Принцок-с-ноготок

      Коллективный разум — штука мощная. Вдвоём с Волькой и умалишённым Асланом мы бы, пожалуй, тут такого напридумывали — закачаешься и в прямом, и в переносном смысле.       Теперь же, когда на нашей стороне находилась перекошенная от необходимости нести какую-никакую ответственность Феодора-Фэй, стебающая её во все поля енотиха Кира и отирающиеся на втором плане (не)принцы, будущее выглядело если не кристально ясным, то относительно достижимым.       Расслабляться, впрочем, не стоило: зеленовласка по-прежнему была себе на уме и лишь граничащее с агрессией заступничество Вольки-Вольдемара-Скайлака-Жаворонкова-Мессира-и-плевать-кто-он-там-ещё удерживало её в рамках сотрудничества. Искрящееся между ними напряжение достигло апогея в момент нечаянного — реально нечаянного, не как в ромфанте — соприкосновения пальцев, распростёртых над яйцом василиска.       Вслед за ним послышался страшный треск, прогремел гром, замелькали разноцветные пятна и разлетевшиеся во все стороны ошмётки каменной скорлупы явили тощее, розоватое, подслеповатое и ни на что не годное… нечто.       Уродливое, склизкое, дрожащее, лишённое подобия чешуи, оно мелко-мелко дрожало. Затем потянуло носом, обрадованно запищало и деловито пошлёпало ко мне, виляя таким же голым и противным хвостом.       — Твой фамильяр, — обрадовал меня Волька, дуя на раскрасневшиеся от взаимодействия то ли с Феодорой-Фэй, то ли с василиском пальцы. — Воспитывай как следует, редкость неимоверная. И не обращай внимания на слепоту, он ещё маленький.       «Неимоверная редкость» согласно заверещала и торопливо засвидетельствовало довольство моей персоной, вскарабкавшись на шею и обвиваясь вокруг неё ярко-розовым шматом мяса. Как и всякая порядочная ящерица, мой питомец был ужасно холодным, а я представлялась ему неплохой грелкой.       — Порешали? — нетерпеливо забарабанила по столу Кира и, дождавшись утвердительного кивка мессира, сложила ладони рупором: — Эй, ребята! Мы всё! Прохождение Бельчонку составили, зверюшкой-фигнюшкой обеспечили… Зна-ачит, можно и пожрать!       — Мы тут, понимаешь, судьбу человеческую правим, а кому-то лишь бы пожрать, — недовольно прошипел Волька. — И чего только этот Восточнодоменский в ней нашёл?       — Совместимость, — игравшая на губах Феодоры-Фэй лёгкая полуулыбка переросла в ехидный оскал. — Выразиться конкретнее или сам догадаешься, Скайлак?       — Тьфу, какая гадость! — возмутился «мессир». — Да лучше век девственником быть, чем… чем такое. Хамоватая, нагловатая, невоспитанная, раздражающая. Намного хуже тебя, хотя, казалось бы, дальше некуда, Доринкорт.       — Благодарю за комплимент, — тихо рассмеялась Феодора-Фэй. — Имей в виду, ты мне тоже не очень-то нравишься, Скайлак, и, если однажды вздумаешь обратиться ко мне «просто так» — пеняй на себя. Таким как мы…       — …попросту нельзя пересекаться, — подхватил Волька и взаимная неприязнь резко сдала под натиском отчётливой грусти. — Что я, что ты — заложники доставшихся судеб. Белка способна выбирать, а мы… мы… всегда возвращаемся назад по собственным следам.       Воцарившаяся за столом атмосфера отчетливо завоняла тленом, безысходностью и прочими печальками из молодёжных пабликов по типу: «Сижу, грущу, тёплой какавой горлышко полощу», так что я осмелилась влезть:       — Почему ты называешь его «Скайлаком», если он — «Жаворонков»?       — Потому что его настоящая фамилия — Скайлак, как и моя — Доринкорт, — Феодора-Фэй слегка отмерла. — Неприязнь на почве инаковости — частое явление в вашем мире, поэтому мы стараемся выбирать аналоги. «Феодора Далматова» вместо никому не понятной «Фэй Доринкорт», «Александр Астафьев» вместо невразумительного «Рейджин Западнодоменский» и «Жаворонков» как обрусевший вариант «Скайлака».       — Они все просто нелюди, — хлёстко заявила нисколько не обидевшаяся на резкую характеристику «мессира» Кира. — Тут либо принять, либо от греха подальше бежать. Без исключений. Мы с тобой, Белочка, одарённые, но таки люди, нам проще. Им же вечно приходится шифроваться и притираться, из страха, что наше прогрессивное общество наставит вилы.       Верно.       — Что у тебя за дар? Ох-х, Аслан, не бузи! — вконец затисканный «ололос» успешно вырвался из моих объятий и рванул к забору. — Со мной-то всё понятно, хрестоматийная Рудынская, осенённая благодатью Камнетёса, но ты… честно, не кажешься… выдающейся. Уж извини.       — А я просто вижу всякое, — равнодушно зевнула та, не находя нужным прикрыть рот. — Не как Фэй с подсветкой двадцать четыре на семь, но тоже вижу. Призраков, в основном. И… Лёнчик, как там дальше-то было?       — Существ тонких материй, — охотно подсказал блондинистый Ленард-Лёнчик, не отрываясь от мангального священнодействия. — Мороки, астральные проекции, ненадолго покинувшие тела души, порождения тёмной магии — вот это вот всё, Кирочка. Чужие души тоже видишь, как есть, особенно, если те осквернены.       — Ну, ты его слышала, — лениво взмахнула рукой «енотиха». — Сказала бы, что мы с Фэй — коллеги, но мы ни разу ни коллеги и она — долбаный нелюдь. От человека разве что оболочка.       — Спасибо на добром слове, — отозвалась моя прошлая, настоящая, а теперь и будущая благодетельница. Что ж ты со мной водишься, если я такая нехорошая личность?       — Просто потому что, — огорошила её ответом Кира. — Ребят, вы там скоро? Мы, тащем-та, голодаем.       Невоспитанность невоспитанностью, но слова «духовидицы» были подобраны с ювелирной точностью и (не)принцы удвоили усилия, дабы не оставить своих дам голодными. Будь я прежней «Белкой», наверняка бы позавидовала, повздыхала и позаламывала руки, но титул «Рудынской» взывал к благопристойности.       Да, куча принцев. Да, только протяни руку. Да, все, как один, не мои. Да, обидно до слёз.       Обижаться, правда, без толку: никто из них ничего мне не обещал и сразу ясно давал понять, что безнадёжно занят. Рыжеволосый красавец взял в оборот меланхоличную провидицу Феодору-Фэй, ни капли не интересуясь мнением последней и пёр напролом, не принимая отказов.       Эдакий «арбузер», делающий всё по-своему.       Ларион-Ленард-Лёнчик, активно пытавшийся от меня избавиться даже при прямой просьбе Феодоры-Фэй вообще не внушал доверия и за холёным, утончённым личиком отчётливо виднелась паскудная душонка. Беззаветная преданность его душонки енотихе Кире виделась сомнительной, но принимая во внимание слова Фэй насчёт совместимости, приходилось признать, что «страстное переплетенье тел» иногда тоже решает.       Эротоман несчастный.       Волька-Вольдемар — орешек покрепче и, чего греха таить, «тёмная лошадка» на фоне остальных (не)принцев. Учитывая то, с какой лёгкостью он всех сюда согнал, его положение явно не ниже королевского, а виртуозность «припахивания» несогласных говорила о задатках лидера.       Тоже, демонюка несчастная, ничуть не лучше.       Где-то там его поджидала девочка с золотистыми хвостиками по имени Ася, на которую мне выпала сомнительная честь быть похожей. Острая тоска по девочке Асе и стала причиной, по которой Волька-Вольдемар взялся мне помогать, никак иначе.       Нужно бы радоваться чистоте его помыслов и отсутствии двойного дна, но никому из присутствующих я не нравилась сама по себе и каждый из них, можно сказать, попросту развлекался. Единственный, кто видел во мне «меня» — Аслан, который сейчас бодро шнырял обычной чёрной курицей.       Отврат.       Хотелось встать из-за стола, выпрямиться, ударить кулаком в грудь, заявить о себе, но я прекрасно понимала, чем может закончиться такой выпендрёж и что со мной могут сделать утратившие интерес нелюди и кое-как сдерживалась. Нарочитая показушность вела к неминуемой гибели с перечёркиванием всех возможных вариаций горе-судьбинушки, небрежно выведенной на клетчатой бумажонке Феодорой-Фэй.       — Всё будет хорошо, Изабелла, — последняя словно бы откликнулась на мои мысленные вопли и несильно сжала мои пальцы. — Скайлак обо мне невысокого мнения, но я, по-своему, забочусь о тебе. Твой дар велик и окажет большое влияние на весь Одерес. Кто был ничем, тот станет всем — такова уготованная тебе участь.       Пустые слова.       Во мне нет ничего особенного: ни внешности, ни приданого, ни характера, ни магических способностей. Прихваченная «по случаю» рассеянным «ололосом» Асланом, я медленно иду ко дну под тяжестью сложившихся обстоятельств. Фамилия «Рудынская» — тоже ноль без палочки, вдобавок больно бьющая по самолюбию.       Ничем — и вдруг всем!..       — Будем посмотреть, — отделалась окололитературным мемасом я, втягивая носом божественный аромат жареного мяса. — Нет, не так… пожуём — увидим.       И принялась вооружаться столовыми приборами.