Свойство времени

Венти ждал его на окраине города. Сяо не спешил признаваться в том, насколько сильное тепло расплывается по его груди каждый раз, когда его встречают мягкой улыбкой и чуть блестящим взглядом, но в этот раз, в их третью встречу, не мог не улыбнуться в ответ. — Привет, — выдохнул он, и улыбка Венти стала чуть ярче. — Привет. Ему протянули раскрытую ладонь, и Сяо тут же сплёл их пальцы, позволяя утащить себя вниз по заросшему бледной травой холму — туда, где вырывается из земли ветряной купол и прорастает хилое дерево, окружённое голыми кустами. Может, ветра Декарабиана и защищали людей от гнева Андриуса, но здесь, в отличие от городских улиц, вьющихся между домов кудрявыми каштановыми локонами, царствовал холод поздней осени. Дерево каким-то чудом пестрило зеленью, и Сяо был готов поклясться, что увидел в листве проблеск чего-то белого. Он увидел Венти — того самого из рассказов, тыкающего палкой в ветряной купол, словно он надеялся отыскать его слабое место, которое при должном усилии получится расшатать так, чтобы появилась возможность пролезть хоть кому-то. Этот юнец вонзал явно подобранную с земли ветку в купол, отшатывался, встречая сопротивление, и пытался снова. Со стороны это занятие казалось полной чушью, которая не стоит ни секунды потраченного времени, но Венти с упорством необученного осла продолжал искать брешь. Сяо, на самом деле, вполне мог пропустить основное действие, задумавшись, не выглядит ли он порой точно так же, когда тренируется под начальством Босациуса, если бы Венти под его рукой не указал пальцем на листву загибающегося под натиском стихии дерева. — Это я там, — шепнул Венти так неслышно, словно боялся быть услышанным отголосками воспоминаний. Сяо пригляделся и успел заметить шевеление в шелестящих желтоватых листьях, и юнец у купола тут же отвлёкся от своего дела, стиснул палку так крепко, что из-под кожи морскими скалами возвысились неровные костяшки, и сощурился. — Кто здесь? — бросил мальчишка почти таким же голосом, какой Сяо привык слышать с того самого момента, как познакомился с Венти под сенью дерева на холме у столицы Гуйли, и заинтересованно склонил голову. Тот Венти осторожно опустился на корточки, не отрывая настороженного взгляда от листвы, и подобрал первый попавшийся под пальцами камень. — Я тебя заметил, покажись! Листва на одной из верхних веток зашелестела, но никто не показался, и тогда Венти бросил камень — и недурно, достаточно метко, чтобы попасть точно туда, где виднелся неестественный шелест. Сяо услышал тонкий писк, чего не скажешь о том Венти, который вновь сел, чтобы подобрать ещё несколько камней. — Выходи! — крикнул он, и тогда Сяо увидел крошечное нечто и, похоже, неосознанно вскинул бровями так сильно, что услышал краткий смешок сбоку. Его ладонь сжали крепче на долю секунды и отпустили. Тот Венти отшатнулся, испуганно вздохнув, и бросил в незнакомое существо палку. То увернулось и спряталось в других листьях, гораздо менее кучных, чем предыдущие, из-за чего его прекрасно могли видеть. О ветки и ствол дерева бились новые камни до тех пор, пока белый всплеск не спрятался среди голых кустов, а импровизированные снаряды в руках того Венти не закончились. Он мельком огляделся, но, похоже, не заметил ничего, чем можно швыряться. — Он пропустил булыжник вон там, — выдавил отчего-то булькающим голосом Сяо и услышал хохот сбоку. — Как хорошо, что он тебя не слышит! Тот Венти обтёр ладони об очевидно старые штаны, все покрытые следами от травы и испещрённые торчащими нитками, и шагнул ближе, вытягивая шею, чтобы углядеть то, во что бросался камнями. — Ты кто? — спросил он достаточно громко, чтобы его услышали из кустов, но голос его оставался недоверчивым и почти что враждебным. — Какой-то новый шпион Декарабиана? Я не только камнями бросаться умею, так что лучше сдавайся! Пускай он храбрился и всеми силами пытался звучать грозно, Сяо почти сразу понял, что тот Венти до ужаса боялся. Он мялся на одном месте и стискивал руки в кулаки, а лицо бледностью могло сравниться разве что с рисовой бумагой, которую ещё не замочили в воде. Когда кусты зашевелились, тот Венти вскинулся и поднял кулаки, приготовившись драться, и в позе его не было ничего от должного обучения рукопашному бою — наверное, он нахватался всего понемногу с улицы, где во всех королевствах люди слыли одинаково низким уровнем нравственности. И пока что тот Венти, которого Сяо видел своими глазами, разительно отличался от того, которого он представлял во время чужих рассказов. Над кустами воспарил ветряной элементаль — Сяо не видел ни одного такого с тех пор, как напросился в ученики Усадьбы Ночи. Этот отличался совсем уж малыми размерами и причудливыми узорами на сотканном из ветра плаще, и тот Венти распахнул глаза и напрягся. — Кто такой Декарабиан? — спросил заинтересованно элементаль, но голос его звучал не от него самого — скользил в сухой траве и желтоватых листьях. Тот Венти ахнул и отступил на шаг. — Что ты такое? — спросил он, и голос его сорвался на последнем слоге. Если это заметили, то никак не показали. — Ветер, конечно! Так что за Декарабиан? Венти присвистнул и, помедлив, осторожно опустил руки и разжал кулаки. Он разомкнул губы, и на его нерешительном лице так и отражалась мысль: «С чего бы начать?..» — Опять ты! — раздался басистый крик откуда-то из-за спины, и Венти вздрогнул. В его глазах вздыбился страх. — Клянусь всеми бурями, твой отец в этот раз тебя не прикроет! — Быстро, — бросил Венти, протягивая руку, и элементаль, ни о чём не спрашивая, опустился на ладонь, чтобы тут же оказаться в складках дорожного плаща с капюшоном. Его явно всё происходящее забавляло, хотя юноша со всех ног бросился прочь. Сяо мог бы смотреть ему вслед, но всё же обернулся, чтобы разглядеть новое лицо: то был мужчина в одежде и броне стражника, очень похожей на ту, какую он видел во время своего первого «Странствия по снам». Незнакомец сорвал с бедра дубинку, которая наверняка оставляет глубокие синяки на теле, и оскалился. — Стоять! — возопил он, срываясь с места. — Именем Декарабиана!.. — Засунь себе это имя знаешь куда?! — оборвал его Венти издалека, и Сяо услышал тихий смешок, прежде чем почувствовать хватку на локте. — Он какое-то время будет петлять дворами, чтобы сбить его со следа. — Он повернул голову и на мгновение замер, пытаясь справиться со странным ощущением двойственности; конечно, его Венти и тот отличались в деталях, но всё же было так непривычно видеть одного, ругающимся со стражником и убегающим со всей скоростью, которую он мог в себе найти, пока второй не двигался совсем рядом и глядел на своего двойника с теплотой, какая обычно возникает при встрече со старым другом. — Можем сразу пойти в «Таверну тётушки Лисбет», ты там уже был. Сяо медленно кивнул и позволил увести себя прочь. Трава не скрипела под его ногами, а тела не касался холодный ветер, и всё это показывало отрезвляющую чужеродность; легко было забыться, когда Венти сжимал его ладонь или касался локтя, но он всё ещё не принадлежал этому месту, пускай встречали его с таким теплом, что согревало почти так же, как очаг на кухне Хулао. Он смиренно шёл вровень с Венти и слушал его вполуха, едва ли понимая, о чём ему рассказывают мягким и спокойным голосом, и отчасти его до костей пробирала малодушная зависть, что Сяо едва ли слышал такой же тон там, в странствиях по будущему Ли Юэ, в Усадьбе Ночи или в Цинцэ. Откровенно голая граница старого Мондштадта сменилась окраиной города: захудалой, бедной и довольно грязной. Разгуливая по заброшенным улицам города с неделю назад, он и не думал, насколько много людей за поколения войны между Декарабианом и Андриусом обзавелись семьями — и что всем им нужно было где-то жить. Окраины больше походили на временный лагерь, который жители Ассамблеи Гуйли разбили после последней битвы: влага, сушащееся бельё, терпкий запах старого масла и гнилостный — испортившихся остатков еды встречались повсюду. Правда, как это свойственно почти всей восточной стороне Ли Юэ, влага копилась в земле, на поверхности каменных укреплений и в тканях из-за климата — здесь этому была какая-то другая причина. В одном из окон первого этажа того дома, мимо которого они проходили, промелькнуло что-то отдалённо знакомое, и Сяо повернул голову, только чтобы увидеть огрызок восковой свечи на жестяной тарелке — скорее всего, ему показалось, ведь в Ли Юэ свечи изготавливали не такими толстыми. Он остановился и напряг руку, которую всё это время сжимал ладонью Венти, и тот повернулся к нему с едва-едва удивлённым выражением лица. — Ты ведь не хотел показывать мне всё это? — спросил Сяо, и почти незаметная улыбка Венти вовсе стёрлась, как стирается с книжной полки слой пыли. Между ними успел проскользнуть тихий вздох, пока с губ Венти не сорвался слабый смешок: — Нет. Сяо чуть нахмурился, полагая, что у одного слова будет продолжение. Отчего-то стало так тихо, что собственного дыхания не получалось услышать — даже отдалённо именно эта улочка, где серое небо скрывалось за раскинутыми между домов верёвками с сушащимся бельём, не походила на то место, к которому Венти мог испытывать тёплые чувства. И всё же тихий смешок, пускай в нём и сквозила застарелая, как огрубевший с годами шрам, печаль, зачем-то отдавал теплом: искренним и слишком личным, чтобы делиться им с другими. — Почему тогда показываешь? Венти отвёл взгляд. Сжав на миг пальцы на ладони Сяо, он отпустил его и попятился. — Я почти сразу понял, что сплю, — заговорил он, продолжая медленно отступать почти что вразвалку, — и не соврал, когда сказал тебе, что ужасно скучал. И, знаешь, я могу позволить себе… всё это. Ты — нет. Сяо нахмурился ещё сильнее, но шагнул следом, едва ли понимая, что мир вокруг них начинает расплываться, как если бы в центр озера бросили камень, и водная гладь задёргалась неровной рябью. — Я понимаю, что у тебя своя жизнь в Ли Юэ, но всё равно хотел, чтобы ты приходил сюда. Раз уж это возможно. Мне показалось, это получится, если у твоих визитов будет какая-то цель. Он протянул руку, и Сяо схватился за неё без лишних раздумий, и в следующий миг окраина старого города исчезла в тёмной дымке. Под ногами земля взяла резкий угол, и не потерял равновесие он только потому, что Венти продолжал держать его; за его спиной загорелись знакомые ночные огни домов и улиц, и Сяо не сдержал тихого выдоха. С крыши дворца Гуйли столица выглядела в разы более пышной и богатой, чем с высоты человеческого роста. Людей на торговой улице не наблюдалось, а внутри дворцовых стен не сновали слуги. Общее запустение сдавливало, но отчего-то не получалось назвать город призрачным — казалось, жизнь в нём бурлила, но сокрыто от чужих глаз: пряталась под пологими и покатыми крышами, сквозила в приоткрытых из-за знойного лета окнах и шуршала в цветах, высаженных вдоль каменных дорожек. Мир, ещё секунды назад бывший узким подобно головке иглы, расширился до сложенного горами горизонта и бесконечного ночного неба. Под куполом Декарабиана мир казался крошечным — так и хотелось ткнуть в его границу заострённой палкой. Венти потянул его вниз — Сяо опустился на край крыши и тут же заёрзал, когда черепица неприятно надавила на бёдра. — Здесь… неплохо, — наконец, сказал Сяо и услышал смешок сбоку. — Рад такой высокой оценке. Но… она не заставит тебя приходить так часто, как в последнее время. Отчего-то Сяо ужасно захотелось разубедить его; сказать, что продолжит приходить каждую ночь, потому что зацикленность этого места так или иначе приносит умиротворение: здесь нет голода и засухи, пугающей изменчивости суждений господина Моракса и ужасной несправедливости, которая проистекает из каждой встречи с Гео Архонтом в его кабинете. Хотелось выговориться. Возможно, Сяо будет звучать зелёным юнцом, который не соглашается с любым мнением, отличным от его, но воспоминания об одном из разговоров с господином Мораксом были ещё свежи, и он всей душой не хотел дожидаться восстания, когда верил, что его можно остановить в зародыше и без лишней крови. Наверное, Венти узнал причину той тишины, которая возникла между ними, ведь продолжил говорить: — Расскажи, что сейчас происходит в Ли Юэ. Сяо боялся раскрывать печальные подробности, в янтаре которых застряло его королевство, перед теми же монштадцами — и всё равно Гуннхильдр о них узнала, конечно, ведь нельзя было на самом деле верить так и не данному обещанию Греты, — но в этот миг, на крыше дворца Гуйли, такого же величественного в воспоминаниях, каким он был год назад, Сяо настигла двойственность. Перед мондштадцами говорить было стыдно и боязно — перед Венти, их Богом, почему-то этих эмоций не возникало. Он и рассказал без утайки, какое чувство едва ли обоснованной лёгкости настигло его после Лунной охоты, как оно истаяло восковой свечой от первых дней переселения из временных лагерей в новую столицу, какими неподъёмными ощущались трудности, теперь уже кажущиеся ничем в сравнении с теми, в которых они все погрязли сейчас, как он почти по-настоящему задыхается в неизменности его рутины, насколько он по гроб сыт бессмысленностью сменами караула у зернохранилища. Были и проблески: беззлобные подшучивания над Босациусом, который если не работал и не ужинал с ними, то сбегал на свидания с Пин, напускное раздражение от шуток в свою сторону, бесчисленные минуты рассуждений с Индариас и Бонанас о Гань Юй — «зачем-то же она на тебя всё время пялится, Цзинь Пэн-а!» — словесные пассажи Меногиаса и так много присутствия Тун Цюэ, что до безобразия жалко хочется назвать того членом семьи, какой у него никогда не было. Ему казалось, будто за время его речи истлело по меньшей мере с десяток палочек благовоний, и Сяо всё недоумевал, отчего в голове звон гвоздей о тарелку никак не раздавался — Венти совсем не сдвинулся с места, словно говорил он не больше пары минут. — Меня раздражает, что я могу и хочу помочь исправить то, что происходит, но мне просто… не позволяют. Что господин Моракс прикрывается какими-то пространными речами, а все верят ему просто потому, что раньше он якобы не ошибался. Хотя сейчас он как будто понятия не имеет, с чем имеет дело, — закончил Сяо в разы тише, чем говорил до этого, и со следами ненавязчивой скованности сжал свою ладонь. Венти, помолчав немного, так же негромко хмыкнул. — Разве имеет значение, что тебе что-то не позволяют? — спросил он, и Сяо нахмурился, чувствуя, как что-то в груди на краткий миг сжимается. Ему хотелось притвориться, что вопрос остался далеко за гранью его понимания, но тогда он соврёт самому себе. Венти, проследив за ним чуть прищуренным взглядом, слабо улыбнулся. — У нас всё изменилось в тот момент, когда один человек решил потыкать в купол палкой, — сказал он, но Сяо всё же мотнул головой. — Так нельзя. Среди людей и так слухи ходят, что Небо забрало свой Мандат. Если я попытаюсь что-то изменить так открыто, то дам лишнее доказательство, что слухи правдивы. Венти убеждённо качнул головой. Его улыбка стала какой-то кривоватой, будто он услышал забавный вздор. — Я не прошу тебя встать напротив… Дома собраний, да?.. И закричать во весь голос, что старина Чжун Ли сошёл с ума. Не нужно. Просто подумай, как ты можешь повлиять со стороны. Или так, чтобы о твоём вмешательстве узнали в самом конце. — Как? Венти слабо пожал плечами, не стирая с лица лёгкой улыбки, которая перестала казаться кривой. Весь его вид по какой-то причине излучал мягкую гордость и, возможно, некую очарованность. Сяо смотрел на него и не мог отвести взгляда, всё ещё непривычный к подобного рода эмоциям от других в свою сторону. — Тут тебе придётся подумать самому, — произнёс Венти. Он качнул ногой, и с его пятки соскользнула туфля, какую Сяо раньше не видел. На коже расплывалось тёмное пятно засохшей земли, словно ранее Венти ходил где-то босиком. — Но я буду рад, если ты захочешь обсудить со мной свои идеи. Сяо медленно угукнул. Его взгляд скользнул к огням ночного города, и он не знал, что именно связывает Венти с крышей дворца Гуйли, раз поговорить он его привёл именно сюда, но не думал, что будет уместно спрашивать об этом прямо сейчас. По коже дрожь лёгкая пробежалась, когда Венти вдруг накрыл его ладонь своей, но успокоился, когда почувствовал, как его пальцы слабо сжали. Их окутала неполная тишина, когда никакие мысли не приходили в голову, говорить не было нужды, и из всех звуков их касались только шуршание травы, листьев деревьев и цветов снизу, шорох скользящего по черепице ветра и гулкий стук посуды из одного здания неподалёку. Возможно, это повара заканчивали рабочий день и готовились к наступлению следующего, а может, это временные или постоянные жители дворца приветствовали ночь за чаркой байцзю или пиалой сладкого до сведенной челюсти вина. Сладкое вино Сяо не любил, но его вкус напоминал его братьям и сёстрам беззаботные дни расцвета Ассамблеи Гуйли — а значит, он готов был его потерпеть в редкие вечера. Где-то в затылке звякнули по очереди гвозди, и тишина лопнула звуком плюхнувшегося в воду булыжника размером с винный кувшин. — Мне пора, — выдохнул Сяо, и давление на ладонь исчезло. Он, не повернув головы, украдкой взглянул на Венти: тот скрестил ноги и задрал подбородок. В его глазах наверняка отражались звёзды. — Буду ждать.

***

Бамбуковая палка просвистела над его головой. Сяо уклонился, шагнул в сторону, нанёс хлесткий удар, почувствовал, как его палка скользнула по самому краю шёлкового рукава светло-коричневого цвета, но больше ничего не коснулась. Под ногами хрустела замёрзшая после длинной ночи трава, а с губ срывался пар. Звенящая тишина вершины Аоцан разрушалась только свистом тренировочного оружия да стуком обуви по траве и камням. Говорить во время боя ни у него, ни у Меногиаса в привычке не было — пока ты говоришь, ты думаешь, а пока ты думаешь, враг наносит удар. Обычно Сяо тренировался с Тун Цюэ, но в особенные дни, когда в мыслях понемногу начинало теряться понимание, как сражаться с врагом большего размера, чем ты сам, появлялась необходимость менять партнёров. Он ненавидел четыре дао-меча Босациуса, которыми тот размахивал с голым торсом на манер свихнувшегося пирата; в бою такой стиль, конечно, очень хорошо работал, но с таких тренировок Сяо выходил с кучей синяков и ссадин. Но сегодня свободен оказался только Меногиас, ведь Босациус вновь испарился ради краткого свидания с Пин где-то на границе с Чэньюй. А Меногиас сражался изящно и до приторного скрипа на зубах честно — пока Тун Цюэ плевался и швырялся песком, Меногиас, словно выходец старых романов, использовал только собственный меч. Сяо попытался сделать подсечку — Меногиас уклонился и взмахнул палкой. Раздался стук бамбука и тихий треск, шелест одежд и скрип заиндевелой травы. — Сянь Юнь не против, что мы тренируемся у её обители? — заговорил вдруг Меногиас, и голос его был ровным, словно он совсем не устал. Уклон, парирование, отход до пустых домов, в которых некогда жили ученики, треск бамбука о каменную стену. — Ещё в медитации, — бросил Сяо и тихо выдохнул, пользуясь краткой заминкой. Он привалился к шершавой стене, выложенной из камня и извести, и резко оттолкнулся, когда услышал шаги совсем рядом. Подхватил ветряные потоки, беснующиеся в подворотне, и взлетел на покатую черепичную крышу. — Даже если против, всё равно не выйдет! Грохот камня, и Меногиас поравнялся с ним на крыше. Под ногами скользила черепица, вокруг не было ничего, что можно было бы использовать в качестве укрытия — место для продолжения боя Сяо выбрал отвратительное, но он и не думал, что Меногиас за ним последует. Меногиас вдруг перебросил палку в одну руку и сделал выпад — Сяо, выдохнув от неожиданности, шагнул назад, наклонился назад и потерял землю под ногами. Он даже не успел подумать о том, что совсем упустил из внимания, что находился у самого края крыши, как Меногиас бросился вперёд и схватил одной рукой его за грудки. Ворот одежд неприятно врезался в шею, а сводом стопы Сяо уткнулся в изогнутую черепицу. Развёл руки в стороны, будто это как-то поможет сохранить равновесие, которое полностью лежало на воле и желании Меногиаса — если тот захочет, то за долю секунды отпустит утеплённый шёлк. Сяо мог, конечно, второй ногой оттолкнуться от воздуха, как его учил Венти в Цинцэ год назад, и продолжить бой, если бы только в другой руке шисюна не лежала наготове бамбуковая палка. — Глаз Бога, шисюн, — напомнил Сяо, разрубая негромким голосом возникшую на Аоцан тишину. — Мог и не прерываться. Наверное, Меногиас мог чувствовать даже сквозь толстый слой одежд прохладу, которую источал Глаз Бога сам по себе, и тепло с той стороны, которая касалась тела. Резкий порыв ветра взметнул отросшие волосы, и Сяо не смог увидеть, с каким выражением на него посмотрели после тихого напоминания. — Верно, — произнёс Меногиас с лёгким оттенком задумчивости. — В ту секунду не подумал, что ты был выбран Ветром. Сяо прикусил губу, отчего-то чувствуя жар на щеках. — Так больше никто не говорит. — Правда? — Меногиас удивлённо приподнял брови, будто в самом деле только что узнал, что в последний раз так говорили четыре века назад, и цыкнул. — Такая дурость. Так ведь понятнее суть. Через пару поколений люди совсем перестанут понимать, как Глаза Бога работают. Сяо тихо угукнул, но и после этого Меногиас не сдвинулся с места. Ветер снова стих, но они были в горах — не стоило обманываться мыслями, что всё закончилось. Та рука, которой его держали за грудки, мелко дрожала. Отпустил бы уже. Лучше уж так, чем стоять на одном месте без единого движения. — Ты стал медленнее сражаться, — заговорил вновь Меногиас. — Не спишь, ночами где-то пропадаешь. Неужто луна над ивами? Свободной рукой Сяо вцепился в его запястье, всеми силами подавляя новую волну жара на щеках. Венти называл её ветряными астрами. — Даже если так, — выдохнул он и захлебнулся воздухом, когда Меногиас всё же потянул его на себя и помог залезть на крышу, — то что? Меногиас фыркнул, развеселившись. На губах заиграла лёгкая улыбка, а в глазах заплескался странный азарт. — Ну, если ты носишь это тряпьё, то я даже боюсь представить, что о тебе думают. Сяо предпочёл не говорить, что «любоваться луной» он отправляется в одних только нижних одеждах, чтобы верхние не мочить в ледяной реке — Меногиас, должно быть, потеряет дар речи и не сможет и рта раскрыть ещё неделю. При всей своей любви к пьяным выходкам, будь то несерьёзная драка с Босациусом или перевёрнутая с ног на голову чайная плантация в Чэньюй, в вопросах этики и приличий Меногиас был настоящим образцом возвышенного благородства. Он не позволял себе раздеваться до нижних одежд даже в присутствии своих шиди и шисюна, в своём возрасте продолжал стремиться к знаниям и мог с лёгкостью зачитать наизусть любой абзац Пятикнижия, если его очень хорошо попросить. За этот год у Сяо не было возможности спросить, откуда Меногиас получил классическое образование, но почему-то был уверен, что здесь не обошлось без господина Моракса. — Сойдёмся на ничье? — спросил он, и Меногиас, не стирая улыбки, кивнул. На языке завозились слова, которые было просто необходимо сказать: — Это тренировочная одежда. — Конечно, — с готовностью кивнул Меногиас, но Сяо знал — не поверил ни одному слову. А может, был с точностью правительственного советника уверен, что в этой же одежде для тренировок Сяо сбегал ночами любоваться луной над ивами. И ведь не спросил даже, с кем. — Цзинь Пэн-а, — заговорил Меногиас, когда они покинули Аоцан и двинулись по тропе к навесным мостам, — не стоит тебе увлекаться этими ночными похождениями. Сяо бросил в его сторону краткий взгляд, но ничего не сказал. — Ты правда стал медленнее сражаться. Устаёшь быстрее. Сейчас, может, ты этого не особенно замечаешь, но в тот момент, когда твои боевые навыки понадобятся тебе сильнее всего… Из груди вырвался шумный выдох. — Год назад я не спал неделями. Не думаю, что пара дней меня подкосит. Меногиас хмыкнул, и в голосе его явственно звучало сомнение. — Верно, — протянул он и замолчал до тех пор, пока вдали не показались плетёные нити навесных мостов. — Ты скучаешь? Сяо издал вопросительное мычание и повернул к нему голову. Меногиас, заметив, каким растерянным взглядом его окинули, поспешил объяснить: — По старой жизни. Как ни посмотри, всё-таки статус Главы земель гораздо выше Адепта, и на другом конце королевства живут совершенно другие люди, которые даже разговаривают иначе. Сяо тихо хмыкнул. — По главенству над Уван я не скучаю, — уверенно произнёс он. — Слишком большая ответственность, которую сложно оправдать. И даже так найдутся недовольные, которые, конечно, куда лучше знают, как надо было поступить. Хотя… Если честно, иногда мне кажется, что тогда было всё проще. Меногиас чуть сузил глаза и нахмурился. — Война проще? — спросил он, и Сяо мотнул головой. Под ногами заскрипели трухлявые доски навесного моста. — Нет. Просто сейчас я нахожусь среди тех, кто знают, как надо было поступить, а принимает решения кто-то другой. До другого конца моста шли молча. Меногиас резко повернул голову, когда услышал треск, с которым Сяо наступил на одну из досок, и с тщательно скрываемым облегчением выдохнул, когда понял, что никто падать с моста не собирался. — Говорят, власть обременительна, — произнёс он негромко, — но именно она даёт тебе свободу подобного толка. Сяо тихо угукнул и пнул небольшой камешек, который, должно быть, откололся от скалы после того, как корни голой пока ещё мэйхуа сильнее вгрызлись в камень. В конце зимы здесь всё окунётся в яркий красный, и Бонанас исчезнет на несколько часов, чтобы вморозить здешние цветки в лёд. Мелкий камешек простучал по доскам и скрылся за перилами, чтобы встретиться с промёрзлой землёй. — Почему нельзя бесконтрольно создавать деньги? — спросил Сяо, когда они приблизились к следующему мосту, который соединял каменный лес с горой Хулао. Меногиас отчего-то рассмеялся. — Господин Моракс попросил узнать у меня? — подал он голос, и короткий кивок был его ответом. — Тогда, если позволишь, я постараюсь объяснить тебе более понятно, чем было со мной. Сколько сейчас стоит мешок риса? Сяо нахмурился. Не то чтобы он обращал внимание на стоимость тех или иных вещей, когда в последний раз выбирался за покупками вместе с Бонанас, но на ум пришло воспоминание, как он, едва ли располагая особенными средствами, покупал в столице Ассамблеи Гуйли мешок редьки, когда к нему подошёл познакомиться пока ещё безызвестный юноша с напрочь отсутствующими знаниями о хороших манерах. Вряд ли редька и рис сильно отличаются в цене. — Пять монет? Меногиас слабо усмехнулся. — Почти, — сказал он. — Десять. А теперь давай представим, что господин Моракс раздал каждому жителю Ли Юэ по пятьдесят монет, чтобы они купили рис. Что произойдёт? — Каждый купит по пять мешков риса, — протянул Сяо, отчего-то чувствуя себя последним дураком — возможно, потому, что он всё ещё не понимал, к чему Меногиас клонит. — Но у торговца всего сто мешков риса. Значит, купить рис смогут только двадцать человек из всех желающих. Что тогда сделает торговец, чтобы получить наибольшую выгоду? Сяо помедлил. — Повысит цену на рис? Меногиас кивнул. — Может, люди не захотят покупать на деньги, которые им дал господин Моракс, кучу мешков риса, — развёл руки он. — Тогда они пойдут к другим мастерам и торговцам. И каждый будет повышать цену на свои товары или услуги. И так получится, что цены станут слишком высокими, а люди своим трудом зарабатывают не так уж и много, чтобы позволить себе всё. Понизить цены их заставит только государство, а это обойдётся последнему в потерю доверия части своих граждан. А всё потому, что господин Моракс решил создать лишние деньги. За разговорами подобного толка весь путь до обители Хулао смялся и показался в разы короче, чем должен быть. Они пересекли северные ворота и тут же оказались на заднем дворе — к зданию кухни ещё давно привалилась пухлая бочка с водой. К краю цеплялся изогнутым концом металлический черпак, который и подхватил Меногиас, придерживая рукав, чтобы напиться и не намокнуть. Подождав своей очереди, Сяо выпил тоже и утёр подбородок. — Мне надо будет отлучиться в Цинцэ, — сказал он. — Надеюсь вернуться к вечеру. — Не забудь переодеться, — с лукавой улыбкой ответил ему Меногиас. — Если, конечно, это не в Цинцэ у тебя луна поднимается над ивами… Сяо поджал губы, всеми силами пытаясь сделать так, чтобы обращённый к Меногиасу взгляд оставался не впечатлённым. — Шисюн… — протянул он на усталом выдохе, но закончить на успел: Меногиас, прищурившись и приложив к губам палец, растворился в золотой вспышке.