Принцок-с-ноготок

      Тревожно-розовые цвета, окрасившие небо, возвестили о наступлении сумерек. Отметая всякие неуместные лиричности, вроде того, как чудесно выглядит не загрязнённый фабричными отходами пейзаж, я уселась на кровать и потянула носом.       Будь я героиней любимой маминой истории, в воздухе непременно витал бы «терпкий аромат опасности, смешанный с мускусом» или нечто подобное, но мой нос не чуял ничего, кроме осенней свежести, стряпни и животных.       По-хорошему, стоило на этом закончить и, пристроившись рядом с верным Пахомычем, начать сборы, но… Хотелось верить в то, что тётка Зинка — хорошая. Всё говорило против моего странноватого, нелогичного желания, включая последнее сообщение Феодоры-Фэй и всё же… всё же…       Хотелось заиметь нормального родственника.       «Белка-а», напомнил о себе далеко не куриным шипением Аслан и, неуклюже взмахнув крыльями, устроился рядом. «Время не ждёт. Рюкзачишко перетряхивай и айда думы думать».       — Ну, предположим, я уже, — рассеянно отозвалась я и, подперев рукой подбородок, занялась думскроллингом. — О, Микуша активизировалась, объяву о новой «КнИгре» вывесила.       «У нас тут вопрос жизни и смерти, а она за какими-то там человеческими знаменитостями шпионит», проворчал «ололос», искоса заглядывая в телефон. «А? А? А-а-а?! Как ты, говоришь, её зовут?»       — Василиса Микулишна, — слегка удивлённо повторила я. — Известная буктьюберша с огроменной фанбазой, тонной подписчиков и неисчислимыми коллабами. Настолько популярная, что даже издательства вынуждены выстраиваться в очередь ради простого сотрудничества. Мамина любимка. А что, интересно?       Промямлив что-то непонятное и пригладив вздыбленные перья, Аслан отполз на другой конец кровати. Терпеливо подождав очередных комментариев, но так и не дождавшись, я вновь погрузилась в изучение соцсетей.       За время пребывания в курятнике мама успела наспамить десятком фотографий пляжей, пальм, моря и едален, всем своим видом показывая, как же ей хорошо без меня отдыхается. И каждая такая фоточка сопровождалась требованием соответствующих реакций.       Исправно проставив везде «сердечки», я развернула школьный чат, в слабой надежде на то, что кто-нибудь заметил отсутствие Рудынской Изабеллы Геннадьевны. Напрасно, разумеется. Чат кипел, бурлил, делился фотками и голосовухами, но долгожданного «белка где» не прозвучало.       Казалось, вычеркни меня из жизни сейчас — и ничего толком не изменится.       От соцсетей я переключилась на смс-ки, уверенно перетряхивая закрома, удаляя спам и добавляя в избранное коротенькие, безграмотные послания Феодоры. Маленькое, слабенькое мечтание вновь подняло голову, но почти сразу уронило её на хлипенькую шейку: никаких новых сообщений.       Никакой поддержки.       Знаю, глупо ждать поддержки от человека, с которым познакомился два дня назад, но постоянно находиться на «самообеспечении» тоже невозможно. Бесконечные мамины книжки по мотивации, позитивном мышлении и чакрах со мной, конечно, не согласились бы, неустанно твердя, что «всё в твоих руках».       Только вот ни одна из этих дорогущих книженций — вы видели цены на нехудожку, включая электронные версии?! — не помогла ей ни выбраться за пределы уютной клетушки женских романов, ни осознать, что она давным-давно мать, ни начать работать над собой. Она по-прежнему витала в облаках, задумчиво выдувая сигаретный дым в кухонное окошко и по-прежнему ждала «Того, кто всё изменит».       Человека или случая — не так уж и важно. Главное, чтобы этот неучтённый фактор взял на себя ответственность за предстоящие перемены, вцепился маме в руку и протащил по устланной розами тропке к стоящему в центре Дворцу.       — Любопытно, кто в таком случае возьмёт ответственность за меня? — в расстроенных чувствах пробормотала я, едва удерживаясь, чтобы не швырнуть мобильник на пол. — Офигительно устроилась… Почему я в свои пятнадцать должна нести ответственность за мать, её настроение, поведение, увлечения?!       «Так не неси», беспечно предложил «отмерший» Аслан. «Она — взрослая женщина, а ты — ребёнок… если верить вашему человеческому законодательству, года на три ещё точно».       — Легко сказать, — продолжила я, чувствуя, как по лицу начинают струиться слёзы. — Если… если я не буду нести ответственность, то меня задвинут в дальний угол чулана, к нелюбимым, никчёмным игрушкам, годящимся разве что на пылесборники. Для мамы я не «ребёнок», а специально рождённый «помощник».       «Стаканоподаватель?» насмешливо уточнил Аслан, чьё оперение в лучах заходящего солнца выглядело темнее обычного. «Нет, Белка, ты именно что ребёнок и нет ничего плохого в том, чтобы быть тем, кто ты есть. Ох, кста-ати, я же ненамного старше тебя, выходит. Мне восемнадцать стукнуло».       — А в жизни? — задалась новым вопросом не слушавшая разглагольствования никогда не знавшего ни нужды, ни нелюбви «ололоса» я. — Что ждёт меня в целом? Полнейшая бесперспективность, приправленная забегами на книжные развалы, буккросинги, сайты типа «отдам даром» и прочее? В финале — досмотр впавшей в маразм матери, воображающей себя королевой Филлитьель, наделённой огромной колдовской силой и окружённой невообразимым количеством поклонников? Наша двушка в таком случае выступит заслуженной наградой, но кому она будет нужна, если жизнь, по сути, просрана?!       «Ой-ой-ой, ты сама недалеко от маменьки ушла», неожиданно огрызнулся товарищ птицын. «Или успела забыть загаданное желание насчёт принца? Твоя мама хочет себе принца, ты хочешь принца… почти все девушки мечтают о принце, который… дай подумать… слёзки утрёт, к сердцу прижмёт, угадал? Так не бывает, милая!»       — Бывает, — развернувшись к «ололосу», я пылко шлёпнула себя по груди. — Бывает! Феодора-Фэй и неведомая Кира тому подтверждение. Спокойный и надёжный принц Рейджин Запада чего-то там — Фэй, коварный, но симпатичный Ленард Востока чего-то там — Кире. А я… а мне?!       «Тебе — рука в говне», неприлично сострил Аслан. «Каждому своё, Белка. Возможно, желанный принц уже притаился за поворотом, а ты рискуешь спугнуть его своим нытьём. Чем разводить сырость, займись рюкзаком, вещей должно быть по минимуму».       — Бессердечный, — шмыгнув носом, заявила я, поднимая рюкзак. — Ни капли сострадания!       «Кому-то же нужно думать, пока твои мозги в отключке», чёрный кур многозначительно похлопал себя крылом у предполагаемого виска. «Причём за двоих, с удвоенной нагрузкой соответственно. Успеешь нарыдаться, серьёзно».       Возразить не удалось, и я поспешила развести бурную деятельность, обложившись нехитрыми пожитками. Придирчиво рассматривая бесконечно-унылую череду футболок и дешёвые штаны, я решила оставить по одной паре, складировав остальное «для видимости» на стуле. Определиться с обувью было гораздо сложнее: добротная и тяжёлая, она виделась необходимостью, но…       Ключевое слово — тяжёлая.       Ночное бегство с Имитаторами на хвосте наглядно доказывало, что каждый грамм имеет смысл. Избитые лямками Пахомыча лопатки подтверждали всенепременность жертвования и я, испустив тяжёлый вздох, пристроила запасную обувку под стулом.       С мелочёвкой проблем не возникло: нижнее белье, лифчики, резинки-заколки и прочая лабуда уверенной горкой завалили подоконник. Чуть поколебавшись, я присоединила к ней прочитанную до половины «Сто первую жизнь» Искоркиной.       — Узнаю ли я когда-нибудь, чем закончилось дело? — шепнула я, поглаживая твёрдый корешок. — Кажись, всё. Можем потихонечку выдвигаться.       Резкий переход от заката к сумеркам и от сумерек к кромешной тьме застал меня врасплох, и я щёлкнула выключателем лишь в последний момент, обеспечив ночных мотыльков, чёрных жуков и всех-всех-всех пристанищем на ночь. Добрая половина моих одноклассниц завизжала бы при виде живности, но я, напротив, приободрилась.       Одинокая электрическая лампочка, торчащая ровно посередине потолка, осветила моё временное пристанище, заставив неиллюзорно взгрустнуть. Два выкрашенных светло-коричневой краской стула, где я успела разложиться, в изножье кровати — массивный деревянный шкаф, рядышком — картина «Неравный брак».       Пружинистая кровать стояла у окна, которое нам в процессе бегства, очевидно, предстояло выбить, чтобы успешно выкатиться в маленький палисадник с ореховыми деревьями. Далее — через забор и к болотам, марш-бросок сквозь которые нам обеспечивало непревзойдённое «ололосское» колдунство разряда «путевое».       Временно расколдовавшийся Аслан деловито проинспектировал рюкзак особым заклинанием и, убедившись, что до сих пор не проклюнувшееся яйцо василиска надёжно зажато моей девственной подмышкой, объявил:       — Ждём.