чистилище

Ангельская коалиция гниет изнутри — это давно всем известный факт. Но успешно игнорируемый и караемый законом. Коррупция, лживые сводки новостей, публичные казни, беззаконие среди представителей верховной власти. Ущемление другой расы — демонической — в угоду ангельскому самолюбию и белоснежной репутации на фоне черни в рядах. Если честно, складывается ощущение, что ангелы напрочь забыли о том, что с демонами они одной крови. Плоский камешек трижды отскакивает от водной глади — ангельское сообщество бы Чонгуком гордилось: выбил страйк в их понимании, Святая троица. Ни больше, ни меньше. Листья под раскидистым деревом потемневшие, склизкие, полусгнившие. Он шагает тяжелыми ботинками по влажной земле, пытаясь не скользить, но выходит слабо: пару раз пачкает штаны, с чавканьем плюхаясь коленями в грязь. В чем себе явно отказывают ангелы — в смачных демонических ругательствах. Что-то наподобие вот чер… чение какое сложное! К сожалению, юным ангелам (возрастом до сотни) цепляют специальные ошейники, отслеживающие запретные в ангельском кодексе слова: мысленно и вербально. За использование трех слов — замечание, за три замечания — выговор с лишением четверти баллов в социальном статусе, обеспечивающем беззаботную жизнь после сотни лет жизни, а за три выговора — административная или уголовная ответственность (назначаемая в зависимости от тяжести преступления в использованных запретных словах). Изрыгаемые вместе со зловонными слюнями из грязных ртов проповеди о Боге, морали и неукоснительном соблюдении законов и предписанных правил. Подставные для демонов случаи, слепленные на коленке, но успешно взятые в расследование и подведенные под верховный суд. Вроде бы, перед законом равны все, но почему тогда у демонов — видимые права, а у ангелов — видимые ограничения? Для ангелов со связями и эти ошейники — маленькое неудобство. Людское оказалось не чуждо и им. И людской ли оказалась жажда власти, когда все они — пешки в божественной игре, расходные фигурки в абсолютной монархии сущности, о которой даже самое приближенное по должности лицо не может ничего рассказать? Вариант Чонгука — вариться в личном аду и писать картины о вымышленных персонажах, давая другое воплощение для того, что ему запрещено ныне. Это может быть воплощено в используемом цвете или в штрихе, которым он пользуется. Картины его — достаточно безобидные и нередко бывали на выставках. Не раскрывая другим деталей, попасться на преступлении против их сообщества почти невозможно. Концы крыльев в листве, грязи и пыли — погода не располагает к чистоте. Да и Чонгук не стремится, если честно. Ему нравится, что хотя бы здесь представители власти не лицемерили: оставили в людском мире всех, кому меньше сотни — то есть тех, кто не прошел Распределение (назначение на работу в определенной местности по определенной специальности), учащихся и демонов, которые набрали наибольшее количество баллов на проходных испытаниях. Под крылом лучше держать самых умных, да? Оставить отбросов в самом низу, а врагов — прямиком под несуществующее сердце. Пока Чон убивает время на перерыве для дневной прогулки, которая должна быть посвящена единению с Богом или саморазвитию, ему почти не противны окружающие его существа. Он не мог сказать, что ненавидит ангелов и демонов. Он не мог также сказать, что любит. На ежегодных проверках он лжет, что обожает одних и презирает других. Проверяющие не распознают его ложь, потому что делает Чонгук это уверенно, почти бездумно, на автомате. И потому что сами погрязли в своих грехах. Раньше бытовала легенда, что ангелы, свернувшие с Пути Истинного, теряют белизну крыльев. Перья — одно за одним — сереют, а затем становятся угольно-черными, если пернатые, вовремя не осознав ошибок, продолжают совершать грешные деяния. Как можно понять, такие случаи — почти что миф. Кто-то где-то слышал, кому-то кто-то рассказал, но большинство доподлинно даже не видело, как этот процесс происходит. Говорят, что у таких ангелов участь хуже, чем у демонов: социальный изгой, всеобщий предатель, посмевший, почти буквально, очернить себя. Те, что изначально были демонами, не подают никаких надежд для коалиции, поэтому и не вызывают ошеломительный резонанс своим существованием. Следующим занятием — сдвоенная пара по Истории Сотворения Мира вместе с группой демонов. АД. Его персональный и непрекращающийся ни на секунду, пока он может видеть, слышать, а главное — мыслить. Преподавательский состав, в основном, состоит из одной — понятно сразу, какой — расы. Но есть и исключения. Может быть потому что в престижном заведении есть видимость терпимости и любви к ближнему своему. Чонгук не знает: в книжках не пишут, подпольных и оппозиционных товарищей он не имеет, хотя почти уверен, что они есть. Чонгуку остается только догадываться. Анализировать. И тихо, почти равнодушно желать смерти всем, кто смеет нести правосудие против невиновных, но несправедливо осужденных. В его голове нет четко очерченных мыслей — в этом главный его плюс против сигнализации на ошейнике. Только бездумный эмоциональный порыв либо ледяная созерцательность. Чонгук все еще пахнет себе прелыми листьями и туманным воздухом, когда заходит в помещение. Перед дверьми в аудиторию зреет зерно конфликта. Опять дискриминация. Слепо защищать демонов — глупость. Слепо защищать лучших представителей среди молодых демонов, пробившихся на землю, — еще более несусветная чушь. Но не тогда, когда это превращается в показательную публичную почти что казнь. — Что происходит? — напряженно интересуется Чонгук у Намджуна, стоящего неподалеку. — Как всегда, — неодобрительно усмехается. Чонгук поджимает губы. Эти склоки многим уже надоели. У демона — на первый взгляд — безучастный вид и полное безразличие в глазах. Черные крылья, ухоженные и не очень большие, аккуратно сложены за спиной. Стоит, абсолютно глухой к крику, который транслируют в его лицо. — Да как ты смеешь занимать здесь место другого?! — ангел сжимает кулаки. — Дьявольский выродок! — ошейник подает признаки жизни, но для таких ангелов — это сущий пустяк. Чонгук ведь уже говорил. — Как у тебя хватило наглости занять место высшего существа? — напыщенно. Чонгук знает, что демонам нельзя почти ничего из того, что можно даже такому рядовому и ограниченному в действиях, как он сам. Им можно дышать и не отсвечивать, иначе придется вернуться обратно в ад. И вот в чем персональный котел для Чонгука: находиться на границе миров. Находиться там, где тебя не поймут ни одни, ни другие. Вчера Чонгук прошел мимо. Сегодня — встанет между, на границе миров. Скорее всего, получит по лицу, молча — или нет — защищая одного от другого. Если словесно он не формулирует, что защищает, все-таки, демона от ангела, а не ангела от возможной агрессии взбеленившегося беса, то где-то внутри он — бездумный эмоциональный порыв, посвященный защите от несправедливости. А затем ледяное созерцание: — Он занимает свое место, прекрати. Чонгуку не успевают разбить нос. И почти начавшаяся потасовка между одной и той же расой в миниатюре, так называемая людьми «гражданская война», обрывается с приходом преподавателя. Снова дискриминация, только уже на уровне преподнесения исторических событий, расовых войн и людских грехов. Чонгук жмурится, сжимая кулаки. Ему срочно нужно порисовать, иначе эта зарождающаяся нефтяной жижей злость в скором времени выйдет наружу. Может быть, это и не так называемая людьми «гражданская война». Может быть, настоящим ангелом (для того, чтобы учавствовать в таком) — как многие вокруг — он никогда и не был. Может быть, он оказался бракованным образцом.