но я в лоб так и не смог, и сердце ударит.
стук — оно лопнет, как кинескоп.
она лапки тянет к луне.
дай ей звёзды — повесила бы замок на них.
***
Страшная картина – уснуть невозможно. Только бездушно глядеть в потолок. Короткий вздох. Тело приподнимается – голова лениво наполняется в сторону открытого окна. Ветер не ощущался, а вот прохлада – вполне.
— И долго ж ты молчишь, братец.
Джейсон никак не отстанет – уже битый час сидит на холодном полу, подпирая бледную щёку с помощью кулака. Взор прикован к кровати полукровки. Не отрывает. Продолжает наблюдение. И Чаре, безусловно, это не нравится.
– А что ты хочешь получить в ответ?
Он коротко усмехается. Полукровка хмурится.
– Забавно наблюдать за тем, как ты скрываешь своё настоящее отношение к человеку. – Джей неопределённо пожал плечами. – Я ведь видел, как ты смотришь на неё.
Чара вздыхает. И с каких пор брату интересно, что его связывает с Фриск?
– Она была в опасности. Думаешь, что я должен был воспользоваться этим?
– Ах, какая благородность! – вампир драматично закрывает лицо ладонью.
Тошнит. Джей явно перегибает палку со своими издёвками – он просто ничего не понимает. Ему не понять момента, когда поистине близкому человеку становиться плохо.
До неё было невозможно докричаться. Фриск ведь не реагировала. Как этого можно не бояться – она могла ещё сильнее пострадать, если бы Аз не успел поддержать её тело. В противном случае веснушчатое лицо истекало кровью.
Чара не до конца доверял новоиспечённым гостям – он их не звал. Позвала, вероятнее всего, Марго. Слишком подло. Эта давка довела Фриск до обморока. Её страх чувствовался в каждом вздохе – бедная, бедная девочка.
Двойняшки не вызвали должного отвращения – благодаря их стараниям девушку удалось привести в чувство. А вот от рыжей чувствовались подозрения – её колкость и восхищение одним лишь Азриэлем говорят о многом. Полукровка догадывается сам – во всём виновата Жанна.
Фриск начала жаловаться на слабость и боли в голове. Теперь она вынуждена провести пару дней с Бьянкой, пока та не поможет восстановиться. В конце концов, ей нужно выговориться со специалистом – по крайней мере, девушка являлась настоящим мастером своего дела, даже несмотря на столь юный возраст.
Чара вздыхает, убрав волосы назад. Пряди хаотично разлеглись по плечам. Невыносимо – слишком много проблем свалилось на голову.
И не жалуется.
– И снова молчишь.
Он переводит взгляд на брата. Смотрит прямо в глаза – настоящий пожар. Такой горячий, что можно обжечься.
– Чего ты хочешь от меня, Джей? Какое тебе дело до того, что делаю
я? – он осторожно усаживается на край кровати, не отводя глаз.
Злость кипит – юноша прекрасно чувствует, как она медленно, но верно растекается по всему телу. Одно неверное движение – он напряжён до предела. Опасное состояние, от которого никак не может так просто избавиться.
И ради чего ему дарованы такие яркие эмоции – их невозможно удержать. Казалось, те зародились ещё до рождения.
Глупости какие.
Джейсон хмурится. Он знает, что брат настроен не доброжелательно.
– Неужели это непонятно? Мне хочется знать, что происходит с бра–
– С каких это пор
младшие поглядывают за жизнью
старших? – его речь больно груба. Каждое сказанное слово наносит резкие удары. Сердце стучит намного громче обычного. – Тебе что, заняться нечем?
Вампир медленно опускает руку. Пальцы крепко сжимают ткань чёрных брюк. Они снова испачканы в пятнах крови – как можно так неуклюже есть?
Не отвечает. Просто пялиться на полукровку, вставшего в полный рост. Тот подходит поближе – их разделяют всего два несчастных шага.
– Теперь твоя очередь молчать, братец? – полукровка насмехается, пародируя чужую речь. У него всё - таки выходит намного лучше. Настоящий актёр.
Чара усаживается на колени. Грубо убрав мешающие волосы назад, глубоко вздыхает. Да так, что грудная клетка приподнимается. Тело горит – этот огонь не тот. Его он ненавидит.
– Ты просто
идиот. – Джейсон нервно усмехается. – Только и думаешь о том, что убьёт.
– О чём ты? – вытянутая рука. Он грубо хватает младшего за плечо. Тот даже не пискнул – просто наблюдает.
Джей не торопится отвечать. Держит интригу, словно бы ожидая, что Чара догадается сам. Глупости. Он всё понимает – не дурак же. Просто хочет услышать слова именно от брата, явного не готового к подобному поведению полукровки.
– Не притворяйся! – Джейсону надоело. Он срывается на крик. Чара не церемониться – сжимает чужое плечо с большей силой. Действие привычное. Он часто так делал. Но явно не по отношению к брату.
Джейсон тихо шипит, резким рывком освободившись из хватки – полукровку это злит. Он снова и снова вздыхает, жадно глотая горячий от напряжения воздух.
Удар. Очки с треском падают на пол, но, к счастью, не пострадали. Младший недовольно ойкает, взявшись за покрасневшую щёку. Голова опускается – слышится очередное ругательство. Грязное. Нецензурное. То, о чём вслух не скажешь.
–
Не смей кричать. – шипение. Чара не повышает голос – больше шепчет, растягивая каждую букву.
Он прекрасно понимал – Фриск их не слышала. Но сейчас это не волнует. Будь она рядом – точно бы заплакала. Не терпит её сердце разногласия и крики – полукровка знает это.
Джейсона словно ударяет током. Вздрагивает – даже не холода. Возмущению нет предела. Он наносит ответный удар. Чара невольно шипит, но ничего не говорит. В этом нет должного смысла – разговаривать не о чем.
– Из - за какой - то девчонки готов напасть на родного брата? – вампир усмехается. – Выбираешь тёмную сторону?
Полукровка отрицательно кивает.
– И в чём же здесь тьма? – он медленно встаёт. Хрустит пальцами. Не отрывает взгляда от униженного брата. – Во тьме я находился до её появления.
– Это была ирония. Тебе и нужно быть во тьме. Но предавать семью – подлость та ещё.
Чара коротко усмехается.
Осторожно прокрутившись на носках, приближается к окну – руками удерживается за каменный подоконник.
– Вы
предали меня намного раньше. – очередная усмешка. Ни капли страха и боли, гниющей изнутри. – Не ты ли, случаем, всё детство только и делал, что гнобил? А не ты ли был согласен на то, чтобы оставить меня без еды? – вздох. Ему стоит передохнуть от столь быстрой, но на удивление спокойной речи. – А не ты ли желал моей
смерти?
Последнее слово он растянул по слогам, создав особый, достаточно давящий акцент. Голова задирается – усмешка повторяется. Щека отдавалась неприятным пеклом – Чара игнорировал. Пощёчина – ерунда, о которой он забудет на утро. Зачем тогда лишний раз думать об этой боли?
Джей молчит. Наконец - то отводит взгляд. Глубокий вздох – непривычный холод проскальзывает по телу.
– К чему ты завёл всё это? Ведь сейчас всё иначе.
– Всё изменилось благодаря Фриск, но никак не вам. – он коротко кивает. – Хотя бы от неё я слышу что - то хорошее.
Тёмный рукав задирается – на худощавой руке держался браслет. Тот самый, с его именем. Под лунным светом бусины смотрятся ещё прекраснее – он осознавал это чувство. Щёки алеют – уже не от боли.
Смущение берёт вверх.
– На что ты намекаешь? – Джей всё - таки решается вновь взглянуть на старшего. Недоумение – он явно свернул на плохую дорожку.
– Этот браслет Фриск сделала специально для меня. Она была единственной, кому было не плевать на мой день рождения. – Чара вздыхает, вновь и вновь касаясь прохладных бусин кончиками пальцев. – А вы даже и пару несчастных фраз не сказали.
Так с чего бы я должен быть на вашей стороне, Джей?
Ярость медленно сменялась разочарованием – семья не так важна. Он был нежеланным и это чёртов факт. Даже нет смысла отрицать – им давно наплевать на то, что находится в его душе.
– Да ты просто
сумасшедший. Как можно бросить семью из - за како–
–
Фриск – не просто какой - то человек. – полукровка нагло перебивает. С каких пор он должен быть вежливым? – Если она ничего не значит для вас, то у меня другие мнения на этот счёт.
Джейсон вздыхает. Решившись встать с места, приближается к брату, хватая того за руку. Чара бесцеремонно отталкивает – младший вновь падает на пол, тихо матерясь.
–
Не трогай меня. Мне это не нравится.
– Какой же
лжец. А сам со своей
анорексичкой обнимаешься!
Полукровка вздрагивает. Сердце пропускает удар. Взгляд медленно обращается к Джею – тот лениво приподнялся с места, но подходить не торопится. Держит расстояние.
– Прости, я не услышал. – Чара делает уверенный шаг вперёд. – Как ты
её назвал?
Ему точно не послышалось. Слух не подводил – он действительно это сказал. Да как вообще хватает наглости в открытую заявлять такую чушь о человеке, которого чуть не убил при первой же встрече, мать твою.
– Словно бы это не так. Ты ведь сам всё видишь – проблемы у твоей девчонки с питанием.
– Она восстановиться. Ей становиться хуже не только из - за плохого режима. – в его глазах загораются яркие огоньки, готовые сжечь абсолютно всё на своём пути. – Она
нервничает. И я её понимаю – сам бы не вынес подобного давления.
Фриск хорошо справляется – она не сошла с ума и ни разу не нанесла себе увечий. Хотя в прикроватную тумбу до сих пор вставлен ржавый канцелярский нож, которым она пыталась защитить себя от Джея.
Какой бы она себя не считала – Чара не мог сказать оскорбительных слов в её адрес. Девушка не заслуживает такого гнилого отношения к себе. Ей просто нужна поддержка, чтобы держаться на плаву.
– Ох, какая жалость. Уже плачу горючими сле–
Полукровка больше не станет слушать – с размаху бьёт того щеке. Джей отступился – удар действительно силён.
–
Ты этого не поймёшь. – тяжёлый вздох. Ещё один. Ему надоело терпеть – круто развернувшись, покидает комнату, даже не закрыв дверь. Не хотелось её ломать. Не хотелось думать о том, что звук сможет напугать.
Ноги сами ведут к заветной лестнице – пришлось проделать нелёгкий путь, чтобы забраться на крышу. Ничего не изменилось – всё тот же вид. Всё тот же воздух. Холода не ощущал – только неприятный жар.
Сердце неприятно колет. Голова пульсирует. Тело дрожит – он ненавидел это чувство. Неужели никто не может принять, что человек стал намного роднее семьи. Ведь она и вправду единственная, кто не смеет давить, напоминая об идиотских традициях – они так надоели.
В календаре каждое воскресенье зачёркнуто. Не хотелось вспоминать об её первом походе вместе с ним. Фриск боялась. Была готова убежать куда угодно, лишь бы не ощущать тошноту от мерзкого запаха. Если быть честнее, ему самому это не нравилось – от одних только мыслей к горлу подступает комок.
Одежда давит – Чара заметно морщится. Голова опускается вниз – ночью действительно лучше. Никаких палящих лучей солнца и громких звуков. Только лунный свет и комфортная тишина. Полукровка вздыхает. Но лучше не стало.
–
К чёрту. – водолазка снимается, грубо обвязываясь вокруг пояса. Плечи словно бы сбросили груз, лежащий с самого начала странной перепалки. –
К чёрту их всех.
В голове появилось желание позвать
её сюда – Фриск никогда бы не упустила возможности посмотреть на звёзды. Но он понимал – ей нельзя. Бьянка, вероятнее всего уложила девушку спать, чтобы та набралась сил до утра.
На все вопросы ответ один –
с ней всё в порядке. Она обязательно станет прежней. Чара вздрагивает – а ведь он не так уж и много знал о её прошлом, наводящем на странные мысли и желания.
Совсем недавно узнал о том, что она курит. На мгновение представил, настолько грязны её лёгкие. Больше не хочет видеть этот кошмар. Фриск понимает – сигареты запросто убьют, не оставляя живого места. Это медленная, но мучительная смерть, о которой Чара предпочитает не думать.
– И с каких пор я думаю не о своей жизни? – он размышляет вслух, оставшись наедине с собой. И звёздами, конечно.
Идиотские мысли – он качает головой. Но что поделать, если связь крепчает с каждой секундой? Казалось, что судьба специально не отпускает – даёт первый и последний шанс в раскрытии самого себя. Но вдруг это правда? Случайных встреч не существует – они обязательно что - то скажут, оставляя после себя своеобразный след.
Внимание заслуженно – полукровка поможет ей, как когда - то она помогла ему. Казалось, глупости – поговорить о ерунде, показать множество звёзд и просто прикоснуться. Но этого достаточно – ведь необязательно, чтобы она подвергала свою жизнь опасности ради того, чтобы помочь стать более открытым. От этого лишь станет больнее.
Мысли о разговоре с Джеем медленно исчезают, превращаясь в пыль. Он не имел смысла. Его слова – пустой звук. Чара не сошёл с ума. Джейсон просто идиот.
– Я выбираю тебя,
солнышко. – шепчет полукровка в пустоту, даже не думая прятать краснеющее лицо.
