Поменять только цвет

За две недели обратного полета Рамеро почти полностью оправился, если не считать странной биохимии крови и того, что его волосы из иссиня-черных стали черно-белыми. Белые пряди были равномерно распределены среди черных, напоминая шкуру экзотического животного. В сочетании с глазами, чья синева стала еще ярче, и белой кожей командор выглядел как кинозвезда. – Теперь нас не смогут путать, – Санчес привычно устроился с планшетом у стеклянного окна в медотсек. Он старался развлекать друга как можно чаще – тому было скучно сидеть взаперти, из-за карантина и медицинских процедур ему нельзя было пить вино, и что-то еще изменилось в Лусио после приключения. Санчес не мог точно сказать, что именно, но видел, как Рамеро заставляет себя сохранять привычный иронично-насмешливый тон, и как часто его взгляд замирает, устремленный то в никуда, то вглубь себя. – Если тебя это расстраивает, то любой куафер может тебе помочь, – Лусио ухмыльнулся и отбросил черно-белую прядь с лица. – Тетушка не поймет, – Санчес пожал плечами с наигранной грустью, – скажет, я опять учу кузенов плохому. – Навыки, необходимые для выживания в экстремальных условиях, – начал Лусио… – Заводят в эти самые экстремальные условия, – закончил цитату из тетушки Санчес. Они привычно рассмеялись, и Санчес вновь заметил потерянное выражение, возникающее у Лусио всякий раз, когда речь шла о подростках. Талиг встретил “Крылатого” ворохом распоряжений и суматохой – переданные скоростной курьерской почтой донесения адмирала явно опередили их на время, достаточное для постановки служб на уши, но недостаточное для разработки детального плана по использованию новых данных. Рамеро отправили в военный госпиталь в герметичном карантинном модуле, одновременно придав ему красавчика из министерства экстрерриора. Разодетый по последний моде чиновник, представившийся Санчесу как виконт Венсан Руссель, рассчитывал получить командора Рамеро в свое полное распоряжение. Санчес, ответивший на изысканное приветствие гражданского хлыща издевательским старомодным поклоном из недавно виденного исторического фильма, с удовлетворением смотрел, как чиновника оттеснил в сторону отряд военных медиков в костюмах химзащиты, и как Руссель был вынужден искать такси от космопорта до госпиталя. О том, что для военного госпиталя гражданскому лицу, будь он хоть три раза виконт, нужен пропуск, Санчес промолчал. Просто чтобы не расстраивать человека. Сам он намеревался подъехать в госпиталь дня через два – за это время корабль и медотсек деконтаминируют, дезинфицируют и приведут в штатное положение, а Лусио проанализируют со всех сторон и определятся, что с ним, таким загадочным, делать. Дела задержали Санчеса на три дня – количество изведенного на отчеты бумаго-пластика не поддавалось исчислению. От командора, к несчастью, требовалось личное участие в комиссиях, осмотрах и прочей административно-бессмысленной деятельности. Санчес искренне скучал по Лангвейлеру – почему-то ему казалось, что адмирал одним своим присутствием сократил бы бумажную волокиту раза в три. Но всему приходит конец, и вечером третьего дня Санчес взбежал по лестнице, ведущей к палате Лусио, с пакетом гранатов. Как он и предполагал, Лусио выпустили из изолятора, а в палате кроме него сидел их давний друг с кадетских времен, Флоризель Бальзак. Бальзак делал карьеру на планете, после окончания войны переведясь в министерство внутренних дел. Его льняные волосы были собраны в элегантный хвост, а китель украшен эмблемой крылатой кошки и нашивками полковника. – Какие люди! – восхитился Санчес, оглядываясь, – а куда вы дели господина виконта? Флоризель и Лусио синхронно рассмеялись. Кажется, энтузиазм чиновника им обоим показался чрезмерным. – Руссель отправился принимать душ и переодеваться, – сообщил Лусио. – Ты облил его вином? Этот шедевр высокой моды? Как ты жесток! – Санчес манерно прикрыл глаза и запрокинул голову в полном трагического отчаяния жесте. – Ну что ты, я всего лишь заметил, что после изолятора стал очень чувствителен к запахам. А духи господина Русселя заставляют меня шипеть и показывать клыки. – Вроде бы из “Кошек” у нас Флоризель, а не ты, – с интересом заметил Санчес, – но можешь и на меня нашипеть, если я слишком сильно пахну дезинфекцией. – Да нет, проходи, – Лусио поморщился, взял гранаты, принюхался – и отложил в сторону. – А что тебе сказали медики? – Санчесу стало тревожно, хотя он не смог себе объяснить, из-за чего. Лишь заметил боковым зрением очень внимательный, исследующий взгляд Флоризеля. – Что ничего не понимают, – мученик науки устало пожал плечами, – но могут гарантировать, что это не заразно. Так что меня выпустили из изолятора, а завтра выпустят из госпиталя. И хорошо, потому что я уже придумал три способа отсюда сбежать. – Остановишься у меня? – спросил Флоризель, – твоя гитара соскучилась. А ты, Санчес, к семье? – Разумеется, иначе кузены меня не простят, а тетушка проклянет. – А дядюшка? – Флоризель слышал о семействе, но не имел личного опыта встречи с ним. – Дядюшка будет очень разочарован тем, что я огорчил тетушку. Примерно на час объяснений, – Санчес подмигнул, – поэтому я стараюсь ее не огорчать. – Мудро. Согласен жить у тебя. К тебе Руссель не будет врываться без приглашения, – Лусио все-таки взял гранат из пакета, и Санчес выдохнул.