Im Nebel verschwinden.

Каждый день — это бесконечная борьба со Смертью. Смерть, как женщина низко социальная, поджидает за углом и мастерки накидывается на шею, желая забрать тебя с собой. Но проблема кроется далеко не в опасной близости Смерти, а в том, как часто люди на неё ведутся. Достаточно всего-навсего прийти на вокзал, чтобы увидеть, кого за под руку смерть подводит к краю платформы. О чем думают самоубийцы, делая роковой шаг? «Это всё кончится»? Маловероятно. Фёдор не из тех, кто знаком со Смертью лично, но из тех, кого она сторожит в подворотнях, поликлиниках и даже в собственном доме. Поразительно умело он избегал с ней встреч лицом к лицу на протяжении шестнадцати лет, но сейчас — дело приобрело совершенно иной оборот. Вокзальная суета отходит на второй план, когда его руку сжимает отец. Как всегда крепко, с той долей заботы, чтобы сын, хоть уже взрослый, не затерялся среди толпы. Фёдор поднимает уставший взгляд, сам понимает, насколько ужасно он выглядит, чтобы его под присмотром вели. Отец уверенно шагает по перрону, их поезд приезжает через шесть с половиной минут, стоит сразу занять место, чтобы не толпиться. Фёдор облакачивается плечом на отца. Полуприкрытые глаза равнодушно глядят на рельсы, рассчитывая секунды до прихода поезда. — Разве этого ты достоин? Он озирается, словно ошпаренный кипятком. Голос звучал отчётливо, в самом ухе, иных звуков Фёдор не ощущал. Медленно переведя взгляд от руки, что сжимала его плечо, до лица, он узнаёт обличье Смерти. Словами описать эфемерность существа не возможно, ибо предстаёт оно в различных обличиях, давя, возможно, на самое больное. Отец, или Смерть, смотря под каким углом вы наблюдаете за ситуацией, шагает вперёд, к самому краю. Не тянет за собой, только руку вытягивает в знаке приглашения. Фёдор не в силах сопротивляться, его онемевшие и слабые ноги делают шаг за отцом. — Так о чëм думают самоубийцы? — Я не знаю. Фёдора нежно берут за руку. Дыхание Смерти — за левым плечом. В голове — ангельский хор и невозможно адскими воплями. И вот он, роковой шаг вперёд. Поезд проносится в ту же секунду мимо, заглушая испуганные крики. Огай Мори стоит в оцепенении, всё ещё держа руку в воздухе. Что он только что сделал? Сам ли сын упал на рельсы? — Это всё кончится? — Это всё закончилось.