Ты не забывай меня

- Костя? - повторил мальчишка, недоверчиво поглядывая исподлобья и подёргивая край своего кимоно. Он инстинктивно зажался, бегло осмотрел просторный зал и остальных ребят, и с него легко считалось волнение и страх не вписаться в новую команду. - Да, можешь звать меня просто Костя, - улыбнулся Плотников и пожал крепкую, но ещё тонкую ладонь. Косте было всего двадцать два, он не любил отчества, даже когда работал с этой четырнадцатилетней мелюзгой и детишками помладше. Костя и сам ещё слишком хорошо помнил свои ученические годы, хоть он и получил статус тренера почти сразу, как его учитель выбрал его своим помощником. У Кости в подопечных были пока только дети и новички, но это лучшие дети и самые талантливые новички. Костя обожал всё, что его связывало с этой студией единоборств и дзюдо, и делал всё, чтобы остальные обожали это место так же сильно. Влад был мелкий, но вовсе не щупленький. У него был слегка затравленный взгляд, напряжённые плечи и уже зелёный пояс на зависть остальным костиным ученикам. А ещё светлые — забавно светящиеся — и стриженные почти под ёжик волосы, ещё не сошедшие детские щёчки и непрошибаемая работоспособность, граничащая с самоистязанием. Костя думал, это очень хорошо, в таких, как Влад, душа вкладывается автоматически — ведь Плотников рвался научить, а Влад с таким же энтузиазмом за всё брался. Тренировки, на которых присутствовал Влад, быстро стали отдельным удовольствием — Коноплёв умел слушать и вникать, всегда хотел большего и смотрел восторженно прямо в рот. У них была бы самая настоящая идиллия, если бы не одно «но» — Влада очень болезненно цепляли подначки. Вот и сегодня Плотников оставил тренировочный процесс всего на несколько минут, чтобы решить срочный вопрос с администратором студии, а когда вернулся — в зале царила полная катастрофа. Спарринг зашёл слишком далеко — разгорячённые подростки мутузили друг друга со всей яростью, присущей молодым и не обремененным лишними извилинами умам. Носы были уже разбиты, белая форма растрепалась и забрызгалась кровью, но злобное рычание и валяние друг друга мимо матов всё ещё продолжалось по полной. Костя среагировал мгновенно — схватил одного за шкирку, как следует вздёргивая, и оттолкнул второго, выкрикивая лаконичное «МАТЭ». Одним из нарушителей дисциплины оказался, конечно же, новенький Влад. - Объяснились оба, - строго потребовал Плотников, расставляя кипящих пацанов по разные стороны, - Влад? - Он первый начал! - огрызнулся Коноплёв, и Костя едва сдержал порыв закатить глаза от давно приевшейся фразы. - Да я только пошутил, - пытаясь казаться милым, но по-детски плохо скрывая свою надменность, ответил второй, - Это ты бешеный! Что ты вообще забыл в дзюдо, если тебе ничего сказать нельзя? Коноплёв фыркнул и снова предпринял попытку наброситься на своего врага, и Косте пришлось удерживать его на месте, даже применяя силу. - Я же сказал! Стоп! - чувствуя, как закипает — Коноплёв всего три недели здесь, а Костя уже столько драк разнял, сколько за три года работы не разнимал, произнёс Плотников, - Что на этот раз? - Да он, блять, он меня Крошем называет! - вскрикнул возмущённо Влад, и Плотников из последних сил сохранил нейтральное и суровое выражение лица, - Заебал! - За словами следи, ты знаешь правила! Вы оба знаете, - Костя осмотрел обоюдно разбитые носы и продумал, какие ещё увечья они успели друг другу нанести, - Для вас тренировка окончена. В мед. кабинет, быстро! Они всё ещё сверкали глазами и толкались по пути ко врачу, но спорить дальше с тренером никто не решился, хоть Плотников и заметил непонятную на тот момент перемену на владькином лице. А вот на следующем занятии он понял, что тоже попал под праведный гнев этого хмурого мальчишки — за то, что не встал на его сторону, видимо — потому что начиная с наказания в сто отжиманий Коноплёв язвил и в сторону товарищей, и в сторону тренера, и вообще в принципе распалился настолько, что Костя уже почти не замечал остальных, ведь ему приходилось пасти этого маленького распоясавшегося агрессора. Которому, судя по всему, повышенное внимание, наоборот, понравилось, ведь с тех пор на каждой, буквально на каждой тренировке Влад задирал остальных, применяя болевые захваты без разрешения, бросался фразочками, что все здесь соплежуи, и добивался ответных обзывательств, а уж если кто-то не выдерживал и выкрикивал заветное «Крош», то всё — можно было считать занятие проваленным. Но урегулирование непрекращающихся конфликтов было не самым утомительным. Плотникову приходилось следить за собой и своим лексиконом по полной — если раньше он мог и пошутить, и вставить какое-нибудь «йоу», разряжая обстановку, и сесть на лавку в позе ссутулившейся собаки, если устал, то сейчас Влад подмечал просто всё и мгновенно превращал это в вежливую, но такую же мерзкую издёвку. «А сенсей сам что-нибудь покажет сегодня, или он уже мысленно в Макдаке? Извини, у тебя просто такой замученный вид» - слышал Костя с такой регулярностью, что даже начал разглядывать в зеркале свои тёмные круги под глазами. «Вау, если бы я знал, что тут будет стэндап, я бы тоже захватил с собой престарелые шутки» «В тренеры вроде уходят, когда карьера не удалась. У тебя точно чёрный пояс?» Костя понимал прекрасно, что Коноплёв старательно, как по методичке, пытался вывести своего тренера из равновесия, но никак не мог уловить суть — почему, зачем? Неужели пацану так важно было, чтобы его не ровняли со всеми, и если не заслугами, так хотя бы наказаниями? Плотников держался, с напускным хладнокровием заставляя расплачиваться за все неуместные хиханьки, заваливал Влада отработками по самое не могу — и тот упорно отрабатывал и снова чуть ли не хуями покрывал всю группу. Плотников держался, но в последний такой раз уже не смог. Занятие даже уже подходило к концу, ребята построились на прощание, а Коноплёв решил достать единственную в их команде девчонку, максимально пошло допрашивая бедную о том, куда она спрятала свою грудь. - Или не выросли? А у меня вот всё уже выросло, хочешь посмотреть? - Влад растянул губы в наглой и злой улыбке и под девичий визг уже схватился на резинку своих штанов, и Костя — вероятнее всего, слишком грубо, но он уже не мог сохранять спокойствие — сгрёб мальчишку за воротник и, протащив как щенка через весь зал, втолкнул его в тренерскую каморку. - Твоё поведение несовместимо с моими занятиями! - Плотникову хотелось закричать в голос, но он лишь процедил, окидывая Влада по-настоящему бешеным взглядом, от чего тот притих внезапно, - Ты! Показываешь лучшие результаты! И ты же сам вынуждаешь прервать твоё обучение, потому что это уже ни в какие рамки! Коноплёв стоял на месте, опустив голову и тихо сглатывая, и будто был совсем не тем человеком, что минуту назад докапывался до других учеников. Костя снова заметил эти ползущие вверх плечи и задеревеневшие пальцы, желающие по-детски вцепиться в край одежды, и ощутил странный укол в межреберье — что-то тут было не так однозначно. - Давай на чистоту, выкладывай, - проговорил Плотников, выдыхая, и столкнулся глазами с боязливыми напротив, - Что не так? В тренерской повисло гнетущее молчание. Костя знал, такие дети редко признаются под давлением, они скорее откусят себе язык, чем откроют душу, и проще было бы выгнать пацана с позором, объясниться перед родителями и никогда больше не встречаться снова, но что-то Костю останавливало, что-то Косте подсказывало, что дело сложнее и глубже. Косте было не всё равно. - Влад, - позвал Плотников, мягко опуская ладонь на скованное плечо подростка, - Тебе ведь сначала понравились мои тренировки, так? Получив еле заметный кивок в ответ, Костя мысленно расслабился — Коноплёв готов был идти на контакт, просто не мог сделать это сам. - Но тебе не нравится команда? - продолжил Плотников — ему методом тыка предстояло подобраться к сути, но он не собирался отступать, не теперь, когда Влад задышал тяжелее и чаще и поджал нижнюю губу, пряча глаза, - Не нравлюсь я? По бледной щеке мальчишки покатилась слезинка, которую он с тряской во всём теле удерживал, да не удержал. Костя быстро притянул Коноплёва к себе, чётко понимая, что объятия тут крайне необходимы, и просто стоял, позволяя пацану, прям как младшему брату, уткнуться лбом в его грудь и еле слышно оттуда всхлипывать. - Это ничего, - приговаривал Плотников, аккуратно избегая слова «поплачь» и похлопывая Влада по то и дело вздрагивающей спине, - Это у всех бывает. Я никому не скажу. Я тебя понимаю. - Это я никому не нравлюсь, - выдавил из себя Коноплёв, хватаясь за костину форму и неосознанно вжимаясь в Костю сильнее, - Доебались до зубов, чё мне их, выбить себе теперь? Пропустив мимо ушей матерное словечко — сейчас точно нельзя было делать никаких замечаний, ведь Влад только-только раскрывался — Костя невольно хмыкнул, вспоминая владькину солнечную улыбку с щербинкой и те редкие светлые моменты в самом начале, когда мальчишка ещё не ощетинился в опасного зверька. - В школе все считают, что я тупой, - снова подал голос Коноплёв, уже громче хлюпая носом, - А я пропустил два месяца из-за переезда, я ничего не успеваю! У нас в Ливнах вообще всё по-другому было! - Да, переезд — это всегда непросто, - ответил Костя, поддерживая эти откровения поглаживаниями по спине и макушке, - Всё наладится, ты справишься. Ты же уже справляешься, да? - Папа говорит, что сошлёт меня обратно, к бабушке, раз я не могу в большом городе освоиться, и раз я такой… - Какой? - Ни на что не годный! - в сердцах выкрикнул Влад и испугался — собственной громкости, выплеснутых эмоций, раскрытой тайны. Он замер в костиных руках, настороженный, казалось, у него даже щёки высохли в один миг, и Плотников, не переставая гладить эти забавно торчащие волосы, проговорил: - Ещё какой годный! Ты что? Мы с тобой ещё ни на одни соревнования скатаемся. - Да? - недоверчиво спросил Коноплёв, поднимая наконец голову и заглядывая в костино лицо, будто с надеждой и с ожиданием наебалова одновременно, и так Косте за пацана что-то так горько стало — ну неужели его бате вот сложно лишний раз доброе слово сказать? - Да, - твёрдо произнёс Плотников, - Ты очень талантливый, Влад, ты со всем справишься. И Костя ведь нисколько не кривил душой — Коноплёв и в самом деле был лучшим в его группе, Костя и в самом деле строил для Влада далеко идущие планы, правда, пока не начались эти его выкрутасы. Коноплёв улыбнулся робко, стиснул своего тренера от переизбытка чувств, и Костя поспешил добавить: - Только при условии, что над выдержкой и поведением ты тоже поработаешь. Идёт? Конечно, Влад был согласен на всё. * * * - К-кость, - раздалось тихое и жалобное из-за угла, и Плотников вздрогнул, вглядываясь в темноту переулка, хотя по голосу уже узнал, кто это. - Влад? Влад, блин, наконец-то! - воскликнул Костя, подскакивая к жмущемуся у кирпичной стены пацану, - Ты в порядке? Ну и заставил же малой в этот раз всех поволноваться — Плотников и не предполагал никогда даже, что не сможет элементарно спать, загруженный думами о своём подопечном. Всё вроде бы шло хорошо — два дня назад они вернулись с межрегиональных соревнований и привезли с собой серебряную медаль, и Влад, опечалившийся в начале, после серьёзного разговора с Костей уже не переживал так сильно из-за «проигрыша», он даже успел порадоваться — второе место тоже заслужить надо! Конечно, забираться в пятнадцатилетнюю голову Плотникову становилось всё труднее и труднее, потому что тараканов у мальчишки зарождалось всё больше и больше, но они всё ещё доверяли друг другу, Влад всё ещё засматривался на Костю восхищёнными глазищами, а Костя вкладывался в пацана всей душой, поэтому за прошедший год между ними наконец зародилось такое важное, такое желанное доверие. У Коноплёва случались, разумеется, заскоки, и Костя бесчисленное количество раз проводил с ним и успокоительные, и вразумительные, и воспитательные беседы, и они работали, и это было главное. А вот два дня назад Влад пропал — сбежал из дома. Плотников узнал об этом от мамы мальчишки, ведь она обзванивала всех друзей и возможных знакомых, срываясь на бесконтрольные рыдания. Это был уже не первый раз его бунта, поэтому они пока не обращались в полицию, да и какой след это бы оставило на семье — Костя всё это понимал прекрасно, поэтому обычно тоже старался дозвониться или хотя бы дописаться до мелкого, и чаще всего это помогало. В этот же раз Влад не возвращался слишком долго и прятался, судя по всему, у каких-то малоизвестных друзей, и Плотников уже тоже себе места не находил от бессилия. - Это что такое? С кем подрался? - пробормотал Костя, поворачивая владькино лицо на свет фонаря. Его нижняя губа припухла и сверкала запёкшейся ранкой, и что уж говорить про его общий видок — пацан был осунувшийся, измождённый, продрогший и, Плотников сразу подумал, что голодный. Где вот он мог лазить двое суток, зимой? И сколько у него с собой было карманных денег на покушать, если вообще было? - Подрался, ага, - Коноплёв шмыгнул носом, отводя взгляд, - С отцом. - Так, пойдём, погреемся, - скомандовал Плотников, тут же обнимая Влада за плечи, и не только потому, что рефлекторно хотел схватить его и не выпускать, раз обнаружился, но ещё и потому, что Плотников был на самом деле рад его найти. Они вернулись в опустевший зал и, протолкнув Коноплёва вперёд, Костя даже незаметно запер дверь на ключ, чтобы малой не свалил по-тихому, но родителям написать пока не решился — не хотел стать для Влада эдаким предателем, ведь тот пришёл именно к нему, а это дорогого стоит. Теперь, при лучшем освещении, пацан показался Косте ещё меньше и несчастнее, от чего у Плотникова сердце закололо с новой силой — так хотелось понять его самого и помочь ему понять этот мир тоже. Усевшись на диванчик у рецепции, Коноплёв ёжился, дрожал и стучал зубами, замёрзший до невозможности, и Костя кинулся первым делом включать чайник и выискивать, где тут у девчонок были припрятаны печенюхи. - Ну, как так вышло? - растирая в своих ладонях ледяную ладонь Влада, спросил Плотников, пока тот наспех отхлёбывал горячего чая. - Он сказал, что рассчитывал на большее, - поделился Коноплёв, безотрывно глядя куда-то на костины руки, - Что есть только победитель и проигравшие. Лучший и лузеры. Я в лузерах. Плотников с тяжёлым стоном выдохнул — было невыносимо больно за мальчишку, а ещё Костю уже всего окутывала хроническая усталость из-за этих вечно стрёмных отношений между Владом и его отцом, ставшим для пацана в прямом смысле врагом номер один. - Влад, посмотри на меня, - произнёс Костя, покрепче сжимая потеплевшие пальцы мальчишки, и Коноплёв, посомневавшись несколько секунд, всё же поднял голову, взглянул раненным оленёнком, и Костя еле сдержался, чтобы самому не прослезиться, - Твой отец не прав. Ты проделал огромный путь к этой победе, и да, - ему пришлось надавить, чтобы Влад не фыркал и не отворачивался снова, - Это тоже победа, ты меня понял? Ты большой молодец, ты заслужил синий пояс, ты один из лучших, слышишь? Влад точно слышал, но смотрел так, словно мысленно витал где-то очень далеко. Его ореховые глаза беспорядочно бегали по костиному лицу, а кончики пальцев почему-то гладили костины ладони. Плотников подумал, что пацан о чём-то слишком глубоко задумался, да и от нежных прикосновений стало как-то не по себе — непонятно, неловко, неспокойно — и Плотников медленно убрал свои руки, а мальчишка заморгал, стушевался и вскочил, на ходу закидывая в рот последнее печенье. - Я отвезу тебя домой, - не предлагал, а утверждал Костя, и Влад сокрушённо замотал головой, - Твоя мама с ума сходит, да и отец по-любому тоже, и ты не можешь слоняться вот так, где придётся, Влад, ты что хочешь, чтобы тебя в детскую комнату полиции забрали? - Не хочу домой, Кость, - вскинулся Коноплёв, снова абсолютно жалобно заглядывая в глаза, - Он же щас опять до меня докопается, ещё больше… - Он тебя бьёт? - Нет, он… - Влад сдвинул брови, словно подбирая ответ, и забормотал едва разборчиво: - Нет, я сам виноват, я разорался, я не должен… мне нельзя… - Я пойду с тобой и поговорю с ним, идёт? Он тебя больше не тронет. Понимая, что у него нет другого выхода — Костя видел, что мальчишка и сам устал смертельно, потому и сдался, просто первым делом тому, кто поймёт и утешит — Коноплёв повесил голову и послушно поплёлся за тренером. Костя ещё раз ободряюще приобнял Влада за ссутулившиеся плечи, потрепал Влада по несвежим волосам, когда усаживал его в машину, расспросил про отца и разложил по полочкам, как лучше всего вести себя, если отец будет снова целенаправленно выводить его на негатив, и как, наоборот, не распалять родителей ещё больше. Уже в подъезде, когда Костя проговаривал Коноплёву все его достижения и таланты, к нему вернулось вот то самое неоднозначное чувство — Влад точно воспринимал его иначе, точно бросал на него совсем новые взгляды, а в лифте, прямо перед выходом, он вообще вдруг упал на Плотникова, обнимая порывисто, и, отлепившись, больше не смотрел в глаза. * * * - Костя? - вскинув в изумлении брови, воскликнул Влад, и Плотников уже проклинал свой внезапный порыв пойти расслабиться. Правда, откуда же ему было знать, что его юные подопечные тоже ошиваются в клубах, да ещё в таких, как этот — с травести-шоу и однополыми знакомствами. Он и сам-то позволял себе сюда захаживать крайне редко, только когда доведёт всё окончательно, потому что здесь легко и весело, или когда одиночество совсем доконает. А уж что здесь забыли шестнадцатилетние сопляки и, тем более, как их сюда вообще пропускают, у Кости в голове не укладывалось! - Ты что здесь делаешь? - выпалил Плотников, как можно быстрее убирая руку со своего бокала, будто это вовсе не его пиво, и неуютно вжимаясь в кресло, будто это он тут школьник. Сердце сразу же зашлось в таком ритме, что даже трудно стало дышать — ладно бы он спалился с алкашкой где-нибудь на кассе Ашана, ладно бы при других обстоятельствах, в другом клубе и кому-нибудь другому, но нет! Перед ним — и даже над ним — стоял, покачиваясь нетрезво, именно Влад, который точно сделает верные выводы о костиной ориентации и который точно эти свои выводы не забудет. У них и так в последние полгода были весьма странные отношения — мальчик взрослел стремительно, рывками, как это часто бывает, и настроения его менялись с такой же безумной скоростью. Он мог месяцами выкладываться на тренировках, как раньше, и быть притихшим, внимательным и немного грустным, а потом пропадать неделями, прогуливая в наглую. Заявляться с похмелья, работать в пол силы и клевать носом, меланхолично отмахиваясь от выговоров. Заваливаться в зал в нетрезвом виде и укладываться спать прямо там, на матах, дожидаясь, пока тренер не вытолкает его на рецепцию и не позвонит родителям, а в процессе этого изгнания ещё жаться специально поближе и тыкаться носом в костину шею, наивно предполагая, что делает всё максимально незаметно. Косте, конечно, следовало бы затронуть уже эту тему, да тема была какая-то слишком опасная. Да, естественно, он замечал на себе все эти долгие, иногда стеснительные, а иногда и откровенные взгляды, да, он слышал все эти недвусмысленные вздохи в свою сторону и понимал прекрасно, что рвение попасть в спарринг с тренером связано вовсе не с отработкой приёмов, ну или не только с ней. И да, он очень много раз уже ощущал явный стояк, притирающийся к его бедру, и руки, пытающиеся задеть все стратегические важные места — всё это с завидной регулярностью проворачивал Влад, а Плотников, вместо того, чтобы решиться и обсудить всё открыто, лишь уворачивался и ускользал, боясь задеть детские чувства. Да и как он мог быть уверенным в том, что происходит? Коноплёв был ещё дитя-дитём, может, он и сам не до конца понимал, что творил? Поддавался бурлящим гормонам, юношеской фантазии или любопытству, хотел получить запретное, не зная, чего конкретно ищет? - А ты что тут делаешь? - вернул вопрос Влад, игриво обнажая щербатую улыбку и откидывая назад отросшую осветлённую чёлку. И когда только понабрался всего этого, и как только Костя пропустил вот тот момент, когда пубертатный период Влада достиг своего апогея, и угрюмый мальчишка стал активно перевоплощаться в парня, изо всех сил стараясь быть взрослым. - Я тут имею полное право находиться, а ты как пролез? Ты один? - Нет, но для тебя да, - заявил Коноплёв, думая, наверное, что он ведёт себя круто и соблазнительно, отчего Костя завис на мгновение — он вообще был в ступоре из-за всего этого палева — и опомнился только тогда, когда его ученик возжелал опуститься к нему на колени. Плотников подскочил с насиженного места и только усугубил ситуацию — они столкнулись друг с другом так близко, что пьяненько смеющийся Влад чиркнул своим носом по костиному, а в следующую секунду уже ухватился за эту возможность и за Костю тоже ухватился, как в бреду приговаривая: - Кость, я тебя… я давно уже… Кость, - и потянулся за поцелуем, на что Плотников отвернулся как можно скорее и руки чужие от себя оторвал чуть ли не с треском, загнанно дыша — от шока — и выговаривая: - Ты что вытворяешь вообще? Я тренер твой, а ты… - Да ты поэтому и тренер, да? - резко перебил его Влад, краснея и оскаливаясь уже с яростью, - Чтобы мальчиков трогать? Так трогай, я тебе сам предлагаю, хули нет?! В любой другой раз — с любым другим человеком — Костя просто втащил бы за такие слова, и даже непрофессионально, а так, возможно, смачно и с размаху, но сейчас он сжал челюсти, кулаки и щемящую сердечную мышцу тоже, останавливая себя — пацан перебрал со спиртным и разочаровался отказом, а Костя старше и мудрее, он должен быть выше этого. - Ты пьян, - выдавил из себя Плотников почти сквозь зубы, - На выход и домой, живо! Влад громко фыркнул, вальяжно отступил назад, увернулся, когда костины руки попытались перехватить его — убегал же, а Плотников никак не успевал малолетку этого прижучить и погнать вон — потом вдруг в три прыжка взобрался на сцену, где вовсю кипело представление, и с отвязным воплем притёрся к одному из танцоров, перетаскивая его боа на свои плечи. Костя с ужасом дёрнулся вперёд, но его чуть не смыло оживившейся толпой, да и актёры на сцене отреагировали на дерзкого парнишку с энтузиазмом, поэтому дальше Плотников, хватая инфаркты, просто наблюдал за набирающей обороты вакханалией. Прямо на его глазах с лыбящегося и искрящегося будто бы от неподдельного счастья Влада стягивали шмотки, прямо на его глазах Влада лапали широкие ладони и толкали, якобы в танце, чужие бёдра. Не хрупкий, но какой-то слишком тонкий среди рослых мужиков на каблуках, Влад невольно вздрагивал, прикусывал нижнюю губу и вспыхивал, когда чьи-то пальцы закручивали его маленькие сосочки, но всё равно храбрился и сам подставлялся, выгибался, смеялся погромче, старательно отыгрывая свою роль. И Костя, осознающий, кому посвящён весь этот спектакль, морщился и безуспешно протискивался ближе, не отрывая взгляда от Коноплёва не потому, что он был в этот момент внезапно завораживающе красив, а потому, что его сейчас никак нельзя было потерять — кто знает, в чьи руки он вот так ещё упал бы в этот вечер. Перехватив запыхавшегося Влада, как только его отпустили со сцены, Плотников максимально чётко, без сантиментов и под разочарованные взгляды окружающих впихнул его поскорее обратно в одежду и выволок из клуба, а тот то ли по инерции на всё поддавался, то ли уже вообще не соображал ни капельки. Костя поймал такси, довёз полусонное тело по давно выученному адресу, сопроводил до квартиры и, ткнув в звонок, быстро сбежал вниз по лестнице — не хватало ещё ему перед владькиными родителями объясняться, при каких это таких обстоятельствах и где он откопал их уделанного в зюзю сыночка. А после, уже у себя дома, одним бесконечным глотком заливая в себя бутылку пива и пытаясь отдышаться, как после американских горок, он думал о том, каким же горячим всё-таки обернулся Влад, и как же стыдно Косте должно быть за эти мысли. * * * - Константин, здравствуйте, - из динамика полился знакомый женский голос, и Плотников, перехватывая телефон поудобнее, замер в ожидании хреновых новостей. После того случая в клубе он видел Влада всё реже и реже, а его родители лишь вздыхали и говорили, что мальчик совсем не хочет заниматься, ни в какую. Очень долго дзюдо оставалось единственным адекватным увлечением Коноплёва, но, видимо, и этому пришёл конец. Костя ожидал чего-то подобного, он бы в этом возрасте, вероятнее всего, повёл бы себя так же — наплевал бы на всё достигнутое из-за проблемы, накрученной в собственной голове. - Влад уже ушёл с тренировки? - спросила мама Коноплёва, а Костя подумал «он и не приходил». Костя никого бы этой фразой уже не шокировал и, может быть, это непрофессионально — прикрывать загулявшего подростка, но какое-то чутьё сейчас подсказывало Плотникову, что лучше не выкладывать всё, как есть. - Да, - коротко выдохнул Костя — так-то часа два прошло с того самого занятия, и костин рабочий день был уже окончен, - Не берёт трубки? - Да, меня он совсем не слушает, - сокрушалась женщина, запинаясь немного, будто не зная, продолжать ей или нет, - Вы понимаете, Сергей сегодня из командировки возвращается. Вот через несколько часов. И если он приедет, а Влада нет дома так поздно, то опять пойдут скандалы… - Я попробую тоже до него дозвониться. Звонить Плотников не стал — это почти всегда было бессмысленно, а вот правильно составленное текстовое сообщение вполне могло помочь, поэтому он отправил Владу не «ты где» и «твоя мама тебя ищет», а «не хочешь поговорить?», и Влад скинул в ответ адрес. На который Костя, тяжело вздохнув, помчался безотлагательно. Его встретила незапертая дверь обыкновенной квартирки, слишком маленькой для такого количества обуви, раскиданной по всей прихожей. Воздух стоял задымлённый, накуренный, и не одними лишь сигаретами, поэтому Костя натянул на нос воротник своей толстовки и шагнул внутрь. Голосов почти не было слышно, зато музыка громыхала на всю — и как только соседи ещё никуда не пожаловались, а может, уже и пожаловались, и надо было лучше поторапливаться отсюда. Заглянув в две комнаты на своём пути, Плотников в свои двадцать пять почувствовал себя старым, потому что как же скучно он жил. Не валялся вот так в отрубе вдесятером на сложенном диване, не накидывался водкой с энергетиками, не сосался у всех на виду. Не сидел на подоконнике с широко разведёнными ногами и не позволял кому-то притираться к своему паху, подталкивая на себя за ягодицы. И не стонал на всю кухню. - Влад, - устало и надломленно произнёс Костя и, привалившись плечом к дверному косяку, опустил ладонь на лоб, заодно прикрывая глаза. Косте было ужасно неловко. Он понимал, что вероломно ворвался в слишком личное — у ребят тут, может быть, как раз всё самое горяченькое началось — но в глубине души он признавался сам себе, что рад был это горяченькое прервать. Его собственная шея вспыхнула в тот же миг, его пульс взял курс на разгон, и в спортивных штанах стало жарковато, ведь этот Влад — страстно выпрашивающий всех этих поцелуев и касаний, пусть пока через одежду — этот Влад делал с Костей вот что-то такое, что Костя даже от самой любимой порнушки не испытывал. Парочка вздрогнула — они, похоже, и в самом деле никого не ждали, а Влад, наверное, вообще забыл, что ответил на сообщение, потому что выглядывал сейчас совершенно растерянно из-за чужого плеча. Он шмыгнул носом, утёр по-быстрому красные, зацелованные губы рукавом своей бесформенной кофты и уставился, не мигая, на Плотникова. - Ты же знаешь, что ему семнадцать? - вырвалось у Кости, и парень, что заваливался на Влада секундой раньше, отпрянул и смешно поддёрнул свои джинсы. - Чё… Серьёзно? - тупо переспросил владькин… соблазнитель и, не получив никаких опровержений, нервно рассмеялся, бросил «ну нахуй» напоследок и тут же вылетел с тусовки. - Ни себе ни людям? - раздражённо проговорил Коноплёв, спрыгивая с подоконника и без доли стеснения выуживая из кармана айкос и стики — уже и курить позволял себе прямо при Косте, ну и за кого он его теперь считал? Уж точно не за учителя, тренера, наставника, там присутствовал бы хотя бы страх, что можно получить по шапке за такие дела, а здесь не оставалось, как говорится, ни стыда, ни совести. Закипая, Плотников выдрал из рук пацана «курилку» и всё-таки прописал ему едва ощутимый подзатыльник, на что тот надулся, нахмурился, но возникать не стал. Может, он просто как всегда проверял границы дозволенного? - Домой поехали, - бросил Костя, подталкивая в общем-то вполне нормально стоящего на ногах Влада — пить научился в коем-то веке или нашёл занятия увлекательнее? - У тебя сегодня отец возвращается. Они ехали в полной тишине, не считая шум ночных улиц в открытые окна, и Плотников размышлял, почему же Влад так легко его слушался, почему был такой поникший, да и не особо-то пьяный на самом деле, разве что для вида. И только притормозив у нужного подъезда, Костя получил ответ на этот вопрос. - Кость, - тихо, почти шёпотом позвал Коноплёв, не поднимая головы, не глядя в глаза и почти не дыша, и перехватил вдруг костину руку сразу двумя руками, да так настойчиво и крепко, что Плотников решил не отнимать, - Кость, ты предложил поговорить. - Предложил, - согласился Костя, оборачиваясь на Влада, несуразно и даже, может, забавно удерживающего его руку в своих, но вместо потехи почувствовал, как в груди задрожало всё вместе с Владом, как всё труднее становилось не обращать внимания на его приоткрытый рот и дёргающийся кадык, как одновременно и мучительно, и сладко было встретиться наконец взглядом с этими глазами, тёмными, но блестящими от света фонаря. - Кость, с тем парнем, - владькин голос трепыхался, выдавая волнение, - Я ничего такого… я его даже не знаю, я просто хотел, чтобы ты… ты увидел… - Что? - Кость, я же уже не маленький, - сдавленно проговорил Коноплёв — в его голове, вероятнее всего, эта фраза звучала куда убедительнее, чем в реальности — и наклонился ближе, и руку костину к своему бедру прижал, всё ещё боясь отцепиться, а Плотников застыл на месте, загипнотизированный, ведь Влад был таким красивым, и смотрел с неприкрытой мольбой, торопливо облизывая губы и выдыхая шумно. В эту минуту в Косте словно что-то перемкнуло — он видел перед собой совсем не того Влада, к которому привык по воспоминаниям. Куда-то делось из его взгляда детское обожание, пустое упрямство и потерянность, сменившись жаждой и осознанной нежностью. Коноплёв точно знал, чего хотел, а вот костины шурупчики в голове явно не успевали шевелиться в темпе обновлений, поэтому когда к его губам мягко и влажно прислонились чужие губы, он пропал. Обнаружил себя Плотников уже зацелованным жадно и впивающимся в поцелуй в ответ. Запустив откровенно трясущуюся ладонь в волосы Кости, Влад подталкивал на себя его голову, приглушённо постанывая и зализывая, заглаживая до онемения его губы, так сбивчиво и торопливо, будто зная, что сейчас отнимут, а Костя, тоже как в последний раз, вплавлялся пальцами в крепкое бедро, снова и снова вдыхал дурманящий запах мятной жвачки, какого-то приторного дезодоранта и самого Влада и никак, никак не мог насытиться. Где-то очень далеко, на самых отдалённых островках благоразумия, у Плотникова красной мигалкой вспыхнула мысль, что ему это всё нельзя, и он резко вынырнул, отшатываясь назад, насколько это позволял тесный салон автомобиля, и отдёргивая руку, которую Влад, чуть не потерявший равновесие, успел поймать обратно. - Нет, Кость, пожалуйста, - с нотками неистового отчаяния выпалил Коноплёв, тут же несдержанно всхлипывая, и Костя поблагодарил судьбу за то, что темнота поглощает всё самое болезненное, иначе он бы вообще не знал, что делать, - Тебе же понравилось! Не надо мне затирать, что нет! Ты целовал меня! Только что! Влада залихорадило всего — он перенервничал дико, и его переживания стремительно перерастали в истерику, но Плотникова это нисколько не раздражало, это добивало его, крошило на мелкие крупинки. Он бы сейчас и в самом деле расклеился и рассыпался, потому что ему от самого себя было невозможно тошно — он не только не сдержал профессиональную дистанцию, но и соблазнился на несовершеннолетнего, после чего ещё и отверг его, делая всё только хуже. - Влад, умоляю, послушай меня, - собрал в себе остатки былой выдержки Костя и сам накрыл владькины запястья, отвлекая ласковыми пальцами по нежной коже — Коноплёв так хотел его любви, и Костя мог дать хоть что-то — и это работало, потому что на какое-то время пацан притих, подставляя свои руки, - Ты очень красивый, очень. И ты очень мне нравишься, ты просто… подрасти ещё немного, ладно? - Да что тебе даст эта цифра! - снова взорвался Влад, и по тому, как он жмурился, как сжимались его плечи и как тряслись его губы было понятно, что он держится из последних сил. - Не только цифра, Влад! Я не хочу, чтобы ты наделал глупостей, я не позволю тебе их наделать! Пройдёт парочка лет, и ты встретишь своего человека, а это всё будешь вспоминать, как что-то странное и… - Нет! - Коноплёв закричал надрывно, - Кость, я ведь лю… - Я знаю, - поспешил Костя, прерывая эту фразу, будто обезвреживая бомбу, - Я знаю, Влад, не надо. Коноплёв почти что пополам сложился — его сломали собственные рыдания, и Плотников задохнулся тоже. Костю внезапно поглотила точно такая же боль, сковывающая рёбра и по-вурдалачьи выгрызающая сердце, ведь он искренне желал Владу только счастья, он правда хотел бы видеть только бесконечно милую, лучезарную улыбку на его лице, и ему в самом деле было невыносимо осознавать, что Влад страдал по его вине. Да, он чувствовал себя виноватым — это он пропустил что-то в самом зародыше, позволил этому разрастись, не срубил, когда нужно было рубануть грубее и вот, не устоял и сам подкормил абсолютно неуместным поцелуем. Притянув к себе легко поддавшегося Влада, Плотников целомудренно поцеловал его в лоб, искренне надеясь, что это облегчит его горячку, и только гладил пацана по вздрагивающей спине, прям как тогда, как в первый раз, позволяя толстовке намокать от его горячих слёз. - Мы, - начал Коноплёв, захлёбываясь собственными вздохами, - Мы уезжаем, Кость. Обратно в Ливны. Я тебя больше не увижу. Никогда.