Мифы

Главный жрец храма Зевса гневно поджал губы. Вот за что его покарали боги? — Воля ваша, госпожа, но вашего сына я не приму. Дородная матрона в шёлковой длинной тоге и ухом не повела. — Воля или неволя, жрец, но ты его примешь и будешь учить, как положено. Сынок, поди сюда. Рослый парень, ухоженный, полноватый и тщательно одетый, робко приблизился и попытался спрятаться за мать. — У меня нет вакансий. — Найдёшь. Не найдёшь, я решу всё сама. Которого из служителей ты не побоишься потерять? — Побойся богов, Пертинация (1)! Ты в храме! — Это тебе нужно бояться, Каллидус (2). Я не посмотрю, что ты мой брат. Воспитать племянника и дать ему кусок хлеба — твой гражданский долг! Блант (3), дитя моё, ты остаёшься с дядей. Слушайся его, делай всё, что он скажет. Ясно? — Да, матушка моя госпожа. — Повтори. — Оставаться с дядей, слушаться его, делать всё, что он скажет. — Верно, сынок. — Я не хочу с дядей. Я хочу домой. — Ты останешься и будешь его слушаться. — Я хочу… — Молчать. Жрец Каллидус вытер вспотевший лоб. — Он всегда делает, что велят? — В большинстве случаев. — А в меньшинстве? — По-разному. Но на всякий случай постарайся, чтобы он не нервничал. Парень сильный, может зашибить ненароком. — Всё, Пертинация, никаких племянников! Забирай его и… — У меня ещё есть деверь. Он давно хотел стать жрецом. Ему понравится этот храм. — Тьфу. — Давно бы так, братец. — Скажи своему сыну, чтобы не смел обращаться ко мне «дядя». Пусть называет меня «главный жрец» или «господин Каллидус». — Блат, сынок. Этого человека нужно называть «господин Каллидус», когда рядом никого нет или когда он у нас в гостях. Понял? — Понял. Господин Каллидус. — А когда он в храме, обращайся к нему «главный жрец». Повтори. — Главный жрец. — Всё, я ухожу. Доброй службы вам обоим. Блант, куда ты? — Не хочу в храме. Домой хочу. — Ты хочешь в храм. Повтори. — В храм. — Вот храм. То, чего ты хочешь. Да? — Да. — Правильно. Я довольна, Блант. Оставайся с дя… с главным жрецом. *** К удивлению главного жреца, новый служитель Блант пришёлся, как говорится, ко двору. Он умел читать и обладал ровным красивым почерком, поэтому несколько месяцев прилежно переписывал рукописи, за древностью основательно попорченные мышами и плесенью. Каллидус успел благополучно о нём забыть, но сестра его Пертинация забывать о сыне не собиралась. — Почему мальчик не участвует в службах? — Он учится. Изучает свитки и ритуалы. — Я хочу, чтобы Блант участвовал в празднествах. Поручи ему какое-нибудь дело. — Чтобы он сорвал праздник? — Ты удивишься, как порою важен ответственный исполнитель. — Но… — Я пригласила в гости деверя. Которому нравится этот храм. — Проклятье, Пертинация! Почему бы тебе не оставить меня в покое! — Потому что ты жрец и не оставишь потомства, а моё чрево отдувается за всю семью. — Эй, кто-нибудь! Позовите каллиграфа. Помоги мне боги… *** Служитель Блант был послушен и точен в мелочах. Выпускать его перед многотысячной толпой Каллидус не собирался, поэтому оставалось поручить ему какой-нибудь небольшой ритуал. — Блант. — Главный жрец. — Что ты переписывал в последнее время, Блант? — The Ritual Lament in Greek Tradition(4). «То, что нужно, — решил Каллидус. — Обряд погребения испортить сложно». — Первые же похороны — твои. Ты должен объяснить родственникам, как себя вести и подготовить покойного к переходу в мир иной. — Да, главный жрец. — Ты понимаешь, что должен делать? — Да, главный жрец. — Что ты будешь делать? — Расскажу родственникам, как провести ритуал ламента. — А ты знаешь, как его проводить? — Да, главный жрец. — Откуда? — У меня хорошая память. «Отлично, — усмехнулся Каллидус. — Он выставит себя дураком. Возможно, будет скандал. Но зато я избавлюсь от него». К вечеру в храм прислали сказать, что один из жителей умер. Каллидус послал за Блантом. Тот явился в серой тоге и босой, спросил адрес и поспешно покинул храм. Жрец озадаченно посмотрел ему в спину, затем завернулся в длинную накидку с капюшоном и бросился вслед. Что если горюющие родственники в гневе изобьют парня слишком сильно? Он осторожно приблизился к дому. На двор уже вытаскивали стол, и вслед за тем четверо мужчин вынесли тело. «Что за старомодные привычки!» — подивился Каллидус, но тихонько встал за дерево, наблюдая, где же его племянник и что делает. — Ближайший в роду закроет глаза усопшему, — услышал жрец знакомый голос, и высокая фигура Бланта шагнула из дверей. — Тело омоют, смажут маслами, и хозяйка дома оденет его в белый наряд. Носилки украсят майораном, сельдереем и пряными травами, поскольку они отгоняют духов. Иногда тело укладывали на листья винограда, лавра или мирта… Немедленно две девушки пошли со двора к огородам, а пожилая женщина принялась ножом срезать побеги дикого винограда, в изобилии оплетающего забор и стены. Каллидус раскрыв рот смотрел, как люди выполняют всё, о чём отрешённо бормотал его отсталый племянник. — Голову не покрывают, — продолжал негромко напевать Блант. Старуха тут же убрала листья с мёртвого лица. Блант вышел на середину двора, несколько раз растерянно оглянулся и вдруг схватил за плечо первого же проходящего мимо мужчину: — У дверей ставят воду для гостей, чтобы смыть скверну тех, кто коснулся умершего. Мужчина дико взглянул и выдернул руку. Блант спокойно отловил следующего человека и указал ему на ворота: — У дверей ставят воду для гостей… Главный жрец с изумлением наблюдал, как больной парень бесстрастно цитировал трактат об поминальном плаче, и все, абсолютно все в доме оказались заняты делом. Блант монотонно низал слова, их жадно ловили и бросались исполнять. Никто не спорил и не жаловался. — Отец встаёт у дверей и встречает входящих. (Пожилой старик проковылял к воротам.) Мать или жена начинают оплакивание, вставая у головы усопшего, а остальные женщины вокруг него… — Что мне говорить, помоги мне, — сквозь слёзы произнесла молодая женщина. Блант словно очнулся, затем медленно заговорил, и все подхватывали за ним фразу за фразой. Опускались сумерки. На лице молодого человека не отражалось ни одной мысли. Он словно пребывал далеко от этого места, словно был не в себе. Вот он поднял вытянутую руку, словно воин, потрясающий копьём, и мужчины повторили его жест. А в отдалении соседи уже сложили большой костёр. Каллидус даже протёр глаза: уже очень давно никого не предавали огню, а хоронили в землю. Но, похоже, народ не возражал и даже был рад оказаться при деле, отдавая дань древней версии ритуала. Главный жрец повернулся и пошёл прочь. Когда он взобрался на холм к храму, далеко внизу в долине ярко вспыхнуло погребальное пламя. Мужчина задумчиво смотрел на огонёк, мерцающий в ночи, и сердце его сжималось от зависти и стыда. Завтра он даст племяннику свитки с летописью празднеств Сатурналий. __________________________ 1 Pertinacia – упрямство (лат.) 2 Callidus – хитрость (лат.) 3 Blunt – тупой (лат.) 4 В рассказе упомянуты строки из книги Маргарет Алексиу «Ритуал ламента в греческой традиции». Ламент — оплакивание