Spanktober

      — Ну чего, галопом? — спросил Лео, оборачиваясь на друга.       — Ага, — кивнул тот и с усмешкой прибавил: — Только с места делай, а то ты меня знаешь, иначе свалюсь.       Лео усмехнулся тоже: Фрэнк сидел на лошади чуть не с рождения, но действительно мог упасть на ровном месте, хоть с шагу. Единственный раз, когда он плотно сидел в седле и даже не заикался о падениях, был, как ни странно, когда они вдвоём карьером по слякоти улепётывали от волков. Так что Лео сперва покорно придержал лошадь — и тут же подтолкнул в славный пружинистый галоп. Обернулся. Убедился, что друг ещё жив.       Туча, несмотря на маленький рост, короткую шейку и некоторую косолапость, бегала замечательно и бегать любила. Схватившись вместе с поводьями за её гриву, Лео привстал на стременах. Когда-то он побоялся бы такой скорости, но теперь его вполне устраивал ветер, треплющий волосы, слёзы на щеках, забавно развевающаяся рубашка, пыль от дороги и фырчки лошади. Разгорячившаяся Туча рвалась вперёд, Фрэнк вроде пока не звал на помощь, и Лео наслаждался.       Всё было как раньше. Как год, два, три назад — до тех пор, пока он не сбежал от Лейна, по-детски, обидевшись и твёрдо решив никогда-никогда не возвращаться.       Жизнь научила больше никогда не говорить «никогда».       — Ай! — возмущённо вскричал позади Фрэнк. Когда Лео обернулся, кое-как удерживая Тучу, его друг уже твёрдо стоял на ногах и потирал ушибленное плечо.       — Годы идут, ничего не меняется, — хихикнул Лео. У него не было цели обидеть Фрэнка, и хорошо, что Фрэнк не обиделся.       — Это точно, — кивнул он, неуклюже вспрыгивая обратно на Графа. — Ещё проскачем?       — Ну уж нет. Дальше до самого леса шагом, ты мне живой нужен.       Фрэнк рассмеялся, потому что, хотя падал он правда часто — и не только с лошадей, иногда даже с крыш — всё равно умудрялся отделываться только царапинами и ушибами. Вот Лео раз свалился в речку с дерева и мало того, что чуть не утонул, так ещё получил от Лейна такой нагоняй, что ещё пару месяцев смотреть не мог на ближайшие водоёмы и деревья. Фрэнку всегда всё сходило с рук.       До самого леса доехали пересмеиваясь, в шутку толкая друг друга, пытаясь стащить с лошади… А потом вдруг резко замерли у чёрной стены деревьев.       — Рад был повидаться, дружище, — сказал Фрэнк, искренне улыбаясь, и у Лео на секунду сжалось сердце. — Ты заходи, мама рада будет. Если, конечно, Лейн оставит тебя в живых…       — Зайду, — пообещал он и на прощание обнял друга, игнорируя шутку, в которой было слишком уж много правды.       — Не трусь, — сурово велел ему Фрэнк.       И умчал домой.

***

      Туча разволновалась. Сначала отчаянно звала Графа, потом, стоило немного углубиться в тёмный лес, принялась останавливаться, оглядываться, плясать на месте от каждого шороха.       — Страшно? — вздохнул Лео после очередного такого танца и покрепче сжал кулаки. — А мне-то как…       Лошадка пренебрежительно фыркнула: сам, мол, виноват. И была права.       Тропинка скоро оборвалась, сменилась топким, вязким, липким. Сердце Лео — или, может быть, его желудок — принялось выделывать кульбиты. До дома Лейна оставалось рукой подать, а там…       А что там?       В хорошие времена Лейн и Лео чудесно ладили. Наставник доверял ученику сложную работу, ученик доверял наставнику во всём, что её касалось; они вполне спокойно жили вместе, много шутили, делились секретами и переживаниями, старались скрасить тяжёлые трудовые будни. Другой вопрос, что длились хорошие времена всегда недолго. В силу возраста и воспитания Лео всегда начинал дерзить, как только чувствовал свободу, начинал шалить и лезть в неприятности, за что тут же огребал и обижался. Лейн вот не обижался… Но порол больно.       Прямо перед домом наставника Лео спешился. Привязав Тучу к вишнёвому дереву, он достал из седельной сумки перочинный ножик и в глубокой задумчивости принялся срезать длинные тонкие ветки, одну за другой. Он не был уверен, зачем это делает. Он не был уверен, что вообще дался бы Лейну, если бы тот захотел его высечь. Тем не менее, этот старый ритуал казался чем-то необходимым. Почти успокаивал. Срезав с десяток прутьев, Лео тихо вздохнул и подошёл к маленькому, снаружи совсем неприметному домику. Он хотел было постучать, но дверь открылась раньше, и он так и застыл с занесённой рукой. На пороге стоял Лейн — высокий, даже выше, чем он помнил, в своём извечном зелёном плаще, с десятком браслетов, колец, ожерелий…       — Здравствуйте, — чуть слышно прошептал мальчишка и опустил взгляд. Опустился бы на колено, не будь под ногами такой грязи.       — Здравствуй, — с почти осязаемым напряжением откликнулся колдун. — Ты снова здесь. Надолго?       — Н-на сколько позволите…       — Вот как. Ну посмотрим. Чего же ты хочешь, мой своенравный… Бывший ученик? — спросил с таким акцентом на предпоследнее слово, что Лео на пару секунд впал в ступор.       — Я хочу… — начал и осёкся, снова скользнул неуверенным взглядом вниз. — Я хочу… — почувствовал лёгкое жжение в глазах и в первый раз отчаянно всхлипнул. — Домой.       Как именно он оказался рыдающим в плечо наставника, Лео впоследствии так и не понял, но факт оставался фактом: в какой-то момент плачущий уже навзрыд мальчишка обнаружил себя в тёплых объятиях Лейна. Колдун крепко прижимал его к своей груди, гладил по белокурой голове, параллельно бормоча что-то, что должно было успокоить, а Лео всё плакал и извинялся, извинялся, извинялся — толком не зная, за что именно.       — Иди в дом, — велел Лейн, когда оба они успокоились. Ускорив зарёванного ученика мягким толчком в спину, он подозвал к себе Тучу, избавил её от седла и уздечки, прочертил двумя пальцами в воздухе несколько рун, обнося дом незримой оградой и закрыл дверь. — Рассказывай, что с тобой было, ребёнок.       И, сидя за круглым столом, Лео рассказал — как решил сбежать после особенно строгой выволочки, которая почему-то показалась несправедливой, как, борясь с кусающейся совестью, стащил у наставника парочку золотых «на первое время», ну и Тучу, потому что куда ж без неё, как ночевал в полях, гротах и мерзеньких трактирах, как оказался в услужении вреднейшей герцогини, как, наконец, сбежал от герцогини — и вернулся домой.       — Понял, что в большом мире небо не голубее и трава не зеленее? — хмыкнул Лейн, дослушав.       — Ну угу…       — Так-то, ребёнок.       — Вы меня хоть искали? — пробурчал Лео. Наставник взглянул на него так строго, что мальчишка невольно вжал голову в плечи. — Я понял!       — Сомневаешься? Искал — и даже находил. Но принял твоё решение и не делал попыток вернуть тебя силой. Смысл?..       — Спасибо.       Лейн только фыркнул.       — Вы злились? — спросил Лео из чистого любопытства и нервно прикусил губу.       — На тебя — нет. За тебя я только боялся, а злился какое-то время на свою собственную резкость.       — Вы ни при чём!       — Да ну? Не высеки я тебя в тот вечер — разве ты сбежал бы?       Лео серьёзно задумался. Ответ он хорошо понимал, но не знал, как объяснить.       — Сбежал бы, — кивнул наконец. — Нашёл бы другую причину. Я просто весь дураком был, при любых обстоятельствах… Да я и сейчас.       Лейн неодобрительно цокнул языком:       — Не смей так говорить о моём ученике.       Слово «бывшем» он не прибавил; Лео посчитал это хорошим знаком.       — Буду. Вообще-то, я… Кое-что принёс вам, чтобы скрасить свою глупость.       Лейн приподнял чёрную бровь. Отчаянно краснея, мальчишка достал из-под стола большую походную сумку. Решимости самостоятельно извлечь из неё пучок прутьев у него с трудом, но хватило.       Наставник, судя по всему, пытался сдержать смех, но у него не вышло, и Лео поймал на себе его тёплую улыбку:       — А использую — сбежишь от меня снова?       — Да ничего не сбегу!       — Ну тише, тише… Заголяйся тогда, смельчак. Поучим тебя — и спать ляжем, темно уже.       Вкус розги позабылся. Лео совершенно не ожидал такой боли и подскочил, когда прут прочертил на его ягодицах первую же линию.       — Ай!       — Уже?       — Ай-ай! Уже трижды!       Терпеть с каждым ударом проще не становилось, но Лео пытался приспособиться, кусал то рукав, то кулак, прятал лицо в сгиб локтя, дёргался — и тут же сам подставлялся под розгу, потому что понимал, что честно. Всё, что он не выплакал до этого в плечо Лейна, пролилось горькими слезами на стол.       Зато спать после утомительного дня в дороге и даже более утомительной порки, да ещё и на мягкой кровати, наконец, было приятнее некуда.