"Я-Учиха!"

Глава 6

      Вот тебе и выход в свет… — мрачно думала Микото, едва сдерживаясь, чтобы не фыркнуть. Могут не так понять.       А пофырчать хотелось. И не только пофырчать.       Эх... И ведь понимаю, что никто в этом не виноват, но... Подождать было никак?! Серьезно?! Только я стала ученицей Кагами Учиха, как сразу надо коньки отбросить?! — полунаигранно, чтобы отвлечься от грусти и осознания хрупкости человеческой жизни, возмущалась Микото. Однако помогало это мало... Но хоть как-то спасало ситуацию. — Э-эх... Как же так, Мито-сама... Только ведь недавно виделись с вами... И ведь нормально же все было, вы выглядели здоровой... Ну, относительно, как для женщины в годах. Вам бы жить, да жить еще было, а тут...       Не думать о смерти той, кто хорошо к ней относился, даже когда Кушины рядом не было, Микото не могла. Мито-сама была... Очень доброй женщиной. И это еще мягко сказано.       Подумать страшно, как ее смерть пережила сама Кушина, если Микото так колотит...       Ушла Мито Узумаки-Сенджу рано утром. Тихо и спокойно. Наутро ее обнаружила уже бездыханной Кушина. О подробностях Микото не знала, как не знала и того, кто же все-таки оповестил Хокаге о смерти Мито-сама, но, глядя в красные, высохшие глаза Кушины, вопросы отпадали сами собой.       Никогда не думала, что все может быть так... Внезапно. Даже когда этого подспудно ожидаешь. Раз — и нет человека... Хотя вот только недавно общались, смеялись, чай пили... — мрачно размышляла Микото, то и дело катая между пальцами полы черного, траурного, традиционного кимоно. Это кимоно, специально для нее, шили семь швей клана. И то, подгоняемые Учиха Кагами, они едва-едва успели ко времени.       Именно с этим кимоно Саэме-сан явилась к Микото утром, едва она проснулась. Не успевшую до конца проснуться девочку наскоро запихнули в траурную одежду, собрали жиденький хвостик на голове, — увы, шевелюрой до середины спины Микото пока похвастать не могла, — купили носки-таби и нацепили тапочки-гета. И на всем протяжении процесса сборов, неизменная Саэме-сан наставляла ее, как правильно вести себя на похоронах, каждый раз одергивая и уточняя, все ли она запомнила, требуя повторить каждый пункт слово в слово, иногда по нескольку раз. Каждая ее запинка хоть на секундочку превращалась в острастку, — то шнуровку затянет посильнее, чтоб чувствовалось, то волосы дернет, якобы случайно, то пояс кимоно затянет так, что не вздохнуть, — и повторение набившей оскомину фразы.       Ученица Кагами-сама не имеет права ударить в грязь лицом!       Если бы только это... — вздохнула Микото. Увы, Саэме-сан, как и любая другая уважающая себя старуха, была крайне суеверной. Для нее несоблюдение какого-либо правила этикета, особенно похоронного, каралось не только вполне понятным и привычным осуждением среди соклановцев, но и некими сверхъестественными силами, которые могут наслать порчу и проклятия на несоблюдающего этикет члена клана. — Особенно если это Ученица Высокопоставленного Учиха! — передразнила Микото.       Верить в эти бредни не хотелось ни на грамм, тем более, что они отвлекали от предстоящих похорон и необходимого при них этикета, потому Микото старалась пропускать информацию о всяких порчах мимо ушей, сосредотачиваясь на главном.       Под конец даже получаться начало... Такой навык в жизни пригодится! — старалась подбодрить она сама себя, пока «выслушивала» причитания Саэме-сан.       Выбравшись из цепких рук Саэме-сан, — мысленно радуясь этому, как одному из чудес света, — Микото попала сразу на глаза наследнику клана — Фугаку. Фугаку, одетому ровно так, как того требует статус наследника главы одного из кланов основателей.       Наследник, просканировав Микото с головы до ног, неопределенно хмыкнул своим мыслям, не выразив лицом ни грамма эмоций, и, развернувшись, пошел к воротам. Микото, — кое-как перетерпев его взгляд, от которого хотелось содрать с себя все, включая кожу, и швырнуть этому дохрена оценщику в морду, — вздохнула и припустила за ним. И все бы ничего, да это чертово кимоно было столь непривычным и узким, что она едва не рухнула носом в землю несколько раз, едва удерживаясь на ногах.       Повезло, что для шиноби координация и быстрая реакция — жизненно важные навыки. Иначе я бы уже вся в грязи была… — с некой доле гордости, довольно подумала Микото. И ей было, чем гордиться — всего пару месяцев назад она таки навернулась бы носом вперед. А сейчас, смотри-ка, держится! — Вот, что тренировки животворящие, делают!.. Если бы еще только этот биджев Фугаку шагал помедленней, вообще бы сказка была! — ворчала Микото, едва поспевая за наследником. А тот будто специально шел быстро, широким шагом. Таким, что два ее шага равны одному его шагу. — Дылда, чтоб его… — без грамма восхищения телом наследника фыркнула, мысленно, естественно, Микото.       — И что эти клуши в нем нашли?.. — искренне не понимала она девчонок как из своего и других кланов, так и бесклановых простушек, которым едва-ли светит хоть что-то с Фугаку. Разве что мечты. — Ну высокий, ну статный, и что? У нас таких — весь клан! А то, что наследник — так это скорее минус, чем плюс. Геморрой никому не нужен. Хотя кто бы это еще понимал… — вздохнула Микото. Увы, даже те девчонки, что старше ее на пару лет, не видели всей картины целиком. А ведь Фугаку идет полностью в своего отца! А Глава Клана, так, на минуточку, всем соклановцам, не говоря уж о деревне, являет собой неприступную глыбу льда. — Не удивлюсь, если он еще и в своем доме такой же. — хмыкнула Микото.       Сравнить его с тем же Минато — вообще небо и земля! Тот хоть и дурень, зато веселый! С ним и не соскучишься, и поговорить есть, о чем, да и вообще!.. — мечтательно размышляла она. — А этот? Индюк надутый!.. — фыркнула Микото.       Сторонние мысли, в которые Микото усиленно загоняла себя весь путь до клановых ворот, помогли отвлечься от мрачных событий, настигших так внезапно, но увы, как только она увидела Кагаме-сенсея и отца Фугаку, в окружении старейшин, ожидающих их у ворот, все более-менее хорошее настроение вновь улетучилось, оставив лишь воспоминание о себе. И от этого становилось еще хуже…       Не произнеся ни слово, Микото и Кагаме-сенсей, встретившись взглядами, кивнули друг другу. Фугаку лишь переглянулся с отцом, и, не проронив ни слова, оба они двинулись на выход. Кагаме-сенсей поманил Микото за собой. Замыкающими шли старейшины.       Так, небольшой процессией, высшие чины клана Учиха двинулись к храму Узумаки.       ***       Ками-сама… Они что, реально превратили похороны Легендарной Куноичи в… Вот в это?! — мысленно возмущалась Микото, оглядывая зал храма и находящихся в нем глав кланов. — Нашли, лять, время для дипломатических встреч! — сдерживаться даже в мыслях становилось трудно. Так и подмывало рявкнуть на все сознание что-нибудь матерное. Загнуть какую-нибудь речугу, чтоб аж самой страшно стало, как она такой загиб выдала.       Вряд ли Мито-химе хотела бы именно таки похороны. Похороны, превращенные в съезд глав кланов для обсуждения политики и всяком внутренней дребедени, вместо подношения почестей ушедшей из жизни женщины, что одним лишь своим присутствием где-то в Конохе наводила такого шороху во всем мире, что никто даже помыслить в сторону нападения на Лист не мог.       При жизни... — Ками-сама, как же непривычно и больно даже думать в этом ключе, — …Мито-химе боялись, почитали и уважали. Но… Стоило ей уйти из жизни, как выяснилось, что на самом деле… Никому до этого дела не было. Верхушке деревни было плевать. Померла — и биджу с ней.       А ведь… Из родных и близких у нее никого и не было. Не считая Кушины, конечно же, с которой у Мито-химе были самые близки отношения. Во всяком случае ближе этих отношений Микото в своей жизни еще не видела.       Легендарный Шодай Хокаге, ее муж, давно умер. Сыновья тоже долго не протянули, канув в лету следом за отцом. Единственный внук погиб на войне, а внучка… Внучка покинула деревню. Так что, кроме Кушины, у нее никого и не было.       Неужели Мито-сама держалась только ради самой Кушины так долго? — вдруг, словно гром среди ясного неба, стрельнула мысль в голове Микото. — Могло ли быть такое, что Мито-сама медленно умирала от болезни, но лишь ради Кушины держалась так долго, как могла?..        Честности ради, ее одолевали смешанные эмоции. С одной стороны, Микото больше жалела, что ушла Мито-сама из жизни как женщина, что относилась к ней без предубеждения. Не относилась к ней как к Учиха, а как к подруге Кушины. Хотя, стоит ли так судить по одной лишь случайной встрече на улице Конохи?..       Да, Микото жалела, что ушла из жизни такая добрая старушка, Мито-сама. Однако, с другой стороны, то, что из жизни ушла Мито Узумаки-Сенджу, наоборот, отпечаталось в душе Микото печатью равнодушия. Увы, тот факт, что в прошлом Мито-химе принесла больше вреда клану Учиха, чем пользы, она тоже исключить не могла.       Так что еще вопрос, был ли ее уход потерей хоть для кого-нибудь?..       Взяв специально подготовленную белую хризантему из принесенной главой клана вазы, Микото медленно подошла к портрет усопшей и опустила цветок у подножия. Резкий запах благовоний, расставленных вокруг мемориала, ударил по легким и засвербел в носу, вызывая желание прочихаться. Кое-как сдержавшись, чтобы не чихнуть громко, Микото зажала нос, запирая чих внутри себя. Короткий спазм, неприятные, тянущие ощущения в гортани, но это лучше, чем привлечь внимание глав кланов. Чем это может для нее закончиться Микото даже думать не хотела.       Мотнув головой, избавляясь от последствий чиха, Микото зацепилась взглядом за проход в смежную комнату, в дальней части которой она разглядел некий силуэт.       Гадать, кому мог бы принадлежать маленький силуэт с трудно различимыми красными волосами, долго не пришлось.       Убедившись, что ни старейшинам, ни Кагаме-сенсею, ни Фугаку с его отцом до нее нет дела, девочка двинулась в смежную комнату. Поддержать подругу все же стоит. Тем более, что... Как бы это ни звучало, у нее уже есть подобный... Опыт.       Знать бы еще — откуда…       В самом дальнем углу, забившись в тень, чтобы никто не видел, закрывшись от всего мира, обняв коленки, на полу сидела Кушина Узумаки. Одетая полностью в черное кимоно, бледная, но при этом резко контрастирующая с цветом одеяния своими ярко-красными волосами… Кушина пугала. Пугала тем, что не плакала. Не проявляла никаких эмоций. Просто сидела, закрывшись от всего мира будто каменной стеной.       Это… действительно пугало. Пугало своей непривычностью.       Будто бы легче было, если б она ревела тут в три ручья, — ядовито отреагировала на собственные мысли Микото. — Эх, сюда бы Минато, вот уж кто бы смог найти нужные слова…       — Кушина… — тихо позвала Микото, подходя ближе.       Вздрогнув от неожиданности, Кушина подняла голову. На Микото смотрели голубые, будто бы потерявшие внутренний свет, абсолютно сухие глаза. Поднявшись на ноги, Узумаки-химе, наследница некогда великого клана, будто бы приготовилась слушать лицемерные, сухие соболезнования и заверения, каким Мито-сама была хорошим человеком и куноичи.       В какой-то момент Микото даже показалось, что блеклая синева глаз Кушины подернулась алыми всполохами, но, кажется, это была лишь игра света, исходящего из соседней комнаты с мемориалом Мито-сама.       Посмотрев в этим безразличные, глубокие, синие глаза, Микото лишь укрепилась во мнении, что банальные соболезнования тут не помогут — лишь сделают хуже. Не дай Ками-сама это еще и на их дружбу повлияет…       Ох, как не хотелось бы… Я слишком привыкла к тому, что Кушина моя подруга. И менять этого уж точно не хочу! — решила для себя Микото. — Ох, Минато, тебя реально не хватает! Ты бы точно придумал, что сказать… — вздохнула она. — Ладно, сама, думаю, справлюсь. Во всяком случае, надеюсь…       — Знаешь… Когда я узнала, что брат и отец погибли… Я думала, что весь мир перевернется. Должен перевернуться, — взглянула Микото в глаза подруге. И увидела там то, что подспудно ожидала. Облегчение и… некую хрупкую надежду. Ох, щас, главное все не запороть!.. А то я умею, я себя знаю! — Тогда я думала, что люди скорбят вместе со мной, но… Оказывается, жизнь идет своим чередом. Я хотела кричать на них. Бить каждого из них. Потому что это несправедливо. Потому что это произошло со мной, а не с ними. Я смотрела в их лица и… Я не могла их простить. Простить за то, что у них нет моего брата и отца, но они могут жить…       — Что… Что ты делала, чтобы… — тихо, почти на грани слышимости, хрипло проговорила Кушина. В уголках ее глаз даже блеснуло что-то, напоминающее слезы. Но они исчезли быстрее, чем Микото даже успела подумала об этом.       — Порой единственное, что мы можем сделать для них, тех, кто ушел, это стать сильнее. Научиться жить без них. И никогда не забывать. Ибо пока мы помним тех, кто ушел — они живут вместе с нами. Вот здесь… — чувствуя, что еще немного и она сама заплачет, положила руку себе напротив сердца Микото.       Кушина, будто заговоренная, поднесла руку к своему сердцу. Несколько секунд она размеренно дышала, прикрыв глаза. Микото, внимательно смотревшая на нее, невольно отмечала, как напряженные плечи расслабляются и разглаживается лицо Узумаки.       Спустя минуту, Кушина, открыв глаза, внимательно посмотрела на свою руку. И было в этом действии что-то такое… Такое… Такое, что не выразить словами, но после того, как Кушина взглянула в глаза Микото и едва заметно, вымученно улыбнулась, Учиха поняла, что все сказала и сделала правильно.       — Спасибо, Микото-чан… — мягко обняв подругу, прошептала Кушина. Микото, растерянная и смущенная, неловко обняла ту в ответ. — Мне… правда стало легче…       — Тебе нужно поспать, — проговорила Микото. Кушина отстранилась от нее, заглянув в глаза. — Иногда помогает, — скромно улыбнулась Учиха.       — Да… Думаю, ты права… — проговорила Кушина. И, отстранившись от Микото, отправилась в главный зал храма.       Микото последовала за ней, находясь лишь в шаге позади, позволяя исполнить Наследнице Узумаки свою роль. Тем временем, следуя за Кушиной, Микото размышляла. Размышляла о том, насколько порой устоявшийся взгляд на знакомых людей может меняться. Сегодня она впервые увидела, что Кушина — Рыжая Бестия, Истинное Бедствие Конохи — может быть спокойной, холодной и даже отстраненной.       Увидела, что драчун и крикун Инудзука, оказывается, может быть молчаливым и собранным.       И была крайне удивлена, что, оказывается, холодный и отстраненный Хьюга может быть… Понимающим.       — Благодарю за визит, — поклонилась она главам кланов. Ни одного лишнего движения. Ни одной неправильной нотки в голосе. Все выверено до мельчайших подробностей. Не было ничего, что бы выдало в этой холодной, отстраненной девочке ту бунтарку из академии. Лишь формальность и ничего более.       Гости постепенно расходились. Зал медленно пустел, оставляя лишь одинокий портрет Мито-сама в окружении благовоний и цветов. Кагами-сенсей, поймав взгляд Микото, кивком разрешил ей остаться с Кушиной. Так Микото и стояла до окончания церемонии за плечом Кушины, незримо поддерживая ее.       Зачем она осталась, Микото не понимала. Вроде ведь и незачем, но… Почему-то хотелось поддержать Кушину. От понимания ли, какую боль испытывает Кушина, либо потому, что терять такого солнечного, щедрого человека вообще не хотелось, Микото так и не поняла. Да и не особо-то хотела понимать.       — Красивый закат… Не находишь? — вдруг произнесла Кушина, смотря вдаль. — Вчера… В это же время мы с Баа-чан обсуждали печати, а сегодня… — надтреснуто, кое-как закончила Кушина.       Знала бы ты, Кушина-чан, как я хочу тебя поддержать!.. — мысленно сетовала сама на себя Микото. — Косноязычее, чтоб его… Я так боюсь сказать лишнего!.. Что лучше уж молчать буду, чем потом расхлебывать последствия. Не дай Ками-сама еще поссоримся…       Но все-таки… Вспоминая себя, когда она только узнала, что брата больше нет, Микото не могла не удивиться. Казалось бы, прошла целая вечность!.. Будто бы целая жизнь минула: пробуждение Мангеко Шарингана, переезд из приюта к Денчи-сама, хлопоты с Обито, обучение у Минато, спарринги с лучшими учениками академии… В конце концов становление ученицей Кагами-сенсея!       Целая жизнь, как ни крути!       Жизнь, длиною в два месяца… — с легкой горечью и некой ностальгией подумала Микото. — Да… Еще никогда жизнь мне не говорила, что время — действительно лечит. Даже то, что, казалось бы, вылечить невозможно…       — Спасибо тебе, Микото-чан! — вырвала ее из мыслей Кушина. К удивлению Микото — все та же солнечная, бойкая Кушина Узумаки, Рыжая Бестия Конохи. Но лишь посмотрев на нее, заглянув ей в глаза, Микото поняла, что это лишь маска. Очень грубая и некрасивая. — Приятно знать, что спина прикрыта!       — Кушина-чан... — начала было Микото, желая, как можно деликатнее, сказать, что маска смотрится крайне неестественно, как Узумаки, стерев улыбку с лица, разочарованно вздохнула.       — Что, совсем все плохо? — грустно улыбнувшись, спросила Узумаки.       — Ну… Не то что бы… — уклончиво произнесла Микото.       — Значит, еще хуже… — категорично выдохнула Кушина. — Эх, не быть мне лицедеем!.. — преувеличенно драматично хмыкнула она.       — А тебе и не нужно, — мягко улыбнулась Микото. — Не в кругу друзей — точно. Не притворяйся той, кем не являешься, — утешающе произнесла девочка. Но, кажется, Кушина поняла ее неправильно.       — Я не хочу больше плакать! — запальчиво заявила Кушина. — Баа-чан никогда не нравилось, что я плачу, не понравилось бы и сейчас! Она прожила замечательную жизнь, была… Истинным представителем нашего клана! И пусть не все горюют по ней — плевать! Ты была права, Микото, главное, что я ее помню! А значит она навсегда останется со мной! — заявила Кушина. И в ее небесно-синих глазах расцветала так знакомая Микото уверенность и яркость. Настоящая Кушина Узумаки возрождалась на ее глазах…       — Так и должно быть, — одобрительно произнесла Микото. И даже сама удивилась тому, насколько взросло прозвучали не только слова Кушины, но и ее слова, сказанные ранее.       ***       Казалось бы, весь день стояла, а устала, как с-собака… — устало ворчала Микото, едва переставляя ноги вдоль дороги. Небо давно уже заволокло вечерними сумерками, деревня готовилась ко сну.       Сил не оставалось уже ни на что. Даже думать не получалось о чем-то более глобальном, чем чистка оружия, стирка униформы, предвкушение горячей воды в ванной и… Мягкая посте-е-елька!.. Хотя иногда нет-нет, а мелькнет мысль, что завтра занятия в академии возобновляются, возвращая ее график на круги своя, но… Так не хотелось обо всем этом думать!..       Вот мысли об этом и не задерживались в голове надолго. Так, мелькали где-то на краю сознания, не больше.       — Добрый вечер, — внезапно прервал ее мысли ломающийся мальчишеский голос.       — Э, добрый?.. — скорее вопросительно произнесла Микото. Кто это, она не знала, но паренек этот ей точно был знаком — где-то она его видела, но где — никак не вспомнить. По крайней мере, сейчас никак.       — Поздравляю с получением ученичества, — по-доброму улыбнулся знакомый незнакомец.       Э-э-э… У меня щас мозга взорвется… «Знакомый незнакомец»? Серьезно, Микото?!       — Спасибо… — все еще пребывая в некотором астрале, промямлила Микото. И постаралась как можно быстрее уйти подальше. Но чем глубже по клановой территории она шла, тем чаще ей встречались соклановцы, так и норовящие поздравить ее с обретенным ученичеством у Кагаме Учиха.       И только добравшись до дома, Микото позволила себе расслабиться.       Неужели всю дорогу я шла прямая, как шпала?.. — устало размышляла она, разминая спину. — Кажется, таки я была, как шпала… У-у-ух, спинка моя спи-инка!..       Однако, не успела она стянуть гета, как на нее налетел счастливый щенок. И все бы ничего, но этот метеор молнией запрыгнул ей на руки и сразу же принялся слюнявить. Не зная, что ей делать в первую очередь — раздеваться или ссаживать с себя щенка, Микото балансировала на одной ноге. При этом пытаясь снять счастливого мордолизатора, одновременно стягивая гете.       Ой, мама родная, не навернуться бы!..       И только лишь понимание того, что Обито уже крепко спит, и, если его потревожить, уложить обратно этот непоседливый комочек оптимизма будет кра-айне трудно, не позволяло ей свалиться.       Ух, целовальник, блин!.. — весело фырча, наконец отодрала довольного собой щенка от лица Микото. И только после этого, опомнившись, оглядела себя. К счастью, с дорогущим церемониальным кимоно было все в полнейшем порядке… Кроме того, что его еще надо было как-то умудриться снять. — Саэме-сан, держитесь, я иду к вам! — весело хмыкнула она, ссаживая щенка с рук.       Как же все-таки жаль, что теневые клоны у нее еще не получаются…       С иллюзорными разберись сначала, мечтательница! Теневые ей подавайте…       ***       Что значит — быть ученицей Кагами Учиха? Или, вернее сказать, каково это — быть ученицей Кагами Учиха?       Всего пару месяцев назад Микото лишь мечтала о том, чтобы стать ученицей, и не то что бы Кагами-сенсея, а вообще высокопоставленного Учиха. Да хоть какого-нибудь Учиха!       Теперь же она прочувствовала ученичество на себе.       Кагаме-сенсей стал в какой-то мере ее покровителем. Создавалось ощущение, что в глазах других Учих ее тень стала не только длинней, но еще и стала похожа на фигуру Кагаме-сенсея. И эта эфемерная тень за спиной открывала двери, ранее для нее закрытые. Микото наконец получила доступ к клановой библиотеке, чем не преминула воспользоваться в тот же момент, как узнала.       Вот только не было того, чего она подспудно ожидала, на что надеялась и чего боялась одновременно. Кагаме-сенсея не гонял ее в хвост и в гриву целыми днями. У Микото складывалось даже такое ощущение, что он забыл о ней, как только принял в ученицы. Вместо него, юную куноичи гоняют лучшие учителя, и не только по физическим дисциплинам, заставляя изучать точные науки, картографию и методы ориентирования на местности.       Так что, если кто-то думал, что ее гоняет лично Кагами-сенсей, нехило мог бы обломаться, если бы рискнул спросить. Однако более внимательные могут все-таки заметить Микото именно в компании учителей, а не Кагами-сенсея. На это Микото могла бы сказать только одно, если бы ее спросили: «несколько узконаправленных учителей расскажут свой материал куда как глубже и понятнее, чем один универсал будет пытаться вдолбить в голову ученика все свои разрозненные знания о разных науках».       Так что Кагами-сенсей вспоминает о своей ученице теперь разве что по четвергам каждой недели, вечером приглашая ее на чайную церемонию. Урезанную, само собой. И начинал ничего незначащий разговор с ней, на самые отвлеченные, поверхностные темы, порой перескакивая с одного на другое, возвращаясь к другим темам, поясняя что-то… И каждый раз, к удивлению Микото, их разговоры ни о чем, на поверхности, медленно, но верно уходили в глубину, наполняясь смыслом и глубиной, такой, что становилось неуютно — неужели так и в жизни? За каждым, казалось бы, незначительным событием кроется глобальнейшая, разветвленная предыстория из происшествий и предпосылок, на первый взгляд никак не связанных…       А еще, к удивлению Микото, у вечно холодного Кагаме-сенсея, одним из любимых занятий было наблюдение за растениями в доме. Редкие, привередливые, на грани вымирания — в его саду были собраны самые разные, прекраснейшие растения. Но лишь одно из них занимало в его сердце особенное место.       Бонсай, когда-то посаженный его сыном.       Это маленькое, на вид хлипкое, хвойное деревце, за которым ухаживал только он, никому не позволяя приблизиться к нему ни на шаг, не говоря уж про то, чтобы притронуться к нему.       Сегодня, во время очередного чаепития, проводимого рядом с садом, посередине которого и рос бонсай, разговор их зашел на тему клана. И естественно, что Кагами-сенсей не преминул задать интересующие его вопросы. В излюбленной манере зайдя издалека.       — …У каждого клана есть свои сильные и слабые стороны. Однако не стоит обманываться стереотипами. Человек, осознающий свои сильные и слабые стороны, будет использовать то, что у него получается лучше всего, не показывая того, в чем он слаб, — медленно проговорил Кагаме-сенсей, задумчиво разглядывая растения. — Ты недолюбливаешь Фугаку, — вдруг, подняв немного расфокусированный взгляд на Микото, констатировал сенсей. — Объяснись, — потребовал ответа Серый Кардинал Учиха.       Обескураженная немного неожиданным переходом, Микото поджала губы, собираясь с мыслями. Осложняло дело еще и то, что ответ должен быть ни коротким и не длинным. Кагаме-сенсей не раз ей уже говорил, что ответ должен быть полным, а не коротким или длинным.       Приспичило ж вам!.. — мысленно сплюнула Микото. — Так… Сейчас главное лишнего не наговорить, а то вдруг птичка какая-нибудь напоет Фугаку, как Микото Учиха его любит, блин…       Набрав в грудь побольше воздуха, наконец собравшись с мыслями, Микото начала медленно, осторожно высказывать свою точку зрения, взвешивая каждое слово.       — Как вы и сказали, у каждого клана, либо техники, есть слабые и сильные стороны. Учиха считают холодными, неприступными, безэмоциональными людьми… Однако проблема в другом — Учиха крайне сильно подвержены эмоциям, преимущественно негативным, как наиболее мощным, особенно во время схватки с противником. Фугаку-сан, несомненно, знает об этом… недостатке клана и пытается действовать, принимать решения с холодной головой, но на деле… — Микото, оборвав себя на полуслове, лишь покачала головой.       Как знала, блин! Вот как у сенсея это получается, а?! Вроде и понимаешь, что он — Серый Кардинал клана, а все-равно так и подмывает выложить все без прикрас!.. — мысленно ругала саму себя Микото. — Чуть не брякнула, что Фугаку — помешанный на силе дебил, неспособный долго поддерживать голову в холоде и бросающийся в пекло при каждом удобном случае!       И это была абсолютная правда. Фугаку стремился к силе ради силы. Зациклился на самой идее обретения силы и превосходства. Превосходства не только над кланом, но и над деревней, следуя идее-фикс, состоящей в господстве Учиха над всей деревней. Вот только господство должно быть единоличным и непрекословным — никто не имеет права встать рядом или, не дай Ками-сама, выше него самого.       И, к разочарованию Микото, его лозунги, желания, цели совпадают с мыслями, находят отклик в душах, его сверстников. Это ей в нем и не нравилось. Фугаку с такими мыслями придет лишь к краху, утянув следом и весь клан.       Как бы теперь только красиво высказать все это Кагаме-сенсею, дяде Фугаку…       Учиться мне еще и учиться риторике!.. Сразу правильные слова подобрать у меня пока не выходит, не говоря уж о вплетении своего узора в целую картину из слов и намеков, имеющих двойное, а то и тройное, если не большее, дно…       — …на деле Фугаку-сан… Импульсивен в своих решениях, — наконец нашла наиболее нейтральную формулировку Микото.       — Скажем прямо, — хмыкнул своим мыслям Кагаме-сенсей. — Фугаку — отличный боец, но откровенно никчемный генерал, — припечатал он. Микото резко вскинулась, шокированная такой отнюдь не лестной характеристикой родного племянника сенсея. — Хотя в этом есть заслуга и его воспитателей, и меня, и влияние клановых традиций, которые признают только сильнейших. Однако, кунаем решить все проблемы невозможно. Иногда нужно действовать тоньше… — хмыкнул он, коснувшись пальцем виска, мягко улыбнувшись.       Глаза Микото вспыхнули осознанием и облегчением — хоть кто-то в клане разделяет ее мнение!       — Я поняла, Кагаме-сенсей! — вскочив на ноги, поклонилась девочка.       — Не сомневаюсь… — усмехнулся в чашку сенсей, провожая Микото взглядом.       ***       Нет, меня определенно тут недолюбливают! — настороженно посматривая одними глазами по сторонам, в который раз поймала негативный взгляд Микото. — Жопой чую, мне в спине дырку прожигают!       Невозмутимо взяв необходимые ей свитки с полки стеллажа, Микото, держа спину настолько ровно, что мышцы сводило, направилась вглубь библиотеки клана, туда, где ее никто не достанет. Разложив свитки, она закопалась в них и принялась с энтузиазмом, — работающем только на пинках самой себе под зад, такой-то матери и понимании, что ей прочесть это необходимо, как воздух, — продираться сквозь архаичный древний язык.       Вот почему у меня нет своего карманного Хиаши? — полушутливо сетовала Микото. — Я бы за него все свои скромные богатства отдала! А что, было бы удобно — достала из кармана, подождала, пока он перескажет, чего там понаписано, и обратно в карман!.. Хи-хикс!..       Смотрелась Микото, наверняка, очень странно, в компании этих свитков, при этом весело улыбающаяся. Хотя любой член клана подтвердит, что над этими свитками реветь в три ручья хочется. Потому что мозги плавятся всю эту архаику переводить!..       Нет, ну хоть бы одна сволочь соизволила перевести на человеческий этот пережиток прошлого!.. — чуть не всплеснула руками Микото, продираясь через хитросплетения старых фраз и оборотов. — Зато я тут хотя бы одна. Нет худа без доб…       Двери клановой библиотеки, идеально смазанные, едва слышно прошелестели петлями, что в идеальной тишине Храма Знаний было подобно тихому скрипу. Микото, мысли которой запнулись на полуслове, ме-е-едленно подняла глаза, уже зная, кого она увидит на входе…       ...ра. Накаркала, дура!       Фугаку Учиха, пробежавшись глазами по душному помещению читального зала библиотеки, ожидаемо наткнулся на нее. Правая бровь взлетела ввысь, стремясь к покорению просторов его лба. На лице секунду читалась работа мысли, после чего по губам пробежалась нехорошая ухмылка.       Не-не-не-не, уйди отсюда! Уйди, кому говорю! Ладно, можешь остаться, но ко мне не подходи! Здесь еще полно мест, выбирай любое! Я тебе сказала, свали нахер отсю!.. Млять, — припечатала Микото, внешне невозмутимо следя за Фугаку, медленно прошедшем через весь пустой читальный зал, и опустившийся на место ровно напротив нее самой. Настроение Микото стремительно рухнуло вниз. Захотелось выматериться. Жаль, нельзя… Но не в мыслях. Хотя бы чуть-чуть… — Чтоб тебя ворона по башке клюнула… Ну и херли ты тут расселся?       — День добрый, Микото… химе? — с намеком на оскорбление натянуто улыбнулся Фугаку. Микото, сдержавшись, чтобы не скривиться, проигнорировала выпад. Черт его знает, было ли это оскорбление действительно, так что лучше помолчать. Может отвяжется побыстрее…       Лишь бы свалил побыстрее… — мрачно думала Микото. — А как бы хотелось приложить его этим… как его… А-ма-те-ра-су, во! Ой, как хотелось бы!.. — мечтательно протянула она, представляя, как горит Фугаку в огне, о котором она прочитала в одном из свитков. Но, хоть она и мечтала, Микото все же не отвлекалась от новоприбывшего собеседника. — Кстати, есть тут у меня один интересный слушок на вооружении!.. — мстительно хмыкнула Микото. Да-а, за время обучения, пусть и пока не долгого, у Кагаме-сенсея и других учителей, она научилась внимательно слушать то, что говорят люди. — Жаль раньше не слушала, столько материала упустила!..       — Взаимно, наследник-сан, — кротко улыбнулась Микото, насколько умела. — Отрадно видеть в клановой библиотеке столь редкого гостя, — улыбка Фугаку, и так натянутая, треснула, поблекнув. Глаза опасно сверкнули.       Ха! Получи, джонин, кунай! Знай наших! Мы себя в обиду не дадим!       — Стесняюсь спросить, Фугаку-сан, что же привело вас в храм знаний? — елейно поинтересовалась Микото. Неожиданная победа в словесной дуэли будто окрылила ее.       — Порой хочется почитать книжку-другую, — вновь натянув улыбку, сложил руки на груди Фугаку, откидываясь на спинку стула.       — Сочувствую, — совершенно случайно вырвалось искреннее сочувствие из Микото. Имела ввиду она, конечно, то, что язык некоторых свитков слишком архаичен, однако в связке со следующей фразой, вылетевшей вслед за первой… — И как редко вас посещает желание почитать книжку-другую? — …реплика приобрела совершенно иное значение. О котором Микото подумала ровно в тот момент, как ее рот захлопнулся.       Млять!.. Язык мой — враг мой! — испугалась Микото. — Я же только что, едва ли не прилюдно, намекнула Фугаку, что считаю чтение — неподъемной задачей для его мозга!        Гневный прищур глаз и затрепетавшие крылья носа ясно дали понять, что едкий намек, высказанный совершенно случайно, понят ровно так, как того испугалась Микото.       Однако на эту реплику, к удивлению Микото, Фугаку решил не реагировать… Почему бы это?..       — Вот смотрю я на всю эту ситуацию в клане… — медленно проговорил Фугаку. — И так и подмывает спросить… — наследник подался чуть вперед, опасно ухмыляясь. — Не трудно с этим… новым статусом? Частенько бывает так, что ребятам из низших слоев трудно приспособиться…       Тьфу ты, тоже мне, конь ретивый, кровей голубых! — фыркнула Микото. Мысленно, конечно же. — Подмывалку подбери и уматывай отседова, мудак высокородный! — …плохое настроение все чаще давало о себе знать.       — Что вы, Фугаку-сан, не волнуйтесь, — мило улыбнулась Микото, скрывая весь спектр горящих огнем эмоций за полуприкрытыми веками. — Если появятся проблемы — первым делом обращусь к вам.       — В таком случае, раз вы в себе уверены, вот информация на размышление, — предвкушающе проговорил Фугаку. Кажется, щас будет главный калибр… Ответочка за тот мой неосторожный намек… — Кушина Узумаки, твоя… Подруга? Хм, так вот… Она — Джинчурики Девятихвостого, — подавшись вперед, тихо произнес он. У Микото сердце ухнуло куда-то глубоко в пятки.       Вот тебе и ответочка…       — Мой дядя доверился вам… — вкрадчиво продолжал довольный собой наследник, вновь откидываясь на спинку стула. — Не стоит подрывать его доверие... необдуманными поступками. Не правда-ли? — ухмыльнулся Фугаку.       Тебя спросить забыла! Обдуманные, необдуманные — не твое собачье дело!       — Не доводилось ли вам, наследник-сан, задумываться… — чуть прищурившись, медленно протянула Микото, специально затягивая паузу. О, эти тонкие намеки на толстые обстоятельства!.. Не зря она у Кагами-сенсея просиживает часами! — …что таким образом я стараюсь выстроить доверительные отношения с кланом Узумаки в лице химе клана? Ни в жизни не поверю, что эта мысль не приходила в вашу, несомненно, светлую голову, — растянув ядовитую улыбку, прищурив глаза, протянула Микото. О-о-ох, если бы она могла, она бы закатила глаза в экстазе!.. От ощущения победы в этой словесной дуэли с наследником, от понимания, что ее ядовитые, замаскированные под лесть, слова, бьют точно в цель, нанося удар по гордости Наследника!..       Микото в прямом смысле плющило от ощущения превосходства над противником. И ей нравилось это чувство. Настолько, что она даже задумывалась — а не так ли себя чувствует каждый Учиха в бою с противником, который лишь немного слабее его самого, который старается достать, но не дотягивает до уровня Учихи буквально капельку?       — Хорошая выдержка, Микото…химе, — хмыкнул Фугаку, спустя некоторое время, подавив вспышку ярости. Эта мелкая пигалица смеет макать его лицом в грязь! Повезло ей еще, что они тут одни, иначе не снимать головы ученице его дяди! — Вот только надолго-ли вас хватит? — провокационно бросил он, и, не говоря ни слова, встал из-за стола, уходя прочь.       Микото, внутренне разрываясь от желания послать этого индюка напыщенного куда подальше, лишь поклонилась ему в спину из положения сидя. Дождавшись, когда наследник выйдет из библиотеки, Микото не торопясь собралась и неспешно покинула библиотеку.       Увы, настроение, даже подпитываемое экстазом от словесной перепалки с Фугаку, все еще лежало ниже плинтуса.       ***       Обычно, когда Микото приходила к сенсею, темы для разговора находились практически сразу. Всегда было, о чем поговорить, начиная с погоды за окном, продолжая ее успехами на поприще изучения наук и заканчивая какими-нибудь философскими рассуждениями о тщетности бытия и смысле жизни, после которых у Микото до утра котелок варить отказывался. Потому что стопарился, стоило ей только вспомнить все эти философские рассуждения сенсея, противоречащие друг другу во всем, в чем только можно.       Однако именно в этот день, казалось, все темы для разговоров исчерпаны. Ни Микото, ни Кагами-сенсей не говорили ничего, занимаясь каждый своим делом. Микото замешивала черную краску для каллиграфии, в то время как Кагаме-сенсей рисовал птицу, сидящую на ветви дерева.       С одной стороны, это было непривычно — столько времени они каждый четверг встречались и разговаривали, а тут — молчание. Однако с другой стороны… Было время, чтобы о чем-нибудь подумать. А подумать было, о чем. К примеру, о том, что Кагаме-сенсей специально устроил этот сеанс молчания…       …Вот не лезет у меня из головы, что неспроста мы тут молчим так громко! — размышляла Микото. — Наверняка ведь сенсей как-то прознал про то, что мне наговорил Фугаку! Или, еще лучше, этот индюк сам дядюшке похвастался!.. Ой, бли-и-ин! А если реально похвастался? Тогда должен был и пожаловаться, по идее, мол, смотри, дядя, как твоя ученица беспределит!.. — Микото едва ли не волосы на головы драть была готова. Именно об этом-то она и не подумала тогда, в библиотеке — о последствиях! Последствиях ее слов! Последствиях, которые могут быть чудовищными для ее репутации и здоровья!.. Да что там, ее же действия могут лишить Микото путевки в высшие слои клана!..       Так, стоп! Прекратить истерику! — резко оборвала свои метания Микото. — Если сенсей пока ничего не сказал, значит, либо, он не против того, что у Фугаку появилась… соперница. Либо Фугаку ему ничего не рассказал. Хочется, конечно, верить в первое, но, чую я, что второй — куда вероятней. Просто потому что Фугаку, как наследник, не может быть унижен малолеткой. И если бы он рассказал об этом Кагаме-сенсею… Репутация Фугаку сказала бы ему «пока-пока», чего ему с такими «грандиозными» планами совершенно не нужно.       Мысли, успокоившись, текли своим чередом. Понимание того, что расплата за сказанное вполне могла ее настигнуть еще раньше, охладило горячую голову Микото. К тому же, если здраво рассудить, Кагаме-сенсей явно не из тех людей, что будет выгораживать своих перед своими же, если на то нет веской причины. Дополняется это еще и тем, что если наружу всплывет то, что Кагаме-сенсей перестал учить Микото просто потому что она его племяннику показала, что Фугаку — не самая жирная жаба на болоте… С репутацией попрощается не только Фугаку, но еще и Кагаме-сенсей.       Поразмыслив еще, Микото пришла к выводу, что Фугаку даже заикаться об их разговоре, скорее всего, не стал. Зная Кагаме-сенсея, который может одним лишь молчанием заставить вывалить из себя все, о чем ты думаешь… Фугаку знает своего дядю с пеленок, а значит знает и о его взгляде, под которым утаить хоть что-то просто невозможно. Так что вывод очевиден — о разговоре с Микото с Фугаку ее сенсей знает, скорее всего, только то, что он был.       Ни в жизнь не поверю, что за мной не наблюдает парочка АНБУ, которые доносят и отцу Фугаку, и Кагаме-сенсею, — хмыкнула Микото. — Так что, Кагаме-сенсей может не только знать о факте разговора, но и о главных тезисах… А значит дергаться бесполезно в любом случае… — под конец мрачно закончила Микото.       Но все-таки… Кушина — Джинчурики Кьюби? — с замиранием сердца подумала Микото. В руках дрогнула палочка, которой она замешивала краску, остановившись на середине движения. Но вскоре рука продолжила свой ход, возвращаясь к методичному, в какой-то степени успокаивающему, занятию. — Верится с трудом… Тем более после тех рассказов о Джинчурики из других стран, о которых столько разговоров по всей деревне. Нет, Кушина, конечно, та еще Бестия — этого у нее не отнять, — весело хмыкнула Микото. — Но это уж точно не потому, что она демон. Да и на демона она не похожа! — уверенно заявила она сама себе. И тут же скептично хмыкнула. — Пф, угу, сказал знаток демонов первого класса!.. Эх… Спросить бы сенсея, да черт его знает, как он на это отреагирует… Не дай Ками-сама запретит еще общаться с Кушиной! А я не хочу терять дружбу с ней! Даже из-за того, что она — джинчурики! — едва не пристукнула она рукой. Едва удержалась, но рука все-таки дернулась. — Эх… Хочется верить, конечно, что Фугаку просто блефует, но… это вряд ли. В тот раз он хотел ударить по мне посильнее, отомстить за те едкие намеки. Так что тут, скорее всего, крепкая правда. Правда, рассчитанная, скорее всего, на то, что я обозлюсь на сенсея за то, что он не сказал мне, что Кушина — Джинчурики. На саму Кушину за то, что скрыла от «лучшей подруги» эту «мелочь». Хм, экий вы дальновидный, Фугаку-сан… — усмехнулась Микото. — Уважаю подход!.. Но вот реализация подкачала, да… Неужто вы не заметили, что я куда как более здравомысляща, нежели мои сверстницы? Хи-хикс!.. Вот бы ему это в лицо сказать! — мечтательно задумалась она. — Посмотрела бы я на его лицо, когда он узнал бы, что его план изначально провальный!.. Да-а-а, это было бы волшебно!.. Хм-кхм! — резко оборвала поток сознания Микото, подловив себя на мысли, что проигрыш, даже гипотетический, Фугаку, вызывает в ней откровенное довольство и ощущение превосходства. А это для нее недопустимо.       Учиха должен управлять своими эмоциями, а не эмоции Учихой! — это были самые первые слова Кагаме-сенсея, когда они только начинали разговаривать за чашкой чая. И этому правилу Микото следовала до сих пор неукоснительно.       Видать, гормоны просыпаются, — невесело хмыкнула Микото. — Предупреждала ведь Саэме-сан меня, что уже скоро… Но я и не думала даже, что это будет настолько скоро!.. — наигранно-возмущенно закончила Микото. Понимание, что теперь самоконтроль придется ужесточать, радости не прибавляло.       Но все же, какая Фугаку зар-раза!.. — восхищенно думала Микото. Восхищенно в том плане, насколько его план был бы успешен, будь Микото более легкомысленной и недальновидной. — И момент выбрал подходящий, когда я с Кушиной уже хорошо сдружилась, и выцепил меня одну, и огорошил красиво!.. Вот все хорошо, одного не учел! А будь он внимательнее, чаще наблюдай он за мной, может и придумал бы способ, как меня выбить из колеи надолго, а так — только пошатнул! — хмыкнула Микото. Но радость от осознания того, что победа Фугаку опять не светит, уже не шла. Вместо нее пришла грусть. Грусть от того, что в свете открывшегося, ей могут запретить общаться с Кушиной… — Может все же посоветоваться с сенсеем?.. — подумала Микото. Так подумала, что даже зависла на несколько секунд, смотря только в одну точку, не двигаясь. Даже рука застыла, перестав перемешивать краску.       — Говори, о чем думаешь, — не отрываясь от холста, проговорил Кагаме-сенсей. Микото встрепенулась, выходя из ступора. Недоуменно посмотрела на сенсея… И быстро сообразила, что ее душевные терзания для него даже не были загадкой. — Не стесняйся спрашивать, даже если на первый взгляд вопрос глупый. Порой нужен взгляд с иной стороны. Если это, конечно, действительно не глупый вопрос, — коротко улыбнулся одними губами Кагаме-сенсей, кинув взгляд на повеселевшую от незамысловатой шутки Микото.       — Ну… Фугаку-сан несколько дней назад… — начала Микото, жутко боясь последствий заданного ей вопроса. Во-первых, было боязно за то, что ей запретят общаться с Кушиной. Во-вторых, вероятность того, что Фугаку все-таки блефовал, была, хоть и маленькая. И хоть Микото последние несколько минут убеждала себя, что нет такой вероятности, именно сейчас ее мозг начал обрабатывать именно эту мысль, что уверенности уж точно не добавляло. — Он сказал, что…       — К сути, Микото-чан, — поморщился Кагаме-сенсей. — Не тяни кота за подробности, — едва слышно фыркнул сенсей. Микото фыркнула громче, едва не прыснув со смеху. Резкий переход Кагаме-сенсея от серьезности, к вот таким вот несерьезным шуткам, жутко ломал весь серьезный настрой самой Микото, из-за чего, на волне мощного контраста, смеяться хотелось только сильнее.       Вздохнув поглубже, Микото собралась с мыслями и сформулировала вопрос так, чтобы… Хи-хикс!.. Не тянуть кота за подробности!       — Кушина Узумаки, — произнесла Микото, внутренне сжавшись, как пружина. — Она правда Джинчурики Кьюби?       — Встречный вопрос, — размеренно проговорил Кагаме-сенсей, неспешно протирая испачканные в краски руки тряпицей. — Этот факт для тебя что-то меняет? — внимательно взглянул он в глаза Микото. Та задумалась… А действительно, для нее что-то разве изменилось?..       — Н-нет, не меняет практически… — запнувшись, качнула головой Микото. Все-таки в ответе она уверена не была.       — А должно, — вздохнул Кагаме-сенсей. Внутри Микото все похолодело. Демоны! Неужели правда запретят общаться?! — И не только потому, что Кушина джинчурики. Запомни одно, Микото-чан, — придавил взглядом сенсей. — Искренней, бескорыстной дружбой между клановыми Шиноби быть не может. По одной причине. Какой, догадаешься?       О, Микото догадывалась. Догадывалась с самого начала, когда Кагаме-сенсей еще только начала к этому подводить. И от этого становилось мерзко.       — Клан превыше всего? — хмуро констатировала, нежели спросила, Микото.       — Совершенно верно, — кивнул сенсей. — Хоть это может показаться мерзким… — Микото вздрогнула под понимающим взглядом сенсея. Да он меня как книгу читает!.. Вашу ж налево!.. оторопела Микото. — …но интересы Клана всегда должны стоять выше твоих собственных.       — Я… Поняла, Кагаме-сенсей, — встав с места, поклонилась Микото. — Такова наша плата… — Кагаме-сенсей одобрительно кивнул.       Но на душе от понимания того, что сенсей разделяет в чем-то ее взгляды, менее мерзко не становилось. Потому что там, в храме, поддерживая Кушину, говоря все те слова, обнимая ее, Микото была искренна, как никогда…