Падение в неизвестность

      Акааши проснулся от ощущения, что на него смотрят уже во второй раз. Открыв глаза, он увидел лишь потолок. Это не могло не радовать: значит, никто не дышит ему в шею. Медленно поднявшись, парень сонно потёр глаза и взглянул на кровать Бокуто, где тот сидел, завернувшись в одеяло, и смотрел на брюнета круглыми глазами. Казалось, Котаро вот-вот заплачет.       Они смотрели друг на друга долго и пристально, будто пытаясь открыть какую-то новую истину. Следили глазами за каждым движением, даже мимолётным. Это была словно игра, и Бокуто проиграл в ней первый. Парень рывком встал с кровати и подошёл к Акааши, всё сильнее и сильнее заворачиваясь в одеяло.       Он хотел спрятаться.       — Мне жаль! — прозвучало слишком громко, отчего Акааши вздрогнул. Светловолосый не переставал удивлять: в следующую секунду он очень низко наклонился, смотря лишь в пол.       — Пожалуйста, Акааши, прости меня, я не знаю, что на меня нашло ночью и…       Кейджи резко поднялся с кровати, чувствуя лёгкую панику лишь от одного голоса Котаро. Такого дрожащего, практически плачущего. Он, словно позабыв обо всём, что было ночью, обхватил его лицо руками, несильно сжимая щёки, а затем поднял голову так, чтобы они встретились взглядами.       — Бокуто, успокойся, давай без этого, — брюнет сжал свои губы, чувствуя, как от одного слезливого взгляда у него сжимается сердце. Бокуто не выглядел жалким, он выглядел лишь как грустный кот из знаменитого мема.       — Но мне правда так жаль, я иногда это не контролирую, это что-то вроде лунатизма, — протараторил светловолосый, пальцами сжимая края одеяла.       Акааши чувствовал, что ему что-то недоговаривают. Взгляд Бокуто бегал из стороны в сторону, а губы становились всё тоньше и тоньше от напряжения. Однако в том, что Котаро волнуется, — есть логика.       Люди, которым всё равно, так себя не ведут.       И с другой стороны, что чувствовал Акааши по этому поводу? Лёгкое волнение, спутанные мысли, но не более. Бокуто изначально не показывал никакого вида, что он хочет как-то навредить Кейджи. Даже ночью его слова были пропитаны просьбой, хоть и какой-то мнимой. И при всём этом, ничего такого парень не сделал.       Неужели Акааши просто понравился Бокуто? Или это правда был лунатизм?       Первая мысль прошибла голову так резко, отчего Кейджи залился лёгким румянцем и отвернулся. Нет, если человек проявляет к тебе своё хорошее отношение — это не значит сразу, что тут есть любовный контекст. И этим Акааши себя и успокоил, пока Бокуто, хлопая глазками, смотрел на него с надутыми (из-за рук Кейджи, ведь они всё ещё были на чужом лице) губами.       — Всё, успокойся. Конечно, странный у тебя лунатизм, но… — Кейджи резко замолчал.       А связано ли это как-то с таблетками, про которые вчера говорила Ноэль?       — Но? — голос парня стал спокойнее, но он всё еще выглядел мило и забавно.       — Скажи мне честно, есть ли что-то, что мне нужно знать? — парень убрал свои руки, серьёзно смотря на Бокуто.       — Что ты хороший человек и что, хоть мы знакомы совсем немного, я искренне рад общению с тобой? И что ты интересен мне с первого дня нашего знакомства, хоть ты и не помнишь его?       Акааши уже не просто залился румянцем, он покраснел вплоть до кончиков волос. Светловолосый как будто специально сделал невинное лицо со слабой, мягкой улыбкой.       — Ладно, — тихо ответил Кейджи на вопросительный взгляд. — Будем считать это за извинения.       Улыбка Котаро стала такой яркой, из-за чего Акааши захотелось пойти и найти свои солнцезащитные очки. Но и это было полбеды: светловолосый раскинул свои руки и сделал шаг навстречу.       — Можно?       — Чтобы меня обнять, тебе необязательно спрашивать разрешения, — пробормотал куда-то себе под нос Акааши, чувствуя себя очень странно. В груди что-то затрепетало и защекотало, когда Бокуто, радостный от таких слов, крепко обнял парня.       Наверное, Акааши просто не привык. У него было очень мало друзей, в основном общались они лишь в школе. И такой обычный жест, как объятия, был для него попусту незнаком. Однако от Бокуто, кажется, всё ещё пахло шоколадным мороженым, как в то самое утро. А одеяло, в которое закутал их Котаро, создавало настоящий уют.       Акааши всё ещё был убеждён, что всё происходит не просто так. Котаро явно просто выкрутился с неприятной для него темы, но заставить его рассказать всё — было бы нагло. Наверное, пока просто не время.       И поэтому Кейджи позволил себе немного дольше приличного постоять в этих объятиях, потому что от его взгляда не ускользнули чуть покрасневшие щёчки Котаро.       Дни на отдыхе, на самом деле, намного ярче, чем в родном городе. И это не потому, что Токио скучный, — просто он приелся. Поэтому экскурсия, которую устроили Бокуто и Куроо, как знатоки этого острова, ведь они были тут не впервые, была забавной. Тецуро оживлённо рассказывал об архитектуре, приправляя свой рассказ различными легендами: о странниках, самураях, политических интригах. Конечно, Кенма сразу шепнул Акааши, что половина из этих историй — лишь плод фантазии Куроо, потому что больно сильно он увлёкся, когда в одной из его легенд появились геи, любящие неко-мальчиков.       Погода была приятной. Лёгкий бриз щекотал кожу, весело танцуя среди людей. Солнце медленно заходило за горизонт, окрашивая небо в нежно-розовый. Облака, как сахарная вата, медленно и лениво передвигались по небосводу.       Стоя на балкончике после прогулки, Акааши лишь любовался, переводя свой взгляд то на солнце, которое уже вовсе не обжигало глаза, то на сад, который был под его окнами. Различные клумбы с цветами пестрели различными красками в разных уголках. Каменная дорожка слабой волной петляла, а в центре расходилась в разные стороны, как бы окружая каменный фонтан. В фонтане находились скульптуры ангелов, державших маленькие ковшики, откуда струилась вода. Архитектура была настолько искусно выполнена, отчего казалось, будто фигуры вот-вот начнут двигаться, может быть, танцевать свой ангельский вальс.       Акааши чуть вздрогнул, почувствовав на своём плече чужую руку. Сначала перед его лицом всплыли ключи, которые левитировали в воздухе, а потом брюнет заметил нитку, на которой они держались. Саму нить уже удерживал сам Бокуто, который, широко улыбаясь, смотрел на Кейджи.       — Пойдём прогуляемся по саду? — Котаро явно читал чужие мысли. Иначе Акааши не мог объяснить, по какой причине светловолосый так легко угадал, что Кейджи хочет спуститься в сад; он ведь стоит на балконе минут десять от силы, а самого Котаро в номере, в этот момент, не было.       Однако отказаться от такого предложения было бы настоящим преступлением.       Вблизи сад казался ещё прекраснее. Акааши восхищённо озирался по сторонам, в то время как Котаро смотрел на брюнета. Бокуто буквально мог увидеть в чужих, обычно спокойных глазах настоящие искорки, которые приводили в восторг.       — Так и знал, что тебе понравится.       — Умеешь читать мысли? — хмыкнул Акааши.       — Только твои разве что, — Котаро хмыкнул, на что Кейджи театрально закатил глаза.       Они подошли к фонтану с ангелами, и Котаро встал, руками указывая на постройку.       — Ты в таком же спал.       — Ну, спасибо, — фыркнул брюнет.       Бокуто заливисто засмеялся, запрокидывая голову. Почему-то он не мог удержаться от такого подкола, да и Акааши, кажется, вовсе не обижался. Наверное, после слов Кенмы в аэропорту он принял всё, как данный жизнью урок (или пинок).       Кейджи сел на бортик и подождал, пока его друг успокоится.       — Бокуто, у тебя всё хорошо? Я имею в виду… Вчера, как ты понял, я увидел твою ссору с сестрой. Вот и хотел спросить, всё ли хорошо…       Котаро сразу стал спокойнее, как-то даже собраннее. Он сел рядом, пальцами начиная водить по водной глади.       — Да, всё нормально, это даже не ссора была. У нас с Ноэль хорошие отношения. Ну, насколько это возможно.       Акааши немного подумал и тихо вздохнул. По своей природе он не любил лезть в чужие дела, но сейчас ему было слишком интересно. Во всяком случае, Котаро может не отвечать, к этому нет никакого принуждения.       — А с остальными у тебя плохие? Ты совсем не упоминаешь свою семью в разговорах, даже если мы говорим конкретно о родных…       Котаро с интересом наклонил голову, смотря на Кейджи. Он будто бы оценивал, можно ли рассказывать это Акааши. Но и совсем молчать не хотелось, потому как между ними уже была такая тоненькая нить связи, которую хотелось лишь укреплять.       — Не то чтобы плохие. Я очень люблю своих родных. Маму, папу и двух сестёр — Ноэль и Айку. Просто отношения между мной, мамой и Айкой… — Котаро сжал губы в тонкую линию, напряжённо смотря на свои руки.       Неприятная тема, и Акааши это чувствовал. Не найдя ничего лучшего, он положил свою ладонь на сцепленные руки парня, и тот чуть вздрогнул, но через секунду расслабился. А Кейджи слегка покраснел.       — Не очень хорошие. Так сказать, непонятная ссора, которая разрушила наши отношения. Нет, они меня тоже любят, я знаю, просто… Там всё сложнее. Поэтому я живу отдельно сейчас, — закончил свой мини-рассказ Бокуто.       Кейджи и не надеялся услышать полную историю семьи Котаро, потому что было бы странно открыться так сильно парню, которого знаешь всего меньше месяца. Но Кейджи было по-настоящему приятно, что Бокуто хоть немного ему открывается. Видно, тема семьи слишком больная для парня, и там всё было намного сложнее и запутаннее, чем кажется на первый взгляд. Однако брюнет чуть сжал чужие ладони, показывая, что он сейчас рядом и Котаро не стоит переживать по этому поводу.       Нетрудно было понять и принять тот факт, что Бокуто очень сильно влияет на Акааши. И брюнет не понимал, в какую его сторону это всё ведёт. Забавно, сколько он себя уже ловил на мысли, что на всей скорости летит в неизвестность?       Кейджи ничего не сказал, а Бокуто не нуждался в словах. Они так и сидели в тишине, смотря то друг на друга, то на журчащую водичку в фонтане. И брюнет не убирал свою руку. Наверное, потому, что сам Бокуто начал держать его в ответ.       Смущающе. Очень смущающе.       Резко заиграла классическая музыка. Акааши медленно повернул свою голову в сторону Бокуто и вопросительно изогнул бровь.       — Вивальди? Серьёзно? — Кейджи ничего не имел против классической музыки, он считал её красивой. Однако представить Котаро, слушающего Бетховена или Баха, было крайне трудно.       — Это всё Куроо, — парень засмеялся и достал свой телефон, но ответить не поспешил. — Он сам поставил на себя эту песню. Сказал, что всё окружение должно думать, что мне звонит королева Елизавета, поэтому я ещё и должным образом отвечаю на звонки, ведь вряд ли бы хоть кто-то на такую личность поставил, например, Никки Минаж.       Акааши состроил лицо, которое полностью описывало то, что он считает это странным. И Бокуто легонько его толкнул в плечо.       — Не смотри на меня так, Ака-а-а-аши, это же смешно!       — Только вот никто и не подумает, что королева Елизавета звонит тебе в Японию, а ты ей ещё и на японском говоришь: «Здравствуйте, королева… Да, бро, я уже иду». И не спорь, я видел, как ты разговаривал с Куроо.       — Ну и ладно, зато Куроо отвечает мне со слов: «Здравствуйте, султан».       Акааши прыснул, прикрывая рукой рот. Сначала он должным образом держался, но потом рассмеялся так, словно Бокуто изрёк какую-то космическую шутку. Эти двое были невероятными шутами, но не в плохом значении слова. Наверное, это одно из проявлений настоящей и крепкой дружбы.       Бокуто нравилось наблюдать за тем, как смеётся Акааши. Ему казалось, что это выглядит очень мило, да и Акааши не похож на человека, который много смеётся открыто. Телефон зазвонил во второй раз, но Котаро всё ещё не поднимал трубку. Всё равно он знал, что Куроо просто хочет позвать их на ужин. И если Котаро не ответит ему с третьего раза, то тот прекратит звонить.       Светловолосый положил телефон на плитку фонтана и встал, протягивая руку Кейджи.       — А может, потанцуем?       Кейджи резко прекратил смеяться, удивлённо хлопая глазами.       — Танцевать?       — Акааши, только не говори, что ты не умеешь танцевать, слишком избитая фраза всех парней, — Котаро ехидно улыбнулся, всё ещё держа руку. Он был настроен очень серьёзно.       — Ну, если честно, я не умею танцевать, — честно сказал Кейджи, но всё же неуверенно поднял руку.       — Значит, я тебя научу.       Бокуто поймал чужую руку, которая, кажется, намеревалась десять лет подниматься до его ладони. А Куроо бесконечно, вообще-то, звонить не будет. Светловолосый потянул на себя парня и умело уместил одну руку на талии, а другой крепко держал его ладонь.       — Просто расслабься и доверься мне, я поведу.       Бокуто не мог перестать улыбаться, потому что Кейджи очень мило залился краской. Встав чуть ближе, Котаро буквально чувствовал чужое тепло. Такое, почему-то, родное.       И он начал двигаться. Плавно покачиваясь из стороны в сторону, умело перебирая ногами. По началу Акааши немного путался в ногах, но очень быстро подстроился. А говорил, что танцевать не умеет.       Вокруг никого не было, только они и весь прекрасный сад в их расположении. Тёплый ветер, заходящее солнце, цветы, фонтан — всё как будто существовало только для них. Словно они были одни в этом мире.       Никаких проблем, никаких печальных мыслей — абсолютно ничего. Лишь они вдвоём. Лишь их взгляды, которые ни на секунду не могли оторваться друг от друга.       Бокуто нравился Акааши с самого первого дня как человек. Искренний, честный, прямолинейный и до одури милый. Однако сейчас сердце в груди отбивало настоящую чечётку, отчего Котаро стал сомневаться, что Кейджи ему нравится лишь как человек. Странно такое думать о человеке, которого знаешь совсем ничего, но светловолосому казалось, что они были знакомы вечность. Может, теория про перерождения верна, и они встретились в новой жизни? Было бы очень хорошо, ведь иначе Бокуто никак не может объяснить, почему в груди всё пылает.       Они перестали танцевать, когда Куроо, видимо, надоело слушать гудки, однако никто не спешил отпускать руки.       — Ты странный, — первым нарушил молчание Кейджи, чьи щёчки были прямо под цвет заката.       — Я знаю. Разве это плохо? — чуть улыбаясь, произнёс Котаро.       — Думаю, нет. Это забавно и мило в какой-то степени, — прошептал Акааши, всё-таки отпуская руки.       Теперь пришло время краснеть Котаро. Он отвернулся и задержал дыхание, произнося в голове не прекращающуюся цепочку из слова «милый».       — Акааши, ты знаешь, что с людьми так нельзя поступать?       — Извиняться не буду, — наигранно невинно произнёс брюнет, пожимая плечами. Затем он легко обогнул Бокуто и пошёл по дорожке назад к отелю.       — Ты жесток!       Бокуто смотрел на удаляющуюся фигуру и готов был поклясться, что сейчас Акааши улыбается. Чуть приподнимая уголки рта и прищуривая глаза, как он это делал всегда. Светловолосый это просто чувствовал.       Подняв голову, Котаро расслабленно улыбнулся, смотря на лениво плывущие облака. Он никогда не считал себя хорошим человеком, достойным только самого лучшего, по ряду причин, очернявших его. Однако сейчас в его груди промелькнула надежда, что наконец-то нашёлся человек, который сможет его принять со всеми странностями. Ему очень сильно хотелось в это верить.