Все, кто не одинок рядом со мной

            Блэйду Клинтону не было скучно. Но впервые в жизни он думал, что лучше бы было. А то творилась какая-то ерунда непонятная.       Конечно, как обычно старшие ничего ему не объяснили. Как обычно, они пытались разобраться сами. Ну-ну. Да от Питски было больше толку, чем от них!       Блэйд с благодарностью покосился на мелкого, возящегося в крепости из подушек, которую они соорудили в его комнате. Питер ваще был суперполезным, и помог ему наснить ещё снов и хоть немного во всём разобраться. Теперь он помнил Фелла — мелкого племяшку из какой-то позапозапрошлой жизни. Потом он был не такой уж мелкий, а потом Блэйд погиб трагигероически, как всегда, ух! И отца Фелловского он тоже помнил. В той жизни это был его лучший дружочек-пирожочек Найхалль, и даже когда Нора задурила ему голову любовью этой тупорылой, они всё равно остались друзьями. И Блэйд даже говорил, что они братья, раз Най женат на его сестре.       Честное слово, Най мог бы просто позвать его. Он бы не стал связываться с дурацким Гарриэтом, только с недурацким. И всё бы они уже разрулили сто тыщ раз, и сейчас Най бы вместе с ними строил подушечную крепость.       Но, видимо, Най подумал, что Нора умнее. Что Хельм сильнее. Что Блэйд младшенький, глупенький и слабый. Что он бесполезен.       Блэйд резко выдохнул через зубы. Питски, который кроме всяких магических даров обладал умением появляться в очень нужные моменты, тут же вылез из-под подушек.        — Генерал-рядовой, всё готово! — доложил он. — А можно я на кухню для сы-снабжения?        — Можно, лейтенант-камердинер! — разрешил Блэйд. Звания и погоны он знал наизусть, потому что однажды дед докапывался до отца, что тот лейтенантов не различает, но особого почтения к армии у него не было. Как и ко всему остальному.       Сам он решил пока отправиться на разведку. Потому что мало ли что там старшие себе думали — проверить их всё равно стоило.       Не, может Блэйд и правда бывал бесполезным — вот хоть тогда, когда Нора втащила папке, а Хельм отправил его за дверь, а сам он позорно прятался под столом — но не брать его в расчёт было опасно. И Най об этом знал, точно знал!       Один сон был про то, как Блэйд собирался совершить Очень Коварное Убийство Очень Противного Дядьки. Фанго Олтон его звали, и всё равно никому он нахрен не сдался. Сестрица тоже собиралась его грохнуть, но выбрала какое-то нудное долгое отравление, а Блэйд хотел его по-простому зарезать, подойдя со спины. Но он и правда был капец противный, и обернулся совсем не вовремя. Так вот, именно Най тогда его прикрывал, и лошадь подготовил для побега, и еды.       Най… Он ведь хотел, чтобы они его вспомнили, чтобы они все его вспомнили? Эй, сны снились всем, значит и помощь нужна была от них троих!       Внезапно окрылённый Блэйд чуть ли не галопом помчался к гостевой, где дрыхла Нора. И, распахнув дверь, понял, что он очень вовремя. Сестру что-то совсем корячило — она крепко вцепилась в одеяло, и то ли рычала, то ли ревела.       Блэйд неодобрительно присвистнул, потряс сестру за плечи, чуть не получил от неё по морде, и отправился на кухню, где его верный лейтенант-камердинер зверски терзал пачку печенья. Там он спокойно взял чайник — не горячий — вернулся в гостевую, и применил по главному назначению. А зачем ещё чайники, чай пить, что ли?       Нора страшно закричала и распахнула глаза. Блэйд заблаговременно увернулся, но, кажется, его убивать не собирались.        — Мне нужна Сьюзан, — хрипло сказала Нора, — И Хельм.       Ну конечно, не Блэйд же ей вдруг понадобился. А могла бы спасибо сказать, что её разбудили, и из кровати помогли выбраться. Но ничего, Блэйд в принципе привык «спасибо» брать конфетками из Нориных тайников. Даже мелкими карамельками не брезговал.       Всё ещё держа в руках чайник, он отправился вслед за сестрой.

***

      не было ветра неба не было не было выхода он не был героем он не мог никого спасти никому помочь одна мысль найти джела стебли кругом кругом жёлтое круг за кругом круг за кругом ну нет же выхода говорю а если идти прямо прямо загибается налево шесть шагов направо пять всё ещё нет выхода кругом жёлтое и зелёное подсолнухи глядят на солнце может идти куда они глядят не куда глаза глядят пять шагов шесть шагов вот и снова куртка оставленная снова круг может присесть может прилечь кругом подсолнухи он не герой он не человек чучело есть чучело одна мысль но какая ветра нет неба нет мыслей нет

***

      Не, творилась совсем непонятная ерунда. Нора даже не ворвалась в комнату Карриана с ноги, а послушала сначала, что там происходит, и потом аккуратно нажала на ручку. Хельм и Сьюзан тут же отшатнулись друг от друга, будто их за чем таким застукали.       Блэйд на всякий случай внёс их в свою мысленную книжку парочек карандашиком и на последнюю страничку. И приготовился смотреть, что будет дальше.       Нора стояла посреди комнаты в совершенно диком виде. Волосы встрёпаны после сна, одежда мокрая угадайте почему. Лицо у неё было страдальческое — будто она пыталась проглотить что-то большое и невкусное.        — Нора, что случилось? — мягко спросил Хельм. Сьюзан закатила глаза чуть ли не на затылок, и демонстративно отвернулась к окну.        — Не-ну-на-пмчь, — пробормотала Нора еле слышно.        — Ух ты, я даже не знала, что такой язык существует, — обратилась Сьюзан, видимо, к своему отражению в стекле.       Разумеется, Нора тут же вышла из себя.        — Мне нужна помощь! — взвизгнула она. — Я видела этого идиота, и просила его вернуться, но… но мы посрались, короче, и он куда-то смылся! И я не знаю, что делать, вот вообще совсем!        — И почему я не удивлена, — прокомментировала Сьюзан крайне злорадно.       Нора сделала руками какой-то странный жест, будто откручивала голову врагу, и яростно выплюнула:        — Да прекращай ты изображать суку, всё равно детский сад получается! Твой, блин, брат, и нам надо как-то его вытаскивать!        — Не знаю, почему кто-то решил докопаться до меня, — Сьюзан тоже уже здорово раскалилась. — Я вообще здесь единственный нормальный человек — снов не вижу, призраков тоже, не хожу никуда с чужими братьями по ночам, и не пыряю их ножом!        — Это была случайность, случайность, слышишь? — Нора заорала так, как папка никогда на Блэйда не орал. Сьюзан по громкости не отставала.        — Ничего и никого я не слышу!       Уж на что Блэйд любил хорошие драки и ссоры, и то ему стало как-то неуютно. У него по крайней мере был чайник для самообороны. Хельм, судя по лицу, был бы не против залезть под кровать. И только Карриаша продолжал спать.       А тут ещё дверь с грохотом распахнулась. И на пороге стоял Питер — на пороге комнаты и на пороге истерики.       Что ж, пора было брать дело в свои руки, раз уж старшие с ума посходили, и, кажется даже не из-за влюблённости.       Блэйд решительно сделал шаг на середину комнаты, ткнул пальцем в Сьюзан, и громко сказал:        — Дура.       И, пока она не успела возмутиться, проделал то же самое с Норой.        — И ты дура. Орёте, блин, как абьюзивная парочка, а Питски потом кто психолога оплачивать будет, с такими-то травмами?       Сьюзан тут же ахнула и бросилась успокаивать мелкого. Нора использовала мгновение передышки, чтобы поправить волосы и вроде как незаметно вытереть глаза.        — И ещё, — продолжил Блэйд, торжественно ставя чайник на Каррианов стол — прямо на толстую книгу баллад, явно библиотечную, — вы посмотрите на этого красавца спящего. Его точно пора спасать, иначе крышка нахрен.       Все разом обернулись на Карриана. Спал он до сих пор мирно — даже слишком мирно. Под глазами залегли красивущие фиолетовые пятна. И цветом он медленно приближался к своей простыне.       Хельм подошёл к нему, приложил руку к шее.        — Пульс замедлился, — бесстрастно сказал он.       Две идиотки тут же встрепенулись.        — И что делать? — спросила Сьюзан непонятно у кого. Блэйд решил, что у него.       Он отобрал Питски у сестры, взял его за руку и подвёл к кровати брата. Шепнул ему на ухо:        — Давай, смотри, маленький. Где он?       Питски зажмурился, потом наоборот широко раскрыл глаза. И вскрикнул:        — Страшно!       Блэйд закусил внутреннюю сторону щеки. Вообще-то, его лейтенант-камердинер был храбрым малым — не боялся ни прививок, не вырвать молочные зубы. Значит, дела были совсем того.        — Всё будет, — пообещал он очень уверенно. — Слышь, ты же делал так, что он тебя видел и слышал? А можешь сделать так, чтоб он видел-слышал ещё и нас, а мы его? Отведи нас к нему, короче. Хорошо?       Питски на секундочку задумался, а потом кивнул.        — Хорошо. Только… Это, потом нам всем плохо может быть.        — Нам и так не особо хорошо, — сурово сказал Блэйд, и развернулся к старшим. — Ну чего, вытаскиваем? Или он уже никому не нужен?        — Вытаскиваем, — кивнул Хельм. Ух, было здорово приятно, что Блэйд вроде как командует, а он вроде как слушается! Но в их маленьком отряде оставались ещё два слабых звена.        — Я-то там на кой? Только хуже сделаю, — фыркнула Нора.        — А я считаю, что кто кашу заварил — тот пусть и расхлёбывает! — злобно сказала Сьюзан. — Кто не нужен, так это я. Я — нормальная. И все эти штучки вроде призраков, богинь и прочего — не про меня оно!        — И чего, ты отпустишь Питски одного? — коварно спросил Блэйд. — Там страшно!        — А я слушал, как ты говоришь про Карриана, — поддержал его Хельм. — Он тебе нужен, и, если там что-то плохое, то ты ему тоже нужна.        — Х-хорошо, — после небольшого молчания выдохнула Сьюзан.        — Ну чего, Нор, одна остаёшься? — весело подначил Блэйд. — Струсила?        — Вот ещё! — угрожающе сказала Нора.        — Значит, идём все, — Блэйд продолжал командовать, и роль эта ему очень нравилась. — Я беру Питски за руку, Хельм — меня, Сьюзан — Хельма, а Нора — Сьюзан.        — Почему это? — возмутились, конечно же, девочки.        — Потому что оно так работает, — обстоятельно объяснил Блэйд. — Нужно держаться за руки с тем, кому доверяешь. А вы, блин, все Питски не уважаете, и думали, что он насчет призраков выдумывает. И Нора мне не доверяет, а Сьюзан пока Норе. Так что вот так вот всё.       Ой, ну конечно было много ворчания, и вообще детский сад, но в итоге цепочка сложилась. Тогда Питски взял Карриана за руку, лежащую поверх одеяла, и все они рухнули куда-то. Сначала — в темноту, а потом — в ослепительный свет.

***

      свет вокруг в середине тьма в волосах цветы чучело чучелом но ворон нет неба нет ветра нет мыслей нет мыслей совсем совсем нет       люди люди вдруг появляются между стеблями над стеблями над тьмой и светом один два пятеро светлые волосы тёмные волосы нет не поровну больше тьмы чем света       глаза зелёные как стебли глаза тёмные как сердцевина люди люди они красивые они тёплые они родные а он не человек он свет и тьма и чучело       и мыслей нет есть лишь свет

***

      Да, это было страшно, так что первым делом Блэйд закрыл Питски глаза. И так и застыл между стеблей огромных стрёмных подсолнухов, и собирался стоять до скончания веков. Стоять и смотреть. И потом помнить.       Да, даже если можешь только смотреть, можно делать важное. Это же важно — как Нора врезала отцу. И как Хельм сказал «У меня проблемы с насилием». Помнить важно. Най бы согласился, он вон как сильно хотел, чтобы его помнили. Чтобы вспомнили.       Гарриэту, кажется, тоже нужно было что-то вспомнить. Потому что глаза у него были совершенно пустые. Тёмные-тёмные, вот так расширился зрачок. И улыбка как вырезанная застыла на лице. И смеялся он капец жутко.       Он сидел, прислонившись к стеблю, самому толстому, толстому, как дерево. И в волосах его были подсолнухи — малюсенькие, и стебли оплели его тело. Блэйду очень хотелось пояснить этим долбанутым цветам за биологию, но за последнюю самостоятельную у него было сорок из ста. Кстати, он мог бы написать её лучше, если бы не плевался бумажками во всех, до кого доставал. Кстати, он мог бы исправить оценку. Кстати, сейчас он должен был думать об этом, чтобы не долбануться, глядя на вросшего в подсолнух Гарриэта.       А тот тем временем медленно и с большим усилием повернул голову в их сторону, и, кажется, даже увидел.        — Я свет, — очень внятно сказал он. — И тьма. И чучело.       И улыбнулся, широко-широко, со всеми зубами.       Нора вздрогнула, и крепко схватила Сьюзан за руку. И та свою руку не отдернула. Блэйд решил и это помнить.       Хельм, кажется, тоже всё подмечал. Как девочки застыли, как Блэйд оберегает Питски. Он выдохнул через зубы — как всегда перед тяжёлой неприятной работой, которую никто не хочет делать, но нужно. Которая хорошо получится только у него.        — Блэйд, — очень нежно сказал он, — вы с Питски молодцы. Ты молодец.       И сердце Блэйда запело, запело громко. Ему вспомнилась арена, и то, что было после арены, как Хельм спрашивал, не в обиде ли он. А он не был в обиде, потому что брат для него был — весь мир, и в его действиях не было никаких сомнений, и его слова всегда были правильными. А похвала — как над всем миром солнце.        — Девочки, — продолжил Хельм, — вам хватит злиться друг на друга. Сьюзан, пожалуйста, отнесись к Норе мягче. Да, она нехороший человек, но и я нехороший человек. Знаешь, как мне хотелось просто бросить его в парке, и сделать вид, будто нас там и не было? Сейчас я тоже ничего хорошего не сделаю, если что.       Он присел рядом с Каррианом, осторожно взял его лицо в ладони. Тот обиженно нахмурился.        — Я чучело, — повторил он.        — Ты человек, — ровно сказал Хельм, и врезался лбом прямо Карриану в нос. Сзади Нора согнулась и схватилась за лицо. А Гарриэт так и лупал глазами, только кровь стекала по подбородку. Впрочем, глаза потихоньку прояснялись.        — Видишь, и кровь красная, человечья, — пояснил Хельм, потирая лоб. Он принялся выпутывать Карриана из стеблей. Девочки кинулись помогать. Кто-то порвал один из стеблей, и потекло красное. Ага, человечья.        — Питски, пойдём вперёд потихонечку, — шепнул Блэйд. Питски угумкнул, и они осторожно потопали.        — Надо, чтоб он вспомнил, кто он такой, а то нихрена не сработает, — сказал Блэйд немного сердито. — Вы чего, сказок не читали?        Сьюзан тут же затрясла брата за руку.        — Карриан. Ты же знаешь, что тебя зовут Карриан?        — К-к-к, — начал Гарриэт, но как-то совсем неуверенно. Его памяти явно не хватало хорошего пинка.        — Так мало ли Каррианов, а этот Гарриэт! — прикрикнул Блэйд. — Сын своих мамы и папы.        — Нариана и Тервины, — подсказала Сьюзан, — И мой брат.        — И мой, — пискнул Питер.        — И мой друг, — тяжело уронил Хельм — уж от него это было золотое слово.       Блэйд тут собирался промолчать, или отшутиться, потому что ему уж Карриан был никак не больше, чем старшим братом друга и другом старшего брата, но тут вдруг Нора выдавила из себя — по букве, по капле.        — И мой брат. Названный.       Блэйд аж присвистнул. Не, а кто-то тут сказок явно перечитал! И, главное, ему ничего не рассказали. А ведь такое Нора должна была обсудить на Совете Трёх Клинтонов!        — Не, ну вот это номер, Хельм, скажи… — начал он, но тут Гарриэт решил наконец-то очнуться.        — Нора, — улыбнулся он. Нормально так, по-человечески улыбнулся.       Блэйд очень серьёзно на него рассердился. Потому что названных братьев и сестёр совершенно непонятно куда записывать карандашиком. Но Гарриэт, кажется, и сам сердился на себя.        — Нор, а ты была права, ну какой из меня герой? Только отошёл от тебя — сразу вляпался. И без вас так бы тут и сидел. Надо было возвращаться…        — Возвращайся! — резко оборвала его Сьюзан. — Заканчивай свою стрёмную хрень, и сразу возвращайся! Чего ты разнылся, ты же так просто не сдаёшься, ну не слизняк же ты какой!       Нора почему-то отвела глаза в сторону. Хельм и Карриан вовсю распутывали стебли, а Сьюзан продолжала его распекать.        — И чего это ты думаешь, что должен был всё без нас делать? Ты что, особенный, что ли? Самый умный?       Карриан закатил глаза.        — Союз, освещённый небесами, — сказал он, непонятно к чему. — Как вилка и ложка. Как мороженое и карамель. Как Гарм Тарриэт и Марк…        — Заткнись! — сказали остальные старшие на три голоса.       Когда Гарриэта распутали, и он, пошатываясь, встал, Блэйд наконец отпустил Питски. Тот тут же кинулся к брату — обниматься, да так и застыл в его руках.        — Ребят, ребят, вам назад надо, — зачастил Карриан. — Смотрите, он еле живой. И вы какие-то… полупрозрачненькие.        — Сам ты такое слово, — мрачно сказала Сьюзан, доставая катушку ниток из бокового кармана. — На, на руку намотай. Чтобы не потеряться.       Карриан послушался. Блэйд осторожно поддерживал Питски, но в целом был доволен, что все наконец осознали страшную силу сказок.        — Ну что, я пойду? — спросил Карриан, доставая нож. Нора тут же потребовала объяснить, что он затеял, а когда получила своё, отобрала нож нахрен.        — Счас я тебе дорогу прорежу, — сказала она, — Пря-ямо к Наю этому, которой Джел. Приложи его от меня чем нибудь тяжёлым.       И сестра очень круто прорезала в воздухе какую-то щеляку. Оттуда сразу пахнуло горячим. Там простирались красноватые пески.        — О, ну это точно туда нужно, — вздохнул Хельм, и ободряюще похлопал Карриана по плечу.       Тот помахал им всем рукой, и исчез в окошке в пустыню. А они взялись за руки — без подсказок. Блэйд за Питера, Хельм за Блэйда, Сьюзан за Хельма. Прежде чем взяться за руки, девочки наконец посмотрели друг другу в глаза.       И они полетели обратно. Как-то быстрее и легче. А может, так только казалось. Потому что — домой.

***

      Очнувшись, Нора первым делом выругалась, глядя как кровь шикарно испачкала и без того мокрый свитер.        — Офигеть, мне и тут нос разбили!        — Тебе идёт, высокомерное ты чучело, — сказала Сьюзан с бесконечной любовью.        — Офигеть, ты со мной разговариваешь! — обрадовалась Нора. И эти две идиотки аж обнялись, а Блэйд решил выкинуть нахрен свою мысленную книжечку.       Карриан снова выглядел хорошо, а вот все остальные — не очень. Особенно Питски, который и тут был полупрозрачненький. Блэйд понял, что снова нужно брать командование на себя.        — Так, нам нужен обед! Ток на это раз нормальная еда, заказная, ну! И Питски ещё поспать нужно. А этот теперь и без нас справится.        — Ага, — кивнула Сьюзан. И, конечно, никто с места не сдвинулся.       Так они и сидели. Питски положили спать рядышком с Каррианом, Хельм устало сидел на полу, поднявшись только разок, чтобы забрать от входа заказную еду. Сьюзан сидела на стуле, Нора — на подоконнике, положив свои ноги ей на колени. Блэйд пофыркал над этой картиной, и пошёл разбирать их с Питски подушечную крепость.       Когда он вернулся, то все его старшие дураки задремали. Даже Нора, которая тоже сползла на пол, и положила голову на колени Сьюзан. Блэйд решил это игнорировать, подложил одну подушку под спину Хельму, а ещё одну и одеяло оставил для себя.       Хорошо они поработали, ну.       Пусть теперь хоть кто-то скажет, что Блэйд бесполезный.