Пересекая бесконечность

      Пришла зима.       Снег выпал за день, даже за ночь, закрывали глаза — вокруг лишь голые деревья, да подгнившие листья на земле, а открыли — всё укрыто снежным покровом. То тут, то там раздавались восторженные детские крики. Наступал новый период, как и год назад, когда иные традиции были принесены зимой.       — Как красиво… — завороженно выдохнула Ида, маленькая девочка, стоящая рядом с окном. На стекле словно проросли красивые, разнообразные узоры, выполненные из тончайших ледяных нитей. Ида прислонила пальчик к стеклу. Холодное. Рисунки были похожи на цветочки, морозные, с острыми лепестками, но очень красивые.       — Ида! Иди сюда, завтрак уже! — раздался голос матери из соседней комнаты, и девочка, последний раз глянув на стекло, побежала завтракать.       Следующим днём первое, что сделала девочка, это подбежала к тому самому окну ещё раз. Цветочки были уже другими, но всё ещё были цветами, странноватыми, бело-голубыми, холодными.       Узоры-растения вились по краю стекла, а посередине, будто в рамке, находился неровный завиток. Будто птичка. Ида, хихикнув, открыла рот и подула на стекло тёплым воздухом. Окно стало мутным в этом месте. Ида подняла свой маленький пальчик и написала: «птичка». Получилось так, будто картинка, тот самый кривой кружок, был подписан. Девочка восторженно подпрыгнула и побежала к матери. После завтрака Ида пронеслась мимо окна, не посмотрев на стекло. Её ждал очередной увлекательный день.       Снегопад следующий ночью был ужасающе силён. За окном была сплошная белая стена, выйти на улицу было совершенно невозможно. Метель закончилась уже почти днём. Ида, хоть уже и завтракала, только с исчезновением снега, летящего с неба, вспомнила, что сегодня не рассматривала узоры на окне. Девочка поднялась с табуреточки и направлась к тому окну. За стеклом, на улице, всё было укрыто толстым-претолстым покрывалом снега. Узоры от мороза по краю окна сохраняли форму цветочков, а вот в середине был очень кривой, но большой круг с полосками. Присмотревшись к нему, Ида распознала в этом узоре птичку со сложенными крыльями, но без особых деталей. Девочка подула на стекло, согревая его кусочек своим дыханием. «Красиво», пальцем начертила она слово. Ида стояла и смотрела, как со стекла постепенно исчезает мутное пятнышко вместе с надписью на нём. Как только оно полностью исчезло, Ида подула на стекло ещё раз. «Котика», — написала она. Надпись растворилась под силой мороза. Девочка ещё недолго постояла у окна, но вскоре ушла.       На следующий день, подойдя к стеклу, девочка увидела несколько кривых морозных линий в обрамлении вечного цветочно-снежного узора. Ида приложила палец к стеклу и стала водить им по прозрачной поверхности. Небольшой круг, два уголка сверху, три резких полоски с одного краю, да два с другой.       — Котик! — обрадованно воскликнула девочка.       На стекле она вывела: «очень похоже!». Завороженно рассмотрев морозный рисунок, девочка задумалась. Кто ещё был столь красив, чтобы появиться на этом окне? «Зайчика», — наконец написала Ида.       И силуэт зайчика действительно появился в окне на следующий день. Резкие, угловатые морозные штрихи были красивы.       После этого Ида, долго думая, что же попросить, наконец решилась: «Тебя».       Она не была уверена, что делает всё правильно, но в то же время, она верила, что ничего страшного не произойдёт. Спустя несколько десятков минут Ида, увлечённая игрой с детьми из соседних домов, напрочь забыла об этой надписи.       А на следующий день мороз ударил сильно, страшно. Выходя на улицу, все открытые части тела замораживались мгновенно, в домах, несмотря на печи, было несколько прохладно. Вьюги не было, но это не спасало от пронзительного холода.       Сидя в комнате и неумело держа в руках веретено, Ида вдруг заметила новый узор на окне. Всё стекло было бужто изрезано резкими штрихами, составляющими цветы, снежинки, завитки, будто вьюг и метелей. Узоры были настолько частыми и подробными, что посмотреть на то, что было за окном, было практически невозможно. Только посередине окна было два небольших просвета, что пересекались вертикальными линиями. Эти пустоты до странного жутко напоминали чьи-то глаза.