Пересекая бесконечность

      Звонкая мелодия пастушьей дудочки раздалась над колосьями. Переливы музыки звали, просили, привлекали.       Молодой пастух, уже не юноша, но ещё и не взрослый, живущий в деревне, что расположилась совсем недалеко от поля, в Старолесье, звал Хранителя второй раз за эти несколько дней.       Пастух играл уже не первую минуту, полевик всё не являлся. Время текло, ноты сменяли одна другую и, когда человек уже начал уставать, подул ветер, колыша колосья, и будто из травы выросла мужская фигура.       Хранитель поля был не самого высокого, однако и не самого низкого роста, имел длинные волосы пшеничного цвета и чуть менее длинную бороду. Глаза его были жёлто-оранжевые, чем-то напоминающие колосья зрелой пшеницы. Руки его, весьма худые, были исчерчены нитями зелёной травы, одет он был в белую рубаху и тёмные штаны.       — На кой зовёшь ты меня столь скоро? — просвистел полевой, подходя к пастуху, — договор мы составили, чего ж боле хочешь от меня ты?       — Не оскорбление, а прошение к тебе у меня, — произнёс пастух уважительно, — договор заключён, но пропали две скотинки, а остальные напуганы были, умчаться хотели. Парень наш, деревенский, о страшных звуках говорил, пока работали мы в дальней части поля. Звуки, не людьми издаваемые будто.       — И думаешь ты, что я то был? — удивился полевик, — нет, я долг свой соблюдаю, пока дары мне достаются, да пока уважаете меня вы, — он покачал головой.       — Но звуки были, парень наш не выдумал, уверен я в этом. Уж окажи услугу, найди ты причину испуга скота, да пропажи его, а мы тебя отблагодарим, — на самом деле, откажись Хранитель леса, пастух не знал, что можно было сделать.       — Попробую я, — после небольшой паузы произнёс полевик, — недавно, говоришь, так когда случилось это? Ближе к дню, вечеру?       — Да в полдень прямо и произошло то, — после недолгий раздумий произнёс пастух.       — В полдень? — страшно удивился полевик, — так, думаю, что знаю я, отчего звуки вы слышали, да скотина ваша померла, — произнёс Хранитель поля, — нельзя в полдень работать, хоть где, — сказал он, — полуденница пришла на поле.       — Полуденница? Уйдёт ли?       — Уж не знаю, уйдёт аль нет. Поговорю я с ней, но обещать не стану, — произнёс полевик, а после сделал несколько шагов назад и растворился среди травы.       Полуденница была одета в длинное белоснежное, почти сияющее, платье. Её волосы цвета ржи падали до колен, худая рука держала рукоять косы, которая тащилась следом за высокой фигурой, удивительным образом не повреждая колосья.       Полевой пока ни разу не подходил у ней, только наблюдал, находясь на расстоянии. Он знал, что она замечает его. Но не приближается.       — Кровь не идёт тебе, — спустя несколько дней полевик всё же подошёл к полуденнице, что стояла над мёртвым, изувеченным телом одного из деревенских, который так неудачно вышел в поле в полдень. Подол её платья был обрызган кровью.       — Мне всё равно, — отозвалась полуденница.       — У меня договор с людьми. Здесь они не должны быть в опасности. Ты его нарушаешь, — заметил Хранитель поля. Согласно своим же словам, он должен был изгнать полуденницу что, теоретически, даже было в его силах, но полевик просто стоял у неё за спиной. Она смотрела на поле вокруг, есть ли ещё люди, зашёл ли кто работать. Он смотрел то на неё, то на труп человека, что лежал у её ног.       — Мне всё равно, — ответ её не менялся.       — Тебе стоит уйти, — произнёс он, — недалеко есть ещё поле…       — Нет, — категорично отозвалась полуденница.       — Тебе так нравится здесь?       На этот раз ответ прозвучал далеко не сразу, но был всё так же короток.       — Да.       — Нельзя, чтобы все погибли, — произнёс Хранитель. Это было в их власти, убить всех, заставить людей уйти, исчезнуть, но это было неправильно.       — Не все погибнут, — возразила Полуденница, — либо они глупые.       Полевик хмыкнул.       — Солнце уже не в зените, — проговорил он после небольшой паузы, — пойдём, — он протянул руку.       Полуденница посмотрела на него светло-жёлтыми, почти белыми глазами. Она не сказала ничего, но через несколько секунд взяла полевика за протянутую ладонь.