Praecantatio

      Утренние сумерки. Небо сине-голубое, но солнце ещё не вышло; тени жёсткие, глубокие и черные.       Тёмная фигура стоит у изножья кровати. Глазища её высокие; зрачки узкие, нет — расползающиеся на всё лицо; глаза тянутся, и сама тень тянется, пока не склоняется над той, что лежит в кровати, не двигаясь.       Пошевелиться Алекс не может, какие усилия она бы не прикладывала. Глаза закрыть тоже не может, даже отвести; она вынуждена смотреть на то, что стоит рядом — сбоку, спереди и над одновременно — и продолжает тянуться, пока кровожадные глаза не скрываются за её затылком.       Ни шороха, ни движения, ни стука. Воздух не колышется, тень всё тянется за изголовье. По её лицу расползается полумесяц из зубов, растущий острыми краями до уголков глаз… В сами глаза… Как их ещё видно?.. Зубы, белоснежные и кричащие о себе, проявляются один за другим, белый камень комкуется прямо на невесомой маске чудовища.       Алекс резко села, сдавленно вскрикнув. Сердце колотилось где-то в горле, отдавалось низким гулом в ушах. Отголоски страха заставили её судорожно обернуться — вдруг тень притаилась за изголовьем и смотрит на неё зубастыми глазами? — но опасения не подтвердились.       За окном цвела красочная заря. Алекс положила руку на подушку и провела ладонью по влажной ткани.       Это происходило наяву. Да, тени всё ещё воображаемые, но Алекс видела их не во сне, пока на самом деле сладко спит, а бодрствуя, вжимаясь в постель, паникуя, рыдая и пялясь в пустоту, пока пустота скалилась всё новыми и новыми зубами.       Должен же быть способ остановить эту мозготрёпку…

***

      Алекс считала себя хорошим тауматургом — может, даже одним из лучших, ведь никому не удавалось постигать тайны высшей магии так быстро. Развитая интуиция вела её к порогам важных открытий… и она же обманывала иррациональным ощущением опасности.       Чем дальше она продвигалась в изучении тайных наук, тем чаще подводило её восприятие. Тревожность усиливалась изо дня в день, но Алекс находила утешение в прочных доспехах из тауминиума — магического железа, сравнимого по прочности с алмазами.       Но самым важным её изобретением было… магическое мыло.       Как грязь смывалась с кожи мыльной пеной, так и жуткие видения на границе зрения стирались магией, что была умело вмешана в состав. Алекс мыла голову, когда сквозь закрытые веки уловила ускользание света — её накрыла тень. Мигом она смыла с ресниц мыло и приоткрыла глаза, тут же загоревшиеся от щипания.       Возле ванны стоял один из её големов-садоводов и пялился на неё.       В его красных глазёнках плескались зловещие побуждения. Алекс поёжилась от холода, хоть и была в горячей ванне. Зрелище не из приятных — это был один из нескольких её големов, которым она вшила в голову мозги, и эти мозги у них выглядывали из крохотного черепка.       Мозг делал их умнее. С ним големы передвигались увереннее, в свободное время задумчиво смотрели куда-то вдаль, да и в щёлканье их механизмов проявлялся осознанный ритм. Было глупо избегать такой прекрасной возможности улучшить их; всё равно что пользоваться только железной киркой, потому что алмазам больно, когда ими копают камень.       Алекс считала, что дала големам разум — величайшее изобретение природы, достижение эволюции. Только големы почему-то были этому не рады. Неужто посчитали себя слишком умными, чтобы собирать пшеницу?       Алекс ткнула голема в плечо; тот очухался и направился к грядкам ждать нового урожая. И чего он только сюда припëрся?       Девушка проводила его взглядом, а затем нырнула в воду и тут же вынырнула, чувствуя себя намного лучше.