Принцок-с-ноготок

      Список популярных новинок ромфанта — есть, две бутылки пресной воды по ноль пять — есть, тетрадка с карандашом для вычёркивания успешно раздобытого — есть, мятый полиэтиленовый плащ-дождевик — есть, голова на плечах — есть.       — Всё, можно отчаливать, — поделилась с недовольной стоявшей в дверях матерью я. — Желай мне удачи, и я потопала.       — Удача здесь ни при чём, — сухо отрубила та, поднимая к глазам замусоленный любовный роман со страстно целующейся парочкой. — Это твоя обязанность, Изабелла. Зачем вообще рожать детей, кроме как в помощники?       Молча проглотив колкость, я отвернулась и, взявшись за дверную ручку, «отзеркалила» мамину мысль. Зачем вообще такая мать, кроме как для уклонения от детдома? И если я в её глазах простая обслуга, принеси-подай и «добытчица» обожаемого ромфанта, то кто она?       Низенькая, полная, в застиранном и местами дырявом халате, вечными бигуди в химически завитых волосах, нисколько не походящая ни на бесконечных перерожденок, ни на попаданок, ни на просто урождённых принцесс фантастических королевств про которых читала, она почему-то считать себя лучше меня.       Хотя, кто я такая, чтобы судить?       Усреднённого росточка, худощавая, немного нескладная, светло-русыми волосами, остриженными в каре и для пущей игривости — вычитала в одном журнале, что парням нравятся малость инфантильные девочки — связанные в два хвоста по бокам при распущенных же волосах и серьёзными, далёкими от рекомендуемой игривости серыми глазами.       Обыкновенная, скучная, не годящаяся и для распоследнего попаданчества.       — Долго мне стоять? — поторопила мама, отрывая недовольный карий взгляд от книжицы. — Опоздаешь на «КнИгру» — пеняй на себя, Изабелла. Ясно тебе?       — Ага, чего тут неясного-то, — пробормотала я, поправляя сползшую лямку армейского рюкзака и выходя в подъезд. — Скоро буду!       Нормальная мама «угукнула» бы в ответ или пожелала счастливого пути, но моя с громким лязгом закрыла металлическую дверь, наглядно показывая, что назад хода нет. Только вперёд, к злосчастной «КнИгре», проходящей в центральном парке имени Крынского. И разыгрываемыми среди нищебродов, вроде нас с мамой, книгами.       Приглушённая было стрессами оценка собственной внешности естественным образом продолжилась и теперь рассмотрению подлежал шмот. Такой себе, между прочим.       Верх — голубоватый, низ — сероватый, обувка — розоватая. Ещё и обёрнутый на случай всё той же непогоды коричневатый джемпер. Не светофор, но близко, ага.       Беловато-голубоватая футболка с короткими рукавами и зловещим чёрным силуэтом курицы по центру принадлежала к числу моих любимых. Лет пять назад в местном сэконде шла распродажа и никому не нужные майки, футболки и прочие посвящённые уходящему году предметы с животным китайского гороскопа предлагались за четверть цены.       Почему вдруг с курицей, а не петухом? Да кто этих китайцев разберёт, может, для них это одно и тоже.       Сероватым низом обозначались мои старенькие, видавшие лучшие годы, шорты. Уценённые и мало кому интересные, они дожидались меня в метро-ларьке и, видимо, были глубоко прокляты. Потому что владелица неимоверно обрадовалась и дала «в подарок» не только пакет, но и полупустой кулёк карамелек.       Розоватая обувка — кодовое обозначение моих карикатурно выпуклых летних кроссовок. Они, как ни странно, были куплены уже мамой. Да, по скидке, причём в отделе «Всё для детей», куда её однажды занесла нелёгкая. Не совсем по размеру, до крови натиравшие ноги, эти кроссовки едва ли не самое новое, что имелось в моём гардеробе.       Коричневатый джемпер и вовсе представлять отдельно не стоит. Схваченный лет пять назад впопыхах, толком не рассмотренный и преподнесённый в качестве подарка на день рождения тётей Людой, он был, вдобавок, кусачим. Поэтому я до последнего оттягивала неизбежное ношение, ведь после него всё неимоверно чесалось.       Наверное, моего верного спутника в посещении «КнИгры» и прочих околобесплатных мероприятий стоит представить отдельно. Так вот, знакомьтесь, армейский рюкзак Пахомыч, некогда принадлежавший моему безвременно почтившему бате. Цвета хаки, со сломанными застёжками и не отстирываемыми пятнами, он верой и правдой служил сначала отбывавшему воинскую повинность отцу, а сейчас и мне.       Вместе с Пахомычем мы прошли огонь, воду, медные трубы и прочее, что только может пройти завсегдатай буккросингов, приносящий «нихуа», но уносящий оттуда очень даже «хуа».       За источающими сарказм думами, я и не заметила, как добрела до следующего пункта назначения — метро Рудынского. Ирония в том, что я тоже Рудынская и знаменитый спелеолог Рудынский Потап Михайлович приходился мне прапрадедом по отцовской линии.       Ну, а я — Рудынская Изабелла Геннадьевна, соответственно.       Согласна, имечко можно было бы дать и получше, но маму было не переубедить. Ведь Изабелла — это не только сорт вина с клубникой, но и целый сонм западных королев с принцессами. Хотя я всё же склоняюсь в пользу вина, так как расстроенная в претендующих на её руку, сердце и обшарпанную двушку мама частенько заглушала печали выпивкой.       О своём отце, Рудынском Геннадии Васильевиче я знала всего ничего. Нет, он не бросал ни меня, ни маму. Просто ушёл в одну из спелеологических экспедиций и бесследно исчез. Выждав положенные пять лет, мама подала в суд на признание его умершим и таким образом стала счастливой обладательницей двушки, о которой я рассказала выше.       И пенсии по потере кормильца, бездумно тратившейся на всё новые и новые книги о фантастических приключениях наших современниц.       — Мужайся, Белка, годика через три отожмём у неё и пенсию, и долю в квартире, после чего поднакопим денежек и свалим… не знаю, может, в Новоархейск, может, в Сыздавновск, — вполголоса проговорила я, спускаясь в подземку. — Может, вообще за границу переберёмся, кто знает…       Устроившись на свободном месте и прижав к груди рюкзак, я тяжело вздохнула. Ехать никуда не хотелось. Точнее, хотелось, но отнюдь не по маминым неотложным делам.       Просто так погулять в парке Крынского, бездумно попялиться в небо, вытряхнуть из карманов хлебные крошки — да. С притворным нетерпением выпрыгивать из шорт, вытягивая вверх руку, будто знаешь ответ и при удачном раскладе получать за приплясывание на задних лапках вожделенную мамой книгу — нет.       Вытащив из кармана телефон с огроменной трещиной через экран, я сверилась с погодой на сегодня и вновь вздохнула. Натуральное бабье лето, последние тёплые сентябрьские денёчки — и я, груженая книгами, точно ослица.       Несправедливо.       Раздумывая, чем бы заняться до пересадки, я врубила соцсеть и зашла в чат нашего класса, восьмого «б». Втайне, конечно, рассчитывала на сообщение в личку, но кому я нужна?       Пролистывая чат, ощущение собственной ненужности лишь обострилось: одноклассники обсуждали либо проведённые по заграницам летние каникулы и хвастались фоточками, либо скидывали всё те же фоточки из мест выходного дня. Того же Крынского, например.       И тут мне в глаза бросилось сообщение Ленки Пересветовой, состоящее сплошь из восторженных стикеров, эмодзи и восклицательных знаков. Отбрасывая мишуру, выходило, что она повстречала «парня своей мечты». Фото парня, разумеется, прилагалось.       Недоверчиво хмыкнув, я развернула его и ахнула. Потому как мне впервые захотелось сделать чужую мечту своей. Нет, серьёзно, рыжий, зеленоглазый, моднявый и стройный парнишка, запечатлённый дрожащими руками Ленки на телефон, выглядел потрясающе.       Особенно потрясающее это воплощение девичьих грёз смотрелось на контрасте с простыми смертными, в роли которых выступали три невзрачные фигурки: две девушки и один парнишка.       Женская особь под номер один, вероятно, была анимешницей или панком, в противном случае объяснений её насыщенно-зелёному цвету волос попросту не имелось. Не фея же она, в самом-то деле! Женская особь под номером два выглядела ничуть не лучше меня, разве что одета малость почище и чуть откормленнее. Мы, нищеброды, друг дружку с первого взгляда опознаём, ха-ха.       Неучтённый мужской субъект, кстати, тоже выглядел неплохо, но что-то в нём отталкивало. Снисходительный взгляд, с которым он смотрел на простушек лучился непередаваемым шовинизмом, а горделивая осанка выдавала желание охмурить всех женщин мира.       Короче говоря, он напоминал обчитавшегося маминых журналов типчика, делавшегося особый акцент на колонку советов «Стать альфачом за двадцать четыре часа может каждый».       «Тоже мне, альфач», мысленно фыркнула я, разглядывая блондина. «Заголовки пишутся так, чтобы читаться и продаваться. Для становления желанным самцом в диапазоне от шести до шестидесяти, нужно иметь обладать хоть какими-то задатками».       Даже такая лохушка, как я, в курсе.