       У Алекса дёргается глаз. Серьёзно? — Вопрос был совершенно другой и ты решил задать собственный? Чарльз, я тебя сейчас прямо тут придушу. — О нет, сжалься, умирать в кладовой не являлось моей мечтой, — Ли покачал головой, опуская взгляд к собственным ботинкам. Он чуть покачивает ногой, выражая полное безразличие.       И почему Лоуренсу вообще взбрело в голову, что этот фрик будет хоть как-то полезен для их маленького расследования? Самый ближний к Аарону, разумеется, не будет направо и налево болтать о том, что скрывает первый в своём тёмном разуме. — Так я могу идти? Я проголодался, — британец вздохнул, — уже почти обед, верно?       Джон покачал головой. — Впервые ты говоришь что-то больше парочки слов. Но почему бы тебе не ответить на вопрос и быть свободным? — кудрявый дружелюбно улыбнулся.       Чарльз смотрит на него, как на идиота. Алекс готов поклясться, что молчание снова длиться дольше положенного, но спустя минуту, а может и меньше, Ли просто рассмеялся, опустив голову. — Не верю, что вы двое уже обдолбались. А как же "ни грамма в нос, ни капли в рот, ни сантиметра в за..." — но великолепную речь сероглазого прерывает ладонь Гамильтона.       Кажется, он вновь был хмур. Его уже раздражает этот парень. Может, поэтому Чарльз всегда молчит? Чтобы сохранить нервы окружающих, никак иначе. А ведь всё начиналось как нельзя хорошо. Александр прикрыл глаза, сдержанно вдыхая носом тяжёлый воздух помещения.

***

      Нью-Йорк был очень красивым городом. Александр часто читал его историю в книгах, которые доставал с трудом, поэтому берёг их и по сегодняшний день. Жизнь казалось такой прекрасной. Ему повезло учиться в довольно престижном колледже города, он быстро завёл друзей, первые отношения, да и в целом у него всё складывалось хорошо. До какого-то момента.       Алекса стали мучить панические атаки. Сперва они имели короткий характер и начинались только тогда, когда погода могла шалить и на улице поднимался ветер. Парень просто впадал в детство и это пугало. Прошлое никогда не отпускало его в должной мере.       В дальнейшем всё стало только хуже. Характер Александра менялся вместе с его состоянием, поэтому отношения с Элайзой кончились тогда, когда терпеть это стало невозможно. Они сохранили близкие отношения.       Он избегал друзей, людей, которых просто знал, дабы оставаться одному и искать спокойствие в самом себе, чтобы не портить ни с кем отношения. Задний двор колледжа, в который было запрещено ходить во время занятий, стал прекрасным пристанищем. — Тебе нужна помощь?       Александр дёргается, когда внезапно слышит чей-то голос. Он всегда был в этом месте один. Парень чуть оглянулся и остановив взгляд на чужой фигуре, склоняет голову набок. — Ох, это ты... — он не помнит его имени, пусть они и учатся вместе, — Что тебе нужно? — Помочь тебе! — темнокожий вскинул ладонью и присел рядом с Алексом на скамью. — Видишь ли, ты выглядишь в последнее время крайне удрученно, вот я и подумал...        Гамильтон тяжело выдыхает, показывая, насколько ему неинтересно предложение помощи, и мысленно надеясь, что на этом диалог закончится. О, святая наивность! Самая нетипичная афера в его жизни только начинается. — Ну что же ты, дорогой друг, что тревожит? — В данный момент тревожишь меня ты. Можно я останусь один?        Собеседник с места не сдвинулся. Алекс даже подумал, что такой настойчивости где-то учат отдельно, потому что стать настолько занозой в заднице за пять минут надо уметь. Даже его же привычка быть затычкой во всех бочках одновременно казалась цветочками по сравнению с происходящим сейчас. Вот они, ягодки! — Нет, я не позволю хорошему человеку гибнуть в одиночестве. — Если я и правда сгнию в одиночестве, можешь прийти на могилку и поругать меня за отторжение помощи, разрешаю.        Кажется, однокурсник не впечатлен. Не то, чтобы была иная задача, нет, это было единственной радостью, может, он наконец поймет, что стоит... — Зачем? Я могу помочь, чтобы мы вдвоем избежали такой печальной участи.        ...Отвалить. Недолго счастье длилось, Гамильтон, и если бы это было хоть немного непредсказуемым, ты бы тут не сидел. — Что ты хочешь? — Предложить тебе особенную услугу. Видишь ли, я сам столкнулся с подобным, мне помогли таблетки, которые мне прописал психиатр. Они по рецепту, и, если честно, о них не так много знают, но я готов отдать тебе остатки своих, поскольку более в них не нуждаюсь.        «Красиво говорит, но слишком надеется, что мне не плевать», — Александр закидывает ногу на ногу с важным видом, пытаясь напустить на себя вид флегматика, который ко всему подряд относится скептически. — У них нет серьезных побочных эффектов, они не вызывают привыкания, если тебе не понравится, сможешь просто вернуть мне и жить, как раньше жил. — А тебе какая с этого выгода?        Но раз это не прекратилось, значит, непонятно настойчивый юноша жаждет, наверное, прорекламировать подпольные курсы для продавцов-консультантов, которые сам и проводит, это единственная возможная выгода ему с этой странноватой аферы. — Я альтруист, могу и в убытки пойти, если захочу помочь кому-то. — Вот это ты загнул. Ладно, давай сюда свои чудо-таблеточки.        Гамильтон сдается, чтобы просто остаться в одиночестве. Ну кто же знал, чем это обернется!

***

— Алекс, ты в порядке? — Джон повернул друга к себе, когда тот вновь впал в некий транс. На самом деле, Лоуренс уже даже не удивлялся, это было привычное состояние его друга.       А ведь в действительности, Александр, когда ты последний раз был в порядке? Голубые глаза остановили свой взор на британце, который на протяжении этого длительного времени вновь молчал, смотря на Гамильтона, слегка наклонив голову вбок. — Чего пялишься? — Любуюсь, солнышко, — Чарльз причмокнул губами, послав Алексу воздушный поцелуй.       Парень хмурится и чуть сжимает ладонью подол зелёной ветровки. Джон погладил друга по плечу, желая просто успокоить, со злостью взглянув на Ли. — Завали. — А то что? — Чарльз жмёт плечами, — Аккуратнее, Джеки, а не то порежешься на своих остротах. Ох, что это я, ты ведь уже изрезался, больной извращенец.       Гамильтон даже среагировать не успел, когда сжатый кулак друга прилетел прямо в лицо наглого сероглазого студента. Ну и по делом, пожалуй.

***

— Аарон, пожалуйста, не оставляй меня вот так вот... — так жалобно и разбито шепчут чужие губы. — Брось, парниша, ты и сам хорошо справляешься. Спасибо, что поучаствовал в временной акции, — а вот и едкий ответ с наглой улыбочкой.