Сети сети

Хей

Как ты?

Посмотрела очень грустный фильм… Не знаю, зачем я это сделала. Сижу теперь и плачу. Его чувства — у Экубо перед глазами.

Но это ведь хорошо. В слезах столько прекрасного.

Ты бы позволила мне увидеть твои слёзы?

Его слёзы — у Экубо в ладонях… Да… Я бы хотела, чтобы ты был рядом. Вообще-то ты и так рядом.

Я бы хотел быть ближе.

Но мы в разных городах… И так ведь неплохо? Он играл свою роль, но делал это искренне. Экубо знал, что это искренне. Он не мог не узнать своё самое дорогое сокровище, теперь — по-настоящему принадлежащее ему. Только вот… даже в руки его не взять. И всё-таки он не мог прекратить.

Неплохо.

Я уверен, у тебя прекрасные слёзы…

Но улыбка ещё прекраснее.

Хотя я никогда тебя не видел, я будто бы знаю.

Почему он врёт, что никогда не видел Рейгена?

Она как у солнца.

Ну, как у солнечного бога.

Яркая, обворожительная… Всё твоё лицо, вся ты. Будто отлита из нежнейшего, прекраснейшего золота.

Это очень меня трогает… Я должна признаться… Я совсем не умею делать комплименты. То есть, конечно, чесать языком я умею. Я могла бы сейчас наплести красивых выражений… Но мне кажется, что это будет лишним. И неточным. Я не знаю, как описать, что я чувствую. Я просто очень хочу тебя обнять. Очень крепко. Чтобы твоя голова лежала у меня на груди, и мы бы касались друг друга. Прижимались. Я бы хотела, чтобы это заставляло тебя чувствовать себя безопасно. И, знаешь… видимым. На ощупь.

Да. Именно поэтому. Экубо недовольно посмотрел на свои руки. Размах маловат.

Я тоже мечтаю о том, чтобы тебя обнимать. Мы могли бы вот так смотреть фильмы.

Было бы просто великолепно...

Тебе не нравятся грустные фильмы?

Иногда нравятся. Но я, пожалуй, больше по комедиям. Или по чему-то романтическому.

Романтические комедии?

Почему бы нет!Но раньше я чаще смотрела грустные фильмы. И ужастики. Потом... всё стало как-то странно.

Что случилось?

Ничего конкретного. Просто мне стало хуже.

Хуже?

Я хочу кое-что тебе рассказать. Я часто подвергаю себя опасности. В последнее время — даже смертельной. Я делала это, потому что иначе не могла защитить своих близких. Один раз я почти погибла, пытаясь помочь своей ученице. Потом — спасая своего сотрудника. Мне крупно повезло оба раза. Но самое главное — недавно я поняла, что делаю это, почти не задумываясь... Мне легко это сделать. Мне кажется это каким-то правильным. Я чувствую, что ни на что больше не гожусь. И думаю только о том, что должна сделать... Экубо почти видел сквозь экран: Рейген сидит перед компьютером в слезах, истерзанный чувствами, которые наконец-то вырвались наружу, сжимается под грузом неуëмных воспоминаний, трогает шрамы... В тот день Экубо постарался как мог подлечить его, сделать кости крепче, кожу целее, но что-нибудь точно осталось... Как же хорошо, что Экубо успел. Мир бы закончился, если бы Рейген погиб. Вот так вот получилось... На плечах Рейгена лежала тяжесть всего мира, а он сидел совсем один перед компьютером. Почему я думаю, что убить себя — это правильно? И правда, почему?.. Шигео сказал бы, что это неправильно, Серизава — тоже, Томэ... Но на самом деле они этого не сказали. А Экубо чувствовал себя совершенно беспомощным. Он мог бы загородить Рейгена от всего мира... но не от этого паразитического червячка у него в голове. И в тот день Рейген почти лежал у Экубо на руках, такой близкий, такой неожиданно родной. У них были одни мысли, одни стремления, одна сила и одна на двоих боль. И Экубо мог бы сделать так ещё раз, и ещё раз, и ещё — и никто больше... Если бы только Рейген мог увидеть, каким пустым, бессмысленным и обломочным был бы мир без него...

Я не знаю. Прости. Может быть, тебе кажется, что твоя жизнь ничего не стоит. Что ты сама ничего не стоишь. Но просто знай... Я так не считаю. Для меня ты — самый драгоценный человек не свете. И я бы всё отдал, лишь бы быть с тобой в такие ужасные моменты... И я уверен, что потом станет лучше. Только держись, моя любовь.

Даже зная это… Ты всё ещё будешь любить меня?

Конечно. Знаешь… Мне кажется, уже тогда… каким-то непостижимым образом я тебя любил.

***

Он понимает?.. Или не понимает? Экубо был уверен то в одном, то в другом: его мотало из стороны в сторону, безостановочно, как маятник. Он понимал только одно: Рейген нуждается в нëм. Таким или иным... И Экубо клялся, что будет с ним рядом. И он был... но не был. Из-под потолка офиса он смотрел на Рейгена, который, опершись на стол, одной рукой жал на кнопки мобильного телефона. Холодное лицо, острые кончики потускневших волос... Ни тени нежности, мягкости, света — даже его прежней нахальной лучезарности. Только жестокий полуприщур. Похоже, воображение сыграло с Экубо злую шутку. Он не узнавал Рейгена, о котором думал всё это время. Нет же, нет... Он не мог с таким лицом печатать, как его сердце выпрыгивает из груди. Экубо и не подумал бы, что это представление может так затянуться. Кто-то должен был сдëрнуть все покровы раз и навсегда, ведь маски — это только маски, они не меняют настоящих людей... Но этого не происходило. Он и Рейген присматривались друг другу, пробовали, заигрывали, делали первые шаги... Даже в любви признались! Кому... кому Рейген признавался в любви? Экубо приближался к нему с самых разных углов, но всё казалось одинаковым. Натянутая неловкость, остылая отрешённость. Рейген уставился в экран и ничего вокруг не видел. Они ведь даже ни разу толком не поговорили после признания. Не посмотрели по-настоящему друг другу в лицо. И Экубо верил, что у него ещё есть шанс. Последняя попытка. — Привет! — воскликнул он. — О. Экубо. — Один короткий взгляд, и Рейген продолжил печатать. — Есть новое задание. — Чудесно. Пойдëм вместе? На мгновение глаза Рейгена остекленели. Он перестал печатать. Затем звонко захлопнул мобильник и взглянул на Экубо. — Вообще-то я решил, что в этот раз ты пойдёшь с Томэ, — сказал он и ткнул мобильником в его сторону. — Она встретит тебя на перекрёстке Лимонного и Перечной. — С Томэ?.. Ты никогда не ставил меня вместе с Томэ! — А теперь ставлю. Будешь у неё чем-то вроде руководителя. Разве не здорово? — А ты?.. Рейген повернулся к столу и принялся перебирать какие-то бумаги. — У меня дела. Экубо тяжело смотрел ему в спину. — Рейген. В чëм проблема? — Ни в чëм, — пожал плечами Рейген. Повернулся, колко блеснув глазами. — Я просто прошу тебя исполнять свои обязанности. Сейчас же. Он сжимал в руках бумажную папку и будто намеревался хлопнуть ею по столу. Экубо испарился из офиса прежде, чем это произошло. Рейген понимает? Или не понимает?! Рейген — идиот… По крайней мере, он пытается им казаться. Он ведь не мог не догадаться… Или всё-таки мог? Для Экубо теперь существовало всего два исхода. Мог бы быть и третий — если бы он решился рассказать обо всём прямо, а не выглядывая стыдливо из-за криво вылепленной человеческой личины. Либо Рейген не понимает, с кем вёл беседы, кому доверялся, кому признавался в любви… И тогда он подарил своё принятие не Экубо, а этому отвратительному типу. Надаги Акио. А Экубо, маленькому бессильному Экубо, придётся пройти весь этот путь заново… И не угадаешь теперь, что ждёт в конце. Либо же Рейген его раскусил — но продолжает разыгрывать спектакль. Рейген умеет быть проницательным. Он мог видеть сквозь краски и глину и разглядеть его истинное лицо… чтобы сразу же закрыть его маской снова. Так ему привычнее. Так безопаснее… Как бы там ни было, Рейген чувствовал себя надёжнее за ширмой интернет-страницы, и если это так, с этим ничего не сделаешь… А в жизни он напоминал ощетинившегося ежа, готового вдобавок взорваться. Понял, не понял, понял, не понял… Экубо точно знал только одно: сейчас он не может просто так бросить Рейгена, каким бы идиотом тот ни был. И не хочет оставлять свои обязанности, как бы сильно от них ни воротило.

***

Верёвки… Экубо никогда с ними не ладил. Они ему не нравились, если только это не были пушистые и нежные нитки для вязания. Они казались ненадёжными и скользкими… одна выскользнула у него из рук только что. Он всего-навсего задумался, а она уже… Затем последовал грохот. Треск. Истошный крик Томэ. Все её планы рухнули вместе с подвешенным через блок горшком с цветами… Экубо этого не хотел. И ещё больше он не хотел, чтобы Томэ орала на него за промах. Но она гневно поднималась к нему на крышу здания. Металлическая лестница едва не плавилась под её ладонями. А Экубо ведь не хотел… Он просто был в расстроенных чувствах. Он вообще сделал Томэ одолжение. Он был для неё руководителем… Он пошёл на это исключительно потому, что Рейген попросил! Но Томэ всё равно закричала. — Какого дьявола, Экубо?! Вся работа насмарку! Мне теперь крышка! Что ты творишь?! Чем тебя кормить надо, чтобы у тебя всё не сыпалось сквозь руки?! Экубо поджал губы. «Сквозь»? «Сквозь», значит?.. Только так и бывает, да? Томэ глубоко вздохнула и откинула волосы со вспотевшего лба. — Прости, Экубо… Я просто пытаюсь работать. Теперь всё заново начинать… Рейген меня повесит на этой верёвке… — Ага, — буркнул Экубо и спрятал свои прозрачные руки подальше и поглубже. Томэ вскинула брови. — Да что с тобой такое? — Спроси у Рейгена. Пропуская мимо ушей возражения и причитания, Экубо улизнул с крыши.

***

Я бы так хотела поцеловать тебя…

Я никогда раньше не целовался. Ничего?

Я вообще-то тоже. Научимся как-нибудь. Уверена, у тебя очень мягкие щёки. И приятные, красивые губы. Просто коснуться их — такое счастье… Совсем неважно, умеем мы или нет. Экубо улыбался. Не верил, что ещё сможет сегодня улыбнуться, но с Рейгеном по-другому не получалось… Я бы целовала тебя каждое утро. Я бы опаздывала из-за этого на работу… Экубо прикрыл глаза. Каждое утро… Спать вместе… Просыпаться вместе… Он собирался поморщиться, напомнить себе, что они не могут… И так нельзя… Но слышал только трепетное дыхание, чувствовал только взволнованное сердцебиение, видел только улыбку, которая сливалась с его улыбкой в неторопливом, неумелом, нежном поцелуе… И представлял, что Рейген забывает обо всём, когда думает о нём.

И каждую ночь. Пока ты не заснёшь…

Внезапно — стук из-за спины. На чердак кто-то стучался. Экубо встревоженно повернулся к люку. Только этого не хватало… Пока что никто не вторгался. Пришло ещё одно сообщение. Извини… Мне нужно сходить в магазин, пока ближайший не закрылся. Ужас, я такая ленивая… Стук повторился. Каждый удар пробирал Экубо мерзкой, неуютной дрожью, которая подталкивала его раствориться в воздухе. Он спешно набрал ответ.

Хорошо.

— Экубо? — звучал из-за люка голос Шигео. — Экубо, ты там? Они могли бы поговорить. Рейгена всё равно пока что нет. Просто перекинуться парой слов — взбодриться… — Экубо, можно войти? И что обсуждать? Работу? Погоду? Отношения? Ещё какую-то человеческую чепуху? Экубо стискивал зубы.

Прости, я пойду спать. Очень устал. Люблю тебя.

И быстро захлопнул ноутбук. Экубо сыт по горло. Он просочился сквозь крышу. Больше никто не стучал. В висках не пульсировало. Он не дышал. Он проведёт ночь где угодно, но не в этом тесном переполненном домике. Впереди — только чёрная, молчаливая, бесконечно широкая пасть ночного неба. Пускай она проглотит его, если получится. Пускай попробует протолкнуть в свою глотку…