Spanktober

      Я с самого начала знала, что так будет. Легче ли от этого сейчас? Ничуть. Легче ли от осознания того, что на меня давно уже никто не злится, что все простили? Тоже нет. Напряжение уйдёт когда всё кончится, а до тех пор…       Часы тикают, выполняют свою работу. Слишком громко. Я кусаю губу. Это, вообще-то, нехорошо, мне запрещают, но какая уже разница? Я нарушила все запреты, которые могла. Сбежала. Выпила — немного, так, попробовать, но всё же выпила. Подралась. Поскандалила. И чувствовала себя во все эти моменты такой несчастной, что до сих пор хочется плакать.       А сейчас даже хуже. Тогда мне было всё равно, я откладывала мысли о последствиях в долгий ящик, старалась думать о том, как весело в моменте, хотя весело совсем не было. Сейчас я жду и, признаться, до дрожи боюсь того, что будет уже совсем скоро. Отца не боюсь, доверяю его справедливости, а вот порки боюсь ещё как. Боль от неё быстро забывается и каждый раз кажется сильнее, чем в предыдущий, и хотя я давно зафиксировала этот факт в голове, он не особо помогает. Всё равно буду реветь и немного паниковать от собственной беспомощности.       Когда отец заходит в комнату, я вздрагиваю, вскакиваю с кровати. Сказываются нервы. А он окидывает меня строгим взглядом, от которого, как и от вида розг, всё внутри у меня переворачивается. Прежде, чем он успевает велеть, я сама подрагивающими руками заголяюсь и ложусь, чего раньше не делала никогда.       Хоть бы не вскочить из-под розги…       В процессе порки минуты тянутся как часы. Это мне тоже давно известно. И тоже не помогает. Тем не менее, как только отец откладывает последнюю измочаленную розгу, мне кажется, что ничего и не было, а если и было — то пару секунд. Только сильное противное жжение пониже спины и в глазах убеждают в обратном.       Ну знала же, что так будет. Зачем полезла?..       Наверное, за тем, что нужно уметь расставлять приоритеты. Чтобы уметь, нужно учиться. И что, что у меня получается только на собственных ошибках…       Я молча встаю, утыкаюсь лбом в отцовское плечо, чувствую его руку на своей голове — руку ласковую, осторожную, совсем не такую, какой она была всего несколько секунд назад, и плачу, плачу, плачу, уже совсем не от боли, а от облегчения. Лучше ли мне теперь? Куда лучше. Стоило ли оно целой порки? Видимо, да.