По следам луны

      Мягкое прикосновение к лицу разбудило, потому что, несмотря на всю нежность, оно оставалось настойчивым. С неохотой пришлось открыть глаза и расфокусированным взглядом осмотреть озадаченное лицо Бан Чана. Парень сидел совсем рядом на постели и осторожно то притрагивался к лицу, то отросшие волосы за ухо убирал, то что-то нашёптывал. Среди всех сбивчивых слов Минхо расслышал, что уже было около двух часов дня, и что Хёнджин названивал без остановки, требуя приехать и помочь. Но на всё услышанное Ли только отвернулся и сильнее закутался в одеяло. Стоило лишь проснуться и окунуться в ушедший вечер, так сразу накрыло спутанными ощущениями. Поцелуй запомнился невыносимо хорошо, что дозволяло потеряться в лабиринтах мыслей. Мерещилось пламенем воспоминание непрошенной ласки на губах до сих пор — они горели, пылали. Однако в самом Минхо даже не зародилось желания разобраться в причинах содеянного. Он истерично пытался затолкать этот момент глубже в себя, чтобы вообще не думать и не вспоминать. А лёгкая мысль перебить безумное касание поцелуем с Чаном, по-прежнему зовущим по имени, вызвала одну лишь тошноту. Подло и некрасиво было бы так поступить, да и гарантии отпустить терзания не существовало. Бесило и то, как крошечное воздействие Хёнджина сыграло на общем состоянии и настроении. В то же самое время осознавалось иное: ничего «крошечного» там не было. Хван поцеловал, несмотря на запрет от Ли. Так ещё и на улице. Возможно, их кто-то заметил. А если бы Чан увидел? Выводило и доводило чужое поспешное действие, ведь в тот момент, как считал Минхо, для поцелуя не было повода. У Хёнджина — сделать, у самого Минхо — принять.       Этот поцелуй действительно подпортил вечер, а теперь выяснялось, что Хван включил режим придурка и, скорее всего, делал вид отсутствия проблемы. Сонный мозг чрезмерно рьяно окунал Минхо во все ответвления порочности разом и пробуждал злость. И если бы не Чан, который подвалился рядом и обнял со спины, то Ли однозначно взбесился бы не на шутку. Уже по причине собственных чувств. Всё такое бессмысленное, а душа разрывалась, кости начинало ломать, хотя произошло целое ничего. Отчихвостить Хёнджина однозначно стоило, но не более. Понимать себя истинным глупцом — вот, что раздражало больше самого события. Только сильные руки сжали, одна протиснулась под телом, вторая сверху накрыла, оплетая талию. Возня Бан Чана утихомиривала негатив, веселила немного, потому что он пытался взлезть под одеяло, руки же уже занял, поэтому и кряхтел позади. Всё же устроился и прижался со спины, ладони запустил под тёплую ткань кофты и ласково ими огладил подтянутый живот. Немного заостряя внимание в самом его низу, чтобы сжать мягкую плоть слабо и вызвать позорный стон лёгкого недовольства. И мир задышал привычно после поглаживаний успокаивающих. Шелестящий шёпот снова и снова рассыпался в комплиментах, называя самым невозможным созданием на этой планете, чем смущал. Конечно, Чан прилип к журналу, как только увидел его. В какой-то момент, пока сердце неугомонно билось в груди из-за украденного поцелуя, Минхо ему даже предложил лупу принести, чтобы лучше рассмотреть всё. Хотя эта язвительность выливалась из-за чужих действий. Но чтобы не превратить радость Бан Чана в агрессию или печаль, Ли тогда просто ретировался в ванную и просидел там добрых часа два. Сначала пытался смыть с себя странные ощущения, хотя его тела никто особо и касаться не пытался за время подготовления к фотосессии и во время съёмок. А чувство петляло по коже гадкое. Оно не припоминалось даже после проведённых ночей вне дома. И потому, когда кожа просто пылала огнём от остервенелых движений мочалкой по ней, Минхо начал рассматривать себя. Всего. И как раз потом поддался очередному бреду. Трогал своё тело везде, поглаживал гладкую кожу, изучал растяжки и родинки, до которых взор мог дотянуться. Не понимал всё равно, за что его хвалили. Любил за что это тело Чан. Хотя грудь рельефная выглядела симпатично. Недлинная шея, если бы не следы на ней, тоже ничего так смотрелась. Накаченные ягодицы были хороши, пусть и заметно меньше, чем у Чана. Мышцы на бёдрах при напряжении виделись притягивающими взгляд. Да и лицо в принципе нормальное, отдохнувшее. Только оно нравилось всё по отдельности, а цельная картина вынуждала смотреть в зеркало с отвращением. Вот так и оказался вечер испорченным. Глупостью Хёнджина и ебанутостью самого Минхо, который однозначно не мог совладать со своей головой. — Минхо, малыш, тебе нездоровится? — из дрёмы, куда удалось провалиться в наглых воровских действиях по отношению к чужому жару, вновь вытащил Чан. — Ты на моей памяти ещё никогда так долго не спал. — Всё нормально, — соизволил повернуться лицом к лицу Ли. — Что у вас вчера случилось? — Минхо надул губы. — Ты всё-таки влез туда, куда я просил не влезать? — упрёка в тоне голоса не было, но Ли чудилось, что его хотели отругать. — Ничего не случилось, — лицо оказалось спрятанным в тёплой шее, отчего Бан тяжело выдохнул, но позволил так ласкаться об себя. — У господина Хвана появились неожиданно дела, и он меня бросил. Утопал хер пойми куда, а теперь зовёт на помощь. — А, так ты злишься, что не по твоим правилам сыграли? — мягкий смех. Минхо готов был поклясться, что выражение лица Чана было насмехающимся. По-доброму. — Ладно тебе, котёнок. Я же в твоём спектакле поучаствовал. Кстати, хочу получить выплаты за это. — И… Что ты, — Минхо отстранился, чтобы заглянуть в сияющие огоньками дьявольского пламени глаза, — хочешь? — Мы сделаем все дела. Поможем плачущему в истерике Хёнджину с его квартирой и мебелью, а вечером, — тело непроизвольно напряглось, потому что в голове Чана могло родиться буквально самое непредсказуемое, — мы пойдём в бар! — И всё? — удивлённо вырвалось. — Нет, — мерещилось, что у Бан Чана могли вот-вот демонические рожки вылезти, с таким ехидным лицом он пялился на ничего не понимающего Ли, — мы будем играть в настолки, — Минхо просиял, — в разных командах. — Значит, сегодня тот самый день, когда мы разругаемся.       К сожалению или счастью, Минхо знал свой азартный характер и характер Бан Чана. Именно поэтому они никогда не разделялись, потому что в университете чуть не дошло до драки, но масштабной ссорой Ли это не считал. Оно не касалось их отношений, а дело было в задетой чести игрока. Огоньки в чужом взоре не потухали, значит, это не финал задумки, что вынуждало хмуриться. Конечно, поднимая тёплого, сонного, помятого Минхо на руки, чтобы отнести в ванную, Бан обмолвился возможностью загадать желание после выигрыша. Однако Ли окончательно перестал понимать хоть что-то — желание Чан мог попросить прямо сейчас. Хотя, с другой стороны, ночные игры собирались не только возродиться, так ещё и выйти на новый уровень. Звучало не так плохо, как представилось изначально. А вот собираться, ехать, таскать мебель после дня страданий в спортивном зале, слушать тупые подкаты Чанбина к Хёнджину, которые не имели под собой ничего общего с высокими чувствами — не нравилось. Да и Хван одним своим появлением вызвал настоящий шквал эмоций. Его обнулённое состояние внутри Ли пробуждало собаку в бешенстве. Лишь потому, что это Минхо изводился в мыслях и теориях причин поцелуя, Хёнджин же выглядел выспавшимся. Всё это бесило, а бесило оно из-за ретроградного меркурия несомненно. Признаться самому себе в бесконтрольной смене эмоций не желалось. Мир прекрасен, радужен, и вон даже пони поскакали куда-то: Чанбин и Чан побежали до ближайшего магазина за быстрым перекусом. Минхо старался отвлечься от того, что поселилось в сердце. Это наступало медленно предчувствие чего-то необратимого, поэтому Ли не хотел думать и растягивать свои мысли. Всё просто нормально. — Чего такой притихший? — Хван опустился рядом на закиданную разными вещами кровать и устроил руку на плече, призывая обернуться к себе лицом. — Злишься? — Ни в коем случае, — натянутая улыбка. — Прости за поцелуй, — Минхо хмыкнул. — Я знаю, что последовал по стопам Чана, когда он при мне… Прости меня. — Окей, — прикоснуться к истине всё же удалось. Вина Минхо была в том проступке. Именно он толкнул друга к болезненным воспоминаниям, даже если и считал, что делал это во благо. Понимал прекрасно подобную реакцию: сам всегда шёл за утешениями в обнажённой ласке к Хёнджину. Но рана на душе образовалась даже не из-за прикосновения прилюдного, порочащего, а из-за того, что Хван скрывал нечто ценное, не договаривал о чём-то. Просто сбежал вчера, соврав про планы. — Я не злюсь. Моя вина, что… — Нет, ты сделал то, на что я бы решался месяцами. Увидеть Феликса, услышать его голос. Так приятно знать, что с ним всё в порядке, — Хёнджин завалился спиной на упакованный матрац и руки к потолку вскинул, пальцы растопыривая. — Он выглядел таким… Собой? Ах-х-х, он всё такой же, в кого я влюбился когда-то. — Что за лирическое настроение? Мы могли бы вчера поговорить. Сегодня я правда не в себе для бесед про отношения, — себя Минхо ощущал. Пусть весомых поводов для таких чувств не находилось, он действительно был не в духе. — А, ты бесишься, что я тебя оставил? — тихие ругательства всё подтвердили. — Прости и за это. — Мне кажется, я так часто слышу это бесполезное «прости», — Хван потянул Ли за рукав толстовки, вынуждая лечь рядом, — что оно уже не имеет никакого значения. — Тебе нужно стать жёстче. Найти в себе тот стержень, который всегда был у Лино, — в очередной раз напомнил Хёнджин. С этими же словами он нашарил и руку Минхо, чтобы переплести пальцы. — Я скучаю по настоящему тебе. Сейчас… Правда, ты в лучшем своём состоянии, которое я могу припомнить. — Лино умер. Давно умер, — в тяжестью в голосе. — Хватит его ждать уже.       Можно было даже не смотреть на чужие эмоции, всё ощущалось в воздухе. Грубая тоска, почти удушающая. Оба знали, помнили тот день, когда Лино умер. Исчез без возможности восстать из пепла. Хёнджин жмурился, морщил нос, лишь бы не заплакать, хотя сам привёл к такому финалу разговора. Продолжал только тёплую руку сжимать. Ему очень хотелось попросить прощения ещё раз, ведь в голове сидела позорная, гадкая мысль: он бы поцеловал снова. Слишком ярким оставалось воспоминание о первом поцелуе. И этот крик по-прежнему не был тем, который люди использовали для выказывания своих жажд и желаний. Так виделось правильным утешить себя, утешить Минхо — это просто максимальный момент единения и близости. Будто душа соприкасалась с душой. В тот миг, когда поздним вечером Хван притрагивался к Ли так, как не стоило, как запрещалось, что порождено было своей потребностью, думалось только о том, чтобы украсть его. Уехать навсегда. Всё бросить, и пусть оно горит огнём — плевать. Вроде жизнь налаживалась, возвращалась в какие-то рамки верные, можно сказать, в исходную точку, но при этом отдавалось в сердце болью. Что-то оставалось фальшивым, наигранным, найти только источник не получалось. А ещё пробудилась настоящая ревность, которая выгрызала мозг всю ночь, стоило уехать от Минхо. К слову, она сыграла немалую в позорном «побеге» — чувствовать то, что вновь кто-то другой освещал Ли путь, становился солнцем его вселенной, было болезненно. Потому что Хван вообще ни разу не являлся святым и безгрешным. Его неприязнь к Бан Чану, лично для него самого, вполне объяснимой обращалась, и даже додумывать не требовалось. Зависть, что в нём Минхо находил своё утешение. Это омерзительное свойство души жило до встречи с Феликсом. Там фокус чувственности сместился, ведь появился человек, которому Хёнджин всецело мог отдавать себя, хотел так поступать, ничего не прося взамен. Сейчас зависть загорелась снова, потому что Ли был счастлив. Головой и сердцем Хван понимал, насколько же низко упал, раз не мог порадоваться за близкого человека и выискивал подвох во всём. А сознание доводило до крайности, словно Чан снова пытался забрать Ли всецело себе, как уже происходило в один из периодов: тогда именно Бан Чан довёл Минхо до того, что он превратился в преданного пса и лишь в нём отыскивал защиту. По сей день Хёнджин считал так, а самое пугающее, что с ним соглашался Чанбин. Тот человек, с которым отношения выкатились на какой-то запредельный уровень. Потеряв Феликса, Хвану не с кем стало разделить свои переживания, а Со вызвался сам. Первый решил узнать позицию Хёнджина обо всём происходящем, потому что видел гибель обоюдную двух самых дорогих людей. Предательством Хван подобное не считал, просто радовался осознанию, что это не он спятил, а действительно происходили странные вещи. — Вы чего? — в комнату как раз заглянул тот, кто только что по мыслям гулял, и Хёнджин поднялся на кровати. Взглянул на Минхо, рук не расцепляя, и отметил, что взгляд Ли был бесцельно направлен в потолок. На секунду подумалось, что Хван всё испортил. — Мы еду достали. Идёмте, перекусим! — Хён, — позвал Хёнджин тихо, как только Со утопал громко в сторону кухни-гостиной, — я задел тебя? — Нет, — даже не моргнул, продолжал смотреть в белый потолок. — Я слишком многое воспринимаю не так, как должен взрослый человек. Пора взрослеть. Обиды не имеют смысла. — Не взрослей, — Хван потянул тёплое тело на себя, вынуждая подняться. — Будь собой. На твоей душе уже слишком много шрамов. Если тебе проще откликаться на чужие действия так, то, хорошо! Эмоции важны и нужны. Ты любим таким, какой ты есть, — Минхо состроил забавное лицо, нахмурился и приподнял верхнюю губу, обнажив выпирающие передние зубы, отчего Хван засмеялся. — Дьявольский кролик. — С каких пор ты психологом заделался? — в лёгкой жажде Ли подставился под прикосновение большой ладони, которая осторожно прикоснулась к лицу, утирая следы побелки. В этом действии Минхо умудрился и чужого тепла своровать. Хёнджин не менялся, что безумно радовало и успокаивало. — С тех самых, как ты не можешь дойти до нормального! Я, на минуточку, доктор наук! — и тут даже лжи не было. Он действительно таковым являлся, аж грамоту рукописную имел. Правда был он доктором наук по травле тараканов в общежитии, но кому было дело? — О, таких наук, как «ебатория» и «вротебистика»? — насмешливый взгляд и неровная улыбка сопровождали глупые слова. — Несомненно верю. — Очень смешно, — Хёнджин показал язык и отпихнул Минхо обратно, отчего тот завалился на мягкий матрац. — Ладно, хватит бездельничать! Пойдём жрать и дальше расставлять мебель. — Лучше бы специалистов нанял, — кряхтя, поднялся и Ли. — Но зажал несколько сотен вон. — Хей! В отличие от тебя, у меня работа стоит на паузе. Я еле уложился в аренду квартиры! Даже сотня вон — моё спасение.       Подколка рода «сейчас как уедешь в свои Италии, как станешь знаменитым на весь мир, заплатишь мне за мои страдания» была расценена оскорблением и неверием в лучшего друга. Отчего Хёнджин бесцеремонно и с силой ударил Ли по заднице, распределив касание по одной ягодице чрезмерно равномерно, в отместку. А днём ранее Минхо как раз активно приседал, потому его болезненный стон, больше похожий на вой, услышали и парни на кухне. Урок от такого действия был вынесен быстро: салфетки — это не очень вкусно. Благо Чанбин, пока Чан пополам складывался от смеха, сумел оттянуть в сторону разыгравшегося Минхо, чьи уши горели злостью, пусть сам он улыбался. Вроде тупость беспросветная, а веселила от души и вновь помещала в ностальгию приятную. Да, Лино давно умер, и по нему оставалось только скучать, однако Минхо походил на него в затянувшиеся мгновения. Бурчал по-стариковски, пока для всех готовил поке из добытых ингредиентов. Забавно передвигался по грязному полу в идиотских тапочках с пушистыми кроликами, которые специально приобрёл Хёнджин для него, ведь надеялся на частые визиты. Шлёпал осторожно по рукам невероятно голодного Чанбина, когда тот пытался что-то стащить со стола раньше времени, и смеялся с наигранного нытья звонкого. Но то, что привлекло больше внимания, отсутствие нервозности на прикосновения Бан Чана. Руки притрагивались осторожно, придерживали за талию, почти невесомо проводили по открытым участкам кожи из-за задранных рукавов, да и сам парень буквально прижимался со спины. Подобные действия не вызывали никаких нехороших мыслей, по-прежнему всё выглядело невинно и осторожно: Чан просто помогал и поторапливал. Это могло бы обмануть всех, но не Хёнджина. Поэтому он только губы поджал. В Минхо несомненно произошли перемены, и их источником был не Хван.       Устаканилось всё уже ближе к вечеру. Время, адрес, экипировка, мольбы всем богам в победе — каждый имел в своём телефоне. Хёнджин с собственной квартиры слился с Чанбином, потому что душевая до сих пор была готова лишь наполовину, а Минхо и возражать не стал: ночевать Хван пообещал приехать к нему. Добрался Ли вне пробок до дома на превышаемой местами скорости и посмеивался с Чана, который вцепился в его бедро со слезами на глазах и с криками ехать осторожнее. Это забавляло, потому что вновь давало понять, насколько они были разными. Бан Чан — сторонник идеалов, правил общих, а ещё занудный перфекционист, как считал Минхо. Особенно, если что-то касалось работы. Ли же был наглым котом, как за ним закрепилось давно со слов окружающих. Котом он являлся из-за невероятной игривости, активности, да и в целом радовал глаз, любил, когда его кормили, и давался к ласке, только если сам хотел её. Наглым и настырным при этом всём становился порой. Нарушать правила, делать что-то против чужого слова, если, конечно, оно не было чем-то важным, разрушительным в последствиях. Мог и на эмоции выводить шутками, хотя подмечал переменчивое состояние своей жертвы — иногда ему было плевать, но грань всё равно знал. Это в последние годы он превратился в старого и дряхлого кота, которому лишь бы в хозяйские руки, дабы от тоски не умереть. И сейчас прошлые чувства, все, не разбираясь в верности, рвались на свободу. И Минхо давил на газ, всецело отдаваясь волне беспрекословной радости. Так ещё и дома захотелось принарядиться для того, о чём мечтать давно не приходилось: снова бар, снова друзья, снова шум и веселье. Отворить золотую клетку, запертую изнутри, оказалось лучшим решением. — Это или это? — перед носом Чана, застрявшего в ноутбуке, потрясли вещами, внимание привлекая. У Минхо в руках была светлая мягкая толстовка с цветным принтом и белая рубашка с утеплённой джинсовкой, но Бан Чан определённо видел только зарумянившееся лицо. — Чего завис? — Иди сюда, — неловко вещи были отложены на стол, а Чан усадил Ли к себе на колени. Всё действительно было заметно. То, как переменился Минхо. Безрукавка не прятала рельефное тело, а короткие шорты призывно демонстрировали сильные ноги. Хотя раньше даже дома Ли пытался спрятаться. — Куда ты так наряжаешься? Это же просто бар, — узловатые пальцы осторожно заправили пряди чёрных волос за покрасневшее ухо. — Мне нужно хорошо выглядеть, когда я вырву у тебя победу из рук! Обычно я просто играл, но сейчас я вижу, за что бороться, поэтому… Буду сражаться и обыграю тебя. — Хороший настрой, — Чан покивал головой и руки свои устроил на мягкой талии, сжимая и разжимая пальцы, чтобы сдавливать плоть. — А если в твоей команде будет Со Чанбин? Или Юна? Может, Тэхён? — Я разработаю стратегию. Всё получится, — по направлению чужих рук Минхо приблизился, очень шумно выдохнул сразу, потому что почувствовал возбуждение Бана. — У нас нет на это времени. — Я знаю.       В противовес своим же словам Минхо руку опустил на заметные очертания члена, проступающие через тонкую ткань штанов, и аккуратно погладил. Почему-то в его голове всплывал Чанбин со своими вопросами о том, что переживалось, что будоражило, что манило в мужчинах. Поэтому, глядя на расплывающегося под ним Чана, уже запустившего свои руки по кромки шорт, лишь бы чувствовать каменные мышцы, ответы находились намного быстрее, чем в разговоре. Сильный, обычно довлеющий мощью, серьёзный, тихий Бан Чан превращался в мягкое нечто, постанывающее в такт движений недлинных пальцев. Безумно нравилось и чувствовать тяжесть члена в руках, стоило занырнуть под резинку штанов. На мурашки пробивали представления о том, что можно сделать самому, и что с ним самим могли сделать. Нравилось размазывать по покрасневшей головке предэякулят, ощущать пульсацию, касаться руками, но лучше бы языком, взбухших вен — дрочить самому, пусть и было всё абсолютно идентично, особо удовольствия не приносило. В юношестве Минхо мог только мечтать о том, чтобы с ним кто-то переспал, сделал ему приятно. С наивной влюблённостью в преподавателя он открыл в себе и жажды. Смотрел порно и просто представлял, как оно воплотилось бы в жизнь, изучал своё тело боязливо, но при этом он не хотел, чтобы его кто-то трогал. Порой от самого себя тошнило, возбуждение же приходило тогда, когда и вовсе не ждали. Бессменным оставалось понимание, что нравились мужчины. Познавая себя глубже, Минхо пытался смотреть и другие виды порно, однако эффекта не получал нужного. Женщины и девушки по-прежнему оставались в его восприятии красивыми и нежными, к кому нужно было относиться с бережностью, только всё внимание уделялось мужчинам доминирующим, как тогда, так и сейчас. — Сможешь кончить так? — тихо прошептал Ли, ускоряя движения рукой. — Если поцелуешь, — сдавленно отозвался Чан и моментально утянул Минхо в грубоватый поцелуй.       Но всё, о чём он думал, так это запретить Ли расхаживать в таких коротких и обтягивающих шортах дома. Чем и поделился, давясь отчаянием, пока Минхо искал салфетки и с ленцой прогибался в спине, если требовалось наклониться — выводил. Так ещё и к себе прикоснуться не позволил, потому что действительно опаздывали. Нарядился в то, что Чан соизволил выбрать, да и весь сам просто сверкал, сводя с ума сильнее. Именно этот факт не дал Бан Чану усадить его за руль, ибо недавняя поездка и так могла закончиться инфарктом. Ли занял роль пассажира и навигатора, болтая без умолку, ведь чувствовал, что снова стал наполненным. Даже чудилось отсутствие причины для перемены состояния. В это желалось верить, этому хотелось отдаться. Потому и вечер проходил прекрасно, отчего горели и уши, и щёки, и даже запястья, так много внимание было уделено. Собраться большой компанией, с кем знакомство длилось уже очень много лет, стало поистине невероятным, незабываемым. Шум, галдёж, выкрики, шипение вскрытого пива, стендап ребят каких-то со сцены — атмосфера мерещилась нереальной. Минхо, сплотившись с Хёнджином волею судьбы, под своё крыло взяли ещё нескольких парней, ловко обставляя в раундах игр двух неразлучников, хотя Чанбин уже громко кричал, что подаёт на развод с Чаном. Шутливые перепалки, смена знакомых лиц на малознакомые, а почему бы и не завести в новом состоянии парочку приятелей? И в этом себе Ли не отказывал, пусть через пару минут уже забывал названные имена. Он просто веселился и отдавал в это всю свою душу. Его глаза горели детским задором, улыбка яркая не сходила с лица, а смехом мягким он иногда даже давился, стоило Хвану и Со вступить в диалог мощный в спорных моментах игры. — Вы не меняетесь, мальчики! — появление Мины что-то взбудоражило, пробудило на несколько секунд. — Рада вас снова здесь видеть. Всем составом.       С единственной девушкой, которая в студенческие годы не упускала возможность оказаться в мальчишеской компании, чтобы поиграть в то, от чего другие носы морщили, поздоровались все. Даже её молодого человека не обделили вниманием, хотя Минхо не понимал, как за столько времени он ещё не сбежал от неё. Вновь представленный Ким Сынмин выглядел иначе, чем помнилось, только оставался совсем не подходящим партнёром для девушки. Однако в этот раз он, к общему удивлению Ли и Хвана, не отмалчивался в стороне. Задавало настроение ещё и то, как Чан вовлёкся в каждый момент вечера. Тоже отдыхал и веселился, без конца радуясь, что в такой толпе знакомых, его никто признавал и не лез. Любимый бар оставался любимым и привычным. — Хорошо выглядишь, — Мина подошла максимально близко и поднесла зажигалку к зажатой в губах Ли сигарете. — Более живым. — Спасибо, — выдохнув мерзкий дым, отозвался Минхо. — За огонь, а не за комплимент. Это я тебе должен был такое сразу сказать. — Поверь, я и сама знаю, что шикарна, — звонкий смех вызвал улыбку. Тоже нравилось. — Как жизнь? Не звонишь, не пишешь. — Да как-то… — Минхо пожал плечами, — прости? После того мы… В принципе не особо общаемся. — Что странно. Обычно трагедии сближают. Хотя, — нежное прикосновение к руке, удерживающей сигарету, чтобы тоже затянуться, — тебе всегда было проще сбежать от реальности. Это нормально. Я не осуждаю. Тоже так делала.       Минхо ничего не ответил, но позволил к себе прижаться, приобнимая за плечи подругу. Улизнул он из бара, чтобы дыхание перевести, немного остыть, словно всего было так много, и его отвыкшее сознание тяжело переваривало происходящее. Стрельнул сигарету у незнакомца, хотя постыднее занятия даже придумать для себя не мог, но курить хотелось почти до боли в лёгких. С приходом Мины прояснилась ситуация разрастающейся дрожи, гнать каждую мысль приходилось ядовитым дымом. Не сейчас и не здесь стоило раздумывать над тем, что распустилось в голове. — А этот твой, Ким Сынмин, долго нынче с тобой, — сильным объятиям Ли даже не пытался противиться. С девушками он чувствовал себя вполне спокойно, особенно с той, кто рядом стояла в мгновения холодной ночи. Ведь она была той помощью важной в далёком прошлом. — Неужели решила ты остепениться? — Что?! — девушка отстранилась и не сильно ударила Минхо в грудь, словно они разыгрывали какую-то сценку из дешёвого фильма. — Да как ты смеешь говорить мне такие вещи? — Так а вы этого, того, туда-сюда? Да? — смеялся в ответ Ли. — Нет. Он мальчишка. Просто мальчишка, с которым у нас нет никаких обязательств. Лишь редкое и приятное времяпрепровождение. — Но никого другого ты ещё прилюдно не приводила. — Ты-то откуда знаешь? — глаза в глаза, и Ли поднял вопросительно брови, потому что всё было слишком очевидно. — Кругом глаза и уши, — надулась девушка и расплела высокий хвост, дозволяя чёрным волосам рассыпаться по узким плечам. — Ему двадцать два, а мне почти тридцать. Что, кроме хорошего секса, он может мне дать? — М? Чепуху несёшь, — подметил Минхо. Не особо он, конечно, разбирался в чувствах других, однако в свои двадцать два он уже сердце принёс в руках Чану. Судил по себе. — У него много амбиций и, возможно, когда-то я пожалею, что не взяла быка за рога. Но сейчас не хочу ничего серьёзного. И не с ним. Он принял это, поэтому изредка мы куда-то ходим вместе, а потом хорошо трахаемся. Отношения к тридцати только так и строятся. — Чу-у-у-у-шь! По своему опыту говорю. — А какой у тебя опыт? — из маленькой сумочки была вытащена тонкая сигарета. — Вся жизнь с одним человеком. — Плохо разве? — не понял Минхо и принял протянутую сигарету. — Нет! Наоборот, замечательно! Но построить что-то новое, тем более после долгих отношений, такой геморрой. — Знаешь, приятно видеть, что ты не изменяешь себе, — Ли накинул свою утеплённую джинсовку на худые женские плечи, потому что Мина буквально затряслась от холода, стоя пусть и в куртке, но очень тонкой. — Такая леди, а выражения подбираешь… — Эх, вот же жизнь сука, а! Почему ты по мальчикам, Мин? Мы бы были такой классной парой, — в душевном отчаянии, но со смехом. — Не-а, если бы мы были парой, то всё, что из нас вышло бы — два трупа, вскрывшихся в ванной, — припомнил Ли. В далёкие времена они однозначно стали теми, кто готов был покончить со всем.       Неохотно, но девушка согласилась, кивнув. Приняла чужую протянутую руку и зашагала на тонких каблуках обратно к зданию. А Ли просто по-джентельменски сопровождал её, и прикрывал от вываливающейся на улицу толпы людей, дослушавших, видимо, чьё-то выступление. В самом же баре шум не стихал, лишь разбавился какой-то ненавязчивой музыкой. Игры продолжали кипеть и набирать обороты, чему Минхо был искренне рад, особенно при осознании, как сильно все веселились и смеялись. Цель была достигнута. Все вместе, все рядом, все просто хорошо проводили время, отвлекаясь от обыденности дней, в которую уже требовалось постепенно возвращаться. Но внимание привлекло отсутствие Хёнджина возле игрального стола, а потом и подруга перехватила его. Она тихо попросила поговорить с Чаном по поводу Сынмина, чем загнала в тупик непонимания. Такой просьбой она хотела сделать парню небольшой подарок за то, что он столь долго терпел её несносный характер. Сначала Ли не мог взять в толк, о чём вообще шла речь, лишь позже осенило. — Он очень хочет петь. Он невероятно красиво поёт, но ни одно прослушивание не прошёл. Может, ну, твой Чан окажет помощь? Хотя бы пару песен записать, чтобы ребёнок порадовался.       Смотреть в заслезившиеся глаза ощущалось неприятным, однако Ли определённо понимал, что и к чему. Постепенно близился тот самый день и, как он предположил, Мина решила закрыться в себе и разорвать странные отношения с тем, к кому привязалась. Для Минхо всё было знакомо, только его руку никогда не отпускали в тяжёлый период, а подруга самостоятельно выбирала оставаться в одиночестве — даже представлять было трудно, каково это. Но подноготную Ли знал, не лез. На себя примерять даже не хотел это, ему хватало, потому покорно кивнул. Пообещал поговорить и перезвонить, как только получит какой-то ответ. Взор задержался как раз на объекте разговора: Сынмин, с которым удалось перекинуться лишь парочкой слов, выглядел очень хорошо. В нём виднелась цепляющая харизма, Чан таких любил. Конечно, важно было услышать голос, но если Мина заверяла, что он хорош, Минхо верил. Они много времени проводили на музыкальном направлении, помимо своего, потому что брали занятия такие, чтобы появилась возможность устроиться работать и в театр. Все могли петь и слышать чужие способности, значит, стоило хотя бы попробовать поговорить, а не отказывать сразу.       Забрав свою джинсовку, Минхо распрощался с подругой и даже с её спутником, ещё раз оценив взглядом. Хмыкнул себе под нос что-то схожее с тем, какие все в этом мире глупые, и кинулся выискивать Хёнджина. Пожалел ли он об этом? Несомненно. Найти Хвана труда не составило, а вот понять происходящее — да. Замершего парня Минхо рассматривал с несколько долгих секунд, лишь после перевёл взгляд на то, куда тот упорно пялился. Феликс. Недалеко от выхода, на втором ярусе, стоял Феликс и кого-то целовал. Грубовато прижимал к себе и впивался в губы. К этой картине сам Ли был ближе, чем Хёнджин, поэтому рассмотреть всё в неприглушённом свете помещения мог. И его буквально затрясло, когда в том, кого руками сжимали, он узнал Джея. Что происходило, понять чудилось невозможным. То, что Феликс заметил его, единственное ясное во всей ситуации, потому что парень схватил свою куртку и буквально ломанулся к выходу из бара. А Минхо просто тупо переводил взгляд с закрывшейся двери на Джея и обратно. Мимолётно взглянул на Хёнджина, утёкшего к раздаче напитков, и всё же решился подойти к тому, в ком видел для себя странный интерес. Видимо, ошарашен случившимся был не только он, но и сам парень. Джей дёрнулся, стоило Ли осторожно притронуться к его плечу, и в то же самое время обдало невероятным жаром. Пришлось даже сделать насколько шагов назад. Спёрло дыхание и глотка сжалась: ощущать такую мощь оставалось чем-то невыносимым, так ещё и в сложившихся обстоятельствах пламя не угасало. — Лино? — парень схватился за сердце, настолько испугался. — Чёрт… Напугал… — Прости, — кое-как удалось выпрямиться и успокоить собственное сердцебиение, хотя хотелось освободить желудок от немногочисленной еды, ранее съеденной. Тошнило. — Привет. А откуда ты знаешь?.. — рука указала на дверь, откуда заходили и выходили люди. Пусть весь мир для Минхо остановился, всё вокруг продолжало жить. — Ёнбока? — Ли подавился услышанным именем. Про него все давно забыли. Но кивнул. — Он мой давний приятель. Позвонил, сказал, что нашёл окошко свободное от расписания, чтобы выгулять меня по Сеулу ночному. — Давний приятель? — изумлению не было предела. Феликс никогда не говорил, что у него оставались друзья из прошлого. Скорее обо всех он отзывался с негативом, а здесь такое открытие. — А целовались вы зачем?       Представить, как это всё тупо смотрелось в глазах озадаченного Джея, было страшно, поэтому Ли и не пытался. Его била ощутимая дрожь, словно ножей в спину напихали. Ещё вчера Феликс со слезами на глазах разговаривал с Хёнджином и даже спрашивал насчёт «нового шанса», крошечное «спасибо, хён» прислал, а теперь целовался с давним приятелем. Впервые за всё время Минхо перестал сомневаться в собственных отношения: никто не умеет делать вещи правильно ни в какой сфере, ведь до сих пор инструкций не существовало к этому. Однако он продолжал пристально смотреть на парня перед собой, словно тот был виноват в чём-то. — Я не знаю, — круглые глаза округлились ещё больше, а сам Джей даже руки выставил перед собой, в защите. — Он пригласил меня сюда, мы хорошо проводили время…       Удалось уловить запах сладкого алкоголя, и взгляд сам упал на столик, за которым парни сидели. Несколько пустых стаканов из-под коктейлей. Несмертельно. Но на высказывание мыслей повлияло. Заметно и ощутимо Джей запинался и заикался, пытался вспомнить, что происходило и почему. Смотрел поверх очков на Минхо испуганно как-то и продолжал держать руки перед собой, хотя совсем ничего не понимал. У Ли же под желудком начало противно посасывать. Перед ним стоял мальчишка, у которого из переживаний было то, что лирика не пишется. Ни про какого Феликса он и не упоминал. Да и сейчас выглядел растерянным, был немного нетрезв. И когда последняя мысль в голову ударила, то Минхо притронулся к осознанию, что ему всё равно на запах алкоголя. Словно пугливый жар перекрывал это: Джей не собирался сделать ничего плохого, он просто отдыхал и уж явно не собирался встречать Ли Минхо с его тараканами. — Ёнбок сказал, что здесь увидел свою бывшую, поэтому захотел разыграть что-то… Я не знаю! Он сказал, нам поцеловаться надо, а я рассмеялся, — рука была запущена в заметно укороченные, но всё ещё подвитые волосы. — Но он всё равно поцеловал. И сбежал! — Джей… — Минхо заметил слёзы в чужих глазах. Мальчишка действительно ничего не понимал. Как произошедшего, так и вопросов. — Я ничего не знаю. Правда, совсем ничего, — опустившись тяжело на стул, Джей отвернулся и рукой, спрятанной за рукавом, потёр нос. — Не смотри на меня так. — Как? — удалось смягчиться. Ситуация отпустила, зато пробудилась злость из-за непонимания чужих поступков. Феликс в очередной раз что-то вкинул, а ещё и постороннего человека втянул. Чтобы что? — Хей, я тебя напугал? — Конечно! Подлетел, начал расспрашивать, от тебя прям пёрло негативом. — Прости меня, я могу всё объяснить, — ничего он не мог. Словно спятил, на самом деле. Повёл себя как кретин. — Но потом. Может, такси? Домой? Ты, кажется, маленько перебрал. — Я вообще не пью. Но захотелось попробовать, — виделось так, что парень плыл от родного жара. По крайней мере Минхо точно отлетал куда-то в другое измерение, настолько его окутывало мягкостью. Даже прикасаться не требовалось, но пальцами он всё же дотронулся до острой коленки, обтянутой джинсовой тканью. — Ужасная ночь.       Неуклюже Джей вытащил из внутреннего кармана куртки телефон и протянул Ли. Попросил помочь с вызовом такси. Чувствуя же огромную вину, Минхо выполнил каждую просьбу и даже до бара сходил, взял минеральной воды. Там же он заметил и Хёнджина, но тот быстро отвернулся, прячась. Им Ли решил заняться чуть позже, сначала одно расстроенное создание хотел отправить домой. Отпоил водой, дождался такси, посадил Джея в салон и попросил водителя довести точно по адресу. Мужчина пожилого возраста кивнул и пробормотал что-то про нерадивую молодёжь. Но с места тронулся. Взглядом пришлось проводить машину до самого поворота из-за проснувшегося волнения. И уже Минхо намеревался пойти обратно, как на улицу вывалился Хван с бутылкой чего-то в руке. Они посмотрели друг на друга, и Хёнджин моментально рванул в сторону, только не рассчитал скорости Минхо и его трезвости. Его схватили за шкирку и грубовато встряхнули, проигнорировав возгласы людей вокруг. — Ты бухой? — когда Минхо добрался до чужого лица, то всё стало понятно. — Отпусти меня! — Хёнджин честно и искренне верил, что смог бы оттолкнуть Ли, из-за того, что тот снова заметно потерял в весе. — Блять, угомонись!       Мелкая возня превращалась в настоящую потасовку, так ещё перед носом Минхо то и дело бутылка мелькала с чем-то высокоградусным. Хвану в принципе много не требовалось, но он уже прилично успел накидаться, и пока Ли звонил Бан Чану, ещё и с горла в себя влил. Начал тыкать в грудь Минхо указательным пальцем и винить его во всех смертных грехах, что определённо являлось новым в их отношениях. Конечно, Ли пропускал всё мимо ушей, знал, как совсем скоро кто-то встанет на колени и будет просить прощения. Снова. Однако принимал за истину свою вину. Не стоило лезть. Может, тогда бы не произошло этой глупости, может, рана расставания затягивалась бы самостоятельно и без диалога. И куча других «может». Когда подоспели удивлённые Бан Чан и Чанбин, Ли уже освободил чужую руку от бутылки и даже смог сопротивляющееся тело оттащить в сторону машины. Парни даже спрашивать ничего не стали, помогли затолкать Хвана на заднее сиденье, а Чанбин уселся рядом, заверив, что у него сил сдерживать его больше. Только взволнованный Минхо всю дорогу до дома оборачивался назад, позабыв пристегнуться ремнём безопасности, хотя Чан его несколько раз попросил, да и автомобиль без конца пищал. В какой-то момент сердце по-настоящему хотело разорваться в клочья, потому что видеть друга таким стало невыносимо. Минхо не мог представить того, что творилось в душе и сердце у него, но лишь думал о собственной причастности к такому состоянию. Всё только наладилось, и снова произошла очередная чушь, перечеркнувшая счастье. — Я могу остаться с ним, — закинув шумно дышащее тело на футон, предложил Чанбин. — И вообще лучше постелить сразу возле туалета. — Зачем? — Минхо перестал рассматривать пьяного друга и, поддавшись руке Чана, вышел из комнаты. А за ними вывалился и Со. — Он выпил немного, но для него это дохуя, — потёр переносицу Чанбин. — Будет блевать и мучиться от интоксикации. — Правда? — растерянный взгляд застыл на лице уставшего и не менее взволнованного Чана. — Я думал… Думал, что эта хуйня только башню срывает. — И это тоже. — Никогда не видел, чтобы моя мать… — Ли смолк. — Я побуду с ним. Ты?.. — указал он на Чанбина. — У нас нет ещё одного футона. — Я посплю с твоим муженьком, — ядовитая ухмылка. — Вот уж нет! — Чан отодвинул прижимающегося Чанбина от себя. — Не бывать этому! — Нам надо поработать, — посерьёзнел Со. — Наклёвывается хороший заказ. Будет круто, если мы разработаем план действий, — на тихие слова Бан Чан покивал. — Ну, я приму душ. Оставлю вас ненадолго наедине. Полотенце?.. — Там, на полке стопка. Всё чистое. Бери любое, — мягко отозвался Минхо и дождался, когда закроется дверь в ванную. — Опять всё пошло не так, — к Чану. — Всё было замечательно. Спасибо, что предложил такую идею. Я хорошо провёл время, — за несколько секунд Ли оказался в тёплых объятиях и наконец выдохнул. Тепло Чана убаюкивало, успокаивало разгорячённые нервы. — Но я не понимаю, что произошло. — Давай утром поговорим? — осторожная просьба. — У меня разболелась голова от этого всего. — Чувствую, что тут замешаны дела сердечные, — прохладные ладони опустились на похудевшие щёки. — Котёнок, всё будет хорошо. Иногда происходят срывы, сам знаешь. — Угу, — Ли сомкнул веки, отдаваясь моменту распустившегося поцелуя.       Всё же целоваться с Чаном он любил больше всего другого. Пухлые губы ласково касались поочерёдно красивых губ Минхо, отчего слышались тихие чмокающие звуки. И в них удавалось растаять. Неловко Ли пытался отвечать в том же темпе, однако просто сходил с ума из-за сотворяемого трепета. Он закинул руки на широкие плечи, чем углубил близость, совсем немного раскрасив всё страстью. Целовались они так, словно вся жизнь зависела от этого. Руки Чана небрежно сжимали рёбра Ли, а сам Минхо в ответ царапал верхнюю часть спины и заднюю сторону шеи. Пытался задавить в себе переживания таким негуманным способом, и это помогало. Ему становилось легче. — Хён, хён, — прерывисто, через поцелуи. — Что такое? — неохотно Чан отстранился. — Где-то больно? — Нет, — Минхо чуть склонил голову вбок и продолжал, задыхаясь, смотреть из-под пушистых ресниц на разгорячённого Бан Чана. — Я хочу попросить тебя. — Слушаю. — Даже если что-то когда-то случится… — Что случится? — прозвучал холодный голос. — Что-то, да что угодно, Чанни. Просто пообещай мне, — на мгновение Минхо задержал дыхание, — пообещай, что отстанешь моим всем. Останься на моей стороне, даже если я оступлюсь. Даже если что-то сломается, разрушится. Даже если ты устал. Пообещай! — Кот, я не понимаю… — а Ли уже отдался дрожи неистовой. Он всё чувствовал. Чувствовал, что скоро сломается опять. Пусть и будет до последнего бороться с собой, но он давно списан со счетов. — Малыш? — Ты так дорог мне. Ты столько сделал для меня. Ты… Ты снимал с моей шеи удавку так много раз! Чан, прошу. Мне важно знать, что когда всё рухнет, ты будешь рядом. — Ничего не рухнет, Минхо, — заверял испуганный порывом Бан. — Мы всё будем продолжать отстраивать. Мы вместе, мы будем меняться и стараться ради нашего же будущего. — Тогда просто пообещай. Просто скажи мне это. — Я… — тяжёлый вздох. Произнести подобное не было сложным, а было страшным. Потому что Чан тоже знал, что маячило на горизонте. — Я всегда буду на твоей стороне. Даже тогда, когда от нас ничего не останется. Я всегда буду тебя любить.       Минхо мягко улыбнулся и отстранился, когда прозвучал щелчок замка ванной комнаты. Из-под его прикрывшихся век потекли слёзы, вызванные страхом, но стёрлись с лица до того, как это заметили бы. Почти шёпотом Ли пожелал парням спокойной ночи, пошутив, что те до утра не уснут, ведь они действительно собрались работать, и ушёл к храпящему Хёнджину. Проверил его, поправил одеяло и поставил на пол бутылку воды, а сам забрался на узкий диван. Спать не хотелось. Слишком много в голове крутилось и не позволяло хотя бы вздохнуть облегчённо. Рука сама потянулась к телефону, хотя раздумывалось о том, чтобы пойти и смыть с себя странные ощущения. Одно крошечное сообщение переменило планы. Из заднего кармана брюк были вытянуты наушники, ловко открылось приложение по важной ссылке, и Минхо погрузился в новую для себя музыку, удобнее устроившись на диване. С каждой минутой он всё медленнее размыкал веки, старался поглядывать на Хвана и одним ухом, свободным от музыки, прислушиваться к не очень приятным звукам его. Но в какой-то момент всё-таки провалился в сон, пока перед глазами так и застыло несколько строк. Странный Джей /04:15/ Я дома. Всё в порядке. Прости, если что-то было не так. Лино-хён.