Ты – единственное, что может мне помочь

      Ему сказали не любить. Ему словно бы запретили даже знать значение этого слова. Лично для Хёнджина это так и выглядело. Ему ведь приказали не любить того, ради кого он продолжал жить, благодарим кому продолжал существовать. Джину же точно кислород этой просьбой перекрыли. Как можно перестать любить того, кто даёт стимул не останавливаться на месте, а упорно продолжать двигаться вперёд, существовать несмотря ни на какие преграды? Это ведь почти невозможно, правда же! С момента не самого приятного разговора между Феликсом и Хёнджином прошла неделя, забыть которую оба мечтали невероятно. Случайные встречи в коридоре школы теперь стали невыносимыми, терзали и без того измученные сердца, неожиданно пересекающиеся взгляды топором рубили по окровавленной плоти, синхронизирующиеся вздохи душили, а ощутимая тревога при виде друг друга вводила в дрожь. Не заметить такой перемены в поведении ребят их друзья не могли. — Джин, чё случилось? — Открыто, напрямую поинтересовался Минхо, видя, как потух его приятель за последние дни. Он прождал неделю, надеясь, что тот сам созреет для откровенного разговора, но время ожидания истекло, уж пусть простит. Время обеда — лучшая возможность узнать и услышать всё, что жаждет обсуждения. И пусть соседи по столу могут услышать — этих двоих все слишком боятся из-за показываемых им личностей, чтобы хоть что-то против сказать. — Всё хорошо. Не понимаю, к чему ты это спросил, — серым, едва слышным голосом отозвался Джин, роняя откровенно горестный взгляд в пол. — Пиздеть — не мешки ворочать, да? Я ж блять вижу, что нихуя не хорошо, Джин! — Понизил голос Хо, выходя из себя многим быстрее, чем обычно — на пределе нервы не только у этой неудачливой парочки были. — Смысл врать, если всё равно заранее знаешь, что у тебя это не получается? — Потому что… Не хочу это обсуждать. Мои проблемы — мне их решить, — глаза против воли поднялись и отыскали знакомое поникшее лицо Ликса среди остальных, неосознанно давая прямую подсказку о причине тоски Хвана. — А-а-а, понял. Что он опять тебе сказал? Сделал? Я уже могу бить ему в еб?.. — Нет. Нет, Минхо. Не можешь. Отстань от него. Я же… отстал. — Отстал? Это в какой это момент своей жизни ты вдруг отстал от него? И почему я об этом моменте ни сном ни духом? Мне праздновать или готовить цветочки ему на могилу? — Хватит, Хо, я уже сказал. Я просто… не хотел обсуждать это с тобой. Самому проще справиться. — Ах! Да ты что?! Правда, что ли? Ух ты, блять, какие открытия! — Обиженно воскликнул Ли, едва не подпрыгивая на стуле. — То есть, как пищать мне о том, что этот мудак — лучшее, что у тебя в жизни было — так это пожалуйста, да?! А как бедой поделиться вместо того, чтобы в одиночестве горе глотать и сам себя убивать, так пошёл я нахуй, чмо ненужное, так?! И похуй абсолютно, что я тебе только лучшего желаю в отличие от него, что переживаю за тебя искренне, да?! — Kitten, пожалуйста, я просто не хотел проживать тот момент снова, пока не свыкнусь с ним сам. Я же только больше убиваться начну, если пересказывать тебе всё стану, каждую секунду того момента заново проживая. — Можно подумать, наедине с собственными мыслями ты каждую секунду заново не проживаешь! Не смеши меня. Так, Джин, либо ты мне друг, либо давай сам. Я не хочу видеть, как ты разрушаешь сам себя и притом даже не соизволишь поделиться проблемой с тем, кто по идее должен быть твоей поддержкой и опорой, пока нет отношений. — Зачем тебе так важно это узнать? — За тем, что я твой лучший друг, мать твою, Джинни! Головой немного порассуждай, а не только на зов сердца иди, может, чё путное надумаешь! Рассказывай всё давай, я сказал, пока ещё другом моим считаешься. — Ну, в общем… Пересказав всё, что в очередной раз его сломало, Хёнджин едва не упал лицом в поднос, с трудом пряча слёзы за отросшими волосами. Минхо скорбно поджал губы, представляя, как тёмной зимней ночью под сосной закапывает тело этого ничтожества, что в руках сердце его друга сжимает жадно, страстно, даже после смерти из крепкой хватки не выпуская. Ликсу не жить. Это была последняя капля. Как он посмел так нагло вызвать Джина к себе, точно он его слуга, а после оказанной помощи грубо и безжалостно разорвать с ним все контакты, прервать и без того нечастое общение, явно зная, насколько сильны чувства Хвана к нему?! — Да я ж его с землёй сравняю, приятель, — с тихой яростью процедил сквозь зубы Хо, угрожающе сжимая руки в кулаки при взгляде на предмет обсуждения, что со столь же поникшим видом сидел за столом спереди слева. — Это ещё одна причина, почему я ничего тебе не говорил, Хо. Не смей ему ничего делать. Даже не подходи, слышишь? — Да как я, блять, могу стоять в стороне, когда моим другом вертят, как какой-то шалашовкой, а он это хавает, не смея даже возразить?! Сам-то думал, с какой целью он так с тобой поступал? Или сперма в башку ударила и здраво уже не думается? — Он не такой, Хо, — раздался из-за спины печальный голос Джисона, заставив Минхо вздрогнуть от испуга. — Не стоит думать, что человек плохой, не зная, что переживает он сам. Особенно, если в действительности он и правда переживает многое. — Да что он там может переживать, Сон? Он же откровенно бесчувственный идиот! — Ты ошибаешься, друг, — серым голосом грубо прервал поток глупых стереотипов о своём солнышке Хёнджин, отрицательно качая головой. Сон слова парня поддержал, присев справа от Минхо, так как слева место занимал Джин: — Правда, Минхо, я с ним почти три года знаком — знаю, какой он на самом деле. И то, каким он показывает себя всем, пытаясь от людей отгородиться колючей проволокой, очень отличается от того, какой он в душе, каким является в жизни. — И всё же сейчас ваш «белый и пушистый» доставляет огромную боль моему лучшему, блять, другу, чего для него я никак не хочу и потому просто стоять в стороне не намерен. Хотя бы поговорить с этим придурком я должен. — Во-первых, не называй его больше придурком и идиотом, — тут же отреагировал Хёнджин, резко стукнув по столу кулаком. — А во-вторых, спасибо тебе за заботу, правда, но ты ничего мне не обязан, я справлюсь со своими чувствами сам! Верь мне. — Джин, ну не могу я тебе верить, когда ещё день назад от тебя за километр алкашкой пасло, а сейчас несёт куревом! — Прошипел Ли-старший на ухо другу, всё яростнее сжимая руки в кулаки. — С чем ты там, блять, справляешься? С бутылкой соджу и сигаретами?! С ними ты, да, легко справляешься, ничего не скажешь! Под конец не сдержавшись, Минхо вскочил на ноги и начал уже открыто кричать, благо, из-за статуса лишнего внимания «не привлекал» — все в столовой просто опускали взгляды, стараясь не попасть под горячую руку. Тем временем он продолжил: — Я переживаю за тебя, дурак, пойми же ты это, мать твою! Пойми! И только один парень статуса Минхо не боялся и, услышав последнее чётко и ясно, как и все остальные, безбоязненно поднял на оратора, — а после и цель его вразумления — глаза, не удержав на лице холодность и выдав во взгляде волнение. Но этого он действительно опасался. Показаться слабым, тревожащимся за другого, особенно, если тем, кто вызывал в нём тревогу, был Джин… Вот этого Ликс боялся. Вернее, боялся показать этому парню свою чувственность и небезразличие к нему и его состоянию, когда сам же сказал, что быть им не суждено.       Но Хёнджин чужой взгляд на себе не то что заметил, а скорее даже почувствовал, как его горестный бледный лик кто-то знакомый волнением в глазах прожигает и ответить поспешил, не сумев заранее свою глупость понять. Ведь глупость же это натуральная, правда? Только больнее себе делает, глядя в эти глаза-блюдца, так широко распахнутые из-за него, не более. Но что ему теперь скажешь, что в противовес предложишь, чтобы он взгляд в другую сторону направил?       Сердце Джиново в тот момент, казалось, перестало функционировать. Эти его глаза размером с блюдца, такие напуганные, взволнованные, словно Ликс что-то грустное для себя услышал. Как не простить ему всё, если он одним только взглядом завораживает и воздух из лёгких выбивает? Как остаться хладнокровным, когда сердце от одного вида тает?       Хотелось поговорить с ним, хотелось обсудить всё ещё раз на чистую голову, но мысль одна не покидала — хочет ли того же Феликс? Он ведь и настоял на том, чтобы прекратить с ним общение, он стал тем, кто всё несуществующее между ними оборвал, так что итог был ожидаем.       Но, раз с этим всё и так понятно, то почему сейчас Ли-младший так хмуро смотрит на него и всё ещё не сводит с парня глаз, даже видя ответный взгляд в свою сторону, столь же проникновенный и чувственный?       «Не смотри на меня», — едва заметно дрогнув, предупреждающе велели чужие губы такой непревзойдённо божественной формы, что только рыдать от их изящества и поклоняться, на колени гулко пав. Он и сам непревзойдённый, что уж.       Ответить на это у Хвана просто сил не хватило. Он смог только подчиниться, покорно голову от Феликса отвернув и скрыв вмиг покрасневшие глаза за длинным рукавом тёмно-зелёной толстовки, натянутом ту до самых пальцев. Но, как бы он ни пытался, капнувшая прямо в нетронутое кимчхи слеза незамеченной не осталась. Со стороны сидевшего за соседним столом Ликса послышался грубый скрип стула о кафель пола, а вскоре его светлая одежда мелькнула слева от Хёнджина. Лёгкий шлейф мандариновых духов с кислинкой лимона, не ушедший вслед за хозяином, а въевшийся в рецепторы Джина, стал для него последней каплей.       — Бля, брат, не здесь хотя бы, от преподов дохера вопросов будет! — Прошипел ему на ухо Минхо, своей головой прикрывая лицо открыто расплакавшегося друга, что уже едва не в истерике бился. — Успокойся, блять, нюня, не на одном же нём твоя жизнь строится!       — Именно, что, блять, на нём единственном! — Провыл, горько всхлипывая, Хван, и вновь укрылся ладонями, к столу всё больше склоняясь.       — Слушай, Хёнджин, я… - Не желая стоять в стороне и лишь печально смотреть на откровенно сломавшегося по вине его товарища парня, скромно пролепетал Джисон, через Хо протянув руку и коснувшись его спины. - Я могу поговорить с ним! Могу обсудить с Феликсом всё, выяснить, что да как и, может, получится ещё у вас пообщаться! Или… или что-то другое узнаю, я могу попытаться!       — Н-не стоит, я думаю… хотя, я… да, я подумаю, спасибо, — хрипя и продолжая судорожно всхлипывать, с благодарностью ответил Хёнджин.       — Эх, Джинни, друг мой, не зря ты по школе известен, как драма квин! — Печально вздохнул Ли-старший, сочувственно похлопав друга по спине. — Давай, утирай сопли, скоро урок. Мы твоему Ликсу ещё покажем Кузькину мать!       — Kitten! — Посмеиваясь и вытирая слёзы всё тем же рукавом, в шутливом возмущении воскликнул Джин, понимая, что в этот раз Минхо всего лишь шутил.       Сон неподалёку тоже тихо прыснул со смеху, желая от неловкости остаться не услышанным, но оба парня обернулись на него с улыбками в глазах, заражая его своим весельем и открытостью, что осталось в нём уже без остатка. А ведь в этом диалоге он и правда вёл себя намного менее застенчиво. Стук сердца участился, как и усилилась благодарность ко всем его немногим знакомым. — Ты как, Феликс? — Сочувственно осведомился полушёпотом прямо на уроке Джисон, придвинувшись корпусом к одноместной парте Феликса, дабы тот его слышал, с искренним и неподдельным волнением глядя на того, пока он хмуро носом утыкался в парту. — Херово, — отчего-то вдруг столь же честно открылся парню Ликс, сильнее сжав кулаки, вдавливающиеся в парту с такой силой, что едва не ломали её пополам. — Я могу тебе чем-то помочь? — Прошептал Сон, на деле и не надеясь услышать в ответ согласие, но всё же излюбленно пытая удачу. — Да. Глаза Сона в тот момент лишь чудом не полезли на лоб, а нижняя челюсть не пробила столешницу и два этажа в дополнение. От таких новостей его едва не хватил паралитический шок. Всё же, удержавшись от сильного удивления, парень тихо воскликнул: — Правда? Я только рад! Только скажи чем, и я сделаю всё, что смогу! — Поговори с учителем Баном и попроси его после уроков подойти к моему дому и написать мне, чтобы я вышел. О том, что внутрь моей квартиры ему вход запрещён он знает, но напомнить об этом не помешает. Причину он знает. Напишет или позвонит — неважно. Важно, чтобы пришёл. А причиной была всё та же мать Ли, что дома всегда была одета в непристойный полупрозрачный халат и всегда держала при себе бутылку крепкого алкоголя. Но Хану об этом знать не стоило. — О! А… Хорошо! — Немного погодя и переварив всю ситуацию, Хан встрепенулся: — Подожди! Ты не пойдёшь сегодня на английский?! В ответ на это Феликс лишь усталыми глазами глянул на Джисона и любые вопросы у того в миг отпали. Захлопнул рот, он вернулся в исходное положение, как примерный человек сложив руки перед собой, и продолжил слушать учителя. После корейского, когда Феликс, как и предполагалось, куда-то незаметно пропал, точно в пространственную дыру зашёл, Сон записал себе на запястье пометку, чтобы не забыть исполнить просьбу парня, что — к его великому удивлению — впервые принял помощь от кого-либо. Английский Сона всегда интересовал, а потом слушал он, едва рот не разевая от увлечения, в то время как кто-то его исподтишка сфотографировал и, тихо похихикав, в плечо рукой толкнул. Обернувшись с непониманием на лице, Хан похлопал на зачинщика лёгкой шутливой пакости глазами и чуть наклонил голову в бок, поражаясь тому, как так внезапно стал заметен людям, явив своему духу лик, а не являясь для всех лишь прозрачным пятном, которое даже под микроскопом не разглядишь. — Сон-и, ты такой смешной, когда заинтересован! — Пропищал смеющимся голосом Чанбин, без утайки показывая однокласснику экран телефона, где красовалось фото вполне симпатичного и крайне вовлечённого в монолог учителя юношы. — Невероятно милый, хи-хи! Отправить тебе? — Отправь, мне терять нечего, — махнул рукой Сон, сам себе в который раз за день поражаясь — чтобы он, и так открыто разговаривал с людьми?! Поверить в такое было чем-то таким невероятным, что точно на грани веры в инопланетянин. — А многоуважаемому господину Ли Минхо? — Точно лиса, хитро и с улыбочкой, глумливо уточнил Бин и поиграл бровями, явно намекая на его связь с упомянутым парнем. — А он тут причём? — Непонимающе нахмурился Хан, пытаясь найти ответ в лице собеседника. — Ну как? Вы, я погляжу, в последнее время неплохо поладили! Думал, может, ему для чего и пригодится?.. — А ты за жизнью каждого человека в этой школе следишь, Бин-и? — Хмыкнув, спросил какой-то одноклассник мальчиков, которого, вроде, Ёнджуном звать. — Ну естественно! В плане… Нет! Но мы же с ним в одном классе учимся, он мне товарищ, можно сказать! Как мне не поинтересоваться, всё ли у него в жизни хорошо?! «Товарищ?! — Алой краской на чёрном фоне вывелось в голове, сознание поражая. — Кто?! Я?! Ему?!» Шок от услышанного на секунду перекрыл доступ ушам к внешним раздражителям, носу к воздуху, а глазам к жизни вокруг. В мыслях только ярко-красное «DANGEROUS» мигало, о возможной опасности предупреждая, хотя, казалось бы, причин немного. Но страшно ведь подобное услышать, когда всю жизнь незаметней подпольной мыши прожил! Как тут не удивляться?! — Эй, Сон-и? — Позвал Чанбин, а Джун, сидящий ближе — ровно за Джисоном — провёл перед его лицом ладонью, дабы Со не утруждался. — Ты чего застыл? Задумался о чём? — А?.. Да, задумался. — Ох, и о ком такой симпатяга задуматься-то мог, пока с другим человеком общался? — Мечтательно вздохнул Бин, положив подбородок на ладонь на манер той бабушки из телевизора, что сказки рассказывала, выглядывая из деревянного окошка. — Неужели об этом Ли? — Да ч-чего ты к нему пристал?! З-зачем он мне? — Попытался отмахнуться Джисон, но вдруг вновь вернул себе свой истинный характер, отчего убедить парня не смог. — Хах, ну-ну, то-то и заикаешься, что незачем он тебе, ага! Ну ладно, не буду тебя бедного смущать, итак весь, как помидор! Ты мне лучше скажи… Ты знаешь, где Ликс?.. Почему его на уроке нет, куда запропастился? — А, это… Нет, не в курсе. Он мне только сказал кое-что сделать, я сам дальше и д-додумал, что он куда-то уйдёт. А куда — не сказал. Да и разве от него дождёшься? — И то верно, — огорчённо вздохнул Чанбин, куснув губу. — Dear students, — Громким басом вдруг отвлёк парней от разговора на себя учитель английского. — Could you please shut your mouths for the duration of the lesson? I strongly ask you to do this. — Ась? — Распахнув в шоке глаза и рот, несколько неэтично воскликнул в ответ Бин, на что Джисон шумно цыкнул, привлекая внимание Со на себя и, приложив палец к губам, приказал тому молчать. А сам решил ответить за обоих, чтобы смягчить доброе сердце учителя Бана: — Changbin and I apologize for talking in class and will not allow this to happen again. — I remembered your words, Jisung. Please take this lesson more seriously. — Yes, sure. We apologize. Yes, Changbin? — В конце требовательно уточнил у парня Сон. — Changbin? Тот, поняв из всего разговора только, что в последнем предложении обратились к нему, с заиканием от непонимания громко и чинно откликнулся: — Y-yes, у-учитель! Не сдержав улыбку, Бан Чан прикрыл губы учебником, стараясь всё ещё казаться ученики строгим и не всепрощающим учителем, каким на самом деле являлся. Неправдоподобно нахмурившись, Чан сказал детям настроиться на продолжение урока и отвернулся к доске записать новое да них английское слово. Занятие закончилось, многие ушли в туалет наполнять вёдра для мытья пола в кабинете водой, а Джисон, оставшись среди тех, кто протирал доску и столы, нервно заламывал пальцы, глядя на собирающего какие-то листы бумаги учителя и пытаясь усмирить быстрое сердце, чтобы подойти к Бан Чану и исполнить просьбу Феликса. Зная отношения между мужчиной и парнем, он боялся, что первый выйдет из себя, узнав, что Сон ему соврал, назвав лживую причину отсутствия Ликса на его уроке. Но мысль о том, что Ли впервые согласился на помощь и, более того, на помощь не кого-то известного в школе, а на серую мышку Хана заставляла его собраться с духом и шагнуть на встречу к Чану. — Учитель Бан! — С напряжением выдохнул Джисон, сжав в пальцах мокрую тряпку, едва не выжав её прямо на пол. — Да, Джисон? — С умиротворением на лице повернулся на голос мужчина, натянув на лицо лёгкую улыбку.       — Ваш… М… Кхм, Феликс просил меня передать вам, что он хочет, чтобы вы подошли сегодня после уроков к его дому и как-то оповестили его, чтобы он спустился. Он хочет поговорить с вами.       — Поговорить?! — Тут же встрепенулся Бан, с оживлением заглянув в глаза Сону. Чуть позже, переварив услышанное, он с осознанием выдохнул: — Он поэтому не пришёл на мой урок?       — Прости, я… Не знаю, он не объяснил…       — Нет-нет, ничего страшного, не извиняйся, — торопливо прервал парня учитель английского, приложив ко лбу ладонь от ощущения головокружения. — Я знаю Ликса, он бы ни за что не выдал причину чего-либо, что случается в его жизни, если только не захочет об этом серьёзно поговорить, как сейчас. Хорошо. Спасибо, что сказал, Джисон. А за хорошее знание английского языка я тебе сегодня пять поставил, — вновь тепло улыбнувшись, подмигнул ученику Чан.       — О… А… Спасибо! — В ответ озарившись улыбкой, счастливо воскликнул Хан и вернулся к работе.       Стоило звонку с урока прозвенеть в последний за день раз, Хёнджин тут же возжелал испариться из класса, да так, чтобы сразу оказаться дома под одеялом с подушкой в зубах, адски громкой музыкой в ушах, слезами из глаз и горьким воем, рвущимся с губ. Тот единственный взгляд на уязвимого Феликса не просто испортил Джину оставшийся день — или, может, жизнь, — а окончательно добил его, что парню даже жить уже не особо хотелось, всё равно смысла нет. Ему дважды сердце в такую труху перемололи, что уже и частичка едва ли на месте осталась.       Но думать об этом прямо в классе было делом глупым и действительно нездоровым, потому как все ещё одноклассники на месте и могут видеть его, а кто-то из них до сих пор считает его простой «моделькой», продающейся за сладенькую сумму, не хватало ещё и плаксой прослыть к общему счастью. Мозгов для того, чтобы успокоиться, у Хвана хватило, а потому, собрав всю волу в кулак, он подошёл к маркерной доске, взялся за тряпку, собираясь намочить и приняться за отмывание маркера с белой поверхности, как сознание вдруг сыграло с ним злую шутку, подкинув воспоминание о том, как после того же урока математики за ним для прогулки «по делу» пришёл он, весь такой пафосный и до безумия красивый.       — Блять… — одними губами прошептал Хёнджин, оперившись предплечьем на доску и чуть сгорбившись в спине. Голова невольно опустилась, пытаясь скрыть позор — слёзы, так внезапно и неконтролируемо хлынувшие из глаз с таким напором, словно в школьном туалете какой-то идиот кран с корнем вырвал.       — Эй, друг, ты чё, — едва слышным голосом осведомился Чонин, заметив, как за мгновение парню стало совсем уж плохо, заботливо положив ладонь тому на спину. — Ну-ка, не дури. Успокаивайся давай, я Минхо позову.       — Не надо, я тоже не слепой, — сухо, но с заметной напряжённостью отчеканил тот, в голове вновь строя планы на убийство одного мудака, которые снова разрушатся одним строгим запретом Джина. — Так, драма квин, давай-ка пока что сопли ты утрёшь, мы пойдём к тебе и там уже в меня плачься, сколько влезет. Слышишь?       — Н-но, ты… Ты не будешь против, что я буду жаловаться на того, к-кого сам, т-так сказать, не могу просто отпустить? Ты же обычно не любишь, когда я о нём говорю…       — Блять, Джин, я сука, но не мудак же конченный, — всё тем же грубым голосом тихо прорычал Хо, оперевшись на доску спиной и скрестив руки на груди. — Ты — мой друг и им останешься навсегда, какую бы хуйню ни творил. Я злюсь на твою тупость, да, но лишь из-за того, что, мать твою, переживаю за тебя! Сам же знаешь, что я видеть не могу твои слёзы, меня самого мутить начинает. Но если помощь тебе необходима — я хоть посреди ночи приду, дурака ты кусок.       — Воу, вот это сильно, брат, я с тебя в ахуе! — Восхитился Ли Чонин, распахнув глаза и даже легонько похлопав в ладоши. — Никогда бы не подумал, что ты такими качествами обладаешь.       — Тихо только, это мой маленький секрет, чтобы всяких недалёких вроде тебя поражать, — ухмыльнулся Минхо, сверкнув на Нина озорным взглядом.       — Вас понял! Я — молчок! — Точно солдат в армии чётко и ясно выговорил Ян и разве что честь не отдал для полноты картины. — Так что с бедолагой этим делать будем? И не смотри на меня так, словно я хуй с горы, я тоже друг его, так-то!       — Ладно, отвлеки остальных, чтоб не заподозрили, что он тут делает, а я пока ему мор… лицо вытру от этой какофонии всего и помногу.       — Понял, — кивнув с чётким планом действий, мигающим в твёрдом взгляде, откликнулся Чонин и направился к остальному классу, что-то громко говоря им на ходу. — Так, пока у нас есть, кому прикрыть тебя, давай стерём с твоего лица эту солёную воду, — ласково, точно мама ребёнку предложил Хо другу и, встав прямо напротив него и достав из кармана заготовленные заранее сухие салфетки, незаметным движением провёл по покрасневшей щеке Хвана, стирая крупные дорожки слёз. За пару быстрых, но осторожных, — чтобы не растереть чужую кожу до ещё большей красноты — движений он стёр все следы «преступления» с лица прекратившего плакать парня, что теперь лишь тоскливо смотрел в одну точку, ожидая, когда Ли закончит. — Ну, что, закончил по идиоту этому слёзы лить? — С ощутимым раздражением поинтересовался Минхо у друга, скомкав взмокшую салфетку. — Ты если продолжишь хренью страдать, знай, я ведь приду к нему и тогда горевать на могиле его будешь. Или, как минимум, у койки больничной. — Хо, мы же оба знаем, что ты не посмеешь, — опустив взгляд и печально ухмыльнувшись, со понимающе вздохнул Хёнджин. — Хватит пустых угроз, я знаю, что ты слишком беспокоишься обо мне, чтобы так сделать. — Вот ведь жук, а, — хмыкнул в ответ Хо, едва не взявшись за поучение парня путём оттаскивания его за уши по всему классу. — И в конце я случайно ударил его по носу, после чего ещё месяц меня звали «господин согнутая спина»! — Торопливо заканчивая какой-то, очевидно, крайне любопытный монолог, Чонин спешно вернулся к успевшим успокоиться товарищам, провожаемый смехом и огорчёнными его уходом вздохами, после чего с искренней тревогой спросил: — Ну чё, всё нормально? Больше ни тот чего прикрывать не нужно? — Да, в порядке. Спасибо, — оповестил Ли, положив руку Джину на спину, что продолжала гнутся вниз под натиском нахлынувшей внезапно усталости. — Спасибо тебе, — подхватил друга Хван и пару раз покачал головой в знак благодарности. — Я, правда, не собирался прям тут, я просто… — Не объясняйся, опять взвоешь. Давай, собирайся с духом и пошли к тебе. — Друзья мои верные и добрые! — Внезапно льстиво воскликнул Нин, раскинув руки в сторону, как для объятий. — Не сочтите за грубость! Изволите ли вы мне пойти с вами, коли в один дом путь держите? — Ты чё это… Свихнуться успел незаметно, пока отвлекать класс уходил? — Отупело вопросился Хван, непонимающе похлопав на оратора глазами. — Просто развлечь пытаюсь… Домой мне нельзя сейчас, — вмиг потухнув, опустошёно признался Ян, опустив взгляд на собственные ботинки. — А что там? — С подозрением уточнил Минхо, догадливо щурясь на одноклассника. — Мать очередного ёбыря привела, сказала дома до девяти не появляться. — Ладно, погнали, всё равно один живу и дома после учёбы скучно. — Премного благодарен, милос… — С ума не сходи, Ян, — заломив бровь отупело протянул Хо, взглядом изучая товарища. — Извиняюсь, увлёкся. Так что же, идём!