Memento Vivere (Помни о жизни)

***

«Отец! Отец! Куда ты направляешься? Ох, не уходи так быстро. Поговори, отец, поговори со Своим маленьким мальчиком. Иначе я пропаду». − У. Блейк

***1***

Джон остановился у входа в больницу Бартса и уставился на статую Генриха VIII. За последний месяц он столько раз проходил мимо мраморного изваяния, что видеть суровое лицо каждое утро стало почти успокаивающим. Он мог себе представить, что, если бы его спросили, старый Генри дал бы ему какой-нибудь мудрый совет. Проблема была в том, что Джон не мог представить, каким должен быть его вопрос. Наконец, он вздохнул и прошёл дальше через дверной проём. Как бы он ни устал от долгой ночной рассылки телеграмм по дюжине разных адресов, было хорошо, что ноги могли доставить его в нужную палату без каких-либо раздумий. После пожара он ежедневно совершал одну и ту же прогулку, и вначале путешествие совершалось с некоторой надеждой, какой бы хрупкой она ни была. Однако теперь он начинал понимать, почему сестры всегда смотрели на него с такими грустными улыбками. Гарри не мог поговорить с ним во время этих ежедневных визитов; на самом деле он ни разу не проснулся с той ночи, когда его вытащили из огня. Он вдохнул так много дыма, вот в чём дело, согласно тому, что сказал доктор Франклин. Высокий, худощавый мужчина с седыми волосами и пронзительными голубыми глазами произвёл на Джона очень сильное впечатление. Такой занятой человек и такой важный, но у него всегда находилось время поговорить с Джоном, и он всегда был так добр с Гарри, так нежен. Больница была шумным, многолюдным местом, и иногда в ней было не так уж много доброты или мягкости. Доктор Франклин был надёжным человеком, и Джон ценил его. Прежде чем войти в палату, Джон остановился, чтобы расправить плечи и сделать глубокий вдох. Он всегда приходил сюда в своей униформе, потому что это могло заставить людей немного уважать его, а не просто списывать со счетов как очередную благотворительную акцию. Может быть, если бы он выглядел хорошим, надёжным парнем, они были бы особенно осторожны с Гарри. Это было то, что он мог сделать. Его всё ещё преследовали ужасные события в ночь пожара, по крайней мере, так, как он себе представлял, всё должно было произойти. Гарри, должно быть, был наверху, в их спальне, и крепко спал, когда их мама закричала. Это его разбудило, и он, без сомнения, почувствовал запах дыма и услышал потрескивание пламени. Гарри, конечно, хотел сбежать; он всегда был надоедливым придурком, но не глупцом. Так что он схватил свои костыли и попытался спуститься по шаткой лестнице. Очевидно, он каким-то образом добрался до двери, потому что именно там неизвестный мужчина нашёл его без сознания. Он вытащил Гарри наружу и увидел, что тот не дышит, поэтому мужчина стал дышать ему в рот. Джон знал, что спасти чью-то жизнь − это прекрасно. Но в то же время какая-то часть его задавалась вопросом, может быть, в данном случае было бы лучше просто отпустить Гарри. А потом он почувствовал себя виноватым из-за этих мыслей. Он уже был готов распахнуть дверь в палату, когда увидел доктора Франклина, стоящего у окна в конце коридора. Он курил сигару и выдыхал дым в открытое окно. Когда доктор заметил, что Джон наблюдает за ним, он помахал ему рукой. − Здравствуйте, сэр, − сказал Джон, одёргивая свою форменную куртку. − Как продвигается твоя работа разносчиком телеграмм? − спросил Франклин. − Прекрасно, сэр, спасибо. Франклин кивнул в сторону книги, которую он видел засунутой в карман Джона. − И тебе нравятся многочисленные приключения юной Алисы в стране чудес? Джон похлопал по книге. − О, да. Это грандиозная история. Ещё раз спасибо вам за книгу. Я читал её вслух Гарри. Доктор слабо улыбнулся. − Ты хороший парень, Джон. − Он снова повернулся к окну, глубоко затянулся, а затем выпустил дым. − На самом деле, я рад, что застал тебя, Джон. Я хотел поговорить с тобой о твоём брате, прежде чем ты навестишь его сегодня. Джон покрутил одну из своих медных пуговиц и вздохнул. − Гарри ведь не станет лучше, не так ли? Франклин покачал головой. − Да, боюсь, что это так. Повреждения его лёгких были слишком велики. − Бедный Гарри, − тихо сказал Джон. − Мы никогда по-настоящему не ладили, но он мой брат. Последний из моей семьи. − Мгновение он смотрел в пол. − Знаете, он очень любил украшать дамские шляпки. − Я этого не знал. Наступила пауза. Джон знал, что, когда Гарри умрёт, это будет означать ещё одну могилу нищего, как это было с его родителями, но он ничего не мог с этим поделать, кроме как чувствовать грусть. По крайней мере, он мог горевать, это было уже что-то. Последовало ещё одно мгновение тишины. Затем Джон прочистил горло. − Сэр, трудно ли стать врачом? Франклин окинул его долгим задумчивым взглядом, прежде чем ответить. − Это требует большой работы. Годы учёбы. Есть ли у тебя амбиции в этом направлении? Джон смущённо улыбнулся. − Я знаю, что это глупо для кого-то вроде меня. Моя мама всегда предупреждала меня, чтобы я не превышал своего положения. Франклин докурил сигару и выбросил окурок в окно. − Я не буду лгать и говорить тебе, что это было бы легко, парень. Но я думаю, что ты прекрасный, сильный мальчик, который более способен, чем большинство. − Спасибо, сэр, − сказал Джон. − Мне лучше сейчас пойти повидаться с Гарри. Франклин только кивнул. Джон стоял у кровати и рассказывал Гарри о том, как прошла его ночь, особенно о том, как он доставил телеграмму настоящему лорду Королевства. Мужчина был крупным и краснолицым, но он дал ему в два раза больше обычных монет, чтобы он оставил их себе. Не было никакой возможности узнать, слышал ли Гарри хоть слово, но мужчина на соседней кровати, чья нога была обмотана бинтом, покрытым гипсом, жадно слушал. Наконец Джон похлопал Гарри по руке и попрощался. Ему нужно было вернуться в телеграфное отделение, где управляющий разрешал ему спать на поддоне в кладовке. Он читал ещё немного об Алисе, пока его глаза не начинали закрываться, а затем засыпал, пока не приходило время возвращаться на дежурство.

***

Не было ничего удивительного, когда два дня спустя сестра по палате остановила его в коридоре и сказала, что Гарри скончался ночью. Джон кивком принял её слова сочувствия, а также нежное похлопывание по руке. Он поблагодарил её и вышел из больницы. Выйдя на улицу, он остановился, чтобы попрощаться с королём Генрихом. Он почти хотел поблагодарить и его тоже, но вместо этого просто похлопал по стене под статуей и ушёл.

***2***

Работа оказалась именно такой утомительной, как он и ожидал. Майкрофт был всего лишь одним из многих измученных клерков, вкалывающих в офисе министра иностранных дел. Большую часть своего времени он тратил на кропотливое копирование бесконечных сухих документов или выполнение различных поручений секретаря. Прежде всего, Майкрофт просто не высовывался и позволял всем вокруг себя верить, что он не более умён, чем остальные. Но на самом деле, конечно, он был гораздо умнее. Он понимал, что не следует пренебрегать ценностью сплетен. Отец всегда называл это «болтовней дураков», но он никогда не упускал случая обратить на это внимание, и теперь Майкрофт тоже. Хотя его немного раздражало, что он снова стал больше похож на старика, чем когда-либо хотел быть. Многие клерки, рядом с которыми он работал, были не более чем автоматами, копировавшими слова, написанные перед ними их лучшим почерком, и на самом деле не читавшими то, что они переписывали. Майкрофт, однако, читал каждое слово и запоминал каждый факт. Всякий раз, когда его отправляли за папкой из огромного шкафа, он всегда быстро, но внимательно просматривал примыкающие к ней папки. Когда представилась возможность, он даже рылся в коробке с бумагами, от которых секретарша хотела избавиться, прежде чем выполнить приказ сжечь всю партию. И когда Майкрофт возвращался в свой унылый пансион, в котором проживало также несколько других скромных клерков, он садился за маленький, довольно шаткий письменный стол в своей комнате и записывал всё, что узнал за день. По мере того как его уверенность росла, он начал включать дополнения, содержащие его мысли о том, что всё это может означать. Преимуществом (вероятно, единственным) совместного проживания с другими клерками было то, что они, как правило, болтали за завтраком и ужином, иногда нескромно. Каждую пятницу вечером он ужинал с Дэем или Малберри, иногда с обоими, обычно в их лондонском клубе. Они, казалось, были довольны его успехами, и поэтому он проглотил свои жалобы на то, насколько всё это было утомительно скучно. В любом случае, он не планировал занимать должность клерка в течение длительного времени. Он определённо очень скоро направлялся к чему-то лучшему. В этот конкретный пятничный вечер Майкрофт пришёл на ужин пораньше, поэтому он взял с полки экземпляр «Таймс» и начал читать новости, тихо удивляясь тому факту, что то, что общественности рассказывали о правительстве, имело очень мало отношения к тому, что происходило на самом деле. Его внимание привлёк заголовок небольшой статьи в разделе международных новостей. «ТАЙНА ПРОПАВШЕЙ ЖЕНЫ ВОЛНУЕТ КАЛЬКУТТУ» Жена мистера Уильяма Холмса, высокопоставленного чиновника колониального правительства, исчезла в результате дела, которое сильно встревожило британскую общину в Индии. Ананда Холмс, дочь бывшего британского посланника и коренная жительница, исчезла после того, как вышла из дома, чтобы присоединиться к своему мужу на светском рауте. Брак вызвал некоторые споры, когда это произошло, но, согласно местным сообщениям, пара казалась довольной. У них есть один маленький сын. Власти комментируют только то, что расследование продолжается». Он закончил перечитывать рассказ как раз в тот момент, когда Дэй и Малберри вошли в комнату. Малберри бросил один взгляд на его лицо и, казалось, сразу понял, что он увидел в газете. − Чертовски жаль, − сказал он, налив себе три порции виски. − Вам нравилась эта женщина? − спросил он. Майкрофт пожал плечами. − С ней всё в порядке. − Он сделал паузу, прежде чем честность заставила его пойти немного дальше. − Она всегда была добра ко мне. − Он подумал об акварели, которая теперь висела над его письменным столом в пансионе вместе с портретом его матери. Повесить их оба казалось естественным поступком, когда он переехал сюда, хотя он сопротивлялся мысли о том, что изображения делают комнату менее одинокой. Дэй изучал его. − Ваш отец захочет, чтобы вы сейчас вернулись в Индию? − Зачем ему это? − Вопрос был искренним. Через мгновение Майкрофт снова пожал плечами. − Он считает, что я всё ещё учусь на курсе с отличием, и не хотел бы прерывать это. Во всяком случае, у него есть ещё один сын. Казалось, на этом разговор закончился. Ужин был, как всегда, превосходен, и как только они покончили с ним, за исключением портвейна, Майкрофт достал из своего атташе-кейса несколько бумаг и начал рассказывать о довольно любопытном разговоре, который он подслушал между заместителем министра иностранных дел и невысоким мужчиной с сильным немецким акцентом. Дэй и Малберри казались довольными. Очень скоро, думал Майкрофт, он начнёт настаивать на своём переходе к чему-то более интересному и важному.

***

Прошло две недели, когда он получил письмо от Шерлока. Почерк был чересчур аккуратным, а не обычными нетерпеливыми каракулями, которые выводил его брат, так что было очевидно, что он приложил усилия. «Дорогой Майкрофт, Я не знаю, слышал ли ты о моей матери. Она пропала, и я опасаюсь худшего. Отец очень расстроен. Я думаю, он был бы рад, если бы ты сейчас вернулся домой, потому что я не очень хороший сын. Он, кажется, забывает, что я здесь, и это на самом деле прекрасно, но я уверен, что он обратил бы на тебя внимание. Я тоже был бы рад твоему возвращению домой. Ты уже некоторое время не писал мне, так что, возможно, я тоже не очень хороший брат. Думаю, я мог бы добиться большего, если бы ты был здесь. Твой брат, Шерлок» Майкрофт аккуратно сложил письмо и вложил его обратно в конверт, намеренно не глядя на стену над своим столом. Прошло некоторое время, прежде чем он взял чистый лист бумаги и начал писать. Он не был до конца уверен, говорит ли тот факт, что слова даются ему нелегко, что-то хорошее о его характере или это признак слабости. Он не позволял себе долго думать об этом.

***3***

Шерлок прятался не специально. Он просто оценил тихое и затенённое убежище, которое можно было найти между большим книжным шкафом и кожаным диваном, которым пользовались крайне редко. Это было хорошее место, чтобы посидеть, свернувшись калачиком, прижав колени к груди, и подумать. Или иногда не думать. Было немного удивительно, когда дверь в комнату открылась и вошёл отец. Шерлок предполагал, что этот человек находится в Доме правительства, поскольку в последнее время он проводил там больше времени, чем когда-либо. Это была ситуация, которая устраивала Шерлока. Теперь он снова вжался в тень. Вторым сюрпризом было то, что отец был не один. Слегка наклонив голову, Шерлок смог разглядеть другого вошедшего человека. Однако он не узнал его. Незнакомец был высоким, плотного телосложения, но не толстым мужчиной, одетым в белый льняной костюм. В одной руке он держал соломенную шляпу-канотье, а в другой − довольно потрёпанный на вид атташе-кейс. − Садитесь, мистер Гудвин, − сказал отец, указывая на одно из кресел. Сам он сидел за своим письменным столом. − Я должен признать, что испытывал некоторую... нерешительность, связываясь с вами. − Люди часто так думают, − ответил Гудвин. − Но вы же читали мои рекомендательные письма. − Ваши предыдущие клиенты действительно хорошо отзывались о вас, − признал отец с явной неохотой. − И всё же, это кажется мне немного... неприличным. Особенно для человека в моём положении. − Но вы в отчаянии, − самодовольно заметил Гудвин. Шерлок был впечатлён. Не часто кому-нибудь удавалось перехитрить самодовольного отца. − Нужно быть в отчаянии, чтобы нанять... − отец на мгновение замолчал, теребя маленькую карточку. − ...Конфиденциального следователя, я полагаю. Гудвин слегка пожал плечами. Отец наклонился вперёд над столом, пристально глядя на Гудвина. − Вы можете найти мою жену? − Если кто-нибудь сможет. И я говорю это не для того, чтобы быть высокомерным. Я очень хорош в том, что делаю. Шерлок позволил своим мыслям немного отвлечься, размышляя о словах «конфиденциального следователя». Это напомнило ему истории, которые он читал об Огюсте Дюпене, детективе, созданном американским писателем по имени Эдгар Аллан По. Ему нравились эти истории, но он и представить себе не мог, что существуют такие реальные люди, как Дюпен. И теперь один из них сидел всего в нескольких футах от него. Это было довольно волнующе, подумал он. Он не думал, что мама рассердится на него за то, что он так разволновался. Ей всегда нравился тот факт, что он интересовался разными вещами. Поскольку отец недавно использовал слова «неуклюжие идиоты», описывая полицию, которая не добилась никакого прогресса в поисках мамы, было логично, что он обратится к кому-нибудь другому. К тому времени, когда Шерлок перестал удивляться этому, отец и Гудвин, очевидно, закончили свои дела и прощались. Оставшись один, отец подошёл к буфету и налил себе виски. Взяв бокал, он вышел из комнаты. Ещё через несколько минут Шерлок выполз из своего укрытия и побрёл обратно в свою спальню, всё ещё думая о сцене, свидетелем которой он только что стал. Но, оказавшись там, он сразу же увидел почту, ожидающую его на столе. Письмо было из Лондона, а это означало, что оно должно было быть от Майкрофта. Он разорвал его, горя желанием узнать, когда приедет его брат. «Мой дорогой брат, Я был глубоко опечален известием о таинственном исчезновении твоей матери. Поверь мне, когда я говорю, что понимаю, что ты, должно быть, чувствуешь. Я бы ничего так не хотел, как быть с тобой в это трудное время. К сожалению, это невозможно, поскольку в данный момент моя учёба и другие дела привязывают меня к Лондону. Поэтому я могу только сказать, что я уверен, что ты храбрый парень и что ты встретишься лицом к лицу с тем, что окажется правдой. Я искренне надеюсь, что твоя мать, которую я вспоминаю с такой нежностью, будет найдена в целости и сохранности. Ты в моих мыслях, Шерлок. Твой любящий брат, Майкрофт» Шерлок дважды перечитал письмо, подумав, что, возможно, он неправильно понял слова при первом чтении. Но это было очень ясно. Майкрофт не вернётся домой. Через мгновение он сунул руку под кровать и вытащил эмалированную шкатулку, в которой хранились все письма, которые Майкрофт писал ему на протяжении многих лет. Он добавил новое письмо и снова закрыл шкатулку.

***

Позже той же ночью, когда в доме было темно и тихо, Шерлок отнёс шкатулку в самый укромный уголок сада и развёл небольшой костер. Как только пламя разгорелось, он бросил в него множество писем, одно за другим, наблюдая, как скручиваются и подрумяниваются края, прежде чем огонь охватил каждый конверт. Когда шкатулка опустела, он поставил её на землю и носком ботинка разбил её вдребезги. В конце концов кусочки тоже отправились в огонь. Когда не осталось ничего, кроме кучки пепла, он пнул его ногой, разбрасывая улики, пока ничего не осталось. Ничего не осталось. Извлечённый урок заключался в том, что просить о помощи бесполезно, потому что рядом с ним никого не будет. Поверить в обратное, а потом быть разочарованным, как поступил с ним его брат, оставило только ощущение пустоты в груди. Он никогда больше не хотел испытывать эту боль.