Город, в котором нас прокляли

      Окутавшая Лондон холодная зима беспощадно облепила дома и улицы, шныряя насмешливыми сквозняками по коридорам, поэтому по приходу в особняк, едва переодевшись, волшебник сразу спустился вниз к горящему камину. Языки пламени ярко танцевали на деревяшках когда-то бывшими кроватью — Бартимеус опять по своему вывернул поручение по уборке дома.        Натаниэль вытянул продрогшие ладони в сторону огня.        Хоть так. Хотя бы «поручений» и «просьб» джинн слушался относительно сносно. В доме снова было тепло и чисто. И не тихо. Что касается остального — смириться оказалось гораздо проще, чем Натаниэль когда-либо думал. Подчиняться не только установленным законам и этическим правилам, а обстоятельствам не так уж сильно унизительно, когда дело касается жизни и смерти. И Бартимеуса.        Словно прочитав его мысли откуда-то позади послышался шорох. Краем глаза Натаниэль увидел блестящую черную шкуру — пантера вспрыгнула на низкий диванчик сбоку, дырявя когтями дорогую бархатную обивку. Огромная кошка выглядела безупречно. Ничего похожего на ту, что еле-еле поддерживала величественный облик в коридорах Парламента, скукоживаясь в простую кошку за закрытыми дверьми кабинета Джона Мэндрейка. Джинн восстанавливался. Можно было бы спокойно выдохнуть, если бы не знание о том, каким методом поддерживалось эта теперь лоснящаяся в любом облике сущность.       Пантера развалилась сбоку, беспардонно занимая всё место, и выплюнула на колени волшебнику свернутую газету.        — Потянет на приличную головную боль нашего несчастного начальника полиции.        Натаниэль подобрал газету. Заголовок на главной странице был выделен особо крупно:        «УБИЙСТВА ПРОДОЛЖАЮТСЯ! СПАСИТЕЛЬ ИЛИ ЛИНЧЕВАТЕЛЬ? В ЛОНДОНЕ ОБЪЯВИЛСЯ НОВЫЙ ДЖЕК-ПОТРОШИТЕЛЬ?»        — Немного ошиблись с именем, — насмешливо пророкотала пантера, навалившись на плечо Натаниэля. Ее широкая пасть с клыками скучающе зевнула, усами щекотнув по засохшим росчеркам царапин на щеке.        Натаниэль отрешенным взглядом дочитал статью. Это не та слава, которую пророчили когда-то его талантам.        — Бартимеус, тяжело.        Морда пантеры повернулась в его сторону. В следующий момент практически на колени волшебнику разлегся мальчик-египтянин. Вытвори такое джинн парой месяцев назад — Натаниэль бы смутился. Или разозлился и приказал джинну убраться. Теперь Натаниэль неподвижно замирает, следя за зрачками Бартимеуса — потому что те буквально точили в его лице дыру. Нехороший знак.        Натаниэль с сильным опозданием почувствовал, как что-то слизкое потекло по подбородку.        Руки вцепились в подлокотник диванчика, газета улетела на пол. Пульс и дыхание участились против воли. Юноша понял, что одна из царапин на щеке, которые не так давеча оставил ему джинн, от разговора вскрылась.        — Ты нарочно это делаешь?.. — зарычал Бартимеус.        — Это ты меня поцарапал!.. — успел огрызнуться волшебник, прежде чем облик мальчишки начал распадаться на кусочки, путаясь в планах.        В следующий момент затылок чувствительно врезался в спинку диванчика. Натаниэль поморщился. У него было пространство и время, чтобы увернуться, но он предпочел переждать вспышку бешенства, нежели потом опять скрывать синяки и царапины водолазками по горло. Диванчик хотя бы без острых углов. На позапрошлой неделе Натаниэль уже поздоровался лопатками с кухонными шкафами, когда случайно порезался ножом и отпрянул от внезапно развернувшегося джинна слишком резко. Не очень-то приятно, когда тебя сшибают с места подобным образом. Лучше переждать и не сопротивляться. Второе всё равно бессмысленно.        Сущность Бартимеуса отяжелела, давя на колени. Смуглая рука легла на грудь камнем, заставляя откинуться назад.       Натаниэль глядит на то, как перетекающая дымными ручейками сущность с трудом принимает привычный облик, и просто ждет. Сегодня он вне опасности. Сегодня джинн был сыт, а от того контролировал себя лучше, чем бывало.        Бартимеус прильнул вплотную. От близости хищных огоньков золотых глаз напротив лица не то мутит, не то завораживает. Натаниэль не к месту вспоминает, что часом ранее тот поедал чьи-то внутренности.        Завтра Астер и его ищейки опять будут вынюхивать подробности с места преступления и вывернут его душу наизнанку вопросами о новом трупе.        Но это будет завтра.        Зато сегодня Бартимеус наконец разыскал того ублюдка, ставящего капканы на волков прямо в центре города. Дело можно закрыть.        В один из капканов на днях попала девочка-простолюдинка семи лет. Ей переломило артерии на ноге и она умерла от потери крови на руках нашедших ее прохожих. Поэтому Натаниэль не испытывал никаких угрызений совести, когда джинн нашел след сделавшего это — он сам сказал поймать преступника любым способом. Это давно не было приказами, но в такие моменты Натаниэль всё же осознавал, что обрекает кого-то на верную смерть.        Однако Бартимеус с неделю находился в уже крайне подвешенном состоянии и вариантов у проклятого волшебника осталось не особо много: спускать сходящего с ума демона на преступников — крайняя мера. Отвратительная. И хоть сам Натаниэль пальцем не касался никого из тех, кого находили обглоданными по частям (или не находили совсем), он засыпал с чувством, что это его руки по локоть в крови. Что это он убийца.        «Террорист-революционер» сменился в заголовках новым «серийным маньяком». Кажется, в «Таймс» так и написали первый раз. Даже выдумывать не пришлось.        Не сказать, что те, кого нагонял Бартимеус, не заслужили этого. Кроме того, подобным они могли отсрочить вспышки безумия — проклятие усиливало давление, когда дух находился в измотанном состоянии. Единственный способ поддерживать сущность — питать ее живой энергией. И в человеке ее куда больше, чем в любой бездомной кошке или же бесе. Напрямую Натаниэль не спрашивал, но когда Бартимеус обмолвился об этом, то понял, куда джинн пропадал раньше и за счет чего держался так долго.        Теперь же Натаниэль стал соучастником поиска этой энергии, а в перспективе оттягивания своей собственной смерти — ведь свободы воли у волшебника больше не было.        Лондон же в состоянии грязного упадка и раздора стал кладезю вариантов для решения проклятой проблемы. Стопроцентная раскрываемость самых запутанных дел в «одиночку», зачастую без живых свидетелей, наводила внушающую репутацию на образ Джона Мэндрейка. Пугающую. Причем, как волшебников, так и простолюдинов. Что касается пропавших… Да кто хватится этих отбросов общества? Никто. Пока что никто даже не догадался связать это с тем, что на местах происшествий иногда стал появляться Джон Мэндрейк в сопровождении неизвестного юноши.        Слухи только ходили по темный закуткам города, один таинственнее другого: что в Лондоне завелся линчеватель, делающий всю грязную работу за полицию. Жестокий палач с благими намерениями, оставляющий кровавый след, обрывающийся в никуда.        Натаниэль без понятия, что они будут делать, когда кто-то догадается в чем дело.        Как и без понятия сколько еще Бартимеус будет сдерживать свою ненависть.        Возможно, всё обойдется.        Возможно, однажды они найдут способ снять это чертово безымянное проклятие.        А возможно, однажды Джон Мэндрейк пропадет точно так же, как и те, кто пропал до него. Прогноз на последнее самый вероятный.        Внешне Натаниэль спокоен. Он ведет себя так, будто ничего не происходит, а странные заскоки джинна, теперь вечно вторгающегося в личное пространство — настолько обыденны, что он их и не замечает. В конце концов — это малая плата за то, что он до сих пор жив. Пока что.        Глухое порыкивание до сих пор доносилось из горла мальчика-египтянина, но тот уже вернул себе облик, так и сидя на коленях и вцепившись в волшебника. Острые когти подрагивали на тонкой коже, оставляя еле заметные полосы.       Натаниэль отнюдь не наивен. Он знает, что однажды эти пляски по грани безумия закончатся для него плохо. Невменяемая, ничем не связанная сущность на свободе — Натаниэль априори покойник. Вопрос лишь времени.        Бартимеус обхватил ладонями голову волшебника, склоняясь сверху. От этого действия по плечам ссыпались мурашки.        — Прекрати царапать моё лицо, — сказал Натаниэль, тем не менее покорно расслабляя шею.        — Беспокоишься за свою сомнительную популярность, Мэндрейк?        — Скорее за перечень того, что я уже затрудняюсь объяснять.        Диковатые огоньки в глазах Бартимеуса сощурились. Когда джинн был не в себе, он всегда грубил и обращался к его ненастоящему имени, выплевывая его ядом сквозь зубы.        В такие моменты сердце Натаниэля лихорадочно бьется. И он никогда не знает — последний ли раз.        — Надо же, как быстро ты забыл привычку приказывать, хозяин. Такой послушный, когда твоя жизнь зависит от кого-то.       Вертикальные зрачки мальчишки насмешливо замерли напротив темных глаз волшебника. Натаниэль выдержал этот взгляд, не изменившись в лице.        — Когда надумаешь наконец сожрать меня, будь добр — сделай это молча.       Бартимеус хрипло расхохотался, запрокинув лицо вверх. Натаниэль не заметил, чтобы сказал что-то смешное.        Когда джинн насмеялся, то опустил голову обратно. Отблески от камина за его спиной мелькнули огненными всполохами в волосах, затанцевав на загорелой коже.        — Забавно. А помнится, ты как-то говорил, что в здравом уме и не собираешься отдавать приказов сожрать тебя, — хмыкнул он.