Spanktober

      На секунду мир вокруг перестал существовать. Металлический привкус растёкся по языку. Амариэль приоткрыла губы, чтобы позволить алым струйкам сбежать по подбородку вниз, по шее, к груди; вытерла ничтожную частицу алого тыльной стороной ладони. Именно так обычно начинались проблемы, но на этот раз точно ничего серьёзного. Подумаешь, врезали по лицу… Живая — значит плохо врезали.       Орочий смех, больше похожий на скрип, резанул слух, и эллет скривилась. Быстро перехватила меч. Лишила источник смеха головы. Стало проще.       Стало гораздо проще, когда она поняла, что осталось только двое, и вот это уже была совсем не проблема…       Только сидя в казармах и накладывая пару повязок, Мари обнаружила, что у неё кровоточат ещё и ладони: может, обожгла верёвкой, может ещё что. Это не обеспокоило, такого рода боль присутствовала в жизни постоянно, с самого юношества, так что её было уже трудно даже заметить.       — Ты сделала это, — выдохнул лорд Фисэмар, столкнувшийся с ней в коридоре. — Снова.       Мари молча прошла мимо и только за его спиной позволила себе тонкую улыбку: удивления в его голосе, конечно, не было.

***

      — Я сделала то, что вы велели мне сделать, милорд.       — Так, как я запретил.       С этим спорить смысла не было, но она всё же заметила:       — Вы знаете, что я могу работать одна. Я справляюсь.       Лорд Фисэмар поднёс пальцы к виску и принялся сосредоточенно растирать.       — Ты вообще можешь делать множество вещей, но это не значит, что их нужно делать. И я не должен, как маленькому ребёнку, тебе опять это объяснять.       Амариэль смущённо отвела взгляд. Если бы командир ругался — так, как он обычно это делал, чтобы аж волосы назад отлетали — было бы проще, но он просто разговаривал, действительно как с ребёнком, и это выбило её из колеи. Она вдруг почувствовала, что он был не столько сердит, сколько расстроен.       Вообще-то, Фисэмар давно уже не имел обыкновения злиться на неё из-за ослушаний, потому что знал, что это дело непродуктивное, а ещё потому, что доверял ей немного больше, чем другим. Последнее, разумеется, никогда не озвучивалось, но ощущалось сильно. В детстве и юности Мари, на тренировках, он был к ней строже, чем ко всем остальным ученикам, вместе взятым, иногда наказывал за то, на что с другим учеником закрыл бы глаза, не позволял уйти с тренировочного поля до нужного результата, довольно редко хвалил, но когда хвалил — это было целым событием. Это было не сильно жёстче, чем с другими, и ей было в общем-то всё равно. Но для чего всё это было, она поняла сильно позже, командуя лучшими его солдатами.       — Что мне с тобой делать? — осведомился командир.       — Соглашаться, — предложила Амариэль, и он нахмурился:       — Ещё чего. Запомни: твоя голова мне нужна на твоих плечах и ни в каком другом месте. Через стол, моя принцесса. Сейчас.       Подавив вздох, она расстегнула ремень. Поморщилась от прикосновения прохладного воздуха к коже.       — Ты знала, что так будет, — заметил Фисэмар, взмахивая в воздухе розгой.       — Знала, — согласилась Мари и распласталась по столу, спрятала лицо в сгиб локтя. — И вы знали.       — Знал. Но искренне надеялся на твоё благоразумие.       — А стоило бы на смелость.       Позади, наверное, послышался тяжёлый вздох. Она удивилась бы этому, но не успела: ягодицы обожгло противной болью, уже не такой привычной и оттого почти нестерпимой.       Почти.       Амариэль, как правило, не плакала во время порки — как-то не получалось — и всегда старалась не кричать. В детстве неосознанно, а позже, наглядевшись на терпеливых старших товарищей, заимела конкретную цель. Впервые она сумела стерпеть порку молча, когда ей было порядка сорока лет.       — Ничего себе, — хмыкнул Сварн, когда его подруга выползла из кабинета мастера по оружию на почти не гнущихся ногах, — ты сегодня ни звука, принцесса?       — Жизнь научила не сжимать ягодицы, — мрачно ответила Мари, и эльфы вокруг прыснули:       — Суровая у тебя жизнь.       Жизнь и правда была суровая.       Розга хищно лизнула бёдра, и Амариэль невольно подалась вперёд, с трудом удерживая себя от шипения.       — Ты здесь? — хмыкнул командир и, стоило ей раскрыть рот, хлестнул ещё раз — ещё ниже.       — Сбежала на секунду, — признала, зажмурившись. — Простите.       Стерпела ещё один жгучий удар, положенный прямо на предыдущий — и всё вернулось на круги своя. Менее неприятной порка, конечно, не стала, но стала куда более терпимой… До определённого момента. В этот определённый момент ей всё же пришлось зашипеть.       К тому моменту, как командир позволил выпрямиться, Амариэль была уверена, что вот-вот вскрикнет; он, вероятно, остановился за один удар до этого. Отклеившись от стола, эллет поспешно поправила выбившиеся пряди светлых волос, одежду — и повернулась к нему в ожидании дальнейших распоряжений. Зная Фисэмара, он вполне мог не ограничиться поркой, а надолго занять её ещё какими-нибудь общественно полезными делами вроде тренировок с новобранцами или чистки оружия… Вместо всего этого, однако, он отложил розгу и, глядя на неё пристально, очень серьёзно, проговорил:       — Ты не тот солдат, которого я могу потерять. Ты не то существо, которое я могу потерять. Сделай мне одолжение, не стремись умереть, пожалуйста.       — Да, милорд, — смущённо пробормотала Амариэль.       Развернулась на каблуках и вышла из кабинета, каждым дюймом кожи между спиной и бёдрами ощущая его беспокойство.