Сказочка о короле-колдуне

— Цирел! Где ты? Франтишек поскользнулся на бальном паркете, широко взмахнул руками, устоял и рассмеялся. Зазвенела хрустальная люстра, разбежались по углам солнечные зайчики, ловя его за ноги, за плечи, — но Франтишек даже не оглянулся. Перепрыгивая через две ступеньки, он, запыхавшись, взбирался на самый верх тонкой башни. — Цирел!.. Франтишек ворвался в кабинет, солнце на секунду ослепило его, и он не увидел, как Цирел отбросил в сторону кипу свитков и шагнул ему навстречу. Миг — его обняли, приподняли и со смехом закружили. — У вас получилось? — спросил Цирел. — Да, она летает! — Франтишека переполнял восторг. — Так же, как мы? — казалось, Цирел сам едва сдерживал смех. Франтишек в замешательстве оглянулся и ойкнул. Его ноги действительно не касались пола. — Как ты это сделал? — спросил Франтишек. — Это не я, — с улыбкой уверил Цирел. — И как теперь спуститься? — Не знаю! — ответил Цирел и весело расхохотался. — Между прочим, тут было заперто. Но, видимо, любовь отпирает любые двери. Давай, рассказывай про вашу фею. Последние недели Франтишек с театральными техниками придумывали, как заставить одну из актрис в его постановке буквально летать на крыльях. Жизнь в Попарде была легка. Железные обручи перестали сдавливать грудь Франтишека, и он был как вольная птичка. Без страха бродил по городу и разговаривал с жителями. Или ездил с королем за город, туда, где над скалой стоял охотничий домик, тихий и уединенный, похожий на небольшую крепость. "Мрачный и зловещий," — решил бы Франтишек в прошлой жизни, но не теперь. Там никогда не охотились, только бродили по лесу, а вечерами сидели на медвежьей шкуре у громадного камина, сделанного в виде круглой готической башни с резными арками — и пили с губ друг друга сладкое густое вишневое вино. В распутицу в столице давали балы и представления. Франтишек, увидя местный театр, надолго заболел им. Как это было непохоже на мрачные религиозные мистерии и унылые ярмарочные балаганы в Лозенце! Таких декораций, таких костюмов он не мог бы даже вообразить. Танцы, трюки, движения казались магией, но были сделаны человеческими руками — именно это его особенно впечатлило. Несколько месяцев он провел почти исключительно за кулисами, механические тела некоторых актеров больше не пугали его, а наоборот, открывали удивительные возможности для постановки. Франтишек оказался в водовороте богемной жизни: днями просиживал в библиотеке, вечера проводил в театре, а потом до рассвета общался с писателями, режиссерами и актерами всех мастей. Попард был местом, где авторы, ставшие классиками, не погибали трагически во цвете лет, а писали, писали, писали — сколько хотели. И Франтишек не мог наговориться с ними обо всем прочитанном. Они с Цирелом все же спустились из-под стрельчатого резного потолка, едва не уронили телескоп и расположились на вытертой, немного пыльной, гобеленовой софе. Франтишек восторженно рассказывал Цирелу о крылатом механизме для актрисы. Он подпрыгивал, махал руками и чуть не перевернул на себя чайный столик. Король посмеивался, сдержанно и необидно. Король Цирел теперь выглядел как мужчина средних лет, широкий, коренастый, с проницательным и добрым взглядом. Он был прекрасным компаньоном Франтишеку на прогулках и остроумным собеседником дома. Он не прилагал никаких видимых усилий, но Франтишеку всегда было интересно и легко в его компании. Время летело незаметно. В королевском дворце иногда устраивали большие балы. Один был особенно замечателен. Им началась целая неделя балов и увеселений: один день не смог бы вместить их с Цирелом радость. Гости — мужчины в белых парадных мундирах, дамы в светлых газовых платьях — порхали, как мотыльки. Бокалы звенели, гости смеялись, топот сотен ног не заглушал оркестр только благодаря какому-то особому звукоусиливающему устройству, похожему на большой медный рог. От счастья ноги как будто танцевали сами собой, и Франтишек всерьез собирался плясать до упаду. Праздник завершился фейерверком. Они стояли на высокой террасе над садом, полным гостей, по которому летали разноцветные механические светлячки. Сладко и сильно, до щекотки в носу, пахло балсинарскми розами, которое увили колючими побегами эту часть террасы. Франтишека немного трясло от усталости и прохлады, хотя темная августовская ночь была тихой и теплой, как парное молоко. Фейерверки с треском рассыпались над восхищенной толпой и отражались в фонтанах и прудах парка. Цирел обнял его сзади, прижал спиной к своей теплой груди и поцеловал в макушку. Франтишек положил свою руку поверх руки Цирела на своей талии, провел по ободку кольца и переплел пальцы так, чтобы их кольца соприкоснулись. — Тебе нравится? — спросил Цирел. — Очень, — ответил Франтишек. Он вспомнил весь сегодняшний день — от будто туманом заполненного светло-серого собора с игольчатыми витражами до самого потолка до танцевальной залы, где в начищенном паркете отражались люстры; от толпы на улицах, с криками поздравлений забрасывающей их рисом и конфетти, до гостей на балу, восторженно восклицающих от каждого залпа фейерверков. И еще объятия и поцелуи. Много-много поцелуев, крепких и мимолетных; на одобрение присутствующим — и полученных украдкой; в губы, в щеку, в лоб, в подушечки пальцев; данных как награда — и как обещание большего. Уже почти на рассвете, отпустив слуг, Цирел и Франтишек готовились ко сну. Как ни прекрасен был этот день, ему настала пора завершиться. За ним последует вереница других, не менее счастливых, — и конца им не будет. Цирел задумчиво остановился перед зеркалом, провел рукой по тяжеловатому подбородку, повернулся боком, другим — и озадаченно хмыкнул. Что-то неуловимо изменилось в его осанке, в лице. — Вы прекрасны, мой король, — с улыбкой сказал Франтишек, но не сдержал зевок и смутился. — Говорят, что красота в глазах смотрящего, — задумчиво сказал Цирел, продолжая смотреть в зеркало. — Но, кажется, этот случай немного выходит за рамки обыкновенного… Но Франтишек уже задремал. Пышное одеяло обволакивало его, как облако. Волосы цвета ржаных колосьев под солнцем упали на лоб. Рука в пене воздушного кружевного рукава неловко свесилась с постели. И кончики его пальцев пахли духами.