Змеиная Радость

      — Если будешь себя плохо чувствовать, то скажи, — они подошли к авиетке , мотор которой гудел во всю и, если подойти ближе, грохот её двигателя заглушал все остальные звуки. Брюс хотел было помочь Джокеру подняться по трапу, но змей и сам ловко справился с этим. Проскользнув внутрь, змеиный хвост медленно втянулся внутрь аэроплана, как если бы он был спагеттиной, что исчезает во рту у обедующего.       — При взлете может заложить уши или начать тошнить, — скромный багаж Брюса уже был в грузовой отсеке, а Джокер отправлялся налегке, хотя Брюс не был уверен, что нагу в принципе было, что брать.       — Спасибо за заботу, дорогуша, — Джокер ехидно заулыбался, разглядывая внутренность кабины. В хвосте авиетки была расположена специальная платформа с несколькими ремнями и подобием модифицированного кресла — эта конструкция была собрана специально для Джокера, «special» для его удобства, так сказать. Глядя на нага, Брюс мог уверенно сказать, что ему данная забота не внушала доверия. Джокер придирчиво оглядел конструкцию из ремней, железа и составных кресла и, повернувшись к Брюсу, саркастично приподнял брови, — Я мог бы пошутить, что я удивлён твоими склонностями, Брюсик, но я выше этого.       — Это для твоей же безопасности при взлёте и посадке, не надо на меня так смотреть своими глазищами. Садись, я помогу тебе закрепить хвост.       Видя, что Джокер не торопится исполнять просьбу, Уэйн тяжело вздохнул, понимая, что сейчас Джокер разыграет какую-нибудь сцену.       — Оу, я смотрю ты и сам понимаешь, как это выглядит, — наг хмыкнул, наконец подползая к креслу, садясь в него и размещая свои чресла так, чтобы Брюс мог закрепить почти всё ремнями, а то, что не в ходит в «почти», Брюсу придётся самому подвинуть и разместить в нужной позе. Джокера забавляло то, как учёный с сосредоточенным видом старается обеспечить нагу полную безопасность.       — Брюси, прости, что отвлекаю тебя, а какое «стоп-слово»?       Когда со всеми ремнями было покончено, Брюс провел ладонью вдоль по хвосту, посчитав правильным проигнорировать комментарий нага.       — Удобно? Не давит, не трёт?       — Ммм… Дай подумать, хочу ли я покапризничать или нет?.. Ладно, пощажу твои нервы.       — И за что же я награждён такой щедростью?       — Я просто невероятно добрый наг, мышка, тебе стоит ценить это.       Брюс только хмыкнул на это, садясь на свое кресло около иллюминатора, пристегиваясь и говоря пилоту, что они могут отправляться.       Как Уэйн и говорил, после того, как самолёт взлетел и стабилизировался в полете, Брюс расстегнул пару ремней на Джокере, чтобы в полете наг не был стеснен.       — Как себя чувствуешь?       Освободив нага, Брюс уже привычно, почти как в кресле-мешке, устроился в кольцах змеиного хвоста.       — Ты заставляешь моё скромное сердечко трепетать в сладкой истоме от радости от твоей опеки, Брюсиии!       — Вот только язвить не надо, я ведь правда переживаю, вдруг тебя тошнит? Я может и выдержу вид твоего непереваренного обеда, но вот за пилота не ручаюсь, Джей, — Брюс сам не смог удержаться от улыбки, когда Джокер разразился громким хохотом, хотя его смех — это далеко не то, что могло бы у нормальных людей вызвать улыбку. Смех Джокера был лающим, хриплым и звучал так, как будто это не простая реакция на что-то забавное, а защитный механизм, как у психически неуравновешенных людей. Смех Джокера напоминал смесь нервного тика и хрипов от нехватки воздуха, как что-то, что причиняет боль где-то глубоко в грудной клетке, и эта боль жгучими и тяжёлыми реками разливается по всему телу.       — Поверь, если меня начнёт тошнить, ты узнаешь об этом первым. Я специально постараюсь, чтобы мой обед попал именно на тебя. Буду подобно заботливой птичке-мамочке, чирик-чирик, Брюсик!       — Это даже для меня мерзко, Джей, — шутливо морщась, улыбаясь уголком губ, скривился учёный. Уэйн бы и дальше продолжил волнительный анализ смеха Джокера, но сам обладатель этого смеха умело отводил от тяжёлых мыслей собеседника.

***

      Выйдя из самолёта, Брюса первым делом встретили объятиями. Встреча с близкими людьми оказалась более, чем желанной. Уэйн даже удивился тому, насколько сильно успел соскучиться по любимым сердцем людям. К слову близкий круг общения брюнета состоял всего из нескольких лиц, которых можно было бы пересчитать на пальцах одной руки.       — Очень рад вас видеть, Брюс.       Выпустив воспитанника из объятий, пожилой дворецкий окинул учёного внимательным взглядом, как и много лет назад, когда Брюс был ещё совсем юным, а у Альфреда в волосах ещё не было седины.       — Я тоже соскучился, Альфред. К слову, я не один.       Уэйн обернулся, смотря как из самолёта не торопясь по трапу спускался Джокер, жадным взглядом осматривая все вокруг. Поддавшись радости от встречи с близкими, Брюс, к своему удивлению, даже на миг забыл про нага. Джокер же, наткнувшись глазами на Брюса, ускорился, целенаправленно устремившись к Уэйну. Сам Уэйн отметил эту торопливость, что чуть прельстила ему. Посмотрев на Альфреда, Брюс убедился, что дворецкий не выглядит напуганным, но зато чуть настороженным, но от этого не менее удивлённым видом нага.       — Альфред, это Джокер. Джокер, это Альфред. Буду надеяться, что вы поладите.       К удивлению Брюса, наг промолчал, только сделав пару кругов вокруг дворецкого, рассматривая старика со всех сторон, наклоняя голову и так и сяк, напоминая в этот момент птицу.       — Очень рад увидеть и познакомиться с вами, мистер Джокер, — Альфред не был смущён таким повышенным интересом к своей натуре, лишь оставался стоять неподвижно, давая себя рассмотреть.       — Всё прекрасно, но сделай одолжение, не называй меня так больше. Пха! Что вообще за обращение «мистер Джокер»? Самому не смешно? — наг весело загоготал, не обращая внимания на непонимающий взгляд дворецкого и осуждающий взгляд Брюса.       Брюсу, к слову, помимо самого сказанного змеем, в добавок совсем не нравилась интонация в голосе Джокера. С самого отлёта в груди учёного поселилась необъяснимая тревога, вызванная изменением поведения нага. Уэйн мысленно отговаривал себя от накручивания, загоняя свое волнение поглубже и стараясь не обращать внимания, обвиняя самого себя в паранойи, хоть и понимал, что это не пустое волнение. Джокер на самом деле стал вести себя грубее с окружающими и холоднее по отношению к Уэйну.       Закончив изучение старика, наг снова переключил внимание на пространство вокруг, цепляясь взглядом за все: посадочная полоса, далёкий шум, каменные постройки. Джокера разрывало от интереса ко всему и моментами можно было наблюдать, как наг метаться из стороны в сторону, не зная, на что лучше обратить больший интерес.       — Кажется у меня сейчас открутится голова. Знаешь, как у игрушки, с которой слишком неосторожно поиграли. Но думаю, это достойная жертва для утоления интереса. Уэйн, ты будешь обязан показать мне всё. Наблюдать за аборигенами в джунглях интересно, но изучать что-то настолько масштабное и рукотворное людьми настолько развитыми в разы занимательные!       — Не уходи далеко. За нами должна приехать машина и первое время придётся побыть в научном центре. Боюсь, просто гулять по улице города тебе не дадут, — как бы Уэйн не хотел, но приходилось отрезвлять Джокера. Наг и так не отличался излишним спокойствием, а сейчас Джокер и вовсе выглядел перевозбужденным настолько, что в пору говорить о его возможности взорваться, как слишком сильно надутый шарик.       Как Уэйн и думал, долго ждать машины не пришлось и вскоре она подъехала со специальным прицепом, в котором Джокер смог бы спокойно разместиться, не чувствуя себя стесненным, в добавок, что очевидно, прилагалось сопровождение из трех человек. Уговоривать Джокера забраться в крытый прицеп не пришлось. Наг сам, движимый все тем же интересом к новому, заполз во внутрь, правда Уэйна утащил вместе с собой.       Дорога от аэропорта до центра заняла немного. Уже там, высадив особого пассажира, ещё большее количество людей сопровождали Джокера в особое крыло, где наг будет временно проживать. Уэйн же наблюдал за всем со стороны, радуясь тому, что все идёт спокойно и без происшествий.

***

      — Тебя все устраивает? Удобно? Если что-то понадобиться — говори.       — Брюси, ты меня балуешь, но я не против, — Джокер лежал на огромной постели, что была способна вместить на своей поверхности, все тело нага. Змей же действительно наслаждался всем, что ему предоставляли, — Брюсиииии, мне скучно, останься тут, иначе я начну врееедничать, — Джей специально тянул гласные игриво слащавым голосом, ухмыляясь и щурясь по-довольному сыто.       — Мне надо идти. Я приду чуть попозже, а ты пока осваивайся и не уходи никуда. Первое время ты будешь под строгим надсмотром, — громкое и театральное хныканье нага подтвердило догадки Брюса о том, что Джокер совсем не рад такому раскладу вещей.       К слову о недовольстве Джокера, нагу совершенно не нравилось то, как к Уэйну липнут со всех сторон другие люди: коллеги или просто знакомые. Змея это бесило и Джокер, пробыв такой короткий срок на новом месте (всего пару часов) уже начал думать о том, как бы не давать другим приближаться к Уэйну. Наг не мог, да и не хотел объяснять природу своих собственнических чувств, что внезапно проснулись. Джокера куда больше волновало осуществление желаемого в явь.       — Тогда я с тобой! Мне страшно оставаться в одиночестве, нервишки шалят… Кто знает, вдруг я от переизбытка эмоций покусаю кого нибудь… — Брюс не верил своим ушам. Джокер, конечно, тот ещё змей — буквально, — но так откровенно шантажировать и не стыдиться — это высший пилотаж наглости. Хотя Брюсу стоило, на самом деле, задуматься о правдоподобности угроз Джокера, а не удивляться шантажу.       К слову, Брюс все равно ушёл, оставив Джокера наедине с собой, несмотря на все просьбы и капризы змея.

***

      Следующие несколько недель потекли быстро. Брюс старался закончить с основным исследованием, как можно быстрее. Время, проведённое наедине с Джокером, сократилось в десятки раз (чем был недоволен как сам Брюс, так и Джокер, но куда сильнее, конечно, Джокер, ведь подобная несправедливость задевала его чувствительное «Я»). Куда больше времени уходило на то, что нага «передавали из рук в руки»: рентген отделение, корпус по исследование физиологических процессов, доскональный внешний осмотр нага, даже его психическое состояние. Джокер описывал это все, как-то, что его перелапали хуже дешёвой куртизанки. И к слову о его моральном состоянии, невооружённым глазом прослеживалось то, как Джокера раздражает все окружающее. Брюса должно было бы это волновать, но Уэйн решил, что Джокер вполне в состоянии потерпеть. Но в результате картина складывалась так, что прослеживается стремительный откат в поведении Джокера: нарастание агрессии, отдаление от Уэйна, пару раз были случаи, когда работники центра жаловались, что наг представляет для них угрозу, будь это или просто злой взгляд нага, необоснованные угрозы о кровавой расплате или фальшивые попытки нападения — по крайней мере люди это называли так, но по сути же Джокер делал резкий и неожиданный выпад, как если бы хотел наброситься, а когда жертва пугалась за свою жизнь, наг начинал заливаться громким холодящим кровь хохотом. Многие сотрудники начинали, откровенно говоря, бояться его. В то время, как Уэйн списывал это на специфичное чувство юмора нага, не видя проблемы в подобном поведении. Брюс же и успокаивал работников научного центра, внушая им безобидность нага, и тем приходилось верить Уэйну, хотя у многих все равно закрадывались сомнения по поводу безопасности нахождения рядом с Джокером.

***

      — Мистер Напьер, мне надо взять у вас анализ крови, — Джокер не знал, как назвать то, куда его поселили, но наверное самое подходящее название «искусственная квартирка». Почему искусственная? Потому что внутри научного центра её присутствие выглядело неуместным, как будто она по ошибке тут оказалась, случайно. В общем эта одинокая часть общажки не вписывалась в нескончаемый коридор лабораторий, архивов и морозильных камер для биообразцов.       Так вот, в эту «квартирку» вошла невысокая женщина в белом халате, с маской на лице и с резиновыми белыми перчатками. Она вкатила внутрь железный столик, на котором бренчали уже надоевшие и бесящие Джокера вещи: несколько шприцов, пара колб, ватки и отвратительно пахнущая жидкость в баночке. Запах этой жидкости обжигал чувствительную слизистую носа, заставляя непроизвольно сморщиться и зажать нос, чтобы избавиться от прокатывающихся волн жжения. Ещё и это имя… Джокера корежило не только от химического запаха, но и от того, как к нему обращались. В первые несколько дней это не казалось проблемой, но потом это приелось: «Мистер Напьер то, мистер Напьер все!..». Джокеру казалось, что его специально провоцируют. Сколько бы он не поправлял людей, к нему продолжали обращаться этим дурацкий именем, как будто специально! В конце концов Джокер понял, что проще игнорировать и бросаться колким взглядом, если было совсем невмоготу.       Зайдя внутрь, женщина увидела, что наг даже не повернулся в её сторону, продолжая лежать на своей кровати, внутри гнезда из одеял и наволочек, хорошо виден был только торчащий кончик хвоста. Для неё это было даже лучше, ведь намного проще так, чем с порога встретиться с хищным, затравленным взглядом змея и, как показало обследование психолога, психа, хотя вывод этот спорный, ведь только по меркам человека Джокер являлся психом и кто знает, может, как наг, он вполне здоровый.       — Мне нужна ваша рука, — тут же через край гнезда вывалилась рука нага так, как будто она была либо вовсе не его, либо просто рукой мертвеца. Возможно Джокер специально наводил таким поведением страх на женщину. В этом месте это было единственным развлечением для него.       Подкатив к кровати столик, женщина приступила к работе, дрожащими руками смачивая ватку спиртом, чтобы обработать место будущего прокола кожи. Подняв глаза от своих рук, женщина напрямую столкнулась взглядом с Джокером. Неожиданно наг был уже в сидячем положении, хотя секунду назад лежал, не заинтересованный ей.        По этажу прокатился короткий, сдавлений вскрик женского голоса, что окончился медленно с глухим звуком. Когда другие работники центра прибежал на крик, то через пару мгновений по этажу прокатилась череда новых криков. Внутри центра не предусматривалось охраны, что было сильнейшим упущением.